Туннель

В туннеле. Тусклый зеленоватый свет. Не в конце, ибо конца не видно, - на протяжении. Неуверенно иду вперед... Вперед ли? Не знаю.  Голос. "Ты помнишь детство? Ты помнишь детство? Помнишь детство? Помнишь?" Тысячекратно. Глухо и неприятно для уха. Помню, помню, помню...
Шепчу: "Помню..."
"Помнишь детство? Помнишь?" - голос становится громче и злее.
Кричу: "Помню!!!"
"Что это?"
Закрываю глаза, пытаюсь найти образы. Темно... Песочница... Нет. Друзья детства. Помню всех. Каждого. Могу перечислить имена... Перечисляю. Помню каждого. Помню игры, в которые играли во дворе. Помню игры, в которые играли у кого-нибудь дома, когда уезжали родители. Совсем другие игры. Помню всё... Нет.
Мама, держащая меня за руку. Воздушный шарик, купленный мамой в парке. Красный.  Отец, сажающий на велосипед. Отец, говорящий, что мама - самая-самая главная, самая-самая... много-много чего самая-самая. Бабушки, угощающие калитками. Мама и папа, ведущие в школу...Было волнительно, но не страшно. Не страшно, потому что мама и папа. Всё помню.
"Помню!"

   Открываю глаза. Голос не слышно. Вдали непонятное очертание. Иду к нему... Уже вижу. Это велосипед! Мой первый велосипед. Такой старый, ржавый от времени, проведенном на балконе. К рулю привязан красный воздушный шар. Ускоряю шаг, но как только приближаюсь, шарик лопается, из него что-то мокро падает на пол. Подхожу, чтобы посмотреть... И не сразу понимаю, что это человеческое сердце. В крови, бьющееся. А у сердца глаза. Мамины глаза. Они плачут. Кровью. Вновь голос: "Мама самая-самая..." Меня бросает в липкий пот, в ужасе бегу прочь. "Самая-самая, самая-самая..."

   Сил бежать больше нет. Ноги ватные. Впереди вижу стол, вокруг стола - несколько сутулых, сгорбленных человек. Однако я сразу узнаю в них друзей детства. Там не все, но самые близкие. Те, с кем проводил часы напролёт, те, к кому ездил в гости на дачу, те, с кем делился самыми важными тайнами. Такими важными детскими тайнами! Но что-то с ними не так. Слишком сутулы, слишком пустые выражения лиц. А на столе торт. Только я равняюсь со столом, как друзья берут по куску и размазывают их по своим лицам. Так... так смачно... В детстве мы бы громко посмеялись над такой шуткой. Но сейчас мне совсем не хочется смеяться... Они сгребают торт с лиц, едят его, давятся... Плюют друг в друга пережеванной массой... Не могу бежать, но вновь бегу. Но еще долго слышу чавкающие звуки и звуки плевков.

   Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем все смолкает. Я останавливаюсь. Нужно отдышаться. Идти вперед не хочется. Неизвестно, что там. Но известно, что позади. Поэтому назад хода нет. Я не смогу увидеть всё это еще раз. Иду. Несколько девушек. Голые, блестящие, словно обмазанные маслом. Они гладят себя, кусают свои губы. Их я тоже знаю. Это все, с кем я когда-то был. Может, не так много, как хотелось бы... Но я рано женился и, в общем-то, не сожалею об этом. А жене изменил только раз, банально, но с секретаршей... она тоже здесь. Девушки обступают меня, соблазняют. Не могу сказать, что это дается им с большим трудом. Я ласкаю их груди. Одна грудь, вторая, третья... Они целуют меня в шею... От удовольствия закрываю глаза. Что-то резко меняется. Совсем не те ощущения... Превратились в покойниц. Я обложен трупами. Руки по локоть в мертвечине, по ним ползут черви. Меня тошнит, рвет желчью. Ползу прочь. Чувствую, как теряю сознание. 

   Прихожу в себя. Не имею представления о времени. Тот же туннель и тусклый зеленый свет. Только я изменился. Истощен, изможден, напуган. Что дальше? Если это какая-то игра, то должен же я встретить какого-то друга, помощника... В играх всегда есть кто-то, кто на твоей стороне. Иду в надежде. Но новая встреча лишает меня и её. Молодой парень. С ним я тоже был... Один раз, по пьяни. "По пьяни" - это оправдание, конечно... Хотя я правда был пьян тогда. Увидев меня, он начинает мастурбировать, мерзко улыбаясь при этом. Мол, "я помню, не хочешь еще?"... Я подхожу и с размаха бью его по лицу. Он падает, но смеется при этом. Громко смеется. Его веселит моя злость. Ему не больно! Ему смешно! Я кидаюсь на него и со всей дури бью по его наглой роже. А он смеется! Я в бешенстве. Удар за ударом. Я слышу хруст костей челюсти и черепа. Я вижу, что руки мои в крови, но продолжаю бить его, ибо он по-прежнему смеётся. Я размозжил его голову, превратил ее в жуткое месиво... Но это месиво все смеется и смеется. Жутким, жутким красным смехом, а зубы почему-то стучат. Выбитые, а стучат.

   Я встаю. Меня трясет. Но я должен идти дальше. Ведь когда-то это закончится. Я не могу идти вечно. Это должно кончиться! Думать о счастье. Счастье... Я просыпаюсь рано утром. Рядом спит любимая. Она обняла меня, а ее голова на моей груди. Я чувствую ее легкое теплое дыхание. В комнате за стеной спят дети. Сегодня выходной. Мы пойдем в парк, а потом за покупками. Первое сентября скоро. Нужно сделать много покупок. Ныне первоклашкам столько всего нужно! Счастье... Но я слышу плач. Еще. Еще. Горько. Один громкий, два потише. Впереди гроб. У гроба - жена с детьми. Разумеется, в черном. В гробу - я. Они плачут. "Не плачьте, милые!" Бегу к ним. Обнимаю и целую всех по-очереди. Но они не чувствуют моих объятий. Не чувствуют моих поцелуев. Не видят меня. Они держат за руки меня мертвого и плачут. "Не плачьте, милые! Я здесь! Здесь я! Не плачьте, любимые!" Безуспешно. Падаю в ноги жене и тоже плачу. 

   Выплакался. Пуст. Мертвый я продолжаю лежать, покрываемый слезами любимых. А мне надо идти. Мне так кажется... Когда гроб оказывается за спиной, жена и дети превращаются в черных воронов. Теперь они видят меня. Летят на меня. Клюют в голову. Я пытаюсь отбиться, но не сильно - я не могу причинить им боль. "Любимые, перестаньте! Это я! Я! Милые!" Выклёвывают мои глаза и улетают. Больше ничего не вижу. Удаляющиеся удары крыльев. Глазницы зияют кровавой чернотой. Я этого не вижу, но воображение слишком живо рисует эту картинку. Чувствую, как из глазниц течет кровь. И еще откуда-то из затылка. Я плачу. Но не могу понять, текут ли слезы. У меня же больше нет глаз...

   На ощупь иду дальше. Теперь все равно. Приду я куда-нибудь или упаду, не в силах идти, и умру здесь, в туннеле. Больше не имеет значения. Свет... Очень белый, очень яркий. Я не вижу, но ощущаю. Ощущаю так сильно, так явно! Я вступаю в эту сияющую белизну, белизна окутывает меня, принимает. И...

   Живой! Живой. Первое, что понимаю, - живой. "Кто я, где я" приходит позже. Я в комнате, в постели. Но жены рядом нет. Детей тоже. Их давно нет рядом... Но не помню, где они. Я вспоминаю своё имя. Мне тридцать три года. И мне нужна доза.

   Бесконечный туннель. 

                17.10.2010