Недоразумение

    Дюк, не успев на ходу досказать свои соображения о преимуществах "Огонька" супротив "Шмеля", но уже получив возражение, что мол не в базисе, а в надстройке (т.е. в котелке) и содержится подлинный вкус, ушёл по пояс в песчанно-каменную структуру ледникового наноса. Было такое ощущение, что это его так придавило веским аргументом оппонента. На самом же деле, виноват был "язык" ледника, старательно выдавливающий из собственного ложа эту зыбкую, пропитанную талой водой и начинённую камнями массу. И она, в некоторых местах, неожиданно "заглатывала" любой груз, даже такой, как Дюк с рюкзаком, где собственный вес рюкзака незначитально отличался от суммарного общего веса...
    Вначале нам стало смешно - подумайте, мы только-что спустились после недели полуголодного ползания по вертикальному льду и скалам выше четырех тысяч метров, после "нескучных" спасов, после... В общем - после… В общем - спустились... В общем - здоровые...
    Грустить, вроде нечего - мы внизу, впереди база (и почему считается, что если человек катился по наклонной, и вовсе опустился, то это плохо?..). Но, глаза Дюка нас насторожили. Казалось бы, в этом ничего странного нет - ну отвыкли мы от его глаз! Ну неделю мы видели его только в солнцезащитных очках! А за этими стёклами тёмными глаза могут быть какими угодно, хоть томными.
    Но здесь наш Дюк, только что выбравшийся целым и почти невредимым из "разнообразных приключений", а поэтому весёлый и разговорчивый до болтливости, вдруг замер с каким-то растерянно-недоумённым лицом. Стоя... почти по пояс в песке, он очень напоминал верхний фрагмент (чтоб не сказать "бюст") знаменитого памятника де Ришелье в Одессе.
    Кстати, наш Дюк - вовсе не от Ришелье. Его звучная, но длинная фамилия Сердюк была нами в первый же день сокращена до этого лаконичного, навевающего мысли о великом, прозвища.
   Мы быстро поняли, что дело нешуточное - Дюк провалился в полость, образованную двумя огромными валунами, прикрытыми вязким мокрым песком. В любой момент, от незначительного движения, эти валуны могли прийти в движение и разделить "историческую личность" на бюст и не-бюст...
    Самое неприятное, что ему ни в коем случае нельзя было двигаться - именно его ноги как-то удерживали валуны в равновесии. Нам же было страшно к нему приближаться - кто знает, как эти каменюки под песком расположены, каков их размер, и где у них центр тяжести...
    Для начала мы разгрузили нашего бедолагу - ему удалось потихоньку снять рюкзак и передать нам. Потом, посовещавшись, мы решили, что кто-то один на брюхе (как по льду к полынье) подползёт к нему, и потихонечку откопает. Работа оказалась и непростой, и небыстрой - в песке было много небольших камней, кусков льда, обломков древесины. Доставать всё это с предельной осторожностью в лежачем положении - утомительно. Пришлось меняться. Наш "памятник" пришёл в себя, и начал аккуратно помогать. Особенно важна была его информация о том, как меняется давление на ноги. Всё, вроде бы, шло нормально, но напряжение не спадало...
    Сосредоточившись на работе, мы даже не заметили, как к нам сзади подошёл только что спустившийся Львович. Инструктор, "Снежный барс", инженер, писатель... Личность, во всех отношениях замечательная. Только вчера, во время спасов, он взял на себя предельно опасную работу по сопровождению на спуске с купола Вологаты пострадавшего, совершенно не знакомого ему парня. Мы, наращивая верёвки и выдавая их, не могли точно контролировать скорость и траекторию. Львовичу приходилось, "подрабатывая" ногами, выбирать мостики через бергшрунды и прикрывать "кокон" от ударов об лёд. Благо хоть камней мы не пускали...
    Так и сейчас, не слишком разобравшись в именах малознакомых ему людей, но готовый тут же приступить к делу, он решительно сказал подуставшему откапывающему, которого звали вовсе не Дюк: "Да ладно, Дюк, вылезай. Я тебя сменю!"...
    Бедный полу-откопанный Дюк ошалело смотрел на задыхающихся от смеха "копателей"... Через пару минут нам удалось освободить его из "плена", и мы побежали вниз. Всё закончилось удачно. Но Дюк ещё несколько дней, встречая на базе Львовича, посматривал на него с подозрением...