Наследник престола с комсомольским билетом

         



В 1927 году по внесудебному приговору коллегии ОГПУ Сибирского края был казнён последний самозванец, претендовавший на российский престол.

Россия с ее бескрайними просторами и сказочными богатствами знавала за свою тысячелетнюю историю немало самозванцев и лжепророков, заманчивыми посулами вовлекавших в смуту по-детски доверчивых простолюдинов и по иезуитски лукавых лихоимцев. Некоторые из самозванцев оставили в истории глубокий след, другие канули в вечность бесследно.

Лжедмитрий I, выдававший себя за сына Ивана Грозного, был посажен москвичами на трон и ими же менее чем через год был убит, а тело его подвергнуто глумлению. Впрочем, историки до сих не пришли к единому мнению, был ли он впрямь Лжедмитрием или всё-таки Димитрием, сыном Ивана Грозного.

Неграмотный Пугачев, назвавшийся «великим государем амператором» Петром III, заставил изрядно понервничать Екатерину II, но был предан своими недавними соратниками и четвертован в Москве на Болотной площади.

Большевики, под демагогическими лозунгами захватившие власть, образовали Совет Народных Комиссаров, в котором русскими были только партийные клички самозванцев. Они «недрожащей рукой» обрекли на бессудную смерть последнего российского императора, наследника цесаревича, четырех великих княжон и всех попавших им в лапы членов семьи Романовых. И окутали кровавую расправу непроницаемой пеленой лжи, утверждая, что казнили в доме Ипатьева в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года одного только Николая II  “Кровавого», а «семья Романовых перевезена из Екатеринбурга в другое, более верное место», как гласило опубликованное большевиками извещение.

Ложь порождает ложь.

В середине двадцатых годов минувшего века город Бийск нынешнего Алтайского, а тогда Сибирского края насчитывал сорок пять с половиной тысяч жителей - по тем временам и для тех мест немало. Там был десяток некрупных промышленных предприятий, работников которых железной рукой загоняли в светлое будущее четыре тысячи большевиков и пять тысяч комсомольцев. Одним из молодых коммунистов был Алексей Шитов. Сын бедного крестьянина из окрестного села, в 1924 году он работал в Бийском отделении Госторга поденщиком, то есть неквалифицированным рабочим – дай-подай-поди-прочь, кому платят гроши только за те дни, когда он для какой-то работы понадобился.

Угол Шитов снимал в доме такой же поденщицы Натальи Федоровны Кусовой, которая с дочкой Анной, девицей на выданьи, тоже жили впроголодь. Старшая Кусова оказывала постояльцу всяческие знаки внимания и даже иногда помогала материально. Алексей, парень видный, принимал эти проявления симпатии за желание матери женить его на своей Аннушке. Хотя о женитьбе он при его положении и не помышлял. Исправно посещал многочисленные в двадцатые годы «комсомольские мероприятия», постигая азбуку классовой борьбы, чтоб достойно встретить мировую революцию.

Как-то, когда он пил чай на половине Кусовых, Наталья Федоровна вдруг сказала:
- А ведь зря вы от нас скрываетесь: мы вас не выдадим. Мы знаем, вы - цесаревич Алексей, Божьим провидением избежавший мученической смерти от рук безбожников-большевиков.
Шитов, будучи от рождения Алексеем Ивановичем, сначала принял слова Кусовой за шутку, когда же она стала настаивать, всерьез испугался, прекрасно понимая, чем может грозить такая шутка в молодой Стране Советов. Хотя и не знал, что еще годом ранее до длинных ушей ОГПУ  дошли сведения, о циркулировавших в Бийском и соседнем Рубцовском округах слухах о скрывающемся на Алтае наследнике Российского престола. Но в 1923 году, как сказано в одном из документов ведомства Дзержинского, «к выявлению источников, распускающих эти слухи, принимались меры, но безрезультатно, вследствие разработок никаких не было».

Шитов стал горячо доказывать, что он вовсе не тот, за кого его принимают, приводил доводы своего крестьянского происхождения и умолял впредь «подобных вещей не говорить ни ему, ни другим, дабы не арестовали его» (из материалов следствия). Замечательное время, замечательная страна, не правда ли? Назвали тебя с бухты-барахты отпрыском расстрелянного царя – и прямая дорога в застенки ОГПУ тебе обеспечена.

В течение семи лет после женитьбы Николая II на принцессе Алисе Гессен-Дармштадтской она родила ему одну за другой четырех дочерей. А царь мечтал о наследнике. Во дворец потянулись шарлатаны, обещавшие повлиять на пол следующего ребенка. Как бы то ни было, 30 июля 1904 года императрица разродилась мальчиком, которого назвали в честь почитаемого Николаем своего предка, отца Петра I, царя Алексея Михайловича Тишайшего. Родители в цесаревиче души не чаяли.

Трех лет от роду, играя в парке, Алексей поранился. Кровотечение остановить не удавалось – кровь не сворачивалась. Так в семье узнали о страшной болезни - гемофилии, которой подвержены были мужчины в роду императрицы и которая передалась по наследству мальчику. Николай II сразу постарел лет на десять. К цесаревичу приставили громадного матроса, который должен был неотступно следовать за Алексеем, оберегая его от случайных травм.

Мальчик часто болел, и единственный, кто мог помочь ему, был Григорий Распутин, получивший благодаря этому большие возможности влияния на царскую семью.

 Цесаревич был прост в обращении, жизнерадостен и невольно располагал к себе окружающих. С ним любил поговорить и поиграть в его совсем еще детские игры главный палач царской семьи Яков Юровский.
   
На некоторое время Кусова будто забыла о своих гнусных предположениях, и Шитов продолжил готовиться к мировой революции.

Вскоре после Пасхи 1924 года он был вместе с Кусовой в гостях в семье своего сослуживца - сырьевщика того же отделения Госторга Николая Бушуева, человека глубоко верующего, а потому к советской власти, учинившей разгром Церкви, относившегося без пиетета. И если патриарх Тихон, сначала заключенный в тюрьму за протесты против разграбления храмов, а затем из нее выпущенный, призвал-таки духовенство и верующих смириться с существующим положением вещей, то часть паствы и пастырей не смогла «поступиться принципами» и осталась верна заветам проповедника и «народного святого» Иоанна Кронштадтского (1829 – 1908), приверженного династии Романовых. Этих непримиримых людей прозвали иоаннитами. К ним и принадлежала семья Бушуевых, равно как и Кусовы.

Жена Бушуева Татьяна Степановна показала Шитову одну из последних фотографий цесаревича Алексея. Как отмечает следователь ОГПУ, «под карточкой была подпись на иностранном языке», то есть фирменный знак фотоателье, что в начале ХХ века широко практиковалось. Все присутствующие настоятельно попросили Алексея Шитова подойти к зеркалу и сравнить свое отражение с изображением на фотографии, отмечая поразительное сходство. Хотя, когда наследник был убит, ему всего-то исполнилось 14 лет, а его тезке было уже за двадцать.

- Напрасно вы, Алексей Николаевич, отрекаетесь от себя! Мы все за вас готовы жизнь положить. Будет и на нашей улице праздник!

Комсомолец Шитов вскипел, карточку изорвал, сунул в карман ее обрывки и покинул гостеприимный дом. Хотя можно предположить, что сомнения закрались в его душу: чем черт не шутит. В нем действительно легко просматривалось сходство с цесаревичем. Вскоре к нему прибежала жена Бушуева, попросила не сердиться, остаться друзьями и отобрала обрывки фотографии.

Через два дня Шитов зашел к Бушуеву, чтобы вместе идти на работу: дом Николая Андреевича был по пути. Бушуев сказал, что они с женой собрались в монастырь и попросил Алексея на время их отсутствия покараулить дом: времена-то смутные, мало ли что…

Бийский Тихвинский женский монастырь был недалеко от города, и Шитов согласился, чувствуя за собой вину за давешнюю вспышку гнева.

Но Бушуевы вернулись минут через десять, распрягли коня и, войдя, предложили Шитову посмотреть в окно. К дому шла молодая женщина, одетая крестьянкой.
- Ну и что? – равнодушно спросил Алексей.
- Сейчас узнаешь.

Войдя, женщина остановилась на пороге, долго вглядывалась в Шитова, а потом повисла у него на шее, осыпая поцелуями:
- Алеша, милый, наконец-то мы опять встретились! Как ты повзрослел, как повзрослел! Что ж ты не рад, ведь я твоя сестра Маша?
- Я вас не знаю, - холодно ответил Шитов, высвобождаясь из объятий. Маша залилась слезами, а потом с ней случилась истерика. Женских истерик Алексей в жизни не видывал, и он, чтоб успокоить женщину, признал в ней свою сестру – великую княжну Марию Николаевну.

В семье последнего русского императора Мария Николаевна была самой красивой из четырех великих княжон. С типично русским лицом, она отличалась ровным характером, легким нравом и общительностью. Семейные называли ее Машкой. Часто болея, цесаревич Алексей, если ему нужно было куда-то переместиться, командовал:
- Машка, неси меня!

Мария Николаевна легко поднимала его на руки и несла.

Так встретились брат и сестра и с этого момента не могли жить друг без друга. Они разъезжали по иоаннитским приютам, и везде их встречали как Высочайших Детей. Побывали в Барнауле, Новосибирске, Свердловске (теперь Екатеринбург). Отсюда Мария Николаевна одна отправилась в Челябинск, где будто бы у какого-то доктора хранились некоторые вещи царской семьи. А Шитов в Свердловске устроился агентом по сбору адресов представителей национальных меньшинств для уполномоченного Нацменпроса. Шла борьба с неграмотностью.

Продолжительное время не получая вестей от сестры, обеспокоенный брат ищет ее сначала в Челябинске, а потом в Барнауле. Судя по всему, взаимопомощь и связь у иоаннитов были поставлены отменно.

В Барнауле, находясь на постое у главы местных иоаннитов Михаила Павловича Карленко, Шитов начинает получать от Марии Николаевны письма, в одном из которых она сообщила наследнику престола, что нашлась и младшая из сестер, Анастасия Николаевна, Ася.
   
Великая княжна Анастасия Николаевна отличалась непосредственностью и легким характером. Низенькая и полная, этакая кубышка, она обладала способностью подмечать в людях слабости и талантливо их имитировать, сохраняя серьезное выражение лица. В семье Николая II ей почему-то дали кличку Швибз.

По просьбе Марии Николаевны Шитов едет в глухую деревушку верстах в тридцати от Свердловска, чтобы забрать Анастасию Николаевну. Ася оказалась монашкой лет двадцати пяти. Она, уже осведомленная о том, что Шитов – цесаревич Алексей, заявляет ему, что Мария Николаевна по ошибке приняла ее за великую княжну. Шитов ей не верит, но в свою очередь объявляет ей, что он вовсе не наследник престола. Анастасия Николаевна не верит ему.

Брат и сестра едут в Барнаул и вновь поселяются у Карленко, где комсомолец Шитов, уже ставший посещать храмы, дает знать Михаилу Павловичу о желании исповедаться. Карленко приглашает в дом наиболее уважаемого в городе священника Федора Андреевича Топоркова, который Алексея исповедует. И выносит глубокое убеждение, что Шитов и цесаревич – одно лицо. О чем вскоре узнают другие барнаульские священнослужители, придерживающиеся взглядов патриарха Тихона и терпимо относящиеся к власти рабочих и крестьян.

В середине 1925 года в Барнауле объявилась отсутствовавшая долгое время Мария Николаевна, и не одна, а с великим князем Владимиром, как она его представила.

 Приезжие стали звать Шитова в Центральную Россию, где, по их мнению, было безопаснее, поскольку слухи о пребывании на Алтае наследника престола и великих княжон приняли угрожающие размеры. А тут еще антисоветские листовки появились, где с определенностью говорилось, что царские дети живы. Но Шитов все еще работал агентом Нацменпроса и по делам службы выехал в Бийск. А когда вернулся в Барнаул, Марию Николаевну и князя Владимира не застал. В оставленной записке они сообщали, что за братом и племянником приедут.

Анастасия Николаевна из поля зрения Шитова выпала раньше.
В начале 1926 года к цесаревичу приехал великий князь Владимир и стал звать его в Москву, выражая надежду, что через консульство одного из иностранных государств (его название в следственном деле отсутствует) им удастся вырваться за границу. Шитов согласился.

В кабинет консула были допущены только Мария Николаевна и Шитов. Великий князь Владимир ожидал их в приемной. В выезде за границу им было отказано.

Сразу от консула они поездом отправились в город Сычевку на Смоленщине, который и теперь-то (9 тысяч жителей) крупным никак не назовешь. Здесь наконец-то встретились все трое царских детей: в кладбищенской сторожке закрытого большевиками Сычевского Серафимовского женского монастыря.

Среди тех, кто в Бийске распространял антисоветские листовки, была некая Раевская. Была ли она сексотом (секретным сотрудником) ОГПУ или просто испугалась тяжкой ответственности за контрреволюционную деятельность, но сдала чекистам всех, кого знала.

Наследника российского престола взяли на станции Поспелиха, что верстах в двухстах от Барнаула, где он числился помощником фотографа у местного иоаннита. С некоторым интервалом чекисты арестовали Марию Николаевну, великого князя Владимира и всех, кто им содействовал.

Великая княжна Анастасия Николаевна бесследно исчезла. И долго еще ходили слухи, что она жива. Великий князь Александр Михайлович, дядя царя, один из немногих спасшихся Романовых, пишет в мемуарах, что в конце двадцатых годов в Соединенных Штатах объявилась «странная, психически неуравновешенная девушка и заявила, что она великая княгиня Анастасия, младшая дочь царя. Она уверяла, что ее спас один из солдат, участвовавших в расстреле, и что в результате шока она перестала свободно говорить по-английски и по-французски. К сожалению, врачи безапелляционно заявляют, что никакой нервный шок не приводит к тому, чтобы русский человек заговорил с польским акцентом».

29 августа 1927 года коллегия ОГПУ приговорила Шитова, Марию Николаевну, великого князя Владимира, Карленко, Топоркова и еще троих человек к расстрелу. Бушуева и семерых с ним заключили в концлагерь на 10 лет. Кусову выслали в казахстанские степи. Всего же на этом заседании коллегия ОГПУ решила судьбу сорока двух человек. После следствия, но без суда.
Любопытно, что чекистам так и не удалось установить, кем же были на самом деле великие княжны Мария Николаевна и Анастасия Николаевна.