Разговор по душам

      

  Августовский вечер медленно подкрадывался к степному посёлку. И, хотя, солнце было ещё довольно высоко, но день завершался — третий день местной свадьбы, переросшей почти в общепоселковый праздник.
   Подуставшие от долгого веселья, еды и выпивки гости медленно стали расходиться по домам, а те из них, что ещё оставались, сидели и полулежали за длинным столом  во дворе большого деревянного дома, и пели песни под аккомпанемент сельского гармониста. Танцевать уже никому не хотелось: за три дня наплясались так, что ноги гудели не только у пожилых людей, но и у молодёжи; да пожилые-то почти все разбрелись, остались только самые стойкие песенники, в основном, люди среднего возраста, и почти все — одинокие женщины, которых никто и ничто не ждало дома.
  Они перебирали все песни подряд, которые знали, заставляя гармониста   играть, максимально продляя себе праздник — редкую отдушину среди бесчисленных серых будней.
   Невеста Аня, уже не в белом, но нарядном пёстром платье, с алой лентой в волосах, пела вместе со всеми очередную песню про любовь, пела протяжно, и немного грустно.
   Её суженый, теперь уже муж -  молоденький лейтенант, в зелёной армейской рубашке поверх брюк, без кителя, в котором он был все дни на свадьбе, - сидел на крыльце дома и разговаривал о чём-то с новоявленным тестем, угощал его сигаретами из красивой пачки с замысловатой иностранной надписью, и сам затягивался, время от времени, сизым едким дымом. Лейтенанта звали Андрей, и прибыл он в этот посёлок, а точнее, в воинскую часть неподалёку, полтора года назад, по распределению из училища связи.
    ...В первое время, оглядевшись, и увидев только бескрайнюю степь вокруг гарнизона, Андрей сильно разочаровался: родившийся в крупном областном центре, привыкший к городскому шуму, потокам машин, кинотеатрам и кафе, он представлял себе гарнизон если и не в черте города, то, во всяком случае, поблизости, чтобы в свободное от службы время было куда пойти с друзьями. А здесь, в степи, куда пойдёшь? Лишь небольшой посёлок каких-то переселенцев маячил на горизонте, в двух километрах от гарнизона. Да и люди, как он позже узнал, жили там, мягко говоря особенные: не то бывшие заключённые, не то — сосланные сюда до и после войны...
    … Но мало-помалу, месяц за месяцем, втягиваясь в службу, лейтенант Андрей вошёл в атмосферу жизни не только военного городка, но и всего посёлка в целом, бывая там часто то в составе патруля, а то с друзьями — такими же молодыми лейтенантами — по выходным, на танцах, в поселковом клубе.
    Лейтенанты танцевали с местными девчонками, тем самым вызывая ревнивые, недоброжелательные взгляды у местных парней. Но драк никогда не было: население посёлка хоть и не испытывало особого расположения к военным, но старалось не конфликтовать с ними, а если и назревал какой-нибудь острый момент, местные его не обостряли, всегда уступая офицерам. Те знали об этом, к этому привыкли, и, зачастую, по-просту, наглели, завязывая романы напрополую, «окучивая» местных девок направо и налево. До свадеб дело доходило редко. Чаще, погуляв вдоволь, и получив назначение в другую часть, офицеры уезжали, бросая своих подруг, зачастую беременных или уже родивших, на произвол судьбы. Поэтому свадьба Андрея явилась, скорее, исключением и очень заметным событием в жизни посёлка.
...С Аней, своей будущей женой, он познакомился зимой, и, конечно же, в клубе.
Недавно закончившая школу, и не прошедшая по конкурсу в институт Анечка Боверите вернулась с экзаменов из города, и работала продавцом в местном хозяйственном магазине. На танцы ходила редко, а всё свободное время проводила за учебниками, готовясь к поступлению, на будущий год. Да и, вообще, она была девушкой домашней, а на ту новогоднюю дискотеку попала почти случайно: подруги уговорили.
«- Ну что ты, Анька, всё одна и одна, - упрекали они, - сидишь тут со своими книжками, как мышка в чулане. А в клубе — офицеры молодые, такие фортели выделывают, так зажигают, аж искры летят! Пойдём с нами!
– Смотрите, не сгорите от этих искр, а то, ведь, испепелят!.. - отшучивалась Аня. Она была наслышана о похождениях бравых военных в посёлке, но сейчас, немного подумав, решила всё же развеяться с подругами. Она вспомнила недавнее празднование католического Рождества в своей семье: конечно, узаконенных правил, какие полагались, уже не было, но скука, которая царила в доме во все рождественские дни, неприятным осадком осталась у неё в душе...
          ...Андрей сразу обратил внимание на скромную и строгую с виду, белокурую Аню. Пригласил потанцевать раз, другой, заговорил с ней, и уже больше не отходил от неё весь вечер. Ему нравилась сдержанность и внутренний такт девушки, её чувство собственного достоинства и недоступность, чего так не хватало многим её сверстницам.
         Да и Ане этот лейтенант тоже понравился, чего она от самой себя не ожидала. Высокий, чернобровый, он не позволял себе, как другие, никаких пошлых намёков и прочих вольностей с ней, а, вызвавшись провожать, даже, как ей показалось, стеснялся и, большей частью, молчал всю дорогу. При расставании, не лез с поцелуями, как это делали знакомые ей молодые люди. Он, вообще, показался Ане другим, не таким вольным и разбитным, какими привыкли считать офицеров в посёлке.
         Придя домой, и закрывшись в своей комнате, Аня ещё долго не спала, включила настольную лампу, и, лёжа в кровати, мысленно перебирала разговоры с Андреем в клубе, плавно «кружась» с ним в медленном танце...
        За окном, над занавесками, в морозном небе мерцала звезда в матовом ореоле, и, почему-то, одна. Девушка, глядя на неё сквозь стекло, подумала вдруг, что это её, именно её, звезда удачи и счастья. Аня улыбнулась от этой мысли, прошептала коротенькую молитву на ночь, и, закрыв глаза, начала погружаться в невесомость сна, всё ещё продолжая «кружиться» в ритме танца...
           ...Андрей, проводив Аню, и, шагая в офицерский городок, с восторгом думал о ней. Степь, окружавшая посёлок, уже не казалась ему тоскливой, а сам посёлок — скучным; холодный пронизывающий ветер, который особенно был ненавистен здесь, теперь воспринимался Андреем, как освежающий и прохладный, а тёмное плотное небо — вовсе не таким уж и тёмным, тем более, что там, в бездонной глубине, светила одинокая звезда в матовом ореоле...



          …Андрей, запомнив, где живёт Аня, теперь, как только выпадала возможность, мчался к её дому, и вызывал девушку на прогулки.
           В будние дни они гуляли, в основном, по вечерам, а  в выходные — днём, если оба были свободны. Разговаривали обо всём: о родном городе Андрея, где он жил и учился, о его друзьях, о подругах Ани. Часто Андрей рассказывал о своих родителях, какие они замечательные. При этом рассказе, глаза девушки, почему-то, грустнели, на них как бы «наплывала» едва заметная тень. Андрей заметил это, и не мог понять, в чём дело.  Да и сама Аня, почему-то, тщательно избегала даже упоминания о своих родственниках. Всякий раз она умело обходила эту тему, переводя разговор на другое.
              Лишь однажды, когда Андрей поинтересовался, какая у неё фамилия, девушка ответила: - Боверите...
– Литовка?
– Да,..- пролепетала она, и отвела глаза.
– Из ссыльных?
         Аня утвердительно кивнула головой, и смутилась ещё больше.
Андрей обнял её, и, как можно мягче, спросил: - А как переводится твоя фамилия с литовского?
– Белка...
– Правда? Как интересно! Ах ты, белочка моя! - Он обхватил ладонями её лицо, и нежно поцеловал в губы.               


  ...Отец Ани, поначалу, сурово отнёсся к увлечению дочери советским офицером, пытался запретить ей эти прогулки, кричал и даже закрывал в комнате, но, видя её упорство и решимость, в конце концов, безнадёжно махнул рукой, пошёл в чулан и напился самогонки, к которой он всё чаще и чаще прибегал с возрастом.

...Прошла зима и весна. Степь вокруг посёлка оттаяла и покрылась мягким зелёным ковром молодой травы; раскрылись и быстро отцвели белыми, красными и жёлтыми огоньками дикие степные тюльпаны. В июне с юга подул знойный ветер-суховей и, зелёный,  поначалу,  покров степи стал рыжим от безводья.
...Всё это время Андрей, по-прежнему, встречался с Аней. Они стали ближе друг дружке, ходили в обнимку, и без поцелуев, теперь уже не обходилась ни одна встреча.
Он её звал « мой бельчонок, белочка, белка», и никак иначе. Ей нравилось это и поднимало в её душе ответную волну нежности. В такие минуты она готова была пожертвовать всем, лишь бы как можно дольше оставаться в объятиях любимого.
А о будущем Аня старалась не думать, она боялась будущего. В глубине души, она была уверена в Андрее, в его порядочности, но собственное положение переселенки не давало ей покоя. Да и примеры несчастных молодых сельчанок были перед глазами...
И вдруг, в августе, Андрей сделал ей предложение!
Как она сама ни любила Андрея, как ни чувствовала ответную его любовь, всё же предложение выйти замуж показалось ей неожиданным, и застало её врасплох. Она боялась поверить своему счастью, и потому, не сразу ответила Андрею. Дома ходила сама не своя, глаза сияли, душа ликовала! Девушка выбегала в садик во дворе, кружилась возле смородиновых кустов, падала на траву, раскинув руки, смотрела в облака на небе, и задыхалась от радости: весь мир казался ей огромным и светлым лучом счастья!..
...Впрочем, одна мысль, спрятанная маленьким чёрным зерном глубоко-глубоко в сознании, тревожила девушку. Сначала, охваченное волной счастливого известия, это зерно не беспокоило, но, совсем скоро, оно начало стремительно прорастать колючим сорняком в душе. А думала Аня следующее: « Андрей ещё не знает ничего конкретного ни об её отце, ни о деде, ни о матери. И что будет, когда узнает кто они, / а произойти это должно теперь скоро/, как отнесётся он к ним, а потом, и к ней самой?..»
Эта мысль угнетала и омрачала всё её нахлынувшее счастье. Девушка начала мучиться, переживать, и, теперь уже, беспокойство заполонило её всю, вытеснив, словно туча, свет недавней радости.
Промучившись неделю, она сама решилась на откровенный разговор с Андреем. « Будь, что будет,..» - подумала она, и, при ближайшей встрече, когда он, счастливый, глядя на неё, обнял за плечи, поцеловав в щёку, спросил: - Ну, что решила бельчонок, пойдёшь за меня?. .-
ответила, что, конечно, очень любит его, и, с радостью стала бы его женой, но родители...- голос её задрожал, в горле вдруг сделалось сухо...
– Что, твои родители? Против? - быстро переспросил Андрей. Он обнял её лицо ладонями, и, с трепетом посмотрел в её влажнеющие глаза.
– Ты должен знать, кто они...-прошептала девушка.
– Да знаю, ссыльные, литовцы, и что?
          Глаза Ани наполнились слезами, и она, решившись, словно в омут, выпалила:
– А знаешь ли, что мой дед служил в литовском национальном легионе, и воевал на стороне немцев с Советами? Знаешь? А отец, в пятнадцатилетнем возрасте, состоял в отряде «Гитлерюгенд», знаешь ты это?, - девушка осеклась, и несколько минут молчала, пытаясь сдержать рыдания и закрыв лицо руками. Плечи её вздрагивали.
          Андрей ошарашено смотрел на всю её худенькую фигуру в старой кофте, и не мог ничего сказать... Он, словно, онемел в эту минуту.
          ...Отдышавшись и всхлипывая, Аня продолжила надтреснувшим голосом:
– Дед отсидел своё в лагерях, после войны. И отец, тоже...Вот их и сослали потом сюда, в казахские степи, навечно... Отец с мамой на пересыльном пункте познакомился. Она эстонка. Умерла, когда мне семь лет было...- Аня достала носовой платок, вытерла слёзы и высморкалась. Припухшие веки её были опущены, взгляд упирался в землю, а голос всё ещё дрожал. - В посёлке у нас почти все такие...в основном, дезертиры  и бывшие полицаи, отбывшие свой срок, и кого не расстреляли,..- она говорила тихо и глухо, - А, знаешь, как мы, дети врагов народа, должны учиться, чтобы «выбиться в люди»? Мы должны «из кожи вон» стараться, «быть на голову выше» обычных советских школьников, чтобы поступить хоть в какой-нибудь, техникум или вуз...Да и то... Я, к примеру, в школе на медаль шла. Мне её, понятно, не дали...А в текстильный институт все экзамены  на «хорошо» и «отлично» сдала; сказали, по конкурсу не прошла... Думаешь, не обидно? Обидно!.. Но я привыкла уже. Такое к нам отношение, мы, ведь, люди второго сорта... - Аня прерывисто вздохнула и подняла глаза, - Так, что вот такие дела, гражданин лейтенант... Поспешил ты, наверное, со своим предложением, - девушка посмотрела на него. Всё время молчавший Андрей выглядел растерянным. Теперь уже он опустил взгляд в землю, не находясь что ответить. Мысли, словно рои пчёл, одолевали его, но язык, как чужой, не слушался, прилип к нёбу...
– Не напрягайся, не надо, ты свободен от своего предложения,..- Аня повернулась, и пошла быстрым шагом в сторону своего дома, и, уже на ходу, бросила: - Считай, что ты ничего не говорил...
 
         ...Прошла неделя. Всё это время Андрей места себе не находил. На службе он, как робот, механически получал и отдавал приказания, заступал в офицерские наряды, работал с техникой и подчинёнными, но голова его кипела, как котёл. Он понимал, что женитьба на Ане перечеркнёт всю его карьеру военного. В лучшем случае, он будет всю жизнь прозябать в отдалённом воинском гарнизоне, вроде этого, на незначительной должности, и никогда не станет не только генералом, но даже до майора, ему, вряд ли, удастся дослужиться. А в худшем — командование начнёт придираться, и искать повод для увольнения его из армии, сразу же после женитьбы.Советской армии такие офицеры не нужны...
         Всё это лейтенант Андрей прекрасно понимал, но мысль о том, что ему придётся расстаться с Аней, приводила его в отчаяние. Весь он сам, вся его сущность, всё противилось этому. Он уже не представлял своей жизни без этой девушки, и, с удивлением, думал: как же он, вообще, жил без неё раньше?
              Промучившись неделю, он решил: будь, что будет!..
         В свободный день съездил в город, купил букет белых роз, и маленькое колечко с камушком. Вечером, постучал в окно Аниного дома, вызвал её, и, ни слова не говоря, надел ей на палец кольцо, и вручил цветы. Их поцелуй был долгим и нежным...


              ...И вот, теперь, свадьба уже заканчивала свою круговерть. Оставшиеся гости ещё что-то пели, а Андрей, с новоявленным тестем, сидели на крыльце, и курили, пытаясь завязать разговор. Говорили о свадьбе, что, мол, с погодой повезло; о хорошем урожае овощей в этом году, о недавнем солнечном затмении, и о высадке американцев на Луну... Но, в целом, разговор не клеился, и общих тем, как-то, не находилось...
            Подошёл дед Ани, седой и сгорбленный. За свадебным столом он сидел с краю, и всё время молчал, почти ничего не ел, и только смотрел на молодых каким-то отрешённым взглядом. Седая борода его возле рта пожелтела от курева, но была аккуратно подстрижена и расчёсана.
             Сейчас, присев рядом, он вздохнул глубоко, и, глядя на Андрея водянистыми, глубоко посажеными глазами, медленно произнёс, с акцентом:
– Мог ли я предположить раньше, что когда-нибудь, моя внучка выйдет замуж за офицера Красной Армии? Ведь было время, когда таких, как ты, я вешал...- Он опять вздохнул тяжело и замолчал, опершись обеими руками на посох.

      
        …Солнце окончательно скрылось за горизонтом. На степной посёлок накатывала ночь...


       __________