Карандаши под елку

(журнальный вариант)

Когда я была маленькой, меня воспитывала бабушка. Родители работали за границей и взять меня с собой не могли. Потому что страна, куда они уехали, считалась неблагополучной, а мама с папой не хотели рисковать своим единственным ребенком. Но сначала я этого не знала, поэтому часто спрашивала бабушку:
— Скажи, ба, почему они уехали сами? Не любят меня, да? Им вдвоем лучше?
Бабуля усаживалась рядом со мной, нежно гладила по волосам и отвечала:
— Как раз наоборот, родители очень тебя любят и дорожат тобой больше всего на свете.
— Тогда почему они без меня уехали? Хотят отдохнуть от своей дочки? Я им мешаю?
— Ну что ты, золотце, разве ты можешь кому-то помешать? Только радость приносишь. Просто там, куда они отправились, много страшных болезней, и твои мама с папой не хотят, чтобы ты заразилась.
— А они как же? Они ведь тоже могут заразиться...
— Взрослые реже болеют, чем детки, у них здоровье крепче. Ну и родители ведь поехали денежек заработать, чтобы вы купили себе новую квартиру и машину. А знаешь, что... Давай я лучше расскажу тебе сказку!
Бабушкины сказки я обожала. Она рассказывала их мастерски, в лицах, с выражением, как настоящая артистка. Причем всегда придумывала какие-нибудь новые детали к уже слышанной мною прежде сказке, а иногда даже немного меняла сюжет. Но и это еще не все. Бабуля сама сочиняла для меня всякие необыкновенные истории. И я слушала их с замиранием сердца.
Прошли годы, я стала взрослой и теперь сама пишу стихи и рассказы. В том числе и детские, для своей маленькой дочери. А однажды мне так захотелось сохранить для будущих поколений бабушкины сказки, что я села и записала их по памяти. Бабули к тому времени, увы, уже не было. Мне ее до сих пор очень не хватает. Но зато ее удивительные повествования остались со мной и пойдут дальше.
Сегодня, глядя на свою дочь, которая сидела за столом и увлеченно рисовала, я невольно вспомнила одну из этих сказок — замечательную историю о цветных карандашах. Мариша то деловито слюнявила грифель, то прерывалась и задумчиво смотрела куда-то вдаль. Физиономия у нее при этом была такая забавная, что я невольно улыбнулась. «А, пожалуй, надо подарить дочке новую коробку карандашей на Новый год, — пришло мне в голову. — Хороших, дорогих… Ведь девочка в свои пять лет так рисует, что... мало ли… Может, это ее призвание? Ведь и муж мой, ее отец, тоже отлично рисует, а такие способности нередко передаются по наследству». Кстати, Александр — прекрасный дизайнер и весьма востребованный фотомастер.
Вечером я обратилась к мужу, сидящему за компьютером:
— Саш, а ты смог бы красиво  оформить сказки моей бабушки? Хочу книжку сделать. Пока для Маришки, а там... как пойдет, может, и издадим...
— Могу, — машинально ответил он, но тут же переспросил: — Какие сказки?
— Ну ты даешь, Саня! Я же тебе говорила, что бабуля меня чудными сказками в детстве кормила. И выкормила вот… Теперь твоя жена — журналистка, — улыбнулась я. — И даже где-то писательница...
— О да! Еще какая писательница! — Саша приобнял меня и чмокнул в щеку. — А про сказки помню, конечно! Просто сразу не понял о чем речь, о другом думал. Для Маришки, значит, хочешь книжку сделать? Устное народное творчество по наследству передать? Хорошая идея! Сделаю непременно.
— До Нового года успеешь? Чтобы под елку дочке подарок положить: новые карандаши и книжку бабушкиных сказок.
— Успею, заметано!
На праздник мы подарили дочери то, что планировали. И уже вечером второго января, уложив Маришку в постель, я села рядом и открыла бабушкину книжку.
— Ну слушай, моя хорошая,  — прошептала загадочно. — Сегодня прочту тебе что-то очень-очень интересное.
— Очень-очень? — таким же таинственным шепотом переспросила дочь. — А про кого?
— Сейчас узнаешь, слушай...
Жили-были карандаши. Обыкновенные карандаши. Нет, не совсем обыкновенные, а новые, разноцветные, в яркой глянцевой коробке.
— Такие, как мне принес Дед Мороз под елочку, да?
— Да, именно такие. Двенадцать штук. Карандаши лежали рядом и были очень довольны собой, своим картонным жилищем и тем, что все они вместе. Они верили, что будут жить долго и счастливо, нарисуют много всего интересного и источатся в один день. Однако судьба распорядилась иначе.
Сначала их как украшение поставили на стол (коробка имела сзади специальную планку для опирания). И до того они были хороши!.. Весело торчали из своего домика, красуясь остро отточенными грифелями и распространяя вокруг восхитительный запах свежего дерева.
Первый опыт коллективного творчества стал для деревянных братьев не просто удачным, а по-настоящему счастливым. Неизведанные ощущения, радость совместной работы и вполне симпатичный результат — чистый лист пересекала радуга, а внизу старательным детским почерком было выведено: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан».
— Мам, а кто такой фазан? — спросила Мариша, которая и не собиралась засыпать.
— Птица такая, с яркими красивыми перьями. Летом пойдем в зоопарк, и я тебе покажу.
— А почему охотник желает знать, где сидит эта птица?
— Потому что каждое слово в предложении про фазана и про охотника начинается на букву,  обозначающую один из цветов радуги. Помнишь, мы все вместе на радугу летом любовались, когда она над соседним домом после дождя повисла?
— Ага, широкая такая, громадная, как мост, и цветная...
— Точно... Вот и на рисунке в нашей сказке все слова были разного цвета. Слово «каждый» написали красным, «охотник» — оранжевым, «желает» — желтым, «знать» — зеленым, «где» — голубым, «сидит» — синим, а «фазан» — фиолетовым. Это специально так придумали, чтобы запомнить, в каком порядке в радуге цвета идут...
И тут вдруг салатовый, коричневый и розовый карандаши надулись от обиды, что их обошли. Но что поделать, если их масть была слишком изыскана и представляла собой смесь основных цветов... Обижайся, не обижайся, а из радуги выбиваться не след. Надо быть проще, и к тебе потянутся руки. Хотя и не всегда в это дело...
Времена меняются, а времена года еще чаще. И салатовый карандаш дождался-таки своего часа. В мае он без устали скользил грифелем по бумаге, покрывая молодым пушком ветви кустов, нарисованные коричневым (который, кстати, тоже стал крайне востребован). А розовый кружил лепестками цветов над свежей листвой фруктовых деревьев. В небе сновали черные ласточки...
С трудно скрываемой завистью глядела на эти три карандаша остальная забытая в коробке деревянная братия. Но вскоре справедливость восторжествовала, и работа нашлась для всех: лето — такая разноцветная пора... Один только белый сидел в коробке и не каркал. Ведь он, хоть и был белым, но карандашом же, а не вороном.
— Почему не вороном? — сонно произнесла дочка.
— Ну-у-у... Белой вороной называют тех, кто сильно отличается от других. Потому что все вороны черные, а белые — большая редкость.
— А-а-а... И что этот белый?
Я улыбнулась и продолжила:
— Он так и торчал вверх своим клювом, то есть, грифелем, дольше всех. Остальные постепенно источились, разбились, растерялись... А белым-то почти не пользовались... И потертая старая коробка уже не красовалась на столе, а валялась в дальнем ящике. Потом ее и вовсе выбросили. А оставшийся целым одинокий белый карандаш положили рядом с банкой густой черной краски — единственной, сохранившейся от большого набора разноцветной гуаши.
— Ею тоже почти не пользовались? — спросила дочка.
— Ну да... Так они и лежали рядом, всеми забытые, до самой зимы. А когда в доме запахло елкой и мандаринами, умелые руки извлекли их из темного ящика, смешали черную гуашь с жидким клеем и аккуратно затушевали картонку. По высохшему черному фону белым карандашом нарисовали окно, покрытое морозными узорами. А за окном — сугробы, малышей на санках, их мам, веселого снеговика с морковкой вместо носа и лукавыми угольками вместо глаз. В вечернем небе кружились нарядные снежинки, а в углу красовалась надпись: «С Новым годом!»
Я взглянула на дочку. Она сладко посапывала, закрыв глаза и подложив руки под щеку. 


Опубликовано в журнале «Моя судьба» № 1, 2015 год