Сентябрь

      Все мыслимые оттенки золота, от зелёного до красного. Листья на асфальте горят, делая его почти черным, и от черноты набираются сил, разгораясь ещё ярче. Тот случай, когда не радует аккуратность дворников.
      Листья на деревьях горят собственным светом, излучая силу, накопленную за лето.
      Рядом с деревьями небо горит витражным светом, чистым голубым, без оттенков, без переливов, плоским византийским куполом опирается о горизонт.
      Закатное Солнце сделано из чистого золота. Собрано из отдельных лучей, длинных, жёлтых, доходящих почти до половины неба, слегка темнеющих на концах, и коротких, раскалённых, почти белых.
      Вечный Кузнец, Сумеречный Художник тянет щипцами каждый луч из расплавленного металла, и тот постепенно приобретает твёрдость, и форму, и собственный цвет, сверкает, но не слепит, не обжигает, зовёт прикоснуться, как на старинных миниатюрах или на детских рисунках всех времён, где Солнце улыбается, или хмурится, или ещё что–нибудь делает своим ликом.
      Светлое золото.
      Местами с нежнейшими зелёными воспоминаниями о начале. Даже, не воспоминаниями, грёзами, фантазиями о том, что было, когда всё начиналось.
      Грёзы живут своей жизнью, своим капризом, своим цветом, уходят то в прежний, бывший на самом деле, зелёный, то в оранжевый и осиново–красный, каких никогда не было, и не могло быть. Но вот они! Вспыхивают неудержимым, эфемерным огнём в золотом океане, заставляют вглядываться, держат внимание и уводят за собой в неописуемое. А когда отпускают, выныриваешь опустошённый и переполненный, ощущая в себе неисследимые миры, замершие в беззвучном крике безмерного отчаяния и счастья.
      Светло-зелёные обои, круглый стол, покрытый скатертью с жёлтой бахромой, коротко стриженый мальчик в шортах и клетчатой рубашке, плетёт из бахромы косички, круглые настенные часы в тёмном деревянном корпусе, с маятником и римскими цифрами, буфет красного дерева в красных лучах закатного Солнца, сквозь оранжевые занавески. Тишина, маятник. Тепло, но не жарко, хотя мальчик и называет это время дня "Зноем", а Солнце рвётся в комнату, пытаясь раздвинуть занавески, и улица пылает последним теплом уходящего дня, уходящего лета.
      Мальчик чувствует тепло как живую нежность, разлитую по всему миру, огромную и мимолётную, вечно живущую где–то рядом, сверху, и редко дарящую свои прикосновения. И каждое прикосновение – чудо, и надо почувствовать его и запомнить, оставить в себе как можно полнее! И руки сами поднимаются, расходятся в стороны, и начинаешь кружиться, весь открываешься Миру, и миру, и безмятежности, миллионом тонких лучиков входящим в тебя. Длинное мгновенье настоящей жизни. И то, что его не остановить, делается горьким запахом золотых листьев.
      Золото на голубом куполе. Искушение и опыт.
      Мимолётность владения.
      Вечное переживание.