Теплое чудо холодного ноября

В подъезд зашла шумная веселая компания. Они смеялись, громко разговаривали. Конечно, никто не обратил на меня внимания, не услышал мой плач. Темный ноябрьский вечер. Пронизывающий, ледяной ветер. Я сижу, прижавшись к стене. Совсем рядом с подъездом.

Вот в подъезд снова заходят люди: мужчина с бутылкой пива и мальчик со школьным ранцем. Мужчина ругает сына за двойки. Грубые слова и ругательства так и сыплются на мальчишку. Мальчик молчит. Я чувствую, как ему плохо и одиноко, почти как и мне. Только он все равно идет домой – в тепло и уют.

Сотни окошек манят своим теплым желтым светом. Идти мне некуда. Есть нечего. Одинокая и замерзшая. Никому ненужная. Я сижу на холодной земле, на куске картона. Холод проникает внутрь, в самое сердце. Хочется есть.

Вот к подъезду подходит старушка. Позвать? Я встаю и иду к свету фонаря. Старушка смотрит прямо на меня. Но я понимаю, она меня не видит. В глазах слезы. Она совсем одинока, эта старая несчастная женщина. Сын давно уехал с семьей в другой город. Давно не пишет. Вот и сейчас, возвращаясь с почты, она ничего не видит от слез. В руках у нее ключи и платок. Но замерзшие пальцы не слушаются, слез не вытирают.

Я возвращаюсь на свою картонку. Кому нужна я, если собственные родители и собственные дети не нужны людям? Сидеть совсем становится холодно. Я брожу под окнами от подъезда до угла дома, от угла до подъезда. Вот бы открылась дверь, я бы зашла внутрь обогреться.

К подъезду подошли двое. Парень и девушка. Может, это моя последняя надежда? Я громко всхлипнула. Молодые люди, как по команде, обернулись в мою сторону. Девушка медленно подошла ко мне, погладила по голове.
- Ах, ты бедняжка! Что же ты тут одна делаешь?

Я прижалась к ней, к этой молодой и красивой девушке. Ее руки были такими теплыми и ласковыми, а голос такой спокойный и приятный. Я видела, как они с парнем переглянулись. Он махнул рукой в знак согласия.

В квартире у Яны и Миши было тепло. Тепло! Тепло!! Не спрашивая, меня сразу стали кормить. Это было правильно. Я накинулась на еду, не обращая внимания на приличия, ведь уже 2 дня ничего не ела. Я сидела рядом с батареей, и от усталости и тепла стала засыпать. 

Вдруг в кухню влетел громадный белый кот. Я вообще не боюсь ни кошек, ни собак. Но этот гад подлетел ко мне и уже хотел цапнуть. Я отскочила со страшным воплем. В кухню вбежали Яна и Миша. Яна схватила кота за шкирку, Миша прикрыл собой меня.
- Ну, разбойник! Вот я тебе задам! – строго, но без злости сказала Яна и опустила нахала на пол.

Этот белый хитрюга сделал невинную морду, опустил виновато глаза и принялся умываться. Но только Миша и Яна отвернулись, котяра так сверкнул в мою сторону зелеными глазищами, что внутри все перевернулось. Лучше я пойду в комнату за Яной.

Но не тут-то было. Только я хотела пройти мимо, как кот с диким рыком вцепился мне в ногу. И это при хозяевах! Ничего себе воспитание! Я вскрикнула и понеслась в коридор. Кот за мной, но его перехватил Миша и закрыл в ванной.
- Нет, милая. Оставаться у нас тебе нельзя. Снежок тебя достанет, он чужих ужасно не любит, хуже собаки кидается.
- Ну, ничего, ничего, - успокаивал Яну муж, - надо опросить соседей, чья эта девчушка. А пока я знаю, куда мы отвезем ее.

И мы поехали. Машина у Миши маленькая и уютная, от всех переживаний я быстро уснула на заднем сидении. Очнулась, когда машина остановилась. Полусонную, Миша нес меня на руках. Мы вошли в большой светлый коридор. После темной улицы свет ударил в глаза, и я зажмурилась.

Мы оказались в небольшой комнате. Меня осматривала женщина в халате и перчатках. Ее руки осторожно ощупывали мою голову, спину. Вдруг я почувствовала, как что-то больно кольнуло меня сзади. Хотела вырваться, но крепкие руки врача не дали сбежать. Яна гладила меня и успокаивала. Я видела в ее глазах слезы, вину и просьбу о прощении.

Обратно Яна и Миша меня не забрали. Они стояли рядом, о чем-то разговаривали. Вокруг меня все плыло и кружилось в медленном танце. Все тело стало тяжелым, неповоротливым. Глаза сами собой закрылись. Сквозь сон я еще слышала тихий голос Яны, чувствовала ее прикосновения.

Когда я очнулась, никого рядом не было. Комната была еще меньше той, где меня вчера осматривали. Совсем крохотная комнатенка, а вместо двери решетка.  Я попыталась встать, но все тело было как ватное, плохо слушалось меня. Пришлось опять лечь. Когда же Яна заберет меня отсюда? Сон снова сморил меня.

Я проснулась от звука открываемой двери. Мне принесли еду. Но есть не хотелось. Хотелось на свежий воздух, хотелось размять косточки, хотелось услышать голос Яны. Встала, потянулась и пошла к выходу, чуть ли не касаясь головой потолка. Ну, кто так строит?

Сквозь решетчатую дверь я увидела коридор и несколько таких же дверей напротив. Что-то подозрительное было во всем этом общежитии. Я решила выйти, но дверь была заперта. Страх шевельнулся в сердце. Меня опять бросили? Яна и Миша больше не придут за мной? В коридоре раздались шаги. Нет, не бросили. Яна не могла так поступить. Она добрая.

Но это была не она. Это в соседнюю комнату привели новую постоялицу. Она громко плакала. Врачиха заперла ее и посмотрела на меня.
- А, голубушка, пришла в себя!
Что-то не нравится мне ее голос. Бежать надо. Лучше на улицу, на мороз, чем сидеть тут в клетке. Надо попробовать проскочить, когда эта тетка откроет дверь.

Но дверь никто не открывал, еду больше никто не приносил. Я металась из угла в угол, плакала, кричала, звала Яну. Наконец, пришла молодая девушка в белом халате, но не Яна, конечно. В руке у нее блеснула острая игла. Э, нет! Дудки! Колоть себя больше не дам. Прижавшись к стене, я только и ждала, пока клетка откроется.

Изо всех сил я рванула в приоткрытую дверь. Видимо, врачиха не ожидала от меня такой прыти. Она выронила шприц, взвизгнула, резко захлопнула дверь, но было поздно. Я сломя голову неслась по большому светлому коридору к выходу. Где он, я представляла смутно, но надеялась, что интуиция не подведет. Оказавшись на полутемной лестнице, я ринулась вниз. Там было холоднее, чем наверху. Наверное, там и улица.

В это время резкий луч света на мгновение ослепил меня. Это открылась дверь с улицы и в проеме показалась женщина с большущим псом. Собака дернулась в мою сторону, но хозяйка рывком поводка ее осадила. Я быстро прошмыгнула в дверь и стремглав бросилась вдоль по улице.

Как я очутилась во дворе большого серого дома, не помню. Усталость и голод с новой силой стали одолевать меня, зря перед побегом не поела. Я огляделась. Начинались сумерки. Птицы давно попрятались на ночлег на теплые чердаки. Все быстрее зажигались окна теплым светом. Люди спешили по домам, поскорее вернуться к своим диванам, креслам, холодильникам.

Никому опять не было до меня дела. И чего не сиделось мне в тепле, с едой, пусть и запертой в какой-то конуре? Становилось холоднее. Надо было постараться проскользнуть в какой-нибудь подъезд, чтобы не замерзнуть ночью. Вон их сколько – подъездов-то, выбирай  - не хочу. И я пошла к ближайшим дверям, не особо веря в удачу.

Но уже с третьими жильцами я смогла пробраться внутрь: это были дети, которые не особо возражали против моего присутствия в подъезде. Я устроилась под батареей у почтовых ящиков. Но счастье было не долгим, скоро меня пинками вытолкали обратно на улицу.

Больно и обидно. Опять бреду неизвестно куда. На встречу идут мама с дочкой, девочкой лет 6. Вот сейчас они войдут в подъезд, поднимутся на свой этаж, приготовят ужин, сядут вместе за стол. Всем будет наплевать на несчастную и одинокую меня, замерзающую на улице. Но тут случилось чудо.

Женщина с дочкой не прошли мимо. Они стали жалеть и гладить меня. А я прижималась то к одной, то к другой, тихо плакала и жаловалась на судьбу. Не успела я и половины истории им рассказать, как они решили взять меня к себе. Было страшновато, ведь если у них есть кот, как собака, или собака, как собака и я ему, или им, не понравлюсь, меня снова выгонят.

Но у них, к счастью, не оказалось ни кошек, ни собак, только муж. Он строго оглядел меня. Я, как могла, делала несчастный взгляд, и даже попыталась что-то сказать в свое оправдание. Но мама и дочка тоже очень умело делали несчастные лица вместе со мной. И мужчине ничего не оставалось, кроме как улыбнуться и дать согласие. Он погладил меня по спине и даже почесал за ушками. Я заурчала и потерлась о его ноги.