Глава 8. Вадим

  МАЙ 2004.

   Вадим проснулся от звука голоса, ворковавшего:
- Сейчас к папочке пойдём, скажем: «Доброе утро, папочка!» Да?
   Он уже привык за прошедшие месяцы к хроническому недосыпу из-за мадемуазель Шагановой Ирины Вадимовны. И уже не особо разбирал, будничный за окном день или выходной. Дочь требовала ежеминутного внимания. Он навсегда сохранит в памяти момент, когда впервые взял её на руки.

   Это случилось на пятый день после рождения, ему дали её подержать буквально три минуты. Специально позвали в отделение и, вытащив из кювеза, плюхнули ему на руки. Она сначала сморщилась и пыталась сопротивляться, но потом, приоткрыв глаза, будто сделала вид, что давно его знает, и успокоилась. Уютно так устроилась в его руках, зевнула и зачмокала губками. А ему захотелось плакать. Это был самый драгоценный груз, который он когда-либо держал в своей жизни. Отныне он с радостью понесёт его по жизни во всех смыслах.

   Нежно прижав её к себе, он поцеловал бархатистую щёчку и вернул дочь улыбающейся медсестре, которая вернула девочку в кювез,  а потом сказала ему:
- Вы не волнуйтесь, Вадим Борисович, с малышкой всё нормально, она хорошо ест, хорошо набирает вес. Скоро вы сможете забрать её домой.

   «А с женой?» - хотелось спросить ему. - «Могу ли я и её забрать вместе с дочерью?» Но он прекрасно знал ответ на не заданный вопрос. Да, Наталья пришла в себя, но нуждалась в специальном уходе — теперь уже недостаточно просто принимать лекарства, ему сказали, что трижды в неделю ей необходим гемодиализ. Теперь тут все знали его ситуацию и стремились помочь, шли навстречу даже там, где, в общем-то, нельзя было...

   Он в те дни не мог работать, оформил отпуск без содержания на два месяца, и без того разрывался между больницей, магазинами, где закупал всё необходимое для дочери — от кроватки и коляски до подгузников, включая одежду и игрушки... Наталья была очень слаба, но даже в таком состоянии постоянно спрашивала про дочь, рвалась её увидеть, хотя ей не то, что встать, а даже руками пошевелить было трудно.

   Вадим ей терпеливо объяснял, что малышка пока тоже слаба и находится в отделении для недоношенных детишек, но Наталья не хотела ничего понимать, хотела взять её на руки хоть разок... Но в первые дни после того, как она очнулась, компанию ей составляли только Вадим и плюшевый мишка, которого так и не посмел никто убрать — он по-прежнему сидел у её кровати. Увидев его вскоре после того, как очнулась, Наталья спросила у Вадима:
- Что это? От кого? Ты купил? Какая прелесть! - её едва можно было расслышать, но она улыбалась.
- Нет, не я, - покачал головой Вадим. - Это тебе передала та девушка, которая в больницу вместе с тобой приехала. Она приезжала сюда на второй день, но ты в реанимации, и её сюда не пустили. Тогда она, так понимаю, попросила тебе передать фруктов и вот эту зверюгу, - улыбнулся он.
- Она... Та самая добрая фея... Ну почему, почему её не пустили... Я бы так хотела увидеть её!.. Она была так добра ко мне... Ведь могла отказаться, и тем не менее, поехала со мной... Да и потом не забыла... - Наталья начала немного задыхаться от избытка испытываемых эмоций.
- Тшшшшш, Наташ, всё, успокойся, пожалуйста! Таковы правила больницы, тут не принято пускать посторонних. Я сам хотел поблагодарить её, но пока мы с медсестрой дошли до поста, там уже никого не было.
- Я даже имени её не спросила! - расстроилась Наталья ещё больше. - Своё назвала, а потом меня скрутила боль, и я обо всём забыла... - она заплакала.
- Наташ, ну не расстраивайся, прошу тебя! Может, она придёт ещё, и мы сможем вместе поблагодарить её.
- Вряд ли она придёт... Она наверное уехала уже...
- Уехала?
- Когда я вошла в аптеку, она договаривалась о покупке крупной партии какого-то лекарства и уточняла, можно ли его взять в самолёт. Вот потому и думаю, что её уже нет в Москве, - пояснила Наталья. - А ведь во многом благодаря ей на свет родилась наша дочь... Вадим, пожалуйста, ну попроси, пусть её мне принесут, ну хоть на минутку! - она снова переключилась на мысли о дочери и забыла обо всём. - Или меня отведи к ней, ну хоть посмотреть!
- Наташ, ну нельзя тебе пока вставать, пойми, родная! И дочь тебе принести я не могу — это не от меня зависит! Я сам пока видел её только дважды. Но мне сказали, что она абсолютно здорова, просто ей нужно набрать необходимый вес, - он не стал пока упоминать о том, что вскоре ему разрешили забрать дочь домой, дабы ещё больше не бередить боль жены от того, что её разлучают с дочерью. Ведь сейчас даже врачи затруднялись сказать, сколько времени Наталье предстоит пробыть в больнице...

   Он навещал её ежедневно, был там так долго, как позволяли врачи, чьи прогнозы относительно состояния здоровья Натальи были, к сожалению, неутешительны. Роды обострили проблемы с почками и дали нешуточные осложнения на сердце. Если бы состоялось плановое кесарево, всё могло быть лучше, а так... Трудно было предсказать, чем всё обернётся. Однажды лечащий врач обмолвился даже о том, что Наталье, возможно, понадобится донорская почка, но из-за редкой группы крови трудно подобрать подходящего донора. В тот момент Вадим понял, что здоровью жены угрожает реальная опасность. Это произошло спустя восемь дней после рождения дочери.

- Доктор, ну можно ведь что-то сделать! - в отчаянии произнёс Вадим. Ему не хотелось принимать страшную реальность.
- Мы и так делаем всё возможное и даже немного невозможное, но и вы нас поймите, - увещевал Вадима врач. - Мы всё же не волшебники. И у нас нет волшебного эликсира, способного в одночасье поставить на ноги вашу жену. Мы реально смотрим на вещи. Шансов выкарабкаться у вашей жены катастрофически мало. Я не хочу вас пугать, но...

   Вадим закрыл лицо руками, и уже не слышал доктора, в ушах звенело: «Шансов мало, шансов катастрофически мало...» А как же дочь, ведь у них дочь, как же она без матери?!.. Страшные мысли не давали ему покоя. С этим смириться сил не было. Ну, нельзя было смириться с таким!!! У их дочери должна быть мать, и жертва Натальи не должна иметь такую цену, цену её собственной жизни!

   В те дни он был безутешен. Не мог ничего сказать жене. А она буквально бредила желанием увидеть дочь. Они договорились, что назовут её Ириной - в честь его бабушки. Шаганова Ирина Вадимовна — звучало как песня... Вадиму не хватало сил рассказать жене всю ситуацию. Ей постоянно делали капельницы с лекарствами, заставляющими сердце и почки работать, но доктор ему ясно дал понять — шансы нормализовать состояние близки к нулю. Время, к сожалению, работало против них — донора найти они не могли...

   Спустя неделю Вадиму сказали, что он может забрать дочь домой, а Наталью нужно было перевести из роддома, где больше не было смысла находиться, там и так сделали всё для неё возможное, в одну из столичных больниц. У неё началась истерика, когда она узнала, что её не домой выписывают, а переводят в другую больницу.
- Нет, я не хочу ни в какую больницу, я домой хочу, я дочь увидеть хочу! Вадим, ну пожалуйста, ну попроси, пусть её принесут мне на минутку! - она безутешно рыдала, так, что он испугался за неё. Врачи в сторонке о чём-то перешёптывались, потом вышла одна из медсестёр и вскоре вошла снова, неся в руках малышку.

   Подойдя к Наталье, она аккуратно передала ей дочь. И Наталья вдруг заулыбалась, так, что все присутствующие прослезились. Она еле слышно что-то заворковала, какие-то умилительные нежности, а малышка доверчиво прижалась к матери. Наталья смотрела на дочь и поражалась, насколько та похожа на Вадима. Какое всё же счастье, что она есть, что, несмотря на все опасения, родилась здоровой, хоть и раньше срока... Наталья ни о чём не жалела. Никакие проблемы со здоровьем не шли в сравнение с этим счастьем, которое она сейчас держала на руках. Она верила, что совсем скоро вернётся домой, и они будут счастливы, все трое.

   Она не заметила, как из палаты постепенно вышел весь медперсонал, остался только Вадим. Он подошёл к кровати жены и, сев на краешек, обнял обеих дорогих ему женщин — взрослую и маленькую. Одна в глубине души понимала, чем могут обернуться последствия риска, вторая же ни о чём не подозревала и безмятежно дремала на руках у матери.

   Оторвав взгляд от дочери, Наталья посмотрела на мужа:
- Вадим, она так на тебя похожа! - он кивнул и улыбнулся, подтверждая. - Послушай меня... Я знаю, что у меня мало шансов выкарабкаться, что почки почти отказали и сердце плохо справляется с нагрузками...
- Наташ, - пытался возразить Вадим, - не надо сейчас про это!
- Нет, пожалуйста, выслушай... У меня, может, и не будет иной возможности, - она, как всегда при сильном волнении, облизнула сухие губы. - Я слышала обрывки разговора медсестёр. Несмотря на все предпринимаемые меры, шансов у меня мало. Если бы мы успели сделать кесарево, всё могло быть иначе, но... - она сильнее прижала дочь к себе. - Я не жалею о том, что так всё вышло. Хоть и понимаю, что сама не смогу о ней заботиться... По крайней мере, пока, - произнесла она с нажимом, - не могу, - где-то в глубине души у неё сохранялась непостижимая надежда на чудо, что они вместе с Вадимом будут заботиться о доченьке, играть, кормить, пеленать... Ну не может быть, чтоб судьба так жестоко посмеялась... Тем не менее, следовало принять реальность. - Пожалуйста, я прошу тебя, не бросай её, заботься о ней, чтоб она... - у Натальи перехватило дыхание от подступивших слёз. Вадим тоже не скрывал слёз, не в силах вымолвить хоть слово. Но оба понимали, что происходит. Наталья перевела дух и продолжила: - Как бы я хотела тоже помогать тебе, видеть, как она растёт, ловить каждый её взгляд и улыбку... Я надеюсь, что всё же смогу. А если нет...
- Наташ, я прошу тебя! - Вадим не хотел, чтоб она думала об этом сейчас. Они должны были попытаться использовать любой шанс, ещё не всё потеряно...
- Если нет, - упрямо повторила Наталья, - тебе придётся самому... Я знаю, ты не бросишь её...
- Милая, ну как ты могла такое подумать, конечно, нет! Как я могу, это же наша дочь, частичка тебя и меня! - он посмотрел на безмятежно спавшую на руках Натальи дочь. Она была такой беззащитной и крошечной... - Вот увидишь, пройдёт совсем немного времени, ты вернёшься домой, и мы будем вместе. Навсегда вместе, - он нежно поцеловал жену. Она посмотрела на него взглядом, полным любви и доверия. Ей хотелось верить в то, что он сказал. Очень хотелось...

   В его жизни с рождением дочери началась совсем новая страница. Он плохо представлял, сколько заботы и ежеминутного внимания требуют младенцы, но Ирина Вадимовна быстро расставила акценты и показала, кто теперь истинный хозяин в доме. Ему, конечно, рассказали, чем и как часто её кормить, показали, как пеленать, научили, как правильно брать на руки, но никто не предупреждал о её бурном темпераменте и несговорчивом характере. Приключения начались с первых минут пребывания в квартире один на один с дочерью. Мало того, что тягостные мысли о Наталье покоя не давали, так ещё и Иришка в первые часы пребывания дома была очень беспокойна. Чувствовала ли, что происходит с матерью, с которой ей пришлось разлучиться на неопределённый срок? Вадима предупредили, что завтра их навестят педиатр и медсестра из детской поликлиники. В общем, жизнь сделала крутой поворот, и не заметить перемены было невозможно.

   Но до завтра ещё было много времени, как ему казалось, а прямо здесь и сейчас Иришка вдруг разразилась громким плачем, требуя непонятно пока чего... Он распеленал её, покормил, но «концерт одной песни» не прекращался. И на руках укачивал, и говорить пытался, и погремушками отвлечь — ничего не помогало. Это она, похоже, приветствовала таким образом новую обстановку... Он даже пытался петь ей детские песенки, внезапно пришедшие на ум, но она затихала лишь на несколько мгновений, а потом начинала возмущаться неизвестно чем с новыми силами.
- Тебе не нравится мой голос? - пытался шутить Вадим. - Ну не знаю, вообще-то за многие годы работы на радио жалоб не поступало, как раз наоборот... Знаешь, мне иногда так хочется закрыть свою гостевую, ох, доча, если бы ты знала... Как мне надоели все эти приторные знаки внимания... Ну вот скажи мне, зачем всё это теперь, когда у меня есть ты и твоя мама? Самые дорогие женщины на свете и не надо других... - тут он на секунду осёкся, вспомнив... Но тут же приказал себе не думать о ней. Не имеет он на это права. Утратил он его, когда предал её... Эта любовь не имеет права на существование, хоть он никогда не сможет изгнать её из сердца...

   Воркуя с дочерью, он слегка покачивал её на руках, и она постепенно успокоилась и, казалось, внимательно прислушивалась к звуку его голоса — похоже, он ей определённо, понравился и не оставил равнодушной, как и большинство из тех женщин, что привыкли слышать его по радио. Он заметил, что она притихла, но продолжал тихонько разговаривать с нею, повествуя о том, что совсем скоро вернётся из больницы мама, и они будут все вместе наконец-то — это тихое, безмятежное счастье они заслужили... Она, казалось, подтверждала всё, что он говорил, молчание — знак согласия...

   Дочь уснула вскоре, и Вадим тихонько уложил её в кроватку, боясь потревожить. Он знал, что спать она будет совсем недолго, проснётся и потребует есть и снова сменить подгузник... Но пока Иришка спала, он пошёл на кухню, разогрел себе немного супа и поел через силу, не переставая ни на миг думать о жене. Как она там, как её самочувствие? Ему не позволили сопровождать её, сказав, что он сможет навестить её завтра. А как он к ней поедет, если на руках новорождённый ребёнок и ему не с кем её оставить?! Вадим почувствовал себя загнанным в угол. Ещё и потому, что боялся доверить ребёнка хоть ненадолго кому-то постороннему, соседке напротив, например. То была милейшая старушка, но справится ли она?.. Вадим сомневался. Ему хотелось рычать от бессилия. Выхода он не видел. Вряд ли его пустят повидать жену с грудным ребёнком на руках... Всё, что он мог — позвонить в больницу и спросить, как она себя чувствует. Ему сказали, что она спит под действием лекарства, и его к ней пока всё равно не пустили бы...

   «Господи, ну за что, почему всё так? Она непременно должна поправиться, у нашей дочери должна быть мать... Не наказывай Наталью за то, что в своё время я натворил...» - Вадим спрятал лицо в ладонях. Чувство вины нахлынуло с новой силой. Он почти не спал в ту ночь, Иришка просыпалась каждые два часа, требуя покормить или переодеть её. Хорошо, хоть он догадался поставить кроватку в своей комнате...

   Прибывший педиатр сказала ему после тщательного осмотра, что с девочкой всё хорошо, что навещать они её будут каждую неделю, пока не исполнится месяц, а там нужно будет принести её на осмотр в поликлинику, провести комплексное обследование — анализы, прививки и так далее. Вадим слушал и покорно кивал. Выходит, он не напрасно взял на работе два месяца отпуска. Скучать ему точно не придётся...

   С трудом, но ему удавалось несколько раз в неделю повидать жену в больнице. В такие моменты он оставлял Иришку с женой одного из коллег, который был в курсе ситуации Вадима и сам предложил такой выход. Деваться было всё равно некуда, и Вадим рискнул оставить дочь на несколько часов с этой женщиной. Слава Богу, она прекрасно знала, как обращаться с младенцами — у них двое детишек было, трёх и шести лет, оба озорные пацаны.
- Ох, Вадим, как же тебе повезло, что у тебя дочь! - смеялась она в первый день после его возвращения. - Какая она спокойная, мы и поели, и поспали, и даже немного поиграли, если так можно сказать. Впервые за шесть лет я, находясь с ребёнком, отдохнула душой. Оба моих мне до сих пор дух перевести не дают, и я так подозреваю, что и не дадут в ближайшие лет пятнадцать... Так что если тебе нужна будет помощь, ты смело звони, не стесняйся, я с удовольствием выручу, днём я свободна, потому что дети в садике. Ну, а живём мы не так далеко, так что я быстро прилечу!
- Спасибо тебе огромное, Света! - от души поблагодарил Вадим. У него и правда была непростая ситуация, и её предложение было кстати. Иришка весьма благоволила к ней. По крайней мере, не особо сопротивлялась, когда он уходил, целуя её в бархатистую щёчку. Конечно, она ещё ничего не понимала, и Вадим надеялся, что, когда дочь немного подрастёт, Наталья уже будет дома, с ними. И вся эта ситуация растает, как страшный сон... Он готов был сделать всё, чтоб жена поправилась, и делал. Деньги не имели значения. Дочери нужна мать, ему нужна жена. Это главное.

   Всякий раз, навещая жену, он отмечал, что она будто тает. Цвет лица мало того, что был бледный, так ещё приобрёл синеватый оттенок. Его это пугало. Но когда он спросил у врача, что это значит, ему сказали, что это почки не справляются, даже гемодиализ не особенно эффективен и из-за постоянно высокого давления высок риск инфаркта. Инфаркта?! Вадим ужаснулся, услышав это. Ведь Наталье всего двадцать шесть, ну какой может быть инфаркт?! Но ему напомнили о том, что у неё хроническое заболевание почек и преждевременные роды спровоцировали осложнения, с которыми теперь очень сложно бороться. И снова повторили то, о чём говорил врач ещё в роддоме: «Готовьтесь к худшему. В любой момент.»

   Никакие лекарства не помогали, внутренние органы работали на износ. Всякий раз при виде мужа Наталья начинала горько плакать, словно предчувствуя свою участь, хотя Вадим не смел обмолвиться об этом. Он просто сидел рядом, обнимал, тихонько рассказывал про дочь, про то, как проходит день за днём. Она в такие моменты затихала и с упоением слушала его, словно впитывая каждое слово. Иногда просила:
- Принеси её, ну пожалуйста! Я так скучаю, так хочу увидеть! Прошу тебя, поговори с доктором, чтоб разрешил! Вадим, ну пожалуйста! Я так хочу снова на руки её взять! - он не мог видеть слёз жены. И постарался утешить, убедить, что сделает всё возможное, спросит разрешения у доктора. Что и сделал, уйдя от жены, дождавшись, пока та уснёт. Но доктор был неумолим — не положено. Тем более, девочка ну очень маленькая. Если бы хоть сидеть могла, а так...

   Отказ доктора привёл Вадима в отчаяние. Он не знал, как будет смотреть в глаза жене при следующей встрече. К тому моменту Иришке исполнилось полтора месяца. Как и говорила педиатр, они посетили поликлинику и плановый осмотр всех врачей. К счастью, ни один из них не нашёл никаких отклонений. Девочка была здорова, голову начала держать вовремя, все анализы были в норме, все прививки сделаны. Единственное, чего ей не хватало — мамы. Самого важного, самого дорогого. Если бы это зависело от Вадима, он отдал бы часть жизни, чтоб жена поправилась. Но переломить ситуацию он был не в силах. Оставалось только ждать и... молиться. По дороге домой он снова вспомнил про церковь, где неоднократно бывал с женой, и решил заехать туда на несколько минут, хоть свечку поставить, попросить Всевышнего о здоровье жены и поблагодарить за дочь, за то, что её здоровью не грозят никакие опасности.

   Бросив машину на подъездной дорожке, Вадим быстрым шагом пошёл ко входу в церковь, но вдруг замедлил шаг и остановился. Он сразу узнал её. Она шла, опустив голову, не видела его, но он окликнул её:
- Лидия Петровна, здравствуйте!
Она подняла на него глаза, на мгновение замешкалась, а потом широко улыбнулась:
- Ой... Вадим, да? - он кивнул, слегка улыбнувшись, пытаясь отвести взгляд, чтоб она не заметила его грустного взгляда и подступивших слёз. Вспомнив обстоятельства их первой встречи, она спросила:
- Как жена твоя? Родила ребёночка?
- Да... Родила... Нашей доченьке полтора месяца уже...
- А не рано ли... - начала было Лидия Петровна, но тут увидела взгляд Вадима и осеклась. - Бог мой, да что случилось?!
- Ох, Лидия Петровна... Как же сложно всё... Беременность у Наташи сложная была, однажды мы в больницу попали, но, к счастью, она выкарабкалась тогда. Я старался ни на шаг практически от неё не отходить, но у меня же работа, хоть и не весь день, но всё же... В общем, в конце августа меня вызвали на работу в выходной, а она осталась дома одна. Я будто чувствовал тогда что-то, не хотел идти, но она уговорила. А сама решила выйти прогуляться, одна, без меня, хотя врач строго предупреждала её, что такие прогулки опасны — давление может подняться в любой момент. Но она меня ослушалась... Я не знаю точно, где и как долго она гуляла, но потом зашла в какую-то аптеку, и там ей внезапно стало плохо... Хорошо, что нашлись неравнодушные люди, которые помогли ей, а одна девушка так даже вместе с ней на скорой в роддом приехала, а на следующий день передала через медсестру пакет фруктов и игрушку — забавного медведя. Я хотел поблагодарить её, но не успел — жена же в реанимации была, а эту девушку туда не пустили, она на посту сестре всё передала, и наверное тут же ушла... Ей только сказали, что Наташа родила девочку, с которой, к счастью, всё обошлось, но сама она в тяжёлом состоянии. Мы даже имени её знаем, Наташа не успела спросить. И про себя называет её феей, - улыбнулся Вадим. И тут же вздохнул: - Вот такая история. У Наташи случились непредвиденные и преждевременные роды, что дало осложнения на и без того больные почки, а также сердце. Почти полмесяца она пробыла в реанимационной палате роддома, потом её в больницу перевели, в тот день как раз, когда мне позволили забрать дочь домой. Она так плакала, понимая, что её разлучают с дочерью на неопределённый срок... А меня... Меня доктор предупредил, что... - по щекам Вадима покатились слёзы, но он их не замечал, - надо к худшему готовиться, то есть... - ну не мог он это страшное слово выговорить, не хотел принимать это, был готов на жестокую битву до последнего, чтоб у дочери была мать, а у него — жена и близкий человек...
- Ох, Вадим... Ну-ну, не надо так убиваться! - Лидия Петровна погладила его по голове как маленького, еле дотянулась до затылка. А потом взяла за руку. - Пошли. Помолимся вместе за здоровье твоей жены и дочурки. Ты ведь за этим сюда шёл? - он кивнул. И покорно пошёл за ней следом. Но произошедшее в церкви совершенно выбило его из колеи. Свеча за Наталью никак не хотела разгораться, сколько бы они не пытались. Лидия Петровна украдкой вздохнула. Знак Божий. То же самое ведь и с её сыном в своё время было... Вадим плакал, не скрываясь. Он тоже понял, почему невозможно зажечь свечу за здравие... Врачи ведь предупреждали его... Значит, это лишь вопрос времени... Лидия Петровна заметила его слёзы. Она как никто знала, что в такой ситуации слов утешения не найти... Но всё же попыталась:
- Вадим, сынок... Такова Его Воля. Прими это.
- Вы не понимаете... Это мой грех! Мой! А расплатилась за него жена... Ну почему, скажите мне, почему?! У нашей дочери должна быть мать! Мы так хотели её, так ждали! А выходит, она будет расти сиротой!
- Нет, не сиротой! Ни в коем случае не сиротой, ты слышишь меня?! - прикрикнула на него женщина. - У неё есть ты! И ты не должен отчаиваться! В конце концов, может, это всего лишь случайность — со свечой...
- Не бывает таких случайностей... Я до последнего пытался верить в чудо, делал всё, чтоб поддерживать в ней жизнь, но... Меня же предупредили на днях, что из-за больных почек постоянно держится очень высокое давление, нормализовать которое они почему-то не могут, а это даёт нагрузку на сердце, и в любой момент может случиться приступ... Но ей всего двадцать шесть лет, Лидия Петровна! Это несправедливо! Она могла жить и жить, если бы... Если бы меня не встретила...
- Господи, ну что ты такое говоришь! - она никак не могла взять в толк.
- Это сложная история. Сложная и долгая. Я вам расскажу как-нибудь... В другой раз...

   Из церкви они вышли вместе. Небо нахмурилось, казалось, вот-вот пойдёт дождь, а Вадим заметил, что Лидия Петровна без зонта.
- Может, подвезти вас? - предложил он. - Мне так не хочется сейчас одному... - откровенно признался он.
- Я вообще-то тут совсем неподалёку живу, - пыталась отнекиваться женщина. - Пешком гулять привыкла. Да и полезно мне, - улыбнулась она, но тут заметила, как он снова вот-вот готов уйти в себя, произнесла: - Ну хорошо, подвези, - они сели в машину Вадима, и она назвала адрес. В первый момент он подумал, что ослышался. Быть не может... Это же соседний дом, точнее, через дом... Они жили на одной улице, и ни разу за это время не пересеклись, только в самые тягостные моменты тут, в церкви...
- Лидия Петровна... А вы уверены?... - он всё ещё думал, что ослышался.
- В чём уверена? В правильности названного адреса? Вадим, ну конечно! А что тебя смущает? Не по пути? Так я же говорю, могу пешком пойти... - она сделала движение выйти из машины.
- Нет-нет! Лидия Петровна, вы мне не поверите, но мы с вами соседи! Точнее, почти соседи! Я живу от вас через дом, - пояснил Вадим, глядя на удивлённую женщину. - Вот так, представляете?!
- Ну ничего себе! В такие совпадения я не верю! И за эти месяцы мы с тобой ни разу не столкнулись на улице...
- Я и в церковь эту несколько раз приходил, с Наташей вместе... В те дни, когда она хорошо чувствовала себя... Но вас ни разу не видел, только вот сегодня.
- И я тут часто бываю, нравится мне это место, - призналась Лидия Петровна. - Ну вот скажи мне, как тут в Божий Промысел не поверить?!
- А помните, вы мне сказали тогда... «Если будет нужно, ты меня найдёшь.» Вот я и нашёл. Сегодня, когда...
- Всё в этой жизни вовремя, сынок, поверь мне. Это не только мой опыт, но просто, если хочешь, жизненная мудрость. Мы встречаем на нашем пути только тех, кто нам необходим — для счастья, радости или... Какого-то урока, который усвоить нужно. Ты сейчас переживаешь жизненную драму, я понимаю, как тебе тяжело, но прошу — не отчаивайся. Это самое главное. У тебя дочь. И со свечой, повторяю, может быть просто совпадение. Будем надеяться на лучшее. Надежда — это последнее, что можно отнять у человека. Это не иллюзии, нет. Просто не нужно поддаваться раньше времени негативу. И хочу, чтобы ты знал — если уж судьба нас снова свела и так вышло, что мы соседи, то можешь в случае чего рассчитывать на меня. Вот, держи, - она достала из сумки листочек и ручку, написала номер телефона и протянула ему. - Дом ты уже знаешь, квартира восемьдесят три. В любое время, слышишь? Ты можешь позвонить или прийти в любое время!

   Тем временем Вадим подвёз Лидию Петровну прям к подъезду.
- Спасибо вам! - он прикоснулся к её руке в знак благодарности. - Если что, на всякий случай... Я живу в квартире пятьдесят восемь, дом вы знаете, - улыбнулся он.
- Я запомню, - кивнула с лёгкой улыбкой Лидия Петровна. - Иди к доченьке, а то она заждалась. Ты с кем её оставил, кстати?
- С женой своего коллеги. Я пользуюсь этим преимуществом, только если еду навещать Наташу. Она хорошая, Иришка к ней благоволит, - улыбнулся Вадим.
- Иришка, значит. Ирина Вадимовна. Я запомню, - улыбнулась Лидия Петровна, выбираясь из машины. - Иди, мой хороший. И помни — всё будет хорошо.
- До свидания, Лидия Петровна.

   И всё равно на сердце у него лежал неподъёмный груз вины. Он не мог избавиться от ощущения, что всё происходящее сейчас — расплата за случившееся три года назад. Вернувшись в тот день домой, он снова и снова вспоминал эпизод в церкви. Это не казалось ему случайностью. Он кормил дочь, переодевал её, даже вышел с ней на улицу, но не мог отогнать от мысленного взора две картины — лицо жены в тот момент, когда она умоляла его принести дочь, чтоб взглянуть на неё, и свеча, упорно не желавшая зажигаться. И тут же слова Лидии Петровны - «Не отчаивайся. Всё будет хорошо...» Хорошо? Хорошо, если их дочь будет расти без матери?! Отчаянные мысли не давали покоя.

   Иришка, как ни странно, вела себя довольно покладисто, не капризничала, только ни на минуту не отпускала Вадима от себя, словно чувствовала что-то. Когда он, вернувшись с прогулки и раздев её, на минутку положил её в кроватку с намерением пойти на кухню, чтоб приготовить смесь, она разразилась диким рёвом.
- Доча, доча, ну что ты... Тшшшшш, – успокаивающе прошептал он, беря её на руки. Она тут же, как по волшебству, затихла. Он практически с первых дней её появления на свет стал для неё средоточием мира, как и она для него. Он быстро научился распознавать, почему она плачет — то кушать хочет, то переодеть требует, то просто её мучают иногда кишечные колики... Или хочется, чтоб он просто посидел рядом, подержал на руках... Он быстро понял — Ирина Вадимовна дама с характером, ей категорически не нравится сюсюканье, а вот спокойные монологи она очень даже уважает — и во время кормления, и переодевания, и купания.

   Но в тот день она принималась кричать по любому поводу, и только чувствуя его руки, утихала. Даже на ночь он не смог уложить её в кроватку, пришлось положить рядом с собой, оградив края со всех сторон подушками и образовав укрытие из своих рук. Она вроде уснула, а он всю ночь не сомкнул глаз, всё думая о жене. Казалось, она мысленно зовёт его к себе... Задремал лишь под утро, сражённый усталостью — Иришка просыпалась почти каждый час...

   Телефонный звонок казался продолжением сна. Вадим с трудом открыл глаза и понял — нет, не сон, телефон надрывно и требовательно звонил в реальности. Он тут же схватил трубку, не желая разбудить дочь, которая, в общем-то, чутко реагировала на любой звук — удивительно, как не проснулась сразу...
- Да, я слушаю, - хрипловатым после сна голосом откликнулся он.
- Вадим Борисович, вам из больницы звонят... - при этих словах сердце его ухнуло в пропасть — падало и падало... Он похолодел, уже догадываясь, по какому поводу этот звонок. - Мы вынуждены вам сообщить, что у вашей жены сегодня ночью не выдержало сердце, случился обширный инфаркт... Мы пытались сделать всё возможное, но... Примите наши соболезнования... Вы можете приехать?
- Да... Я смогу... Смогу приехать... Скоро буду... - он опустил трубку на рычаг.

   «Не стало... Вашей жены не стало... Не отчаивайся, слышишь? Ты всегда можешь прийти ко мне или позвонить...» - голоса сообщившего о смерти Натальи и Лидии Петровны, пытавшейся поддержать его, смешались в голове. Ему казалось, Вселенная рухнула в тот момент, когда он узнал о том, что Натальи не стало. У Иришки больше нет мамы... И никогда не будет... Невольно вспомнился день знакомства в супермаркете... День свадьбы... Пара счастливых деньков в пансионате... День, когда она сообщила, что ждёт ребёнка... Он всё ещё не мог смириться с реальностью, принять факт, который ему так бесстрастно сообщили... Это для них, врачей, в порядке вещей, а он потерял одного из самых дорогих людей... Навсегда потерял и даже не успел сказать последнее «Люблю» и «Прости». А просить прощения было за что, считал Вадим. Боль и тоска сдавили его сердце тисками. Теперь уже ничего не вернуть, ничего не исправить...

   Его заставила очнуться проснувшаяся Иришка. Он взял дочь на руки и крепко прижал к себе.
- Я тебя очень люблю, очень-очень, слышишь меня? Если с тобой что-нибудь... Я не переживу... У меня теперь есть только ты... Нет у нас с тобой больше никого... Мне очень жаль, что ты будешь без мамы расти... Но мы справимся, правда?
   Она внимательно, казалось, слушала его и хлопала огромными, как у него, серо-голубыми глазами.
- Мы непременно справимся, - продолжал Вадим, переодевая её. Она даже не пискнула, хотя обычно терпеть не могла данную процедуру и сопротивлялась всеми силами. - Малыш, нам с тобой снова придётся расстаться сегодня ненадолго. Но ты же умница, правда? - ему показалось, или она одарила его снисходительным взглядом при этих словах? - Ты сегодня не с тётей Светой будешь, хватит нам её использовать. А то мы её чаще видим, чем её собственные дети. Тебе придётся побыть с очень хорошей женщиной, её Лидия Петровна зовут. Я надеюсь, она не откажется посидеть с тобой, пока я поеду по делам... Сейчас мы ей позвоним... - Вадим нашёл в бумажнике записку с номером телефона. Бумажник стал ещё одним напоминанием о теперь покойной жене... На глаза ему снова навернулись слёзы. На том конце провода откликнулись быстро.
- Лидия Петровна? Здравствуйте, это Вадим. Простите, что я вас беспокою, но... Мне только что позвонили из больницы. Ночью у Натальи случился сердечный приступ и... Её не смогли спасти... Умерла она... Лидия Петровна, вы простите ради Бога, но... Мне ваша помощь нужна... Мне надо поехать в больницу, чтоб... А Иришку оставить не с кем...
- Вадим, сынок, прошу тебя, успокойся! - её мягкий голос немного привёл его в чувство. - Я приду, конечно! Или ты хотел Ирочку мне принести?
- Нет, лучше вы сюда, ко мне, если не сложно, - попросил Вадим. - Тут и еда, и пелёнки и...
- Я поняла, не волнуйся. Скоро приду. Квартира пятьдесят восемь, так?
- Да. Спасибо вам, Лидия Петровна!

   Она появилась через десять минут. Вадим помог ей снять плащ и провёл в комнату. Она склонилась над кроваткой, где лежала Иришка, взирая на разноцветную гирлянду. Но, услышав чей-то незнакомый голос, будто немного насторожилась и притихла.

   Склонившись над кроваткой, Лидия Петровна нежно заворковала:
- Здравствуй, моя девочка, здравствуй, моя красавица! Ой, как же ты на папу похожа! Вадим, я не стану сразу на руки её брать, пусть она просто посмотрит на меня сначала. Кроме того, нужно руки помыть, покажи, где у тебя ванная, пожалуйста.

   Вадим провёл женщину по квартире, показал, где ванная, кухня, где хранится смесь и подгузники, игрушки и присыпка. Она видела, что он сам не свой.
- Вадим... Я знаю, что никакими словами утешения не унять твою боль. Тем не менее, прими мои соболезнования. Наверное, так было предначертано свыше, так угодно Богу. Пожалуйста, будь сильным, прошу тебя. За малышку не волнуйся. Я своих двоих вынянчила. Если Ирочка не заплакала при моём появлении, значит, поладим.

   Вадим кивнул, аккуратно вынул дочь из кроватки и прижал к себе, поцеловав нежную щёчку. Потом передал её Лидии Петровне. На лице малышки отразилась заинтересованность и даже какое-то подобие улыбки. Женщина заулыбалась:
- Ну вот видишь, говорю же, поладим! Отпустим папочку, правда? - Иришка закряхтела, словно бы соглашаясь. А Вадим не мог представить, сколько ему придётся отсутствовать — слишком многое нужно было решить...

   В итоге вернулся он только к вечеру. Но удалось утрясти все формальности. Он забрал вещи жены из больницы, договорился с ритуальным агентством обо всём. Похороны должны были состояться на четвёртый день. Он решил, что будет лучше кремировать тело Натальи и похоронить прах рядом с её матерью. Чувствовал, это решение правильное. Да, придётся выбрать время и съездить в соседнюю область, но это не так трудно. Труднее было принять всю жестокую реальность. Он остался один. Во второй раз потерял женщину, с которой готов был разделить жизнь... Даже не успел с ней попрощаться, не держал за руку и не сказал важных слов...И по-прежнему воспринимал это как расплату за совершённое в прошлом. Наташи больше нет. Реальность наотмашь била по каждому нерву. В больнице ему рассказали, что, когда случился сердечный приступ, но она ещё была в сознании, то всё время звала какую-то фею и благодарила её за дочь. Персонал счёл это бредом, но Вадим прекрасно понял, в чём дело. Фактически последние мысли жены были о девушке, которая привезла её в больницу, а потом подарила мишку. Он теперь восседал на комоде в детской. Вадим пока так и не сорвал с него упаковку. Он тоже часто вспоминал эту неизвестную девушку, благодаря за то, что помогла жене и не бросила её в трудный момент. Такие люди — редкость сейчас...

   Возвращался домой он совершенно разбитый. Сердце ревело кровавыми слезами и рвалось на части. У Иришки никогда-никогда не будет мамы... Эта мысль отзывалась тупой болью в сердце. Ему хотелось очнуться от этого страшного сна, но он понимал, что это реальность. И вспомнил слова Лидии Петровны — всё, что выпало, надо преодолеть. Но как смириться с этим?!

   А дома его встретила взволнованная Лидия Петровна.
- Вадим, сынок, скажи мне, а вот это, - она показала на фото на прикроватной тумбочке, - и есть Наташа, твоя жена?
- Да, а почему вы спрашиваете, что случилось? - Вадиму стало не по себе.
- Когда, ты говоришь, родилась Иришка? В конце августа? Наверное именно в этот день я видела твою Наташу в церкви — вот той самой... Мы с нею в проходе столкнулись случайно. Я уверена, это точно она была. Я ещё извинилась, потому что чуть было не толкнула её. Таким образом, в тот день, уйдя из дома, Наташа пошла не куда-нибудь, а в церковь. Ну, а потом, наверное зачем-то зашла в аптеку — обрати внимание — там не очень далеко, она могла пройти это расстояние пешком...
- И от перегрузки у неё могло подняться давление... - продолжил Вадим. Теперь всё становилось понятно. Они с Наташей не обсуждали случившееся в тот день, он не хотел лишний раз расстраивать её. Жаль, что нельзя найти ту девушку, которую жена называла феей...

   В тот вечер Вадим уговорил Лидию Петровну остаться на ночь. Да она и не посмела бы оставить его одного в таком состоянии. Когда уснула Иришка, они долго сидели в кухне и говорили, говорили... Вадим рассказывал о своей работе, немного — о юности, о том, как с Наташей познакомился... Только о Викульке умолчал. То было сокровенное... Слишком болезненное даже годы спустя... Сейчас он не мог о ней думать, но она всегда была и будет в его сердце...

   На церемонии прощания было совсем мало народу. Только он, Лидия Петровна и несколько коллег Натальи. Вадим был безутешен, вот только сейчас он в полной мере осознал, что они с дочерью остались вдвоём, Наташа никогда не переступит порог квартиры, не возьмёт дочь на руки, не поиграет с Иришкой, не увидит её улыбку, первый зубик и первые шаги... Спиной он чувствовал присутствие Лидии Петровны, которая держала спящую Иришку, помнил её слова и старался держать себя в руках, но боль требовала выхода... Он плакал, когда в последний раз прикоснулся рукой к щеке жены и положил в гроб белую розу. К нему подходили, выражали слова сочувствия и соболезнования, а он лишь кивал, не в силах что-то сказать... Перед мысленным взором стояло умоляющее лицо жены и в ушах звучали слова: «Пожалуйста, привези дочь, я так хочу её увидеть...» А он так и не выполнил её последнюю просьбу... Не успел... После отпевания в церкви и поминального обеда в кафе Вадим попросил Лидию Петровну побыть с Иришкой, дал ключи от квартиры, а сам сел в машину и поехал, куда глаза глядят... Не помнил, сколько ездил по Москве. И как оказался у парка, где когда-то повстречал любовь всей жизни... Спрятался на той самой скамейке, сидел долго-долго, но плакать уже не хотелось. Просто вспоминал самые счастливые и одновременно самые горестные моменты своей жизни, здесь это было так легко... Именно здесь и сейчас он мысленно попросил у Викульки прощения за всё, пожелав счастья от всей души, понимая, что их время на совместное счастье давно исчерпано. Здесь он по-настоящему попрощался с Наташей, поклявшись, что сделает для дочери всё, чтобы она была счастлива. «Ты ведь теперь сможешь сколько угодно любоваться ею, наблюдать за тем, как она растёт...» - подумалось ему. После этой мысли порыв ветра бросил ему под ноги несколько опавших с дерева листьев...

   Только вечером, оставшись на своей кухне, он смог выплеснуть всю боль. Дочь спала, Лидия Петровна обещала прийти завтра. Она хотела остаться, но он убедил, что всё хорошо, что и сам справится, ему не привыкать, что и ей нужно отдохнуть, а ему ещё не раз придётся обратиться к ней за помощью... Он знал, что она уже много лет вдова, есть взрослая дочь, живёт в Израиле, с мужем и детьми. Так что, выходит, сам Бог послал их друг другу... Он тихо плакал, спрятав лицо в ладонях, а потом смотрел немногочисленные совместные фотографии с Наташей и снова слёзы наворачивались на глаза... Судьба так мало времени дала им на тихое, безмятежное счастье... Ну почему, почему у него ни с кем ничего не складывается, что за изъян в нём?! Почему он одного за другим теряет людей, так важных в его жизни? Что он делает не так?.. Всё же он прекрасно понимал, что теперь не один, теперь он ответственен за самого дорогого и любимого человека в своей жизни — дочь. И обязан сделать всё, чтоб она росла счастливой и не чувствовала себя обделённой из-за того, что у неё нет мамы... Потому что Вадим очень отчётливо понимал одно — он больше не осмелится никого пустить в своё пространство и сердце. Устал он от потерь... Значит, такая судьба. Главное, есть дочь. И теперь его жизнь сосредоточилась на ней...

   Они старались разлучаться только на время его работы. Теперь Вадим редко соглашался на дополнительные часы. Коллеги знали его ситуацию и принимали как должное. В гостевую он заглядывал раза три в месяц, отделывался стандартными отписками. Единственная женщина, которую он бесконечно любил, была рядом, и других ему не нужно. Иногда он вспоминал Викульку, но старался не зацикливаться, хоть и знал — сердце не обманешь. Но между ними пропасть, и невозможно её преодолеть. Часто вспоминал и жену. Какую бы мелочь в квартире он ни взял в руки, тут же вспоминал, что и жена к этому прикасалась. Боли не стало меньше, просто он научился с ней жить и старался улыбаться только ради Иришки. Лидия Петровна — единственная, кто прекрасно знала, что с ним творится. Когда ему пришлось выйти на работу, именно ей Вадим предложил должность няни и фактически любящей бабушки, она была человеком, которому он не боялся доверить самое дорогое, что было у него. Ведь теперь помощь ему нужна была ежедневно по будням, пока он находился на работе. Она с радостью согласилась. Приходила утром и уходила вечером. Иришка хорошо к ней относилась, улыбалась при виде её и охотно шла на руки, не было никаких особых капризов при кормлении и переодевании.

   Вот так они и жили. Новый Год тоже встретили вместе, втроём. Вадим купил дочери забавный костюм Снежинки, она выглядела в нём как настоящая принцесса — ей уже исполнилось четыре месяца, она умела вовсю улыбаться, ещё лучше — демонстрировать своё недовольство. Но этот костюм ей определённо понравился. Она довольно и широко улыбалась, ощупывая шелестящее платье, расшитое блёстками. Вадим делал кучу снимков с дочерью — у ёлочки, с разными игрушками, с няней... Под бой курантов подумал о том, что хочет счастья и здоровья дочери и может быть, когда-нибудь Викульку увидеть снова... Она всегда, каждое мгновение, была в его мыслях и его сердце...

   Иришка росла, начали резаться зубки. Мало того, что она тянула в рот практически всё, что попадалось под руку, так ещё и ночами громогласно кричала от боли, не давая спать ни себе, ни ему. Он укачивал её на руках, она затихала и засыпала, но всего на час, иногда чуть больше, а потом всё начиналось по новой... Когда он попытался выяснить у педиатра, можно ли что-то сделать, ему дали понять, что «все через это проходят, немного потерпите, скоро станет легче...»

   Да он о себе не особо беспокоился, ну подумаешь, чёрные круги под глазами от постоянного недосыпания... Зато Лидия Петровна пришла в ужас и заявила, что нельзя так больше.
- А что вы предлагаете? - хмуро осведомился Вадим. - Ей же больно, я её прекрасно понимаю. Да, дочь? - он держал её на руках, сейчас она была спокойна, теребя во рту специальную резиновую игрушку. При звуке его голоса она блаженно заулыбалась и положила голову ему на плечо, словно соглашаясь со сказанным.
- Но всё равно долго так продолжаться не может, ты же скоро на ногах держаться не сможешь, а ещё и за руль садишься! Да не дай Бог, если... - Лидия Петровна похолодела. - В общем, на несколько предстоящих месяцев я отказываюсь от денег, которые ты мне платишь в пользу оплаты за комнату здесь, в твоей квартире. Ты согласен?

   Платил он ей символические на самом деле деньги, на бОльшую сумму она не соглашалась категорически. Но то, что она предложила, оказалось выходом из положения, удобным и естественным. И как он сам не догадался предложить ей это, ведь они всё равно бОльшую часть суток проводили вместе. Она, словно мать, заботилась не только об Иришке, но и о нём, всегда интересовалась, как он спал и что ел, как прошёл его день на работе. Это не было дежурное или чересчур навязчивое внимание, всё делалось от души и естественно.

   Когда Иришке исполнилось полгода, Лидия Петровна настояла, что девочку надо окрестить. Вадим согласился. Крёстной стала сама. Малышка на удивление спокойно и стойко перенесла процедуру, а когда её поливали святой водой, даже улыбалась.
- Ну вот, - улыбнулась Лидия Петровна Вадиму, выходя из церкви с малышкой на руках, - теперь мы практически родственными узами связаны.
- Лидия Петровна, вы давно уже родной человек для нас, - взволнованным голосом произнёс Вадим. - Даже не представляю, что бы мы делали без вас...
- Ну, не преувеличивай. Вы с Иришкой тоже раскрасили и активизировали мою жизнь. Так что всё к лучшему. Конечно, было бы лучше, если бы рядом с ней вместо меня была мама, но... Господу виднее. Вадим, прости, - спохватилась она, видя, как затуманились его глаза. Он всё ещё не мог спокойно думать о Наталье...
- Нет-нет, всё нормально, Лидия Петровна, - он сосредоточенно за дорогой следил. - Просто я иногда думаю, что всем, кого я люблю, суждено от меня уйти или... Я сам их отталкиваю...
- Это ты о чём сейчас? - насторожилась женщина, чувствуя, что его гложет что-то. Она вспомнила, как он однажды обмолвился про какой-то грех, в тот день, в церкви, накануне смерти жены.
- Ни о чём, простите, это так... К слову... - он ещё не готов был откровенничать с ней на эту тему, хотя она стала близким человеком, почти как мать. Не то, что не доверял, просто тема была очень уж болезненная и щекотливая...
- Меня не обманешь! - настаивала она, но он был непреклонен:
- Я расскажу вам... Как-нибудь позже...
- Хорошо, не хочешь — не говори, твоё право, я в душу лезть не намерена, - она ведь и сама рассказала ему о себе далеко не всё...

   Хоть она и жила теперь в квартире Вадима фактически, но понимала, что злоупотреблять его добротой не нужно, и негласно у них существовал уговор, что с вечера пятницы до вечера воскресения Лидия Петровна уходит к себе домой, а иногда она уходила и среди недели, порой брала к себе Иришку — просто Вадим передал туда несколько комплектов сменной одежды дочери, кое-какие игрушки, периодически забрасывал подгузники, а также отдал  переносную колыбель, в которой дочь чувствовала себя вполне уютно. Хоть он полностью доверял Лидии Петровне, но всё же предпочитал, чтоб дочь была рядом, на расстоянии вытянутой руки, чтоб он мог слышать, как она посапывает во сне или кряхтит, просыпаясь... Да, иногда он не высыпался, но это были такие мелочи по сравнению с теми моментами, когда держал дочь на руках, когда видел её улыбку и сияющие глазки. Она рано научилась смеяться. Особенно заливисто хохотала, когда он подбрасывал её вверх, играя, или крутил по оси на руке, приговаривая: «Вертолётик летит, в-ж-ж-ж-ж... Освободите нам площадку для посадки!» - и плавно опускал на диван, хохочущую.

   Именно она снова вернула ему способность смеяться. Она была его радость и любовью, смыслом жизни. Важнее всего ему было, чтоб она росла здоровой и счастливой. А он был для неё средоточием Вселенной. Да, она любила и с няней-крёстной быть, легко соглашалась иногда дать папе отдохнуть одну ночь, но когда утром видела его, с визгом бросалась из рук Лидии Петровны в его руки, и оба замирали, счастливые. Он ей шептал, как соскучился, и как любит, а она словно бы внимательно слушала и улыбалась, исследуя пальчиками его лицо — скулы, щёки, глаза. Натыкаясь на щетину, отдёргивала руку и морщилась, недовольная, а он смеялся:
- Доча, ну прости, не успел побриться... Побудешь с няней? А я сейчас... - он уходил в ванную, а когда приходил на кухню, они уже весело трапезничали, всё личико дочери было измазано пюре, и она норовила отобрать ложку у крёстной или вертела головой. А Лидия Петровна отвлекала её потешками и прибаутками, которых знала неимоверное количество. Это были счастливые моменты, и он по-прежнему жалел, что Наташа не может видеть, как растёт дочь...

Однажды Вадим пришёл с работы совершенно вымотанный — снова были сверхурочные часы, надо было подготовить плэй-лист на три дня, да ещё на свою голову в гостевую заглянул, еле нашёл сил на отписки... Как только им не надоедает, подумалось ему... Почему сегодня  было такое самочувствие? Вроде и спал нормально, потому что это была одна из тех ночей, что Иришка у Лидии Петровны была. И всё равно было ощущение, что он в мясорубке побывал. В такие моменты он, сам не зная почему, Викульку вспоминал. Мысли о ней давали силы. Господи, как же он любит её... Но не имеет права думать о ней. Их пути давно разошлись...

   Они с Лидией Петровной поужинали, и она настояла, что он должен пойти отдохнуть. Уснул он быстро, будто в тёмную яму упал — ничего не чувствовал, ничего не снилось... А потом во сне увидел Викульку. Он обнимал её долго-долго, словно желая напитаться её теплом, которого был лишён уже очень давно, а потом она отстранилась от него, посмотрела укоряющим взглядом, полным невыразимой боли. И тихо спросила:
- Ну зачем ты так, скажи, зачем?! Ведь всё могло быть иначе...
   Он попытался было удержать её за руку, но она уходила всё дальше в туман... «Прости...» - прошептал в полусне-полуреальности и начал звать её — громко и надрывно... И не замечал, что зовёт её не только во сне. Окончательно очнулся от этого сна он только тогда, когда почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо и зовёт по имени. Это была немного напуганная Лидия Петровна. Она проснулась, услышав его стон, но подумала, что это Иришка, однако через мгновение различила — нет, не малышка, это, похоже, Вадим что-то бормочет во сне, наверное, приснилось что-то... А потом он вдруг вскрикнул, и она очень испугалась. Она ясно расслышала в его устах имя. Не Наташи, а другое — он звал какую-то Вику и просил у неё за что-то прощения... Может, она всё же ослышалась...
- Вадим, Вадим, проснись, тебе снится что-то... - тихонько позвала она, боясь, как бы он не разбудил посапывающую во сне Иришку. Теперь она просыпалась не так часто, как во младенчестве, но когда её беспокоили зубки, спала плохо. Вадим открыл глаза и пробормотал:
- Что случилось?
- Тебе снилось что-то, ты кричал... - пояснила Лидия Петровна.
- Простите... Всё нормально, - он приподнялся, посмотрел, что дочь спит, и снова рухнул на постель.

   Лидия Петровна ушла, а он больше не смог сомкнуть глаз до утра... Лежал и думал о ней, вспоминал те счастливые моменты, дни и недели, которые были у них... Где она, как она? Вспоминает ли его хоть иногда, несмотря на всё, что он натворил?.. Как она ему доверяла, как любила, а он... Ему снова до боли захотелось её увидеть хоть на мгновение, обнять, почувствовать вкус её губ. Иногда ничего не знать о ней было невыносимо. Но ему оставалось только смириться...

   Наутро, придя на кухню, Вадим увидел там Лидию Петровну, готовившую завтрак, и дочь, восседающую на своём высоком стульчике. Она запищала и заулыбалась, увидев его, а он подхватил её, поцеловал и поздоровался с няней:
- Доброе утро, Лидия Петровна. Вы простите, что я вас напугал ночью... - он понимал, что время объясниться пришло. Наверняка она слышала, как он назвал Викульку по имени.
- Доброе утро, Вадим. Ничего. Это ты прости, что влетела в твою комнату, просто испугалась, может, с Иришкой что, а оказалось, ты...
- Такого давно не было... - словно оправдываясь, пробормотал он.
- Не оправдывайся, в жизни каждого из нас есть страницы, которые мы не хотим тревожить, потому что... Больно, слишком больно... Не береди душу, если не хочешь, чтобы раны раскрылись.
- А они и не закрывались никогда, - задумчиво произнёс он, наливая себе кофе.
- Это, я так понимаю, твой грех, о котором ты однажды упомянул.
- Вы проницательны... Но это больше, чем грех... То, что я сделал — такое не прощается. Когда-то я предал самого родного, близкого и любимого человека. Единственную, кого по-настоящему любил. Жену тоже любил, но то было немного иное... Викулька же — она мой свет, моё дыхание... - он говорил, а сам смотрел в одну точку.
- Но почему же тогда...
- Потому что я был дурак! Просто она была не похожа на всех других, и я... Я поддался дурацким убеждениям, что не смогу преодолеть людское осуждение, не смогу равнодушно пройти мимо косых взглядов... - Лидия Петровна не перебивала его, лишь вся обратилась в слух, понимая, что ему надо выговориться, что он решил поделиться тем, что, должно быть, очень долго гложет его... - Дело в том, что она немного особенная была. У неё лёгкая форма ДЦП. Вы знаете, что это? - няня кивнула. - Ну так вот. По ней нельзя было этого сказать вообще, я даже и не заметил поначалу... - он рассказал о встрече в парке, о том, как она убегала, о беседе в кафе и о дне, который они провели в студии, и о всех последующих, которые были у них, пока она не вернулась к себе домой, во Владивосток... О месяцах виртуального общения и телефонных звонках упомянул и рассказал о встрече Нового Года во Владивостоке, о том, насколько каждое мгновение до сих пор отзывается в нём... И в заключение рассказал обо всех своих сомнениях и опасениях, о том, как приятель высмеял Вику и дал понять, что инвалиды должны связывать жизнь только с себе подобными.
- И вот тут я сломался, - честно признался Вадим. - Сомнения и эмоции взяли верх над чувствами. Я думал, что, если разорву узы, всё легко забуду и... Написал ей, что нам лучше расстаться, что мы слишком разные и... В общем, набор дежурных и жестоких фраз. А она ведь была такая... До невозможности чистая, добрая, светлая... Она любила меня, я точно это знаю. И я её люблю — до сих пор. В первые дни после того, как отправил то письмо, я, признаться, ждал, что она как-то о себе напомнит, я даже хотел этого, чтоб всё встало на места... Но нет. Она так и не дала о себе знать. Я себя презирал. Попал в собственную ловушку, ведь так и не смог ничего забыть. Я ничего не знаю о ней. Как-то пытался ей написать — почтовый ящик оказался недоступен, то есть она сменила адрес. То же самое с телефоном — когда месяцы спустя осмелился позвонить в квартиру, где она жила, мне сказали, что она там больше не живёт, а нового адреса дать не смогли. Я потерял её. Навсегда. Много месяцев жил один, терзался чувством вины. Ведь, если бы не моя трусость, мы могли бы быть так счастливы! А я наоборот сделал всё, чтоб разрушить наше счастье. Это был единственный человек, полностью завладевший сердцем, с которым мир становился ярче и прекраснее. Нет мне прощения, Лидия Петровна. Но когда появилась Наташа, сердце немного ожило, хоть я был честен с собой и понимал, что люблю её совсем не так, как Вику. Её скорее хотелось защитить и укрыть от тягот мира... И даже это я не сумел... Жена стала жертвой моего предательства по отношению к другому человеку. И теперь я точно знаю, что никогда себя не прощу и никого к себе не подпущу. Я всем только несчастья приношу... - он закрыл лицо руками.
- Выговорился? Я понимаю, что теперь, спустя время, любые советы выглядят глупо. Но ты сам подумай — да, вы встретились, да, полюбили друг друга, я знаю, так бывает. Но у каждого из вас, несмотря на чувства, была своя жизнь — на разных концах страны, - сама того не подозревая, Лидия Петровна повторяла слова Кирилла. - Вот признайся себе честно — ты ради неё мог бы пожертвовать своим комфортом, устоявшимся бытом, хорошей работой и уехать в неизвестность? Поставь себя на её место.
- Мы нашли бы выход из положения, - упрямо возразил Вадим.
- А я и не сомневаюсь, что нашли бы. Но при этом кому-то из вас всё равно пришлось бы пойти на жертвы. Она была слишком молода, слишком тебя любила — у таких людей иначе не бывает, а тебе не хватило терпения и дальновидности, способности понять, что ты упускаешь нечто важное. Возможно, по окончании учёбы она и приехала бы к тебе, но тут ей пришлось бы всё начать с нуля в плане профессии, и вот вопрос — а получилось бы? Ведь не секрет, что в нашем обществе людей с ограниченными возможностями не жалуют. Там ей повезло с работодателем, но такой шанс, тем более, не совсем здоровому человеку — ты уж извини за прямоту — дважды не выпадает. А она, судя по твоему рассказу, далеко не глупая девочка, несмотря на диагноз, и дома сидеть ей было бы скучно. А так... Да, ты ей сделал очень больно, но отчасти во всём произошедшем и рука судьбы была. Пойми, на тот момент при наличии чувств у вас обоих отсутствовало желание идти на компромиссы ради друг друга и просчитать ситуацию на пару шагов вперёд. Никто не может знать жизнь наперёд. Горько, что вашей любви было отмерено столь короткое время. Но не вини себя, не занимайся самобичеванием. Это чувство было вам дано не напрасно и не напрасно послано всё остальное. Возможно, для того, чтоб вы научились ценить что-то, что-то важное в себе открыли. И кто знает, как повернётся жизнь... Она штука такая... Непредсказуемая... Если встретились раз — встретитесь и другой. Особенно если чувства взаимны. Только вот...
- Что?
- У тебя же теперь дочь... Как ты думаешь, могла бы она принять малышку, смогла бы полюбить?
- Я очень хочу верить, что и она меня по-прежнему любит. И если так, то не сомневаюсь, что и Иришку она приняла бы всем сердцем. Вы просто не знаете её... Она если любит, то... С полной самоотдачей. Да, я уверен, она полюбила бы Иришку безусловно.
- Ну что же, тогда будем надеяться и молиться, чтоб судьба послала вам случайную, но такую важную встречу. И Вадим... - она выразительно на него посмотрела.
- Да?
- Более полугода прошло, а ты так и носишь кольцо, будто женат...
- Ну и что? Кому оно мешает? Носил и буду носить, оно мне не мешает. Считайте, отдаю дань памяти человеку, с которым хотел прожить жизнь, но не получилось... - он дал понять, что спорить с ним бесполезно.

   С того разговора прошло несколько недель, Иришка демонстрировала теперь не только острые зубки, но и навыки активного передвижения по квартире ползком. Приходилось зорко следить, чтоб на кухне она не оставалась без зоркого присмотра и не лезла к шкафам и особенно плите — она уже и на ножки пыталась подниматься, если имела какую-то опору. Также пришлось тщательно закрывать все шкафчики комода и гарнитура в спальне. Но с этими бытовыми неудобствами легко можно было мириться, зная, что дочь растёт здоровой. Они периодически посещали всех врачей и проводили все рекомендованные прививки, сдавали анализы. К счастью, всё было хорошо. Хотя зубы продолжали активно резаться, и порой она была не то, что беспокойной, а невыносимой. Проявляя недюжинное упрямство, норовила навести порядок в закрытых от неё шкафах или категорически отказывалась быть с Лидией Петровной, которую всё же очень любила. Но бывали моменты, когда успокоить её мог только Вадим. Она уже научилась по слогам произносить «Па-па-па», иногда могла лепетать это слово несколько минут подряд, чем бы ни была занята. Когда была возможность, он ездил с ней куда-нибудь за город и долго там гулял, давая Лидии Петровне перевести дух, хоть она и говорила, что совсем не устаёт, но то была неправда. Ну, а потом, когда Иришка становилась поспокойнее, они менялись ролями.

   Вот и вчера был один из тех дней, когда Иришка осталась у крёстной на ночь, а сегодня утром они вернулись, и дочь своим лепетом и радостными воплями мгновенно заполнила пространство его жизни. Заглянув в комнату Вадима и увидев, что он ещё нежится в постели, но уже не спит, Лидия Петровна кивком поприветствовала его, посадила Иришку на краешек кровати, а сама пошла вымыть руки, чтоб приготовить завтрак. Её отвлекали и радовали эти приятные повседневные заботы. В лице Вадима она обрела сына, потерянного много лет назад... Пока она ему не говорила об этом, но непременно расскажет — так же, как и он поделился с ней сокровенным...

   Иришка быстро приползла к отцу и начала к нему ластиться, а он схватил её с грозным как будто рыком: «Ох, кого-то я сейчас зацелую, а то и покусаю!!!», отчего она заливисто захохотала. Это была самая сладостная музыка для него, не считая смеха и звука голоса Викульки... Он закружил её как вертолётик, наслаждаясь её смехом, а потом, опустив на диван, улыбнулся:
- Дочь, пошли завтракать, а то я на работу опоздаю. Ты же отпустишь меня до вечера, да?

   Она кивнула, улыбаясь, будто поняв, что до вечера — это недолго, хотя на самом деле для неё это звучало «на целую вечность»... Просто она привыкла ему доверять, привыкла, что их встречи после расставаний самые счастливые...
- Ну вот и прекрасно! Кстати, мне ещё побриться надо, а то ты вечером уже не захочешь меня поцеловать, - он взял её на руки, прижал к себе и нежно поцеловал, после чего опустил на пол, с улыбкой наблюдая, как она «порулила» в сторону кухни, где хозяйничала няня и крёстная.

   Вот так он и будет жить — с безмерно любимой дочерью и незаживающей раной в сердце, которую сам себе нанёс... Он снова вспомнил слова Лидии Петровны: «Кто знает, если встретились раз, вполне можете встретиться и второй...» И сейчас он послал мысленную, горячую мольбу Небесам: «Пожалуйста, если это возможно, пусть она меня простит за всё, и пусть судьба подарит нам хоть одну встречу... И тогда я больше ни за что её от себя не отпущу...»