Этюды о Высоцком

               

             




                Высота

Высоцкий не был диссидентом в общепринятом значении этого слова. Его приглашал и с удовольствием слушал, роняя скупую старческую слезу, генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Билеты на спектакли с его участием распределяли обкомы партии.
Но власть, изначально двуличная, не могла простить ему того обстоятельства, что он просто шел своей дорогой, ни на кого не оглядываясь, ни у кого не испрашивая разрешения, не обращая внимания на окрики. И тем раскачивал основополагающие устои тоталитарного режима.
Его не пытались упрятать в тюрьму, как, к примеру, Даниэля, не понуждали к эмиграции, как Галича.
Ему мелко пакостили.
До начала конца насквозь прогнившей системы Владимир Семенович не дожил каких-то пяти лет. «Не дожил, не допел…».
Любовь к Высоцкому была почти всеобщей и порой принимала неожиданные формы.
Все люди интересны. У каждого свое прошлое, в котором, если покопаться, много чего найдешь. Жаль, что будущее у всех одинаково… Но как с горечью заметил Пушкин, мы, русские, ленивы и нелюбопытны.
Сколько уж лет тремся друг о друга плечами в коридорах редакции с фотокорреспондентом Владимиром Мартынюком, а я и знать не знал, что он работал в Театре на Таганке в то время, когда там царствовал Высоцкий.
Высоцкий стал для Мартынюка кумиром после того как в армии он впервые увидел Владимира Семеновича в фильме «Вертикаль». И когда в 1976 году представилась возможность устроиться в Театр на Таганке на самую низкооплачиваемую должность монтировщика декораций, он бросил свою зарплату в 160 рублей и ушел на 62 руб.50 коп.
Чем дальше от нас время Высоцкого, чем меньше остается тех, кто знал его, тем дороже всякий новый штрих к портрету выдающегося человека.
Руководитель Театра на Таганке Юрий Любимов и руководитель КГБ и будущий генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов были одноклассниками. А потому любимовскому театру дозволялось то, что никакому другому театру в СССР не могло даже присниться.
Андропов надеялся через Любимова стравить давление, грозившее взорвать советскую систему. Он был сыном своего времени, но - умным сыном.
Высоцкого в театре - во всяком случае, обслуживающий персонал - за глаза называли Высотой. И в этом не было никакой иронии, несмотря на его отнюдь не баскетбольный рост. Скорее, дань уважения. «Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом», - здесь поэт уже сам над собой иронизировал.
В 1976 году Театр на Таганке гастролировал по маршруту Вильнюс – Рига - Ленинград. В Вильнюсе Мартынюк и увидел впервые своего кумира: репетировались «10 дней, которые потрясли мир» по Джону Риду. Высоцкий играл в спектакле роль Керенского.
В незабываемом френче министра - председателя Временного правительства Высоцкий в перерыве вышел к рабочим сцены:
- Привет, ребята!
Те из технического персонала, кто работал в театре с момента его образования (1965 год), обращались к нему на ты и «Володя». Столь же запросто обращался к ним и разговаривал с ними он.
Иногда Высоцкий признавался, что быть в обществе рабочих сцены ему комфортнее, чем в обществе коллег-артистов. По-видимому, он чувствовал, какая черная зависть гложет сердца многих из них.
От него, как от мощного трансформатора, исходила энергия, не столько подавлявшая, сколько притягивавшая окружающих. Без всяких усилий с его стороны.
В «Добром человеке из Сезуана» Высоцкий был занят лишь во втором действии. Он играл безработного летчика. Со второго действия приступал к своим обязанностям монтировщика декораций и Мартынюк. Дело было в Вильнюсе, где умеют готовить настоящий кофе, и незанятые рабочие сцены свободное время проводили в кафе при театре. Зал был пуст, не считая трех официантов, кучковавшихся за одним столиком, да двух монтировщиков декораций.
Вошли и сели между двумя занятыми столиками Высоцкий и Смехов, уже в нарядах своих персонажей. Высоцкий - слышно было - рассказывал о приезде в Москву западных хиппи - с ног до головы в металле и на шикарном лимузине. Актёры вытащили сигареты, а зажигалки в театральном камуфляже не оказалось.
- Ребята, у вас зажигалки нет? - обратился Высоцкий к официантам. Те, когда он вошел, аж головы вдавили в плечи. А тут стали судорожно шарить по карманам.
Извините, у нас только спички.
Да не вставай ты, - остановил Высоцкий вознамерившегося сорваться с места официанта. - Брось – я поймаю.
          Официант неловко бросил, но Высоцкий изловчился и поймал летящий в никуда коробок: у него была звериная реакция. Они со Смеховым закурили.
   
- Спасибо, лови! - сказал Высоцкий и бросил спички точно в вытянутую руку официанта.
На репетиции в Вильнюсе Высоцкий приезжал на серого цвета ВМW, подаренном ему Мариной Влади, и оставлял машину у служебного входа театра во дворике. Во время репетиции кто-то из аборигенов выдрал с «мясом» одно из боковых зеркал. В кузове зияла безобразная дыра.
Сообщили Высоцкому. Он вышел в наряде Керенского, посмотрел:
- В другой раз на гастроли поеду на «Запорожце». - Затем обратился к обступившим раненый ВМW рабочим сцены:
- Ребята, что-нибудь сделать можно?
Пока Высоцкий репетировал, бутафор Паша наложил на рану зеленую плексигласовую пластину, а чтоб имитировать металлик, под нее пристроил мятую фольгу. Получилось довольно элегантно.
В довершении всего Паша на плексигласе написал черной краской «В. Высоцкий». Чтоб знали, чья машина, и больше на нее не посягали. Позвали Высоцкого принять работу.
- Прекрасно сработано, - сказал Владимир Семенович. - Кто делал? - Указали на бутафора.
- Спасибо тебе, Паша. Только ты, пожалуйста, «В. Высоцкий» сотри, а то кто-нибудь гвоздем поставит тире, и дальше по двери процарапает продолжение: «му…». Ты же знаешь наш народ.
Театр благополучно отыграл в Вильнюсе и переехал в Ригу. Высоцкий был ровен и ничем не напоминал запойного человека. Но в Риге случился срыв.
Первым спектаклем шли «10 дней, которые потрясли мир». Рабочие сцены, как и положено, все были за кулисами и видели, что Керенский Высоцкого в стельку пьян. Когда перед побегом из Зимнего дворца по ходу пьесы Керенский должен переодеться в женское платье («Я не Александр Федорович, а Александра Федоровна!»), Высоцкий для этого действа кинулся за кулисы, сумел натянуть на себя женскую одежду - и повалился на кого-то из монтировщиков декораций.
Его ВМW стоял у подъезда гостиницы, но номер его был заперт изнутри, на звонки он не отвечал. И так несколько дней. Кто-то – вероятно, Любимов, - позвонил в Париж Марине Влади. Она как раз вылетала в Ригу на «Неделю кино». Узнав о несчастье, Влади наняла и на своем самолете привезла в латвийскую столицу маститого профессора-нарколога.
Между тем Любимов собрал общее собрание коллектива театра.
- Рижане ждали Высоцкого, - сказал он. - В Риге у нас полный провал. Володя жил в моей квартире, клялся, как отцу, что больше ни капли спиртного в рот не возьмет. Мы его ценили, каждый год на два месяца отпускали в Париж. Все, мое терпение лопнуло. Никаких виз! Лишаем его высшей категории. Он теперь для меня никто.
Его речь вызвала одобрительный злорадный шумок у артистической части собрания.
На ролях Высоцкого в Риге выступал его дублер Васильев.
Парижский профессор сумел привести Высоцкого в чувство и  поставить на ноги.
Театр переехал в Ленинград. Шла репетиция пьесы «Мать» по не любимой самим автором повести Горького. Было 11 часов утра. Свет в зрительном зале погашен. Но вдруг темнота разверзается: в проеме распахнутой двери стоит Высоцкий.
Первым кинулся к нему Любимов. Спорхнула со сцены Славина, игравшая в пьесе Пелагею Ниловну. В зале зажглись огни. Высоцкого обступили, все выражали свою радость - кто-то искренно, кто-то нет. Высоцкий был бел, как покойник.
Когда суматоха сошла, Высоцкий подошел к рабочим:
- Привет, ребята! - и сразу к плотнику Володе, мастеру на все руки:
- Володь, я машину подогнал к черному ходу, пойди посмотри: может, с ней что-то можно сделать. - Со своим тезкой Высоцкий был особенно близок.
Плотник вернулся:
- Ё-моё, а у Высоты машина-то в гармошку!
И к Высоцкому:
- Володя, что случилось?
- Да я что-то задумался на трассе, а там поворот оказался. Не помню, сколько раз кувыркался.
- Ты в рубашке родился.
- Наверно, - задумчиво согласился Владимир Семенович.
В Ленинграде Высоцкий отыграл все спектакли с большим подъемом. Залы были переполнены. Несмотря на то, что количество билетов было ограниченно, и распределялись они через партийные и комсомольские органы, каким-то образом в театр удавалось проникать всякой шушере. На «Гамлете» она заполнила оркестровую яму.
Роль Гамлета, пожалуй, самая выдающаяся в репертуаре Высоцкого. Публика неистовствовала и требовала выхода актеров на бис. Труппа вышла, держа друг друга за руки. И тут из ямы донесся голос:
- Володь, сбацай  что-нибудь нашего!
Мартынюк был за кулисами. Он видел, каким взбешенным ворвался сюда Высоцкий, перед тем чинно со всеми откланявшись публике:
- Такого отборного мата я от Высоцкого никогда не слышал, - вспоминает Мартынюк.
Владимир Семенович метался и ругался:
- Скоты! Я перед ними душу выложил, а они - «Давай «Мурку»!»
За него ленинградской публике отомстил старый, неимоверно толстый, обрюзгший еврей Готлиб Ронинсон. Человек с большим чувством юмора, он иногда любил подтрунивать даже над собой. Однажды пришел в театр и бахвалится:
- Ехал сегодня в троллейбусе и сочинил новый вариант старой песни:
«С берез неслышен, невесом
Слетает Ронинсон».
А в спектакле «Товарищ, верь!» Ронинсону досталась роль старой цыганки. В одной из сцен цыганка исполняет заразительный танец. Обкомовская публика прихлопывает в такт музыке. Ронинсон отплясал, подошел к краю сцены, обвел взглядом притихший зал и негромко произнес:
- Да… публика почтенная. А насчет вкуса - ни гу-гу…
 И удалился. Был скандал: публика через газету оправдывалась: «Сами же спровоцировали и тут же унизили…».
…«Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!» - умолял Высоцкий. Они не послушались его. Рванули вскачь.
Его не стало в 42 года.
2002 г.
               
               
                Жёны Высоцкого
               
Гении в России признаются таковыми обычно после смерти. За исключением первых лиц государства, которых при жизни полощут в елее, а после кончины - в грязи. Причём нередко одни и те же лица.
Владимир Семёнович Высоцкий, которому 25 января могло бы исполниться – но не исполнилось - 70 лет (на восьмом десятке Лев Толстой завершил создание таких шедевров, как «Воскресение», «Хаджи-Мурата», «Плоды просвещения»…), в полной мере ощутил на себе неумолимое действие закона российской жизни: что имеем – не храним, потерявши – плачем. Или, в интерпретации французского поэта Беранже (1780-1857), «и статуи потом воздвигаем, человечества славу прозрев».

Судьба гениев всегда непроста, ибо, как подметил ещё Аристотель в IV веке до н.э., «не существует гения без примеси сумасшествия». И потому они остро нуждаются в своего рода поводырях по обыденной жизни. А если гений ещё и натура поэтическая, то для раскрытия своего таланта ему всегда нужно пребывать в состоянии влюблённости и поиска новых впечатлений. Что необходимо предполагает житейские конфликты: гении не созданы для размеренной семейной жизни.
Женщины, кому довелось близко знать Владимира Высоцкого, единодушно отмечают его неотразимую притягательность. При том что сам поэт был невысокого мнения о своей внешности («Ведь я же знаю, что я урод»), а однажды признался другу-актёру Валерию Золотухину: «Мне ужасно мешает, что я меньше всех. Ты погляди, я на сцене ниже всех. Меня это жутко угнетает». Сокурсница Высоцкого по Школе-студии МХАТ Марина Добровольская так определила секрет его обаяния: «Он обладал таким счастливым человеческим даром – к нему люди навсегда сохраняли прекрасное отношение. Несмотря на то, как сводила и разводила их жизнь. Потому что, как мне кажется, Володя умел видеть и ценить в людях лучшее, главное». Даже покинутые жёны отзывались о нём с теплотой. И он никогда никому не сказал о них плохого слова.
Высоцкий был женат трижды. Первой женой стала в 1957 году Иза Жукова, которая училась в школе-студии на два курса впереди. Уже на следующий год Иза Константиновна окончила студию МХАТ, и её распределили в Киев, куда зачастил Высоцкий. Весной 1960-го Иза вернулась в Москву, и 25 апреля – магическое число Высоцкого! – они расписались.  «Квартирный вопрос» тогда стоял в Москве и во всей стране крайне остро, его удалось несколько смягчить путём массового строительства малогабаритных квартир с шестиметровыми кухнями в пятиэтажках без лифтов, впоследствии прозванных «хрущобами». Знали бы вы, какими вожделенными были эти «хрущобы» для тогдашних «строителей коммунизма». К примеру, наша семья до переезда в «хрущобу» обитала в бараке, в котором до революции размещалась конюшня…  И прав был опальный Никита Сергеевич Хрущёв, когда в беседе с Высоцким в марте 1970 года возмущался: «Вот, меня сейчас все ругают, дома эти называют «хрущобами», а не говорят, что мы тогда вытащили людей из подвалов, где и сортиров не было, дали им благоустроенное жильё – правда, маленькое, с низкими потолками, но жить-то можно». Это была единственная успешная программа обеспечения доступным жильём граждан «одной шестой части суши», причём жильём бесплатным.
Отец Высоцкого Семён Владимирович вспоминал: «Володька с Изой жили за занавеской, в проходной комнате. И конфликты были, их просто не могло не быть». Тем более что поведение мужа не укладывалось в общепринятые рамки. «Ты знаешь, что мой натворил, - жаловалась Иза подруге. – Звонит, говорит, что везёт семьсот рублей… Занял тысячу, триста истратил. Приезжает домой, привозит три рубля. Где деньги? – «Раздал на улице. Ты знаешь, Изуль, у них такие мрачные лица, они такие несчастные!»
Попытки Изы устроиться на работу в московский театр не увенчались успехом. И она в 1961 году приняла предложение Театра имени Ленинского комсомола в Ростове-на-Дону: «Положение неработающей было для меня мучительным. Володя отчаянно сопротивлялся. Уезжать было нельзя, но я уехала».  Распад семьи стал платой театральным амбициям молодой актрисы. Но «об Изе Высоцкий хорошо вспоминал», -свидетельствует его друг и один из первых советских миллионеров Вадим Туманов.
Вторую жену – Людмилу Абрамову – Высоцкий увидел в окне вагона поезда, в котором в конце 1961 года отправлялся в Ленинград на съёмки фильма «713-й просит посадку». На неё – красавицу – обратил внимание провожавший его приятель: «Ты эту девушку потом обязательно привези к нам». – «Обязательно привезу!». И привёз – женой.
Но познакомились они уже в Ленинграде. Людмила вспоминала: «Я – уже буквально без единой копейки – подошла к гостинице и встретила Володю. Я его совершенно не знала в лицо, не знала, что он – актёр. Я увидела перед собой выпившего человека, и, пока я думала, как обойти его стороной, он попросил у меня денег. У Володи была ссадина на голове, и, несмотря на холодный, дождливый вечер, он был в расстёгнутой рубашке с оторванными пуговицами. Я как-то сразу поняла, что этому человеку надо помочь. И тогда я дала Володе свой золотой с аметистом перстень – бабушкин, фамильный, действительно старинный. Володя отнёс перстень в ресторан: там что-то произошло, была какая-то бурная сцена, он разбил посуду. Володя отдал перстень с условием, что утром он его выкупит. После этого поднялся ко мне в номер – там мы и познакомились. Познакомились на том, что, войдя в номер, Володя предложил мне стать его женой». 
Люся была из интеллигентной – с дореволюционных времён – семьи. О ней восторженно отзывались все друзья Высоцкого. Инна Кочарян, соседка по Большому Каретному переулку, воспетому Высоцким: «Люся – умница, интеллигентный человек. И Володя на фоне Люси выглядел тогда бледненько. И ведь это Люся вынесла на себе все самые трудные Володины годы – Марина (Влади – третья жена Высоцкого. – Л.Б.) получила его готовеньким. Володя так рыдал у нас, когда расставался с Люсей. Я уверена: если бы он остался с Люсей, он бы прожил дольше». Давид Карапетян, с которым Высоцкий был у Хрущёва на даче: «Люся раньше всех нас оценила Высоцкого. Выйти замуж за выпивающего безработного актёра и родить по своей воле двоих детей – разве это не было доказательством её ума, тонкости, наконец, мужества?! И всё это при её красоте».
Людмила Абрамова обречённо констатировала: «Довольно скоро я поняла, что сама – первой – я не смогу уйти». И уже в наши дни: «Высоцкий на близком расстоянии завораживал. Юрий Петрович (Любимов, главный режиссёр Театра на Таганке. – Л.Б.) был совершенно прав, когда называл Володю шаровой молнией. Я – инвалид Высоцкого».
Свою «колдунью», французскую кинозвезду русского происхождения Марину Влади, исполнительницу главной роли в знаменитом в СССР фильме «Колдунья», Владимир Высоцкий встретил в 1967 году на Московском международном кинофестивале. Влади: «Меня пригласили посмотреть репетицию «Пугачёва», пообещав, что я увижу одного из самых удивительных исполнителей – некоего Владимира Высоцкого. Как и весь зал, я потрясена силой, отчаянием, необыкновенным голосом актёра. Все, кто был в зале, аплодируют стоя». А вечером в ресторане Всесоюзного театрального общества Высоцкий не ест, не пьёт – не сводит глаз с Марины: «Наконец-то я встретил вас». «Я вижу твои глаза –сияющие и нежные, коротко остриженный затылок, двухдневную щетину, ввалившиеся от усталости щёки. Ты некрасив, у тебя ничем не примечательная внешность, но взгляд у тебя необыкновенный. Ты объясняешь мне, что театр – твоё ремесло, а поэзия – твоя страсть». Уже в Париже, видя, как разревелась Марина после телефонного звонка Высоцкого из Москвы, мать сказала ей: «Ты влюблена, моя девочка».
Развод с Высоцким дался Людмиле Абрамовой очень непросто. «Я сама поняла, что мне пора уходить, потому что он вышел на совершенно другой уровень, на котором помочь я уже не могла. Всё, что я могла для него сделать, - это верить в него в тот момент, когда не верили другие, искренне восхищаться каждой его строчкой». Они расстались друзьями: после оформления развода Высоцкий долго пел ей её любимые свои песни.
Марина Влади властно вошла в жизнь поэта, будучи уверенной, что её беззаветная, самоотверженная любовь убережёт его от отчаянной тоски, от разрушающего действия алкоголя, а потом и наркотиков. Не уберегла…
Высоцкий скончался 25 июля 1980 года. У него уже был билет на авиарейс «Москва – Париж» на 29 июля… Люся и Марина оплакивали Володю вместе. И вместе со многими женщинами, которых влюбил в себя неистовый пиит..
2008 г.
               
          Две смерти перед бессмертием

Высоцкий умирал дважды, и оба раза - 25 июля. Сначала, в 1979-м, в знойной Бухаре его сердце остановилось прямо среди концерта. "И я со смертью перешел на ты", -скажет он. Ему сделали прямой укол в сердце, оно затрепыхалось в грудной клетке - сначала неуверенно, а потом неистово, как всегда. Жить размеренной жизнью Владимиру Семеновичу было не дано.
Спектакль за спектаклем, концерт за концертом. "Я пел везде, - ответил Высоцкий на запрос из зала в феврале 1980-го. - Я пел в домах, ночью, с водкой и без водки, я пел в ангарах, я пел за летном поле... Пел в автобусах, пел... на гигантских стадионах и пел в малюсеньких помещениях". 25-го врачи выцарапали его у смерти в Бухаре, а уже 27-го июля он дает концерт в узбекском городе Навои. Вот далеко не полный, а лишь засвидетельствованный магнитофонной лентой перечень мест, где он выступил с концертами в последний свой год. Минск; Киев; Тбилиси; Москва: Театр имени Вахтангова, биб­лиотека № 60, Институт атомной энергии имени Курчатова, BHИИ электротермического оборудования, больница № 31, ВПТИ тяжмаш, НИИ экспериментальной медицины; подмосковные города Зеленоград, Жуковский, Лыткарино... Как-то друзья заставили Владимира Семёновича после спектакля в
Театре на Таганке наведаться к врачу-горловику.
- Ты с ума сошёл! – закричала пожилая женщина, посмотрев его горло. - Какие спектакли! Срочно в больницу! Там у тебя не связки, а кровавое месиво.
«Мы играем, как в последний раз - с потом, с кровью, с полной отдачей»,- признался Высоцкий в городе Учкудуке - знаменитых «трёх колодцах» - за четыре дня до своей первой смерти.
И последнее публичное выступление в доме культуры имени Ленина в городе космоса Калининграде (ныне Королёв) Московской области 16 июля 1980 года.
- Слышал, что будет сборник ваших стихов. Когда? – спросил его один из слушателей.
- Вы знаете, это неправда, - ответил Высоцкий. – Я про это не слышал, во всяком случае.

Власти не любили поэта Высоцкого за его откровенную независимость от них, но с удовольствием – даже Хрущёв и Брежнев - слушали под водочку его песни. Однажды, уже опальный, преданный теми, кого он возвысил, Никита Сергеевич Хрущёв с подачи дочери пригласил Высоцкого на дачу под Москвой, милостиво оставленную за ним «ленинским политбюро». Они пили «ледяную водку» и беседовали непринужденно. Владимир Семёнович пел свои военные песни, выжимая слезу у бывшего всесильного первого секретари ЦК КПСС, который теперь напоминал поэту старого пасечника
- Меня обманули! - каялся Никита Сергеевич.
- Кто знает, - сказал Высоцкий жене Марине Влади - знаменитой "Колдунье", вернувшись из гостей, - может быть, если бы с ним тогда кто-нибудь поговорил, вот как я сейчас, шестидесятые годы стали бы эпохой в развитии советского искусства. Впрочем, когда они там, наверху, их даже увидеть-то нельзя - не то что поговорить.
Не решаясь из-за всенародной популярности загнать Высоцкого в «товарный – и на восток» - власти пакостили ему по-крупному и по
мелочам: авось сам сопьется и сдохнет. Эта дорожка в России давно растоптана...
              И нас хотя  расстрелы не косили,
              Но жили мы, поднять не смея глаз, -
              Мы тоже дети страшных лет России,
              Безвременье вливало водку в нас.
25 июля 1980 года в Москве продолжались Олимпийские игры, в которых из-за афганской войны отказались участвовать американцы а в Театре на Таганке должен был идти "Гамлет" с Высоцким в заглавной роли. Пробиться «на Высоцкого» даже для людей со связями было большой проблемой.
«Утром его нашли в постели со спокойным, не обремененным мукой расставания лицом», - вспоминал один из его друзей. Спектакль отменили. Но никто из зрителей не вернул в кассу театра неиспользованный билет... Первым о смерти Высоцкого сообщил «Голос Америки». И потекли на Таганку тысячи москвичей с магнитофонами, из которых рвался голос Владимира Семеновича:
                Мне меньше полувека - сорок с лишним, -
                Я жив, тобой и Господом храним.
                Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
                Мне есть чем оправдаться перед ним.
Власти не озаботились похоронами Высоцкого -разве что милицейские кордоны на Таганке выставили. Озаботились друзья и почитатели. Место для могилы на Ваганьковском кладбище они выстрадали. К директору кладбища приехал Иосиф Кобзон и, сказав: «Нужно место для Высоцкого», протянул ему пачку сторублёвых ассигнаций. Марина Влади: «Срывающимся от рыданий голосом директор кладбища говорит:
- Как вы могли подумать, что я возьму деньги! Ведь я любил его!».
Вскоре директора уволили.
Пять лет могилу Владимира Семеновича на Ваганьковском кладбище обозначали горы живых цветов, ежедневно сменяемые. Потом на ней установили памятник: Высоцкий, распятый на гитаре. На днях я посетил Владимира Семёновича. В конце главной аллеи негромко пела труба в руках старого трубача: «Две верных подруги - любовь и разлука - не ходят одна без другой». Под указателем «К могиле правнука Пушкина» сидел над шапкой опухший без закуски нищий и время от времени раскуривал сигареты "LM".
На могиле Высоцкого не засыхают цветы...
В 1985-м астрономы Крымской обсерватории открыли между орбитами Марса и Юпитера новую планету, которой в международном каталоге присвоили номер 2374 и имя Владвысоцкий. Когда-нибудь на ней установят ему памятник.
А на Дальнем Востоке есть Скала Высоцкого.
Так сложилось, что отпуск мне приходится проводить в деревне Кишиневке, что через реку от Лазовского заповедника в Приморье: оттуда родом моя супруга, и там здравствуют, по-стариковски поругиваясь, ее престарелые родители – мать - суровая, с профилем римского императора, молдаванка баба Аня и отчим – по ветхости хитрый, как сто китайцев, хохол дед Петро. Купленные ему сигареты он заныкивает так, что обнаруживать их случается в самых неожиданных местах. После обеда дед садится на притуленную к летней столовой скамью, закуривает самокрутку из самосада, смотрит в небо и изрекает всегда одно и то же:
- Что-то хмарно, наверно, дождь будет.
Его прогнозы то сбываются, то не сбываются.
Однажды среди ночи меня разбудил лай деревенских собак Они лаяли все разом, а когда немного угомонились, долго еще возмущенно взбрёхивали в разных концах деревни.
Утром на сопку, где стоит дом бабы Ани, на мотоцикле лихо прикатил с низовой Речной улицы дед Кичанов, всегда по пояс голый. Семьдесят прожитых лет выбелили его шевелюру, но на рыбалке он скачет с камня на камень, как горный козёл. И за кедровыми орехами в сопки ходит на равных с пятидесятилетним корефаном Володей, сыном бабы Ани. Кичанов и сообщил нам, что брехали собаки ночью неспроста: на низинные огороды, вброд перейдя обмелевшую реку, наведался из заповедника медведь. Впрочем, как вскоре выяснилось, основной целью визита "деда", как все его зовут, было не обнародование этой, в общем-то, заурядной в здешних местах новости, а настоятельная необходимость съездить на моём "Мицубиси-Лансере" за поросёнком в соседнюю деревню Беневское. Каких-то там двадцать верст. Баба Аня, у которой нелады с ногами - она им по­могает клюкой, по-молдавски загадочно именуемой кыржей, - тоже загорелась желанием прицениться к поросятам и вырядилась, как на свадьбу: для неё даже путешествие в низы деревни - событие.
Дорога в Беневское - это приглаженные грейдером камни. Они непрерывно бомбардируют днище автомобиля, оттачивая и доводя до совершенства навыки водителя в употреблении ненормативной лексики. Дорога усердно повторяет извивы реки, по мостам перепрыгивает через ручьи, которые здесь именуются ключами. Когда с Тихого океана накатывается тайфун, ключи становятся бешеными, с корнями вырывают деревья и катят с сопок вниз громадные куски скал. Я видел "Волгу", снесенную с моста потоком. Не с бухты-барахты сказал Высоцкий об окаймляющем Приморье Тихом океане: «Не потому его Тихим зовут, что он действительно тихий».
- Тормози, - коснулся моего плеча Кичанов, когда мы проехали почти уже всё Беневское. -Тут Володя стоит.
Двухметровый обелиск, облицованный розовым мрамором, возвышается на скале на развилке двух дорог. Слева под ним, даже обмелевший по случаю вёдро, шумит в низине ручей. И без умолку стрекочут цикады. Сзади и справа обелиск обрамляют недалёкие поросшие тайгой сопки. Если забраться на вершину любой из них, то взору откроется Японское море - до него рукой подать. На обелиске серая, под стать цвету скалы, доска с надписью золотом: "Высоцкому Владимиру - великому барду, поэту, актеру". С обратной стороны обелиска - мраморный белый крест. И ни с какого бока не указано, кем и когда поставлен на краю России памятный знак. Видать, не о славе радел его ваятель.
Я спросил у женщины, гнавшей двух коз по дороге под скалой, чьим промыслом воздвигнут обелиск.
- Да вон в предпоследнем доме живет. Бывший моряк. Чудак-человек! Нормальные мужики, если деньга заведётся, бегом в магазин за бутылкой, а этот... - Она обречённо махнула рукой и погнала своих коз дальше.
Мы подъехали к предпоследнему дому. Вышла хозяйка.
- Лычко его зовут, Иваном Петровичем В моря ходил, теперь на пенсии. Квартира у него во Владивостоке, а сюда наездами бывает. И сейчас его нет, с неделю как уехал. Почему здесь памятник поставил? Кто ж его знает: захотел и поставил. Говорит, никто лучше Высоцкого про моряков не сочинял. А еще говорит, будто спас его Высоцкий. А от чего спас, про то не говорит.
Дед Кичанов намётанным взглядом быстро нащупал среди дюжины поросят самого шустрого и набросил на него мешок Баба Аня от покупки воздержалась: больно молоды, хлопот с ними не оберёшься.
На обратном пути под скалой Высоцкого я трижды нажал на клаксон.
                Почему всё не так? Вроде — всё как всегда:
                То же небо - опять голубое,
                Тот же лес, тот же воздух и та же вода...
                Только — он не вернулся из боя.
1999 г.