Не добрые инвалиды, или очередной Outlast

…Тихий гортанный стон вырвался из груди мужчины, распугивая падких до падали крыс. Израненное тело тут же ударило в мозг тысячью мелкий острых импульсов, словно иглы, что одновременно вонзаются в живую плоть. Нос, давно уже привыкший к трупному запаху гнили, сейчас отчего-то горел огнем и был забит горячей, но вязкой жидкостью, а правая нога, напротив, отказывалась реагировать на команды мозга. Спина и рукава пиджака намочились, и до жути неприятно липли к телу, с неохотой отлипая и то и дело вырывая волосинки из пор. Лицо словно переполнялось кровью – настолько сильно Майлзу давило на виски.

«Че-е-е-рт возьми…» - выругался журналист, и новый стон боли нарушил мрачную тишину, которая царила вокруг. Уши, заложенные после падения, наконец-то начали отходить от удара, возвращая мужчине слух.
Веки были настолько тяжелы, что Майлз не сразу сумел открыть глаза, заерзав на месте. Под ним лежало что-то мягкое, но мокрое. Похоже, только это и спасло журналиста от серьезных увечий. Еще бы, прыгать с высоты второго этажа! Чистое везение, что он угодил в кучу чего-то мягкого и…липкого… А еще эта странная вонь… Словно кто-то….сгнил?

Кое-как приподнявшись, Майлз вытер проступившие на лбу и губах капельки пота. Лицо тут же исказилось в кислой гримасе, так как во рту внезапно появился противный железный привкус желчи. Не понимая, что происходит, Майлз вытянул собственную ладонь перед глазами и ужаснулся. Она вся была в крови!
Мужчина инстинктивно приложил к лицу вторую ладонь, и с ужасом понял, что правая рука была вымазана в кроваво-желчный фарш по самые локти. В ужасе Майлз вскочил, забыв и про боль, и про усталость. Он лежал на груде окровавленных тел! Обезглавленные или изрезанные, выпотрошенные или методично расчлененные! Сотни бледных, измазанных в кровь гниющих лиц тут же промелькнули перед глазами журналиста, который в шоке окидывал взглядом кучу за собой.

К горлу вдруг подступил ком, а голова закружилась. Сделав инстинктивный шаг назад, Майлз не удержался и плюхнулся вниз с этой небольшой горки из трупов. Прокатившись всего пару метров, парень упал плашмя на один из трупов, и по инерции прижал лицо в окровавленной женской физиономии, которая смотрела на журналиста пустым стеклянным взглядом. На щеках зияли проеденные крысами раны, один глаз выпал и безжизненно теребился, свисая с лица на тонком нерве. В страхе Майлз тут же попытался подняться, помогая себе руками, но вдруг ощутил как его рука погрузилась по самое запястье в что-то вязкое и холодное, нащупывая … кишечник?! Парень тут же выдернул руку из, как оказалось, распоротого брюха лежавшего рядом доктора, и, подрываясь, рванул прочь от трупов, то и дело поскальзываясь и спотыкаясь на разъезжающихся в разные стороны конечностях, попутно подхватывая лежащую рядом камеру.
«Прочь! Прочь отсюда! Боже…трупы…столько трупов…кровь…вонь…» - Майлз бежал, не разбирая дороги. Прочь от проклятого места, стремглав по длинному коридору, освещаемому только тусклым светом потолочных ламп. Перед глазами все еще было изуродованное лицо той женщины, кровь которой журналист отчаянно пытался стереть с ладоней о пиджак и брюки.

«Боже мой… Бежать… Надо бежать» - орал сам себе Майлз. Шокированный, он не разбирал дороги и бежал как оглошенный, поворачивая по коридору то вправо, то в лево. Вдруг что-то попалось ему под ноги, и журналист упал на пол, с размаху ударяясь носом о холодный кафель. Раздался громкий хруст, и голову пронзила ужасная боль. Скрючившись от боли, Майлз закатался по полу, прижимая окровавленные ладони к кровоточащему носу, из которого горячим потоком потекла кровь.

Вскрикивая и яростно топая ногами по полу, словно маленький ребенок, Майлз попытался справиться с болью, и, зажав нос обеими ладонями, сел. Голова тут же закружилась, а стены коридора поплыли перед глазами, словно корабль, который кидает по волнам шторм.
- Ну что же ты носишься так? – послышался Майлзу тихий сиплый голосок. Подняв глаза он увидел развалившегося впереди, у кушетки, исхудавшего старичка в изодранном посеревшем от грязи халате.
- Это ведь не стадион, а больница, юноша. – с этими словами старичок повернул свое сухое лицо в сторону журналиста, и парень едва подавил выступившее на лице омерзение. Редкие седые волосы падали на белый лоб, а щек и вовсе не было. Словно на Майлза смотрел череп, не покрытый кожей и мышцами.
- Хотя, согласен. – продолжил старичок, и его правый указательный палец, скрюченный и искусанный в нескольких местах, указал на торс Майлза.

- С такими ножками и я бы побегал Но, увы. – старик криво улыбнулся, и его сухие губы треснули посредине от напряжения, покрываясь ручейком крови. Журналист перевел взгляд с лица старичка на его ноги, и к ужасу для себя заметил, что вместо них у старика лишенные мяса кости, с которых лоскутками висели мышцы, словно их вырывали зубами. Бледно-молочные сухожилия блестели в свете висящей над этими двоими лампы, а на ступнях не хватало нескольких пальцев, вырванных, похоже, тем же путем, что и плоть на ногах.
А старичок, тем временем, уже перевалился на бок и медленно начал подползать к Майлзу, продолжая лукаво улыбаться и волоча за собой безжизненно обвисшие ноги.
- Ах если бы у меня были такие ножки, как у тебя… - пыхтя, говорил он, подползая ближе и ближе.
Испуганный Майлз начал медленно отползать назад, не желая чтобы незнакомец приближался.
- Пожалуйста, отдай мне их, милый Мальчик… - Старичок протянул ладонь в паре метров от журналиста, словно надеясь на то, что тот послушно выполнит его просьбу. Но черта с два! Майлз продолжал отползать назад, трясь спиной о стену и не сводя полных ужаса глаз от старичка. Мозг отказывался давать какие либо команды ногам, а потому шокированный парень не мог даже встать. А старичок все приближался и приближался, продолжая шептать лукавое «Отдай… Милый мальчик…Отдай мне их…».
Волоча за собой обрубки ног, он постепенно ускорял движение, а потом вдруг оторвался от пола руками и рывком вцепился в ногу Майлза, бешено заорав.

- Ноги, Сучонок! Отдай их мне, жадный сорванец!
Вцепившись намертво в правую ногу Майлза, старик вцепился в нее зубами, и журналист заорал, чувствуя, как кривые почерневшие зубы рвут его плоть и рвут на себя кровоточащую мышцу.
- Пошел прочь, Тварь! – заорал Майлз от боли и страха, и принялся лупить нападающего пяткой по спине и голове. Тот, злобно зашипев, выпустил из зубов ногу Майлза и тут же получил новый удар в лицо, который раздробил тощий бледный нос, превращая его в кровавый фарш. Продолжая лягаться, Майлз судорожно заерзал на полу, отталкиваясь руками и пытаясь отползти по дальше от бешеного старика, но тот не унимался, и, вновь набросившись на журналиста, вцепился в его горло своими длинными скрюченными пальцами, нависая над ним. Лицо старика исказилось в яростной гримасе, глаза заблестели, а изо рта потекла пена, вперемешку с кровью и гноем из носа, заливая лежащего под ним Майлза, судорожно пытавшегося что-то противопоставить старику. Страх и отчаяние давили на мозг, журналист едва ли не скулил и визжал, отчаянно не желая расстаться с жизнью, а старик продолжал душить его, оря прямо в лицо : «Ноги, маленький Подлец! Я отрежу их от твоего холодного тела, вырву вместе с кишками! Отдай мне их, отдай!»

И вдруг глухой стук и треск. Закрытая справа дверь слетела с петель, разлетаясь и ударяя в бок старика, который в испуге разжал ладони и, тем самым, освободил Майлза. Из проема тут же вылетело нечто большое и, судя по реву, очень злобное. Высокий, полный амбал, чье тело было изувечено шрамами. Он кинулся на старика, и, буквально оторвав его от Майлза, швырнул в стену коридора, продолжая бешено орать и размахивать кулаками.
Майлз тут же принялся отползать назад, не сводя полных ужаса глаз от развернувшегося поединка.
- Нет, Крис, нет!!! – завизжал старик, пытаясь закрыть лицо руками от уже схватившего его вновь бугая. Раздался новый удар, смешанный с дикими воплями старика, и толстяк запустил полуживого старикана в противоположную стену.

- Умоляю, Крис, я не хочу!!! Пожалуйста, не надо!!! – продолжал орать, захлебываясь потоками собственной крови, старичок, бессмысленно ползя вперед с какой то отчаянной надеждой на спасение.
Крис нагнулся, и, схватив старика за безжизненно висящую ногу, поднял бедолагу над землей, невзирая на его вопли и визги. Крепко сжимая зияющие кости правой ноги, громил схватил вторую ногу, и растянул их в разные стороны. Оцепеневший от ужаса Майлз уперся спиной в заблокированный разной мебелью тупик коридора, и не мог что либо предпринять. Сердце его, казалось бы, стучало сейчас так, словно было двигателем спорт-кара, несущегося по шоссе на огромной скорости. От шока все тело журналист просто не чувствовал, а боль сменилась онемением. Майлз просто сидел в углу и не мог даже пальцами пошевелить. На столько велик был его шок.
- КРИС!!!! – завизжал еще громче старик, и крик его смешался с хрустом костей, с которым амбал резко дернул ноги в разные сторону, отрывая на живую старику правую ногу. Повертев в руке обглоданную конечность, Крис откинул ее в сторону, и угодил прямо в Майлза. Изуродованная нога упала прямо возле Апшера, больно стукнув пяточной костью того по лицу, приводя в чувство. Понимая, что разделавшись со стариком, бугай примется и за него, Майлз вдруг вскочил, и, не взирая на кровоточащий укус на ноге, рванул к той двери, откуда и вылетел амбал. Продолжая сжимать в руках включенную камеру, парень влетел в, как оказалось, одну из кухонь, и, завертевшись на месте, принялся судорожно искать глазами вторую дверь (а ведь она быть должна, по логике вещей, ведь на случай пожара в подобных кухнях было предусмотрено несколько дверей). Позади вновь раздался дикий вопль, который, на этот раз, оказался последним. У Майлза сердце ойкнуло от ужаса. Он следующий…

Завидев в другом конце комнаты дверь, Майлз сорвался с места, и, сметая на своем пути стулья и тележки для еды, рванул к спасительному выходу, оставляя за собой звон бьющейся посуды и металлический лязг падающих столовых инструментов.
- Поросенок! – заорал вслед басом Крис, и Майлз, услышал позади тяжелые но быстрые шаги, заглушаемые, то и дело, грохотом переворачивающихся столов.
- Не пытайся убежать от меня! Поросенок! – продолжал твердить раз за разом в след бугай. – От меня все равно не спрячешься!
Поросенок…Боже, почему именно поросенком этот жирдяй называет Майлза? Ведь парень не отличается ни полнотой, ни габаритами. Тощеватый невысокий паренек лет двадцати пяти, которого из толпы, пожалуй, выделяют лишь светлые непослушные волосы и прищуренный хитрый взгляд журналиста. Но, похоже, этот громила разбираться не будет, и раз уж увидел он в Апшере поросенка, то быть ему таким до самой смерти одного из них. Вот только что-то Майлзу ну очень не хотелось подыхать в этой треклятой больнице!
Едва перескакивая попадающиеся под ноги препятствия, парень добежал до двери, и, положив липкую от крови и гноя ладонь на металлическое «яблоко» дверной ручки, мысленно помолился всем возможным Богам, умоляя эту дверь оказаться не запертой.
Оборот и щелчок. Есть! Удача!

Майлз резко открыл дверь, и, выбежав из кухни, захлопнул ее за собой. Перед ним оказалась еще одна комната кухонного типа, однако в этой же, судя по длинным металлическим столам, котлам и плитам, готовили еду.
«Куда бежать?!» - запаниковал журналист, и взгляд его забегал по полутемной комнате, ища хоть какой-то выход. Позади раздался громкий хлопок, и прочная железная дверь жалобно заскрипела, выгнувшись в центре. Толстые петли задрожали, а штукатурка вокруг дверного проема покрылась трещинами.
«Мать твою, да ему эта дверь как носорогу фанера!» - выругался про себя Майлз, и, вновь судорожно осмотревшись испуганными голубыми глазами, наконец-то увидел заветное спасение. Впереди, метрах двадцати, зияла в стене открытая вентиляционная дыра, по всей видимости, вытягивающая из комнаты пары и охлаждая это место во время готовки.
Немного помедлив, Майлз вдруг почувствовал мощный удар в спину, после которого все его тело пронзила новая волна ужасающей боли. Словно прутик, Майлз отлетел вперед, а рядом рухнула ударившая его выбитая железная дверь.

- А вот и я, Поросенок! – рявкнул Крис, и, сжав кулаки, стукнул ими друг о друга, словно бык, готовящийся протаранить неумелого матадора.
Поднявшись из последних сил, Майлз отчаянно попытался побежать дальше, к проему, но ноги предательски отказывались слушаться его, превращая бег в отчаянную медленную походку.
Журналист даже прослезился от отчаяния. Он слышал, как за ним шагало громадное тело Крис, чувствовал, как все четче становилась вибрация и отчаянно пытался дойти до этого треклятого проема, который был уже совсем рядом.
«Боже, нет. Я должен дойти… Я не хочу умирать… Не хочу!» - взвыл Майлз, падая на колени у дыры и ползком забираясь внутрь. Казалось бы, вот он уже спрятался, и амбал его не достанет, но вдруг Апшер почувствовал, как его правую ногу твердой хваткой схватила мускулистая ладонь толстяка, которая начала медленно вытягивать бедолагу журналиста назад.

«Нет! НЕТ!!! Я не хочу умирать!!! НЕТ!» - вцепившись ногтями в металлические бока вентиляционной трубы, подумал Майлз, но он никак не мог сопротивляться мощи Крис. Толстяк вытаскивал его медленно, словно наслаждаясь агонией и криками «Поросенка», но потом вдруг дернул его к себе, вытягивая оставшееся тело. Рывок был настолько мощный, что ногти Майлза надорвались, и теперь же просто телепались вверх-вниз, словно сопли.
- А вот и наш Поросенок. – злорадно заревел Крис, и Майлз смог разглядеть на его изрезанном овальном лице хищную улыбку. Вид Крис в близи был еще более ужасным. Резанное и зашитое в разных местах оголенное пузо и грудь, мощные мускулистые ладони, которые, как кажется, еще от рождения были не по людски огромны, и лысая голова. Лицо без губ и неба, одни лишь желто-черные зубы и впяченные в глубе черепа маленькие но злобные глазки. Было глупо, но Майлз продолжал сжимать в ладони камеру, и, направив ее объектив на Криса, продолжил отчаянно сопротивляться. Странное создание – человек. Даже осознавая свою скорую кончину, продолжает упрямо делать то, что и раньше, не отступая от намеченного даже дрожа от страха.
Крис хищно улыбнулся, и, встряхнув Майлза, швырнул его в сторону.
Выписав в воздухе пару кульбитов, парень шмякнулся на один из кухонных столов, больно ударившись животом и невольно выблевывая застоявшуюся во рту кровь.

Толстяк продолжал рычать, но с места не с ходил, видимо, наслаждаясь предсмертными муками жертвы. И тут Майлз заметил то, что так могло бы помочь ему. Разбитое окно, которое выходило на сторону внутреннего двора лечебницы. Безумие, но какая разница, каким образом погибать?
Кое как неуклюже перевернувшись на бок, Майлз упал на пол, и ползком направился к находящемуся напротив окну. Его руки были изуродованы, ногти кровоточили а ладони то и дело натыкались на разбросанные по полу осколки, но журналист не обращал на это никакого внимания.
Собравшись с силами, Майлз приподнялся с пола, и, сделав пару неуверенный шагов, подобрался к окну.

- Куда собрался, Поросенок?! – заорал Крис, ударяя кулаками по столу яростно круша под собой стулья. Он разгадал замысел парня, и бросился к нему, но было уже поздно.
Ухватившись левой ладонью за край оконной рамы, Майлз закрыл глаза, и прыгнул в пустоту…
…Мир завертелся, словно волчок. Нутро закрутило, вся желудочная масса подступила к горлу. Майлз испытал сразу несколько противоречивых ощущений. Холод, которым встретила его дождливая погода снаружи, легкость, с которой он несколько секунд летел вниз, а после все сменилось тяжелым стуком, и новым хрустом в ушах. Удивительно, но Майлз даже не почувствовал боли, находясь в состоянии шока. Правая нога вдруг потяжелела и запылала изнутри, все тело бросило в дрожь. Открыв глаза, Майлз понял, почему это происходило.
Падая, он угодил на калитку, которой ограждали тропинки от кустиков с некогда растущими под окнами цветами. И теперь его нога была пробита одним из тонких железных прутов, который, словно шампур для шашлыка, нанизал голень Майлза и торчал из ноги на несколько сантиметров.
Журналист попытался было прикоснуться к ноге, но волна острой боли вновь ударила в голову. Похоже, болевой шок начинал проходить.

Где то вверху орал, надрываясь, Крис, но Майлзу Апшеру было не до этого. Собрав свои силы в кулак и стиснув по крепче зубы, парень обхватил ладонями колено пробитой ноги, и, крича и ругаясь принялся поднимать ее, вытягивая тем самым из конечности окровавленный прут. С каждым новым сантиметром боль все усиливалась, но вскоре она стала заглушаться чувством облегчения. Последние два сантиметра дались с особым трудом, так как на конце железной «спицы» забора местные строители так любезно нацепили округлую пику.
В конце концов, чертыхаясь и выплевывая изо рта постоянно прибывающую кровь, Майлз освободил ногу, рухнув плашмя на мокрый, мощенный грубыми булыжниками тротуар. Тело было не в состоянии двигаться, мозг, казалось бы, был высосан изнутри. По Майлзу вдруг ударила слабость. Слишком уж много крови он потерял.
«Надо подниматься…» - пытался стимулировать себя Апшер. «Нужно по скорее уходить… Нужно…Валить отсюда…»

Но изнеможенное тело не поддавалось. Ливень принялся молотить по бледному лицу парня крупными каплями, но тот не обращал никакого внимания. В конце концов, Майлз сдался, и просто захотел, чтобы все это по скорее закончилось. Позволяя своим глазам закрыться, мужчина сделал глубокий выдох, и провалился в обморочную темноту…