распыл. ч. 20

...И вынул он из заднего кармана такой складень, какие только садоводы используют, да пастухи — шкуру с волков сдирать. Игнат его с ноги треснул — тот опять устоял! А баба завопила обратное: - «Мужа убивают, спасите!»
Н-да, парочка странная... Игнат, оглядываясь, перешел на другую сторону улоч¬ки.
Угрюмый — следом! Казак — в подворотню учреждения, которое сторожил, мужик — за ним. Жена понаблюдала за происходящим, обеспокоилась и вздумала было продолжить крик, но муж внятно сказал: «Положу обо¬их, Рита, — ты меня знаешь...» Очевидно, она знала. Будто обморозилась — застыла в арке и смолкла.
Игнат выдернул из калитки, длинный железный прут, им он запирался изнутри...
      Минут десять стояли они с Угрюмым, не сводя друг с друга глаз. Шансы выжить были примерно равными... Затем, мужик медленно сложил складень, твердо, почти по буквам пообещал: - «Ты меня, сынок, жди, я обязательно приду». - Тут же взял под руку свою «обмороженную» и, не оглядываясь, ушел.
      Недели две ходил Игнат с гирькой от стенных часов за пазухой. Такая штука на длинной бечевке вполне надежна от ножа...
Не пришел Угрюмый. Видно рассудил справедливо — сам виноват! - Такие, как он, от сказанного просто так не от-ступают.
После этой стычки, Игнат отметил для себя две вещи: - не всегда нужно влезать меж супругами и, что стоял правильно — в тени, противника же держал на свету — точно как завещал разбойник-папа.
В августе получил Игнат аж две телеграммы враз. В первой, Ксения откладывала приезд по семейным причинам, а во второй, двоюродный брат  его оповещал о вынужденном переезде в Краснодар. Объяснил просто – какой-то ухарь изнасиловал их сестру-малолетку, она забрюхатила и увез от позора. Адрес прилагался.
«Суженая подождет! — гневно рассудил же¬них. — А вот к брату еду немедля»! Уволился он из сто-рожей, купил билет и на Кубань…
       Перед Краснодаром поезд остановился — ремонт путей, а значит пока одноколейка. Жда¬ли встречного минут двадцать. Игнат полюбовался на ма¬ковое поле до горизонта, охолонулся в озере — лед, а не во¬да! И вспомнил Ермака — не мудрено, что утоп.... К тому ж, в кольчуге был, да раненый — жаль казака!
По приезде, Игнат направился с вокзала прямиком к брату. Шел по набережной реки - ребятишки плескаются, гомон стоит с матерком, сол¬нышко светит — свобода и бесплатный отдых для казачат!
       Вот и новый дом брата – хорош!
Забор 2-х метровый, калитка в дубовых воротах – позвонил… Окрыл ему Ванятка и так кинулся на грудь, что чуть не свалил. – Это уже Иван-богатырь, а не тот малыш ясноглазый из фото-альбома деда Зарубы, - подумалось ему. 
Так молодецки похлопывая друг друга по плечам, они дошли до середины двора, когда на высоком крыльце двухэтажного дома  появился старший брат Федор. Крепко обнялись. Затем, хозяин сделал шаг назад и широко улыбнулся:
- Игнаха, вот теперь мы все в сборе! Гля, Ваня, какого бойца породила казацкая земля!
Игнат даже смутился:
- Да мы, вроде, все как из одного лукошка, - не опятами на Свет Божий обозначилиь…
Он глянул в прихожую:
- А где ж наша разлюбезная?
- По женским делам поехала. Да ты погодь о высоком – давай сначала водочкой с чаем погреемся…
- О высоком? – недоуменно и яростно прошептал Игнат?!
Федор легонько толкнул его в дом:
- Стихь, казак! По всем приметам наш род скоро  двумя племяшами пополнится, а остальное опосля… Ваня, нырни в погреб – соленого, да горького принеси – гуляем! 
- Аж, мигом!
Откликнулся младшой и кинулся к погребу.
Братья прошли в гостиную. Здесь тоже было просторно, добротно хотя просто – длинный деревянный стол, шесть стульев, буфет и телевизор. Игнат не выдержал:
- И что же, братишка, такое хозяйство ты за тот старый дом приобрел?      
- Федор рассмеялся:
- Нет, конечно. Но лишь мы сюда с Дону махнули, как я «Волгу» по лотерее выйграл – взял деньгами! А далее.., бывший куда-то быстро смотался, вот мы тут хозявами и стали. Как тебе?..
Игнат прошелся по гостиной, глянул во двор и развел руками:
- А може вы с Ванькой к Золотой рыбке хаживали? – Дай, мол, царица хоромы, а то совсем Полина заела…
И закончил:
- Я за всю жизнь лишь рубль выйграл и, чей-то дюже таких чудес опасаюсь, - кабы заплатить втрое не пришлось….
Федор загремел посудой:
- Чур нас, Игнаха, чур! Да только я иначе рассудил – Полине сие Господь послал за насильство над ее девичьей честью.
Игнат, подошедший помочь в сервировке стола, скрежетнул зубами и смял вилку в кулаке как резиновую – закапала на пол кровь. Он стремительно вышел на крыльцо и, хватая ртом воздух, чуть не зарычал от ярости. Федор не спеша приблизился, осторожно высвободил из его железной ладони свернутую кренделем вилку:
- Понимаю, сам было бросился искать того гада, а Полина - против. Я, говорит, мать счастливая, и отца детей моих будущих дюже желаю в живых значить! И вот, что еще удивительно, братишка, - откель в этой малолетке такая мудрость объявилась? Може таинство материнства эдак-то суть ее развернула?..
Игнат вынул из кармана платок и зажал в кровоточащем кулаке:
- Можеть, да только я ее благости не принимаю и пока не кончу того подлюку, жизнь боле в радость не станет!
К братьям, осторожно ступая под тяжестью банки с засолкой и куском окорока, поднялся Иван. Заметив у Игната окровавленный платок, охнул:
- Эт, че же сделалось?..
Игнат швырнул тряпицу вниз и хриплым голосом отшутился:
- Самострел произвел, Ваня, чтоб с фронта убечь. Извиняйте, браты, – отлучусь по нужде…
Под удивленным взглядом младшого, он спустился во двор и стал широким шагом нарезать круги. Иван вопросительно глянул на Федора:
- Че с ним?..
Тот взял у него окорок и пошел в гостиную:
- Кровя взыграли, - не трожь его покуда, а то того и гляди на рысь перейдет! Натура – дура, и веками ее не забьешь! У нас в роду это бывает – запорожцы дикие, туды их так! Донцы крутые... Иван подхватил:
- К тому же Игнат от рода Стрельцовых народился – ученого в Питере офицера, а нам совсем родной, – странно мне это… 
- Федор поднял к его носу кулак:
- Куды вползаешь?.. Замолчь и подь в хату, а то банку грохнешь.
… Младшой уже давно скрылся в дверях, а Федор еще долго бормотал ему вслед, как бы продолжая эту болезную тему: - Вспомнил дитяте че деду подати! Сколь ж Заруба выпил, что этому стригунку тайный семейный узелок развязал? Мать у дедов была общая, а…
Федор осекся: - вона что… Один по двору ярится, второй в родовых корнях запутался, а за всем этим кроется дурь, – дескыть, и Игнат, и детишки Полины незаконорожденые – нашли, что сравнивать! У бабушки Марии-то оба были по-любви: юная – Стрельцов, а на всю жизнь - Степан, он же Заруба старший. Федор облегченно вздохнул и разулыбался – великие были у них предки! И неча мусолить - кто к кому первый прилепился! Вместе мы, - во! Он вновь грозно поднял тяжелый кулак и сам от этого жеста смутился: – кому грозишь, Федя? Снова усмехнувшись, он тоже пошел в дом, бросив на Игната беспокойный взгляд. 
         Успокоила того, лишь целая баклага самогона. Он вяло закусывал и молча пил. Иван тоже помалкивал, а Федор и вовсе вскоре вышел на крыльцо и стал шлифовать наждачкой деревянную куклу-шутиху.
День кончился. Так и уснули братья по разным комнатам и в тишине.