Голоса, которых не было

Симуляция психического расстройства не помогла злоумышленнику уйти от расплаты за тяжкое преступление.
…Когда в родном селе, с развалом бывшего сельскохозяйственного предприятия, поубавилось официальной занятости, многие местные жители разъехались в поисках лучшей доли по другим долам и весям, как это получилось у Дмитрия Лунина.
Не слишком огорчало переселенца и то обстоятельство, что на новом месте жительства, с менее плодородными землями, даже мечтать не приходилось о столь же высоком урожае, каким всегда радовал  родительский огород. Потому что  это давало лишний повод навестить родных, запасаясь у них излишками выращенных овощей.
Правда, в очередной свой приезд визитёр  не успел вдоволь наговориться с матерью Верой Сергеевной, торопясь еще до ночной темноты уехать обратно с грузом картофеля. Да и мешал задушевному разговору её сожитель Михаил Крюков, так и крутившийся рядом, пока занимали свои места в машине мешки с крупными, отборными корнеплодами. Несколько успокоился Михаил, когда провожая гостя, увидел в руках гражданской супруги несколько купюр, оставленных ей сыном. А потому вполне приветливо помахал  на прощание рукой, словно приглашая пасынка снова посетить отчий дом.
Оставшийся вечер прошел в дороге. А потому лишь утром на следующий день Дмитрий решил позвонить матери, чтобы, как она и просила, сообщить о том, что у него все в полном порядке. Но мобильный телефон ответил лишь долгими гудками. Так повторилось еще несколько раз и в тот день, и на утро следующего.
Что заставило  обеспокоенного Лунина связаться по той же сотовой связи со своим двоюродным братом, чтобы тот выяснил:
 – Все ли у матери в порядке?
Вначале, после полудня, тот успокоил, мол, во дворе все как обычно, хотя хозяев не видел, так как дом на замке. Но потом ошеломил вечерним звонком, сообщив страшную весть о том, что Веру Сергеевну убили.
Тут же Дмитрий Лунин снова пустился в знакомый путь, где новое пребывание в родном селе начал с разговора, состоявшегося в кабинете участкового уполномоченного инспектора полиции. Там и узнал некоторые подробности того, как был найден труп матери со следами явной насильственной смерти.
…Первой увидела последствия тяжкого преступления соседка. Днем замок на дверях квартиры Веры Луниной не позволил ей обменяться с хозяйкой последними новостями. А когда вечером, возвращаясь с огорода, женщина увидела распахнутой  дверь на веранду, то не упустила возможность нанести отложенный визит к Вере Сергеевне. Не остановила её и тишина, встретившая за порогом, и тяжкий запах разложения, ударивший в лицо, когда вошла в комнату, где на диване, с мешком на голове, недвижимо лежала хозяйка, а на полу у изголовья, как и на подушке, бурело большое кровавое пятно.
Надеясь на то, что еще можно чем-то помочь, соседка, как и другие, живущие рядом люди, позвали знающего человека. Только чуда не произошло. Смерть посетила роковое жилище довольно давно, о чем говорили и начавшийся процесс разложения, и трупные пятна на руках покойницы, так что оставалось единственное – немедленно  заявлять о случившемся в правоохранительные органы.
Прибывшие криминалисты установили, что смерть наступила от открытой черепно-мозговой травмы в виде многочисленных переломов лобной кости, приведшей к обильной кровопотере.
Орудие, которым действовал злоумышленник, нашлось здесь же – окровавленный топор. Да и с установлением личности основного подозреваемого проблем не возникло. Всё говорило о причастности к этому злодеянию сожителя погибшей – такого же безработного любителя выпить, как и она сама, Михаила Крюкова.
Когда его задержали, он и не отрицал своей вины. Во всем признался и даже написал заявление о явке с повинной, в котором подробно поведал о том, что было в ночь убийства.
…В предшествующей кровавой развязке вечер, проводив сына, Вера Лунина решила отметить это событие. Купив две бутылки водки, они, на пару с Михаилом Крюковым, навестили знакомых. Те тоже выставили угощение. Так что хватило на всех. И даже немного осталось в поллитровке, которую Михаил забрал с собой, возвращаясь из гостей. Но по дороге гражданская супруга, в пьяном разговоре, не слишком лестно отозвалась о спутнике. И эти обидные слова настолько крепко запомнились сожителю, что когда Вера Сергеевна, придя домой, заснула на диване, он решил отомстить.
Решимости добавила рюмка водки из остатков, принесенных с недавнего застолья. Не найдя на кухне нож, Крюков вооружился топором. Несколько раз, тяжко – с плеча ударив остриём спящую сожительницу прямо по голове, он вернулся к выпивке. Хватило еще на одну рюмку.  А так как показалось, что жертва жива, он вернулся обратно к дивану и еще трижды поднял и опустил с размаху топор на голову несчастной.
Все это Михаил Крюков подтвердил и в ходе следственного эксперимента, проведенного на месте происшествия. Вот только часть времени, потраченного на расследование, он провел не в камере следственного изолятора, а в палате специализированного лечебного учреждения. Потому что начал то и дело упоминать о странных «голосах», будто бы, беспокоящих его в последнее время.
Впрочем, медикам его личность была уже знакома. Так как за год с лишним до этого Михаила Крюкова поставили на специализированный учет. Врач-нарколог заполнил карточку по поводу зависимости его от алкоголя, тогда как врач-психиатр составил в то время этому пациенту диагноз – психоорганическое расстройство.
То общение со специалистами, судя по всему, могло подсказать мужчине, теперь подозреваемому в тяжком преступлении, возможный  способ ухода от грозящего ему наказания. Вот и появились «голоса», заставившие следственные органы провести стационарную судебно-психиатрическую экспертизу по поводу склонности подследственного к симуляции.
Специалисты в итоге сделали заключение о том, что хроническими расстройствами он не страдал и не страдает, кроме, разве что, алкоголизма средней стадии. «Голоса» же не являются клинически достоверными и использованы  пациентом для фальшивой демонстрации психического расстройства. А по тому в применении принудительных мер медицинского характера обследуемый не нуждается. Кроме того, эксперты установили, что во время совершения преступления Крюков не находился ни в состоянии сильного душевного волнения, ни был охвачен патологическим аффектом, при котором человек утрачивает способность отдавать отчет своим действиям.
Были выявлены и такие психологические особенности Михаила, как высокие притязания, конфликтность, повышенная подозрительность, стремление нравиться окружающим и недовольство отсутствием с их стороны признания. Выяснилось, что по своему психическому состоянию он не лишен способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, а также  руководить ими. Может правильно давать показания, предстать перед следствием и судом, и нести ответственность за то, что содеял.
В качестве доказательства злого умысла учли выбор топора, обладающего значительными поражающими свойствами и желание поразить им жизненно важные органы жертвы.  Потому квалифицировали действия гражданина, сидевшего на скамье подсудимых, как убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку. Одним из обстоятельств, которые смягчили наказание подсудимому, стали противоправные действия потерпевшей, явившиеся поводом для совершения преступления. Приговорили Михаила Крюкова к лишению свободы сроком девять лет шесть месяцев в исправительной колонии строгого режима.