РИКИ - Главы 1-3 в процессе

!ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: я прошу "пройти мимо" всех, кому тема гомосексуальных отношений категорически неприемлема.

Псевдоистория.
Повествование от лица наемника с таинственным прошлым, часто притворяющегося женщиной для пользы дела. Вы не подумайте дурного - его слово отлито из титана, а разборчивость - второе имя.
Интриги, политика, покушения, подставы, размышления о жизни и всяком разном... и бряцание оружием, само собой.
ГЛАВА 1. Гость.

Я не в силах забыть того, что было, но зато могу заставить себя не думать, не вытаскивать воспоминания… Многие вещи хочется вычеркнуть, словно их никогда не происходило, но тогда потеряют смысл и другие, которые я бережно лелею и выпускаю редко, но с наслаждением: от частого употребления воспоминания тускнеют, переплетаются с фантазией, пропадают.
Знаю, что живу в выдуманном мире. Как ни странно, это помогает мне выжить. Ко мне не прилипает та грязь, которой я вынужден заниматься. Именно вынужден, потому что таким как я не суждено пахать-сеять, ковать или ремесленничать. Не знаю, кого из предков или Богов благодарить, но я – слишком экзотичный цветок для нивы или лавки… Для нынешней профессии больше подходит моя внешность.
Я такой, каким сделала жизнь; жизнь такова, какой я выбрал ее. Выбрал короткую дорогу, но до сих пор верю, что где-то на ней повстречаю свое счастье. Если перестану верить, значить жить уже будет не за чем…
Я сопровождаю хозяина. Моя обычная роль – содержанка, любовница. Реальные обязанности широки – от убийцы до телохранителя, от шпиона до охотника на шпионов. Я – наемник с внешностью цветка. Говорят, в былые времена такое часто встречалось, и мужчин так и называли – цветы сакуры. Но когда бы не были те времена, они прошли. Моя нынешняя жизнь слишком изменчива – играю ее, как актер в театре. Безошибочное скольжение по краю – вот мое амплуа.
Сейчас сижу за спиной нынешнего господина и мило улыбаюсь на непристойные шутки и подмигивания. Господин Бимей вынужден в виду социального положения встречаться с большим количеством людей, которым естественно не доверяет. Я – его любимая игрушка для подобных сборищ: есть, что показать, но и секретов – полно. С сегодняшней вечеринки не все гости дойдут до дома – некоторые будут тайно допрошены и убиты. Глаз – алмаз, чужую игру я вижу хорошо…
Срок договора скоро истечет. Пора искать другого работодателя: этот стал скучен и однообразен. Не говоря уже о том, что он противен мне сам по себе. Как только я уйду, найдется охотник до его головы поудачливее прежних.
Как давно я не влюблялся? Может сделать перерыв до следующих поисков…
Мне часто предлагают работу содержанки, но я – убийца, а не комнатная собачка, развлекающая владельца.
Таким же образом, как собачек, Бимей рассматривает своих наложниц. Вон, вместо дела перемигивается с неоперившейся голубкой. Красивая девочка. Судя по украшениям, работает с юности и не только по специальности: в массивных безделушках обычно есть тайники, в которых скрывается яд или афродизиак… Очень удобно. Даже у меня есть пара таких – для снотворного.
Рядом с Бимеем сидит дальний, но громкий родственник генерала. Сидит и алчно косит на меня взглядом. У него дочь на выданье. Особой красотой не блещет, но наверняка чистый бриллиант… Чем пялиться на меня, и разводить отвлеченные разговоры с хозяином, лучше бы в лоб поторговался – Бимей любит породистую «клубничку».
С другой стороны сидят чиновники. Канареечные одеяния, высокие шапки… Все с охранниками-убийцами. Потенциально опасны все, хозяева и охрана, но рискнуть тронуть их – император не долго думая голову снимет. Они пришли следить друг за другом.
Младший советник (скромно сидит в углу один) пошел в гору с тех пор, как ведает некими делами внутри страны. Умный парень. Почти ничего не говорит, но беседа вокруг кипит полезной и не очень информацией. Ни на кого подолгу не смотрит. Бесподобно красив, если кому нравятся демонического вида куклы: иссиня-черные волосы с седыми прядями, белая фарфоровая кожа, подведенные светлые глаза неопределенного цвета, выкрашенные краской губы. Тонкие руки подымаются и опускаются с рюмкой так плавно, что не понять – пьет ли он? Такому и охрана, наверное, не нужна: я-то вижу, что руки – сильные и жилистые, плечи – широкие, грудь мечника, ноги акробата. Наверняка, помнет многих в рукопашной борьбе, если будет нужда. Взгляд у него лисий. Украдкой обвел с хитрым прищуром гостей. Истинный придворный, готовый идти в парадном платье по вырезанным языкам, а то и внутренностям. С таким работать интереснее… и не только работать… С подобной внешностью Дансей равно легко и жену, и мужа рядом уложить может. Многие смотрят на него, а он притворяется скромником. Он подозвал служанку – собирается уходить сейчас? Какой жестокий удар самолюбию хозяина – влиятельный гость, пришедший последним, уходит первым.
Бимей сжал губы, но стерпел, а надо было вообще вида не подавать: положение младшего советника все же выше, а связи огромны, влияние постоянно растет.
Как же он хорош! Изящный поворот, легкий кивок (не более, чем дань вежливости), снова поворот, движение рукой – рукав взлетел, что-то упало на поднос служанки. Фокусник!
Прочие гости почувствовали себя свободнее, весело загомонили.
Он же еще здесь, ждет. Чего?
Легкое шуршание позади меня… Н-да, отвлекся я… Да это та служанка с подносом! Что ей от меня надо?
На подносе лежит веер. Необычный – ручная работа придворного художника. Подношение не принять нельзя… Раскрываю… Неприличный, что ни говори: с одной стороны – парочки, женщины с мужчинами в интереснейших позициях, с другой – ветка сакуры, цветы, как живые. Никому рассмотреть не дам! Лицо, шею заливает жар, а наглец стоит и улыбается, прикрывая порочный рот рукавом. Мне нечем его одарить в ответ: веер слишком дорог, нет равноценной замены с собой, да и не богат я. Если намекнуть только… Незаметно вытащил из прически одну заколку – кинжал, на рукояти прикреплена жемчужина в виде плода персика, что тоже в данных обстоятельствах двусмысленно, положил на поднос завернутой в платок (я тоже фокусничать могу) и отослал. Советник недоверчиво осмотрел предмет, порезался и по-детски сунул палец в рот. Взгляды встретились. Боевая ничья, шутник!
«Мы еще встретимся,» - обещают окровавленные губы. Он не злится, он предвкушает…
Как только освобожусь, я тебя найду, Дансей. Посмотрим, как ты сдержишь невольное обещание…

Прошло несколько дней.
Бимей сидел в лавке и ждал особых клиентов (обычных покупателей обслуживали клерки). Вся моя деятельность сводилась к проверке постов охраны, наблюдение за слугами и домочадцами: много рутины, но ничего действительно важного. А поскольку хозяин не заговаривал о продлении контракта (все-таки мои услуги не дешевы, а серьезных покушений давно не было), я считал дни до окончательного расчета.
Дансей не давал о себе знать. Если он не дурак, наведет справки и поймет, кто я такой. Вряд ли это изменит желание советника познакомиться поближе… Образ гибкого сильного тела преследовал меня по ночам, уводя мысли от обязанностей непозволительно далеко. Все-таки я давно не давал воли чувствам: слишком разборчив, да и привязанности мешают работе. Тело ноет от отсутствия нагрузок, горит огнем избыточной энергии. Если в ближайшее время не займусь действительно стоящим делом, устрою драку сам… Навестить заигравшегося хитреца? Окажется ли он так прекрасен без одежды, как представляется? Какой сложности ритуал заставит пройти, прежде чем… А собственно, приблизится ли сам или мне придется добиваться его милости? Как же мне хочется погрузить пальцы в эти роскошные черно-белые пряди, увидеть светлые глаза потемневшими от желания, осязать его дыхание на моих губах… Все, хватит! Стоп, воображение! К придворному нужно приближаться очень осторожно, сохраняя разум холодным и острым, как смертоносный меч. Он опасен из-за своих связей и соответствующих возможностей, но я люблю хождение по краю: без этого жизнь наполняется темными образами прошлого, туманом печали.
Ненавижу вспоминать! Невозможно убежать от себя, но с другой стороны, себя можно изменить. С каждым прожитым днем я все дальше от начала пути, все ближе к цели. Все дальше от горьких воспоминаний, все ближе к будущему. Как игрок, ставлю на карты судьбы все: или долгожданное сокровище, или смерть. Всем своим существом я ощущаю натяжение божественной нити. Скоро. Скоро. Может, через год, может через два… А советник – еще одна жемчужина в копилке воспоминаний, еще один шаг на пути к цели. Не подведи меня, Дансей! Жди! Мы встретимся и снова сыграем.
Тихий стук прерывает мятущиеся от безделья мысли. Легкие шаги Чочо. Опять женщины передрались? Старый глупец, отчего он не расселит их в разные дома? Его комнатные собачки причиняют больше всего неудобств. Из-за чего грызутся-то? Бимея всегда тянет на новенькое, надоедает заученное однообразие улыбок, слов, ласк. Если торговца не прикончат конкуренты, то жена или наложницы обязательно доберутся до оплывающего жирком тела и растерзают за невнимание. Почему мужчины так гордятся множеством любовных достижений? Как и на войне, многочисленные победы заставляют расслабиться, потерять голову, и тогда одна единственная ошибка может стоить богатства, славы, чести, имени, головы.
- Добрый день, милая. Что случилось?
Тихая скромная девушка. Кажется, но не является: если дом Бимея еще стоит и блещет красотой, славится товарами, то только благодаря хрупким плечикам, несущим груз ответственности за всех и за все. Когда длинная белая шея изгибается, опуская некрашеное лицо, все слуги замирают, ожидая распоряжения своенравного демона. Она не дочь, не любовница, она – хитрая лиса, живущая в курятнике. Некрасивая, но властная и умная, дергает за ниточки кукол-жильцов, незаметно поднимаясь в глазах окружающих все выше. Не могу тренироваться в доме, так как не хочу, чтоб она знала мои возможности: когда хозяин путешествует, наверстываю упущенное время. Собственно, хорошо, что не она меня наняла: Бимей ей нужен, без него придется начинать все сначала, но в доме полно людей, от которых Чочо хотела бы избавиться. Я не палач, а убийца в роли телохранителя, поэтому оскорбляю ее лаской, она меня – таской: руганью и пустыми поручениями, мелкими неприятностями. Лисичка выкинула бы меня на улицу, только разорвать контракт, вызвав пересуды и любопытство... Откуда ей знать точно, насколько велика угроза торговцу? Она же не высовывает нос за ворота с первого дня пребывания в доме, а в большом мире ее осведомители практически, что кроты на свету, беспомощны…
Мы с ней играем свои роли: я охраняю покой и жизнь хозяина, она – покой и достаток. Мой ласковый голос не обманывает ее: широковатые для девушки ноздри в гневе подрагивают, как у норовистой лошади.
- Добрый день случился довольно скоро, - прошипела Чочо и задрала подбородок: я мал ростом для мужчины, но она ниже большинства женщин. Все равно смотреть мне в лицо приходится снизу вверх – я не кланяюсь приживалкам, не вызывающим уважения.
Ее ошибка сродни тем, что совершает хозяин: одержав множество побед, не верит в возможность поражения. И оба обречены: ветер жесток к оторвавшимся от земли воздушным змеям, потерявшим нить управления. Бимей слишком невнимателен к домашним делам и близкому окружению, Чочо – к событиям мира вне ее маленького царства.
Я улыбнулся проказливо, по-мальчишески, но не стал отвечать – ее бесит мой легкомысленный образ. Радость – искренна, но она не догадывается. Осталось всего несколько часов, и – свобода!
- Господин желает тебя видеть, немедленно.
Конечно, он должен выдать мне рекомендательное письмо и уточнить произведенные расходы, чтобы включить их в оплату.
- Уже спешу! – улыбка стала еще солнечнее. – Пока, Чочо! – моих шагов не слышно, но двигаюсь я легко и стремительно.
Как здорово, что она не решилась сделать гадость напоследок! В этом змеином логове накопилось слишком много, пусть рванет без меня.
Почти час Бимей вежливо подходил к сути вопроса – завершению договора, но он выказал уважение, разговаривая с наемником так же, как с клиентом, поэтому я не менее изощренно упражнялся в построении ответов. Расстались мы довольные друг другом и с облегчением от завершившихся обязательств.
Нужно размять кости, срочно! К Дансею в таком состоянии лучше не соваться…
Впрочем, стоя у ворот и видя ждущего слугу, я уже не уверен. Стоило сделать шаг на дорогу, привычно поправляя на плече мешок, как тот подбежал, кланяясь и предлагая следовать за ним. Адрес мне знаком, как и имя. А я было надеялся, ждут не меня, что успею поразвлечься, прежде чем придется вступить в новую игру.
- Ладно, пошли.
Он свистнул, подзывая носильщиков.
- Гости моего господина не ходят пешком, - и он улыбнулся.
«Гость», значит. Ну, ладно.

- Вот мы и встретились, Рики, - в голосе Дансея звучит удовольствие, превосходство.
Он обошел вокруг, словно осматривал некую диковинку, что собирался приобрести.
- Ты не выходишь у меня из головы с того дня, - он подошел слишком близко.
Мои глаза загораются гневом: я не вещь и могу постоять за себя! Как он смеет!
- Извини, что сразу не понял, но ты так хорошо играешь женщину, что можешь обмануть любого…
Ему весело? Так он что, специально меня заводит? Гнев мгновенно пропадает, нужно быть осторожным, когда противник способен на многое...
Наши глаза встретились: он смеется, я насторожен. Он меня то очаровывает, то доводит до белого каления. Подбирается, словно удав к кролику. Я не кролик!
- Я хочу предложить тебе работу и это, - твердые теплые губы коснулись моей руки – и когда он успел завладеть ею? – глаза в глаза, жемчужины зубов дарят укус-предупреждение. Все, сейчас я его убью!
- Ты горишь огнем… Хотел подраться в городе? Лучше сразись со мной! – и он уже в нескольких метрах, в руках ножны.
Сколько угодно! Мои мечи не игрушки – их ковал мастер, да и я до сих пор жив, несмотря ни на что.
- Уверен, что хочешь сразиться? Можешь пораниться… - нарочито ленивый голос, полузакрытые глаза – больше я не допущу такой ошибки, не позволю себя отвлекать. Изображать самоуверенного юнца тоже могу.
- Хочу быть уверен, что ты сильнее, иначе можешь не справиться с… работой, - первое касание лезвий… Скольжение, высекающее искры. Звон клинков, долгожданная песня битвы с опасным исходом… Мое сердце радуется – он достойный соперник, пусть и слабоват. Я не обольщаюсь – в ход пойдут все грязные трюки, что есть в его арсенале. Скорее всего, бой закончится настоящей дракой без оружия, а физически мы равны.
- Так ты ищешь бойца или шлюху? – удар с обеих рук, он еле ушел с траектории… белая прядь осталась на полу. Ответный выпад – и я кувырком ушел назад от броска кинжалом. Как интересно!
- Я ищу убийцу с талантом актера, а остальное – разве ты не хочешь узнать, каково это, быть со мной? – оружие скрещено – кто сильнее, - алые губы томно улыбаются, сбивая с такта сердце.
Еще чуть-чуть, меня ошпарит! Эй, кто-нибудь, воды! Желательно похолоднее… Ну и уловки у Дансея! Его обаяние – тоже оружие. Клинки разошлись, скрестились вновь, не смотреть ему в лицо, не смотреть… Зато не прозевал целый веер метательных дротиков… Рукава у него длинные, целый арсенал поместится. Сделал мне подножку, не получилось, атаковал со спины: как будто наемник просто так спину подставит, ха! С легкостью захватил его руку, выбил кинжал, пнул подальше – обойдется тем, что имеет. Он руку вывернул. Черт, рукав тяжелый – это же сколько мне еще прыгать, его разоружая? Я, может, и наемник, а вот он – убийца со стажем. Нашла коса на камень! Конечно, ни я его, ни он меня убивать не собираемся, если только оцарапаем…
- Ты мне подходишь, - прохрипел мой противник через десять минут, лишившись изрядной части одежды: рукава я укоротил наполовину, гремело сильно, а подол укоротился таким же способом и с тем же результатом. Не думаю, что это мне поможет.
Мое дыхание еще в порядке, но только усилием воли удается не смотреть на тонкие белые кисти. Как же так? Его кожа белее моей! Если уставлюсь, быстро проиграю. И так уже уши покраснели – может не надо было так сильно укорачивать одеяние-склад? А, мои мысли опять не в том направлении! Коварную ухмылочку противника заметил слишком поздно: один из мечей остался в полу. Эх, достать некогда!
Один на один в прямом и переносном смысле: у него только меч, я уже проверил, у меня тоже. Такой тщательной проверки мне давно никто не устраивал! Хорошо, что я не пошел в город – там такое приключение найти очень трудно. В сложившейся ситуации продолжать махаться опасно. Одежда больше мешает, чем помогает. Дансей разорвал рубашку, оставшись в тонких брюках… Зрелище не для слабонервных – перекатывающиеся мышцы, фарфоровая кожа… Мое дыхание все-таки сбилось, сердце зачастило, жар опалил поясницу.
Дрянь, он специально это сделал! Но на подначивания сил уже нет, я его загонял. Боги, как жарко! Руки сами тянутся к шнуровке. Что ж, раз последним аргументом является красота – пускай. Сбросил куртку и рубашку. Его зрачки расширились. Что, нравится? Я тонок и хрупок на вид, это позволяет мне не смотря на возраст продолжать притворяться женщиной, но моя слабость обманчивее твоей, Дансей: я сильнее тебя. И я тоже умею пользоваться своей внешностью, как оружием. Вроде бы случайный жест, но волосы послушно рассыпаются черным водопадом. Длинные, шелковистые они так же хороши, как твои алые губы, сейчас округленные в восхищении. Ты все еще хочешь драться? Нет, не хочешь. Сейчас ты мечтаешь о том же, о чем грезил я одинокими ночами после нашей первой встречи.
Меч мужчины со звоном улетел подальше.
- Ты выиграл.
Разумеется. Если бы мы бились насмерть, давно тебя прикончил бы. Не пришлось бы и раздеваться. Но я тоже хочу прикоснуться к красоте… К тебе, Дансей. К твоему телу, твоим чувствам. Улыбка порочного мальчишки – и вот ты рядом, касаешься, целуешь… Сладко, как сладко… Обнимаешь так крепко и нежно. Все тело горит огнем от твоих касаний, Дансей, возьми меня…
Видишь ли ты это в моих затуманившихся глазах, слышишь ли в стуке сердца, твои длинные пальцы легко посылают меня за край… Еще! Еще!


ГЛАВА 2. Клетка.

Мы хотим верить в справедливость. Хотим верить в человечность и компетентность персон, кому дана власть определять невиновность, степень вины, меру наказания. Но наши ожидания всегда разбиваются о действительность. Если ты или твой клан, родственники не облечены могуществом известности, в реальном мире ты можешь рассчитывать только на себя. Не верь глупцам, что твердят о возможностях изменений, проводимых в одиночку: один — не воин против системы. Даже для создания видимости справедливости требуются хотя бы зрители. А для осуществления реформ требуется сила, воля, мощь множества людей. Результат зависит от согласованности усилий и наличия опыта, мудрости или отсутствия таковых.
Поэтому я понимаю тех, кто утверждает: сила стоит над законом, а слабость — под ним. И не имеет значения физическая сила единицы, ее легко сломает множество.
Мои стати и умения не имеют значения — однажды, если попаду между жерновами закона, ничто не спасет и не облегчит участи. И пусть я осторожен, скрытен, безобиден внешне, случай может изменить мою жизнь раз и навсегда: для столкновения с законом не нужно быть виновным, потерпевшим или свидетелем — нужно просто оказаться в неудачном месте в неурочное время.
Поэтому я не люблю города — слишком много важных персон и легко попасть в переплет. Я сам себе сила и закон, но моей хитрости не сравниться с многоходовыми композициями чиновников.
Не иначе как демоны потянули меня на улицу. После пропахших терпкими духами покоев Дансея воздух казался необычно свеж и приятен. Я был спокоен и доволен жизнью: тело приятно ныло после драки и объятий — поэтому шел вперед, куда глаза глядят, не оглядываясь по сторонам. Это была ошибка.
На одной их площадей меня окружили солдаты. Будь у меня с собой оружие, я и тогда не стал бы отбиваться — посреди города под прицелом нескольких десятков лучников, копейщиков и мечников шансов уйти живым слишком мало. Воистину, если дела идут хорошо, что-то нехорошее случится в ближайшем будущем.
Мрачный тип неопределимого возраста (удел многих чиновников) негромко зачитал приказ о моем аресте.
-И что я по-вашему сделал? - знали ли они, где я провел ночь? Не попал ли я в выяснение отношений между Дансеем и кем-нибудь из его врагов?
-Ты подозреваешься в убийстве уважаемого торговца, своего бывшего хозяина, господина Бимея, и одной из его наложниц.
Мне нечего было ответить. Да, я могу сказать, что с момента ухода от господина находился в обществе еще более уважаемого советника и его слуг. Но если эта интрига затеяна против него, мне это мало поможет не зависимо от того, подтвердит ли он мои слова или нет. В конце концов, я только подозреваемый: может быть истинного убийцу найдут или иные доказательства моей непричастности к преступлению.
Как неприятно, что мое пророчество сбылось так быстро! Значит, в доме Бимея был шпион врага, а я его пропустил... Конечно, в обязанности телохранителя не входит проверка всех слуг и работников нанимателя — только ближайшего окружения, чтобы знать, кто стоит за твоей спиной рядом с ним. Но подставили-то меня! Перед глазами возникло злое лицо Чо-Чо. С одной стороны, Бимей ей нужен живой и здоровый, с другой — мог прознать о ее ловких манипуляциях от его имени и воспротивиться. Ни один мужчина сознательно не позволит женщине, не являющейся близкой родственницей, управлять собой и своим имуществом. К тому же Чо-Чо явно желала закрепить достигнутый успех посредством помощи из вне. Я отказался, но она могла обратиться к другому наемнику или даже клиенту торговца, скрытому врагу. Она могла быть тем шпионом, которого я не увидел. На пути к богатству и могуществу большинство людей используют грязные пути: если ты человек без связей и имени, иного способа просто не существует. В таких случаях лояльность господину — пустой звук, особенно, если враг хозяина более влиятелен и предложит сократить подъем по социальной лестнице...
Это могла быть и не Чо-Чо. Главное, чтобы мне действительно не пришлось отвечать за чужие грехи — я не богат, не знатен, более того, являюсь человеком опасным со странной репутацией. О советнике я не скажу ни слова.
Пришлось расстаться с кинжалами и позволить связать себе руки. С тюрьмами в глухих районах страны я свел короткое знакомство в юности, расширим кругозор в столичной. Обидно, но выйди я из дома Дансея в другой день, не факт, что меня захотели бы взять живым — буду радоваться собственной целостности и сохранности. О способах дознания старался не думать. Я не боюсь боли физической — слишком много пришлось пережить в прошлом.
Идти пришлось долго. Меня заперли в маленькой вонючей камере без окон и оставили одного. В кандалах и на цепи, как пса. Боятся!
Белая полоса, черная полоса... Неужели мое время вышло и путь окончен? Для бойца позорно сгнить в тюрьме — куда приятнее умереть на поле боя в окружении трупов врагов. Даже сгинуть, выполняя задание хозяина, не так противно.
Теперь надо занять у богов терпения и ждать, возможно, долго. Слишком много времени, чтобы думать... Главное, не вспоминать — нельзя. Слишком больно, мучительно больно. Я приберегаю воспоминания для последнего мгновения жизни, а пока еще есть надежда.
По моим подсчетам прошло несколько дней. Откуда мне знать точно? Сижу в темноте и считаю количество приходов тюремщиков. Допрашивали дважды, но вполне терпимо и без огонька. Одежду жалко, но шкура важнее — если все же отпустят, заживет, даже шрамов не останется. Синяки, ушибы, ожоги, мелкие раны и следы от плети — ерунда, это не переломанные кости, не вывернутые суставы, не нарезанная лоскутами кожа. Волосы я заплел, на них никто не покушался пока; по лицу били мало, наверное, приглянулся кому-то. К грязи, поту, крови мне не привыкать.
Лежу на полу, завернувшись в остатки куртки. Рубашка в клочьях, штаны еще держатся. Жду. Скоро принесут похлебку и можно будет согреться изнутри. Ночевать под открытым небом без одеяла и то теплее, чем в сырых подземельях.
Звон ключей, грохот шагов... Что-то много народу сюда идет для простой кормежки... В соседних камерах кто-то заметался, завыл жалобно и жутко. Настораживает.
Я напрягся, но притворился спящим.
Подобострастное журчание слов... Важная персона в сопровождении охраны и тюремщиков. Прошли по коридору прямо ко мне. Остановились.
-Что вы с ним сделали?! Если хоть волос упал с его головы... - знакомое не ласковое шипение, более грозное и многозначное, чем крик.
-Нет-нет-нет, что вы! Он только подозреваемый, доказательств никаких до сих пор не нашли... Его только допрашивали... Пыток не применяли... Убедитесь сами, - и это блеяние принадлежит помощнику судьи, который недавно угрожал мне казнью?
Жуткий скрежет открывающейся двери. Запах цветов и пряностей, шуршание шелка — визитер дышит в платок, подходит близко-близко...
-Снять цепи, немедленно! - голос глухой — злится, на грани самообладания.
-Сию минуту, господин.
Притворяться больше нет причины, поднимаюсь и смотрю ему в глаза, отвешиваю короткий поклон на грани приличия. Не удивительно, что чиновник боится и стоит согнувшись — ярость горит в них жарким пламенем, на лице гримаса презрения и ненависти к данному месту. Маска, конечно, но свою роль выполняет замечательно. Зачем он пришел, заступился? Я ведь для него не более чем прихоть, интересная и опасная игрушка.
Тюремщик возится с замками. Пальцы трясутся от страха перед посетителем, поэтому получается плохо, медленно. Наконец, мои руки чувствуют свободу.
- Он не мог совершить вменяемое в вину преступление, потому как находился в это время в моем доме. Охрана и слуги подтвердят это в любое удобное для вас время, если не достаточно моего слова, а сейчас я его забираю. Мои гости — честные и уважаемые люди, достойные доверия, - пристальный предупреждающий взгляд в сторону помощника судьи сгибает того еще ниже. - Мой дом вам известен...
- Достаточно, достаточно слова, не извольте беспокоиться... - он старательно отводит от меня глаза. С его точки зрения, я крепко подставил и судью, и помощника, не сообщив имя покровителя: советник никогда не забудет и не простит, можно не сомневаться. Он может не верить, но свое мнение оставит при себе и постарается забыть о происшедшем как можно быстрее.
Выпроводили нас сразу, впрочем, никто не желал задерживаться. Дансея ждали носильщики, пешая и конная охрана — целая свита. Меня он усадил напротив, не желая слышать возражений. Процессия тронулась. За тяжелыми занавесками молчание и темнота.
-Почему ты не сказал им всю правду? Тебя даже не задержали бы. Почему я должен искать тебя по всему городу, как краденную ценность?! Почему я должен не спать ночами, волнуясь и принимая осведомителей?!
- Ты ничего мне не должен, так же, как я тебе. Я не ждал твоей помощи, вообще не хотел вмешивать тебя в это!
Он наклонил голову, словно просчитывая меня:
- Ты думал, это все из-за меня? Наивно. Правда, ты почти ничего обо мне не знаешь... Чтобы доставить мне реальные неприятности, нужно гораздо больше, чем арестовать любовника, - он протянул руку и безошибочно нашел мою. - Мне жаль было бы потерять такого соперника, партнера в тренировочных боях, но я бы пережил, - лицо-маску скривила горькая улыбка. - На пути к цели оправданы любые жертвы и лишения, но это не тот случай. Ты мне нужен: твой опыт, ум, хитрость, сила. Людей, которым я могу доверять полностью так мало, стань одним из них! Награда не заставит себя ждать. Ни один из возможных нанимателей не заплатит столько, сколько могу я; ни один не сможет защитить от несправедливости закона, а я смогу. Твоя жизнь будет полна событий и интриг — только дай согласие работать на меня. Понимаю, что тебе надо все обдумать, и подожду.
- Я не люблю мешать работу и личную жизнь, - он ничуть меня не разочаровал: конечно, он хочет больше власти и богатства для своего клана, будущей семьи — он вырос среди этого, закалялся и затачивался для этого, как меч для битвы, не представляет, что можно жить иначе...
- Этот вопрос мы обсудим позже, когда тебе окажут необходимую помощь. Пока принимаешь решение, будешь жить у меня: никакого беспокойства и полная безопасность, лучшие врачи, самая богатая коллекция оружия... Будет, чем заняться в мое отсутствие, - его не особо беспокоит мой нынешний вид и состояние, губы прикасаются нежно и соблазнительно. - Останься со мной, - говорит так, будто любит, а вместо сердца счеты.
И все я прекрасно понимаю: его внимание и нежность — шелковая ловушка, прикрывающая цепи более надежные, чем снятые недавно; цепи, разрываемые лишь смертью, причем скорее всего — моей.
- Я подумаю, - тяну кота за хвост — другого пути вперед уже нет. Проклятый веер!

Я шел по тропинке сада Дансея. Недавно побывал с визитом в доме убитого. Похороны состоялись давно, но наследник (или наследники) не торопились объявить о своих правах на имущество. Кахи, старший охранник внутренних помещений и садов, сообщил много интересного.
Конечно, не в правилах наемника вмешиваться в дела бывшего хозяина, тем более — расследовать его гибель, но как быть с личным интересом? Так ловко и просто меня еще никогда не подставляли.
Основных вариантов событий было два: один меня устраивал, другой — нет.
Если хозяина подставила Чо-Чо — это не моя проблема. Так же, как если это был заказ его партнеров. Все дела в доме велись через наглую маломерку: так или иначе, она в курсе всего. Женщина пропала, точнее, сбежала, собрав не только свои вещи, но и все маломальски ценное, что смогла унести. В этой версии была нестыковка: она по-детски радовалась окончанию срока моей службы, планируя дальнейшее безоглядное манипулирование хозяином; едва я покинул дом, Бимея убили (просто и кроваво — я так не работаю), не тронув более ни одного из жильцов; кто, как не она, навел на меня подозрения в глазах закона...
Легко заподозрить бывшего хозяина в интригах против советника, набирающего вес при дворе. Только послужив у мнительного толстяка несколько месяцев, будучи фактически его телохранителем, я не мог бы не заметить чего-то эдакого. Большую часть времени мы провели в разъездах по стране исключительно по торговым делам, но если он участвовал в чем-то подобном, разве не связывался бы с кем-нибудь или кто-то не информировал бы его? Он мог впутаться в интригу по возвращении, но тогда вмешательство уж слишком оперативное и радикальное...
Скорее всего, Бимея подставили, но кто-то рядом что-то затевал. Маловероятно, что малолетние глупые куколки, проживающие во второй части дома, могли заинтересоваться политикой: их вообще мало что интересует кроме тряпок, благовоний, украшений и игрушек. Все слуги лично выбирались хозяином, проходили многочисленные испытания и проверки. Кроме Чо-Чо. Она же так похожа на одну из дам, работающих «на подхвате» у бандитов... Ее могли заставить участвовать в грязных сделках, прикрывшись именем торговца.
Опять же, Бимей был человеком со связями, но влиятельным — постольку поскольку, абсолютно чуждым кругу интересов советника.
Не Дансей ли заказчик? Уважения к купцу он не испытывал (оскорбил в его собственном доме, будучи гостем), своевременно организовал мне алиби на всю ночь, защитил своим именем и получил в качестве оружия искусного исполнителя.
О втором варианте думать не хотелось, иначе получается: кто подставил, тот и спас, - что мелко и поверхностно для фигуры, думающей на много ходов вперед.
Моя лояльность советнику куплена на корню свободой, работой и... кхм... Он действительно потрясающий любовник.
Стоило лишь вспомнить объятия демонического красавца, тело сладко заныло в предвкушении ночи. Плохо. Нельзя вырабатывать расслабляющих привычек, нельзя отвлекаться от сути... В грозном мире подковерных схваток насмерть целыми кланами одинокому безимянному игроку приходится во много раз тяжелее: могут не заметить, а заметят — могут в порошок стереть мановением руки.
Не мое это, не мое... Не люблю быть пешкой в чужой игре, в которой не знаю игроков и правил. Только мое мнение никто не спрашивает — зачем-то понадобился Дансею, так вынь и положь...
Сад был превосходен: деревья, трава, камни, песок, вода... Были и рыбки в пруду, и несколько цапель важно вышагивали в заболоченном озерце, маленькие яркие уточки кружили рядом с ними. Цветы, проросшие как бы случайно, оживляли пейзаж.
Если совсем честно, все было настолько намеренно совершенно, что стало гадко на душе. Люди достаточно часто притворяются по поводу и без: зачем же природу искажать? Нет ничего лучше дикого луга, леса, журчащего ручейка или спокойной речки, где животные не приручены и осторожны, являясь то союзниками, то врагами (и никогда не скрывают намерений, как животные двуногие).
Кто-то скажет, что в мире людей действуют теже законы, что в природе. Это не совсем так: есть общие принципы, общие для «выживающих» (бедных, нищих), а все остальные живут по другому.
Взять, к примеру, основы общества: власть придержавшие стоят над законом, легко обходят любые преграды на своем пути, встреча на равных обходится тысячами уловок; простые люди надеются на эфемерную справедливость, выбирая слишком уж прямые и простые пути. Закон защищает слабых, чтобы они совсем не пропали с лица земли, сильным он не нужен — они сами себе закон и порядок, честь и справедливость по интересам. Сильные ли придумали законы? Нет — слабые. И тут человек пошел против природы. Поэтому процветают хитрые, изворотливые трусы, беспринципные ядовитые жадины — гадины, которым всегда мало имеющегося, осматривающиеся вокруг: «чего еще у меня нет?!» Сколько бы ни было честных людей, мерзавцев всегда во много раз больше. Последние пользуются связями, ложью и услугами «решающих вопросы».
Пусть я из тех, кто «решает вопросы», моя совесть чиста: орудие не несет ответственности за содеянное; кто платит, тот и отвечает. Это если по совести. Не уверен, что она у меня сохранилась. Но любой, имеющий призвание, скажет — без ответственности и старательности любое дело развалится, а исполнитель не сможет стать мастером...
Я многое умею, мое призвание — убивать. На свете, думаю, не так много найдется убийц, способных работать, жить нормальной жизнью и не являющихся больными психически. У всех людей есть травмы (в душе ли, на теле), но искалеченных среди них мало, к счастью. Если бы кто-то пережил то, что пришлось вынести мне, кем бы он стал? Каким? Выжил бы вообще? Опять меня уносит не туда... Не вспоминать!
- Зачем ты побывал в доме Бимея? Что ты там забыл?! - Дансей не застал меня врасплох, бесшумно «напав» со спины. Хорошая тактика, только я не слабонервная девица из женского дома. - Зачем ты тревожишь осиное гнездо, заставляя слуг отвечать на вопросы? - он шипит, как ядовитый змей. - Мы заключили договор... Ты работаешь на меня и делаешь то, что я скажу!
Откровенно.
- Каким боком ты сам в это вязался, ГОСПОДИН? Скажи честно, я ведь никогда не смогу свидетельствовать о сказанном... Твой был приказ?
- Нет. Но я знал, что произойдет. Именно поэтому так торопился забрать тебя оттуда...
- Что ты можешь мне сказать? - «Не доверишься, не доверюсь».
- Бимей влез в неприятности, разве что утонуть в них не успел. Несколько его партнеров замешаны в преступлениях государственного масштаба... Его все равно убили бы... Кто — значения не имеет, - мужчина поднес ладонь ко лбу, словно заболела голова. - В доме, в лавках, на складах были мои люди. Я лишь хотел узнать точно, кто замешан, - но не получилось. Теперь связи разорваны. Ты просто оказался не в том месте не в то время... для преступников, потом и для себя. А мне фантастически не повезло.
Он вроде откровенен, но не говорит ничего, что я не знаю. Рад, конечно, что не он расправился с моим бывшим хозяином... Мстить за работодателя глупо, только, как ни странно, хочется ощутить собственную непричастность ко всей этой возне.
- Зачем ты ушел? Ты же пока слаб... - тонкие холеные руки обвивают тело. - Я ждал тебя, отменил все встречи... Беспокоился, не попал ли в какой еще переплет... - тонкие губы шепчут в затылок — волосы становятся дыбом: очень не люблю, когда ко мне приближаются сзади.
Он так опасен, а я сейчас перед ним практически беспомощен. Ну, раз выбора пока нет, попробую урвать свой кусочек удовольствия.
- Я не детская игрушка и не драгоценность, чтоб оставлять и подбирать меня. Если тебе нужна качественная работа, позволь мне быть самостоятельным: никто никогда на скажет, что Рики-хару полагается на чужую информацию и не имеет собственного мнения...
Советник отвернулся. Белые волосы скрыли лицо полностью.
Значит, у него есть секреты, тайны, в которых я невольно присутствую или участвую... Не мог же он узнать... Стоп! ЭТО знают двое: я и еще один человек, лишний раз слова не произносящий. У меня нет семьи, так как я сам — секрет... Он не мог узнать, не мог...
Мое лицо безмятежно. Ни один мускул тела не дрогнул. Кукла, убийственная кукла.
- Ты не будешь работать в столице, Рики, разве что во дворце. Кругом полно желающих менее ценных, чем ты. В провинциях сложнее всего найти достойных доверия людей, не преследующих свои цели. Там ты сможешь развернуться: прежде всего мне нужна информация.
- Знающий владеет миром... - это я понимаю. Надо же: шпион в собственной стране!
Дансей кивнул и протянул мне руку:
- Пойдем, дорогой гость. Стол уже накрыли. Сегодня нас никто не потревожит, обещаю...
Его голос стал томным, тягучим. Кто смог бы устоять против такого предложения? Отказываться глупо, а я никогда не был дураком: глупцы долго не живут.
Искушенный придворный погладил меня по руке и отпустил ее со словами:
- Пожалуйста, никогда не уходи, не предупредив меня... А если я отсутствую, сообщай слугам.
Да, посадили тебя, птичка, в золоченую клетку... на цепочку, точнее.
- Я все понимаю, Рики, ты не комнатная собачка, но я не люблю терять близких... - Что-то новенькое. - Ты дорог мне и более, чем полезен. Когда это станет известно другим, придется беречь и охранять тебя, - тоже понятно: советник перешел дорогу стольким вельможам, что под угрозой любая привязанность или новый человек. - Через неделю в императорском дворце состоится прием... Повод значения не имеет... Пойдешь со мной. Платье уже шьют.
- Собираешься пускать пыль в глаза?
- Там будет слишком темно, чтобы хвастаться. А охрану с собой взять нельзя, - он усмехнулся.
- Дансей, ты же все умеешь сам...
- Другим не обязательно это знать, тем более, убеждаться на практике. Прием будет очень долгим и, если рядом останется доверенное лицо, пройдет гораздо спокойнее.
И гораздо эффективнее, додумал я. Попав в телохранители раз, выбраться не смогу. Такая работа прибыльнее и спокойнее, но к чему приведет? То, что я радуюсь, не означает ли признание собственной уязвимости, слабости, усталости? До старости и немощи еще слишком далеко, чтобы списывать на возраст все изменения.
Пока советник не устанет от меня, будущее дальше одного дня и загадывать нечего. Увяз я, полностью и безоговорочно. Маловероятно, что с этим хозяином случится что-то страшное; допустив же к своим секретам, он вряд ли отпустит меня живым... Такие узы рвет лишь смерть...
Есть лишь один шанс обрести свободу без кровопролития, но это на случай, если сильно прижмет. Пока обстоятельства терпят, остается только ждать. При моей работе ожидание в порядке вещей.
- Ты слишком много думаешь, - тихий вкрадчивый голос, пристальный взгляд.


ГЛАВА 3. Приглашение.

Приглашения следовали одно за другим, но большинство Дансей отклонял. У него были причины: никогда бы не подумал, что «работа» придворного так насыщена. К своим обязанностям младший советник относится с вниманием и тщательностью: так скрупулезно не работает даже дознаватель. Исчезает иногда целыми днями, спит урывками, но всегда найдет время для тренировочного поединка или ласки.
В один прекрасный день он нашел меня в саду и показал дощечку-приглашение.
- Твой час пробил. Рики, тебе подошло все, что я заказал? - тоние пальцы поймали прядку-змейку, потянули за нее, заставляя приближаться недопустимо близко.
- Да. Только зачем такое разнообразие красок? Ты действительно желаешь, чтобы я опробовал их? - подначиваю, конечно, — Дансей желает увидеть роскошную содержанку, а не низкопробную шлюху.
За это получил от него стремительный щипок. Он прав — что это меня потянуло на шутки среди белого дня?
- Прошу прощения, - по-женски тонко пропел, опуская глаза и склоняя голову.
Мужчина рядом издал неопределенный звук досады и притопнул туфлей.
- Хватит дурачиться, еще не время. Лишние краски можешь подарить служанкам — они обрадуются и начнут заглядывать в твой смазливый ротик.
Я фыркнул: они и так исполняют все мои пожелания, высказанные и угаданные.
В доме советника дисциплина лучше, чем в любом учреждении — малейшая провинность тут же наказывается, наоборот, исполнительность и точность щедро вознаграждаются. А охранников у него столько, что я действительно чувствую себя гостем. Непозволительная слабость — предаваться роскоши... Давно, это было так давно...
Дансей наблюдает с хищным интересом легчайшую смену эмоций, сопоставляет, анализирует, поэтому хватит МЕЧТАТЬ о прошлом — оно мертво и пусто. Я не тот, другой.
Фиксирую ускользающую томность взгляда и отвечаю, намеренно вводя в заблуждение:
- Я всем доволен, лучше приберегу «подарки» до действительно стоящего момента... Ты сам поблагодаришь их за тщательное присматривание за мной. Они же докладывают тебе обо всем, не так ли? - ленивый зевок, будто я устал и всем доволен.
Конечно, доволен до поры-времени. После прозябания последних лет и, особенно, после тюрьмы мне это все приятно и льстит, только к хорошему быстро привыкаешь. А привычки — это слабости, которыми легко манипулировать.
Как быстро летит время: мне уже приходится себе напоминать, что Дансей не только любовник и работодатель, но еще и потенциальный враг, опасный враг. Ни в коем случае нельзя дать понять это ему. Не знаю и не жалаю знать, по скольким людям он уже прошел, но среди них оказаться не хочу... Он спас мне жизнь, так отработаю и при первом же удобном случае уйду.
Хоть бы он, этот случай, произошел... Готов обойти храмы всех общепринятых богов, если это поможет приблизить заветный день. Жаль, что с определенного момента в юности я в них не верю. Хожу, как все, произношу молитвы, делаю пожертвования, но не верю — просто так принято.

Если бы Дансей знал, что я уже бывал при дворе императора раньше, не стал бы инструктировать так дотошно. Но если бы он знал, вместо этого устроил бы допрос с пристрастием. А так советник по достоинству оценил вкус и чувство меры «гостя», но лично все проверил.
Со стороны я как всегда выглядел расслаблено, что смахивало на легкомыслие — на то они и маски, чтобы скрывать истинные мысли и чувства. Никто не смог бы меня узнать, но я хотел, надеялся встретить одного-двух людей из далекого прошлого, из-за чего немного тревожился. Нанимателю об этом знать не полагалось. И не имеет значения, какую информацию обо мне предоставил Дансей дворцовой охране: может, просто поручился за сопровождающую «прелестницу».
Все подготовительные дни хозяин оставался изысканно вежлив и предупредителен, не забывая ни о тренировках, ни о романтических трапезах, но иногда исчезал из дома без предупреждения на долгие часы. То, что я не единственная «игрушка», мне уже было известно. Не то, чтобы советник скрывал свои визиты, но и не распространялся по их поводу. За все в этом мире надо платить, особенно за информацию и власть, и если кто-то довольствуется натурой, не мне его винить (удовольствия вообще дорого стоят — иногда чести и жизни бывает недостаточно): Дансей — роскошный ядовитый цветок, изысканный наркотик, проникающий в кровь через глаза и кожу.
Личная охрана пока целиком и полностью возложена на слуг и других наемников, поэтому я не пытался тянуть информацию из кого бы то ни было: придет время действовать — наверстаю упущенное в полной мере. Если бы хозяину реально что-то угрожало на вечернем приеме, он не стал бы этого скрывать, скорее, мое присутствие вызвано другой необходимостью: придать уверенности, отвлечь на себя чье-то внимание, смотреть и слушать, запоминать, анализировать, как обычно. Соглядатаями наемников используют редко — проще и дешевле подкупить слуг, чем воспользоваться услугами профессионала.
Думаю, жаловаться самому себе на скуку и однообразность осталось недолго: работа предстояла интересная, непредсказуемая и опасная. И как бы не хотелось избежать политической составляющей должности хозяина, предстояло основательно покопаться в дерьме высокого и священного происхождения.
Я — лишь пешка, долженствующая стать дамкой по прихоти игрока или, если угодно, двойка, прикрывающая козырного туза...
Я перебирал заказанные любовником шелка и украшения. Предчувствия угнетали, мелочи валились из рук, хотя непосредственной опасности не было никакой. Неожиданных событий во внутренних покоях дворца по определению быть не может; люди, знакомые мне, не смогут узнать — так откуда беспокойство?
Кто-то считает, что ожидание подобно смерти, но я сказал бы по-другому: ожидание смерти подобно смерти, остальное — ерунда. Ожидать в большинстве своем глупо, так приятные и не очень сюрпризы преподносят себя сами в соответствующий момент. Тратить на эти неблагодарные мгновения нервы и время... Изменения происходят постоянно. Даже если ничего не делаешь, если «все, как всегда», мир вокруг меняется и ты меняешься вместе с ним.
Когда-то давно, будучи совершенно счастлив и доволен решительно всем на свете, я мечтал: вот бы время остановилось, ничего не происходило, не менялось, - но это было детское желание, необдуманное, недальновидное — скука смертная, убивающая любые чувства и желания, включая желание жить. Мы не стоим на месте, жизнь не стоит на месте... Что бы не случалось — все к лучшему. Испытания необходимы для определения своих способностей и возможностей, как горести, так и радости. Счастье — сиюминутное вознаграждение, ради которого терпишь и смотришь в оба. С начала самостоятельного пути многое в мире переменилось: на троне другой император, в стране новые порядки. Природа сама по себе нова каждый день, каждый миг неповторима.
Ожидание... в нем нет жизни, оно никогда не оправдывается: даже если предчувствия и планы сбываются, события каждый раз происходят по-своему.
Разве ожидает лодка, скользящая по водной глади, водоворота, коряги, отмели или крутой волны? Мы уже существуем в этом мире, каждое мгновение от восхода до восхода. Так не лучше ли принять жизнь такой, какая есть, не мучая себя и окружающих бесплотными тенями будущего?
Младший советник ломает голову над интригами, разводит ради этого бурную деятельность, при этом сам загоняет себя в жесткие рамки различными планами, но вряд ли обычному человеку (слуге, работнику, солдату) следует вести себя так же. Чем непритязательнее желания, тем свободнее от ожидания должна быть жизнь — это расширяет возможности, сохраняет силы.
Я ничего для себя от Дансея не жду, поэтому не разочаровываюсь. Свою долю «приятностей» и «не» получаю и достаточно. Если начну их ожидать, жизнь станет невыносимым кошмаром. Ждать — бессмысленное, бесполезное и бесперспективное занятие; что дают, то мое. Храни перепадающие крупицы удовольствия, а остальное пусть исчезает во мраке прошлого, лишаясь красок и эмоций.
Пути назад нет. Многие не смогли бы примириться с золотой клеткой, но я — другой: связанный по рукам и ногам, старательно игнорирующий путы и оттого чувствующий себя прекрасно...
Любовник совершенно прав: слишком много думаю, но причина этого в вынужденном бездействии.
- Эффективность живого оружия в знании и применении. Ты собираешься использовать меня вслепую? От этого мало пользы и много недоразумений, - советник перебирал мои косы и был расслаблен, мои слова его не тревожили, не вырывали из созерцательного состояния.
- Я хочу, чтобы ты оценил объем. Со стороны бывает виднее... Кроме очевидных врагов и соперников случаются временно заинтересованные лица, до которых мне обычно нет дела, но менее опасными они от этого не становятся.
- Так и не нашлось нитей от смерти господина торговца?
- Ни одной. Большинство слуг разбежалось, наследники не торопятся заявить о себе. Ни слова, ни образа — ничего. Ради едва заметного укола убили влиятельного человека... с одной стороны глупо, с другой — мне ничего не известно. Кто бы не были эти люди, подготовились они великолепно, - в который раз пытается заглянуть внутрь меня, но бесполезно.
- Не гожусь в свидетели, поскольку сам некоторым образом пострадал... Не имею привычки влезать в дела нанимателей, если это напрямую не касается моих обязанностей. Вот если бы ты нанял меня раньше... - многозначительная пауза.
- Ты согласился бы работать на двух хозяев одновременно?
- Одно другому не мешает. Я был бы более внимателен и подозрителен. Кто знает, что тогда удалось бы обнаружить?
- Если бы раньше не убили тебя...
- Это не так-то просто сделать...
- Не перебивай! Мне хотелось получить тебя в целости и сохранности, - его пальцы глубоко погрузились в блестящий черный шелк распущенных кос. - Надеюсь, ты больше не занимаешься убийством? Мои люди ничего нового не нашли, ты тем более не сможешь.
- У нас с тобой разные источники и способы. Я мог бы попытаться...
- Не стоит. Это не важно. Не так важно, как остальное, - он нахмурился. Кажется серьезнее и старше. Интересно, сколько притворщику лет?
- Так почему ты не рассказываешь о своих проблемах мне? У советника в любой должности врагов множество, без некоторых знаний о них ничего не предпримешь.
- Обычная охрана и доносчики пока справляются. Куда ты торопишься? Все впереди, - опять недоволен.
- Я здоров. Безделье — сомнительное удовольствие. Ты никуда меня не пускаешь, а сад уже изрядно надоел.
- Знаю, тренируешься с утра до вечера. Мне рассказывали, ты умеешь танцевать. Хочется проверить, увидеть самому.
Он что, представляет себе глупые заученные до автоматизма плавные движения танцовщиц?! Мое искусство древнее и разнообразнее.
- Если тобой за мной установлено такое... точное наблюдение, не удивляйся, когда кто-нибудь из «глаз» и «ушей» пострадает. Неужели не доверяешь?
- Я никому не доверяю — так уж воспитан. Мне ничего о тебе не известно, кроме слухов и нескольких рекомендательных отзывов.
- Не пытайся тянуть из меня жилы, Дансей: если я не распространяюсь о себе, это не значит, что скрытая информация стоит хлопот и беспокойства.
- Ты — мой совершенный инструмент, я хочу видеть клеймо мастера! - его дыхание щекочет кожу горла... Данный трюк не подействует.
- Не пытайся приручить клинок, не выйдет. Я ни разу тебе не соврал, был до грубости откровенен и разделил с тобой ложе. Чего тебе еще? Душу я оставлю себе.
Без понятия, сколько «учителей» и «игрушек» отшлифовали его техники соблазнения и секса, но они отшлифованы до совершенства: не могу разобраться, где искреннее желание, где — притворство. Есть чему учиться. Фарфоровые змеи рук и ног оплетают тело — невозможно сердиться на подобную красоту.
Снова и снова он пытается вить из меня веревки... Не понимаю и не хочу понимать этого осторожного и предусмотрительного мужчину. Я — сам по себе. Это нерушимое правило, помогающее выживать, оставаться индивидуальностью и сохранять голову более-менее свободной для выполнения обязанностей. Советник считает, что я ему подхожу, нисколько не считаясь с моим мнением: он не моя судьба; становиться частью, предметом гардероба не намерен вопреки его желаниям. Долги и обязательства не способны это изменить.
И как бы ни был опасен этот змей, его кольца дарят ни с чем не сравнимое наслаждение! Должен ли я быть счастлив, что в предложенной бочке дегтя нашлось место меду? Разумеется!
- Я не отступлю, - шепчет коварный любовник уже мне в губы, но вместо дрожи желания, предвкушения ЭТИ слова порождают дрожь ужаса. Боги! Вот упертый извращенец... всего ему мало!
По крайней мере сегодня он не оставляет отметин страсти — бережет для разнузданной дворцовой вечеринки.
Надо заметить, что при всей своей кажущейся свободе поведения и некоторой неофициальности, вечерние встречи во дворце больше похожи на разведку боем. Император на них присутствует лишь несколько минут, но за каждым словом и жестом гостя из темноты следят уши и глаза, в худших случаях обретающие сильную и безжалостную плоть. Лишь недалекий человек в кругу знатных друзей стал бы хвастать подобной честью.
Раз в несколько месяцев имеет место это своеобразное испытание на выдержку и хитрость: самые одаренные в ближайшее же время получают повышение в должности, денежные и имущественные дары и привилегии; злобствующие бездарности могут лишиться всего.
Большинство приглашенных прибывают в единственном лице, так как в напряженной обстановке не в состоянии контролировать кого-то еще. Появление на обеде в компании нескольких человек (количество оговорено в приглашении) — заявление силы, подобающей старшим советникам и министрам...
Торопливо делающий карьеру младший советник Дансей по своей влиятельности сравним со вторым министром (часть обязанностей которого выполняет) ОБЯЗАН развлечь богоподобного. В качестве живой игрушки «смотреть, но не трогать» выступлю я, мужчина, наряженный женщиной... Как же ему не терпится стать вторым министром! Понятно, что занимающий самую почетную ступень в иерархии служащих старик, доставшийся императору в наследство, в силу возраста не способен самостоятельно справляться со всеми делами, обзавелся многочисленными секретарями, старшими и младшими советниками и потому потерял собственное влияние, а также связь с богами и смертными; он не помощник относительно молодому и решительному первому министру в наведении порядка в стране.
«Вечеринку» можно было смело считать экзаменом на должность второго министра. Это понимали все приглашенные.
Если я блестяще справлюсь со своей ролью, хозяин далеко пойдет и обзаведется достаточным количеством завистников и врагов, чтобы мне было чем заняться в будущем... Подобная деятельность разделяет любовников вернее ножа, от этого немного грустно, зато спокойнее. Надо приложить все силы!
Прихорашиваясь перед большим зеркалом, я сливался с образом. Заявленная красивая куколка не должна быть глупой и чопорной, как подобает благородной барышне, но и не сверкать бриллиантом в куче мусора... Изысканная красавица не должна быть скромной безмолвной тенью господина, но напоминать гейшу ни к чему... Иначе говоря, никому не должно прийти в голову сравнение с девушкой-лисой. Надо тщательно подчеркнуть те немногие недостатки, какие я рассудительно ей отмерил, а то еще потребуют переехать в малый дворец, что мне не с руки!

- Ну, что еще? - наконец-то можно избавиться от чудовищно тяжелого наряда, украшений и обезличивающего художественного макияжа...
Ужас! Неужели все знатные и богатые дамочки регулярно подвергают себя таким пыткам?! Одна обувь и когти («ногтями» это назвать трудно) чего стоят.
Зачем долгие часы омовений, если «красота» похуже грязи будет... Кошмар!
Не хочу во дворец ни единой частью тела... Сколько знакомых рожь! Хорошо, что никому не пришло в голову... Нет, не уверен: один человек был чересчур серьезен и внимателен. Но он, скорее всего, не пожелает признаваться в знакомстве с таким, как я. Только бы никогда не встречаться... ни с кем.
Как бы человек не желал сбежать от прошлого, оно нагоняет, застает врасплох; за него приходится расплачиваться, даже если сам человек ни в чем не виноват, разве что в том, что родился... Ненавижу прошлое! Все. Забыл...
Сейчас последует нездоровая критика в мой адрес. Что я такого натворил?
- Что это за представление ты устроил? К чему жеманство и противный тоненький едва слышимый голосок?
- Зато меня никто не узнал, а тебе позавидовали... молча. Никто же не приставал с вопросами, верно? А ведь моих клиентов было много...
- Правда? Кто? - сузившиеся было от сдерживаемой ярости глаза Дансея расширились от хищного любопытства.
- Многие, - тщательно рассчитанный наклон головы, шелест распускаемых кос, вкрадчивый взгляд, скольжение белых пальцев с гребнем в черном водопаде — не только советник может заставить мужчину потерять голову и нить беседы, искусно пользуясь своей внешностью и жестами.
Он поддался.
Тонкие руки ловко распустили нарядный пояс, с пренебрежением сбросили верхний покров, следующий... Все-таки в многослойных женских тряпках есть своя прелесть — пока развернешь яркий «подарочек» - забудешь с чего начал.
Думаю, следующие несколько дней слишком часто придется прибегать к этому способу, любовник все поймет. Наверняка он попытается все разузнать самостоятельно (ничего не выйдет за давностью лет и скрытностью лиц, прибегавших к моим услугам), разозлится и во что это выльется? Красавец-придворный приложил слишком много сил и времени на мою скромную, но одаренную особу, чтобы причинить вред. Его увлеченность приобретет характер честолюбивого расчета; возможность отдать долг и обрести свободу мне представится скорее... Грех не воспользоваться случаем: чем дольше я живу в роскоши хозяйского дома, тем более привыкаю и расслабляюсь.
Мужчинам у власти нельзя доверять, к ним недопустимо испытывать слабость, ибо они сами не дают воли привязанностям и чувствам... Односторонние связи уязвляют лишь того, кто позволяет себя ими опутать.
Притворись слабым, чтобы остаться сильным.
Но как же хорошо в этих многоопытных руках, под горячими поцелуями, путаясь в длинных шелковистых волосах, теряясь в глубине изменчивых светлых глаз...
Нельзя позволить ему проникнуть в мои тайны! Слишком опасно!

Продолжение следует...