Доброта спасёт

      Плавно и тихо несет свои воды извилистая речка Суерь - правый приток реки Тобол. Вьется она серебристой ленточкой среди красивейших мест. В одном из которых и находится деревня Волосниково, что в Варгашинском районе, Курганской области. По берегам Суери множество родников. Стекает, чистая как слеза, водичка в реку и кони, которые никогда не станут пить мутной и стоялой воды, стремятся именно к этим местам на реке и долго и, кажется, вдумчиво пьют целебную влагу. Они фыркают от удовольствия, подрагивают кожей вновь и вновь прикладываясь к воде.
      Леса здесь богаты и ягодами, и грибами, и различными травами. Как душисты и ароматны земляничные полянки! Ягода здесь крупная, продолговатая и удивительно сладкая. А в урожайный год грибов - не перетаскать: и белые, и грузди сырые лохматенькие, и обабки, и сыроежки, и рыжики, и дружные ребятки - опята, да всех, пожалуй, и не перечесть. А как легко и вольно дышится в сосновом бору! Смоляной ядрёный запах пьянит и очищает душу. Красота! Летом женщины и ребятишки стремятся в лес, насладиться прохладой и надышаться вволю лесными запахами. Возвращаются немного усталые, но довольные с полными корзинками и лукошками.
      Жила в этом славном и красивом месте бабушка Анисья Андреевна, заядлая грибница и ягодница. В большом количестве солила грузди, которые охотно поедались зимой её семейством, и которые она щедро раздавала соседям. Собирала различные травы и коренья, в деревнях и по сей день лечатся народными средствами. Бывало, надсадится какой-нибудь мужик и идёт к бабушке Анисье за колгановым корнем, у неё, мол, точно имеется это средство. Она приноровилась  сырой корень крутить на мясорубке, высохший-то он, что камень - не поддаётся ножу, а после разложит его в избе на подоконниках. Дух от запаха корня в доме добрый и ароматный. Потом размолотый корень  с виду ничем не отличается от растворимого кофе, и заваривается легко. Надсада ли, расстройство ли желудка он везде годен, если применять, зная и с осторожностью.
      Прожила она нелегкую жизнь, как, впрочем, и многие женщины того поколения. Когда осталась сиротой, местными властями было приято решение отправить её в детский дом. Семилетнюю девочку заперли  на ночь в сельсовете. Было страшно и не хотелось уезжать из родных мест, поэтому, как стемнело, она через окно сбежала и пробралась в амбар к своей тётке Анне. Та же, в это время, горько плакала, жалея сиротку, а наутро сказала мужу Арсену Ивановичу: «Пойди-ка в совет и приведи девку домой, не позволю ей горе мыкать в казенном доме, не чужая ведь».
      Арсен Иванович вышел во двор и услыхал, что кто-то плачет в амбаре. Он распахнул дверь и ахнул - продрогшая и заплаканная Аниська сидела прижавшись в уголке:
-  Не отдавай меня, дядя Арсен! Не хочу я в детский дом, - скулила, словно щенок, девочка.
- Не отдам! Не отдам! Беги ко мне, не бойся!  С нами будешь жить, - привлек её к себе Арсен Иванович.
«Принимай, племяшку, мать! Да не ревите вы обе!» - с нарочитой строгостью сказал он, пропуская вперед себя девочку, а сам смахивал набежавшие слёзы. Он открыл вьюшку и дверку печки, присел на скамеечку, завернул «козью ножку» и погрузился в думы.
      Матери Аниськи - сестры его жены, Агнии Федотовне, так рано ушедшей из жизни, выпала несладкая доля. Их семья жила очень бедно, перебивались, как говорится с хлеба на квас, вот и пришлось отдать в няньки Агнешку в богатый дом. И случилось так, что слюбились они с сыном хозяина Андреем и девушка забеременела. Стыд конечно, но родители Андрея, будучи здравыми людьми, были не против. Девушка ладная, работящая - ни от какой работы не бежит, а главное сын её любит. Дело  шло к свадьбе, только нагрянула коллективизация и круто перевернула всю жизнь крестьянства. То тут, то там наезжали люди в кожаных тужурках и, вместе с сельскими активистами, описывали имущество зажиточных крестьян, а семьи высылали в неизвестном направлении. Под раскулачивание попадали и так называемые середняки и совсем бедные, если сочувствовали раскулаченным. Тогда очень просто причисляли к «врагам народа» и разговор был коротким, если признавали таковыми. Без суда и следствия, только по решению общего собрания бедноты выселяли людей, отняв у них всё имущество и лишая простых человеческих прав. Вот Андрей с родителями и решили скрыть их близкую связь с Агнией Федотовной, чтоб, не дай Бог, злые люди не узнали об этом и не выселили Агнию тоже. Семью эту раскулачили и увезли из деревни. Агния Федотовна родила Аниську вне брака. Бабы в деревне посудили, посудили, что, мол, вот какая вольная девка, нагуляла где-то дитё, да и забыли. А когда Аниське исполнилось семь лет, Агния Федотовна тяжело заболела и умерла. «Нет, нельзя отдавать сироту, погибнет она в чужих краях, - окончательно решил Арсен Иванович, - пускай будет с нами. Как-нибудь проживём… »
И осталась Аниська жить в доме своей тётки Анны.
     Она, как и её мать Агния Федотовна, была трудолюбива и быстра в работе, о таких говорят - вьюном вьётся. Как-то быстро подросла, но оставалась хрупкой и малорослой. Успевала и дома по хозяйству управиться и на колхозных работах не прохлаждалась.  Когда нагрянула война, Анисью Андреевну, как и многих девушек и женщин этой деревни, отправили на лесозаготовки. Тяжелый и непосильный для женщин это труд - лес валить, но люди понимали, что война, всем трудно и терпели из последних сил. Особенно тяжело бывало зимой, работали в холоде, голодные, по пояс в снегу.
      После войны она вышла замуж и вырастила четверых детей.
      Бабушка Анисья была чрезвычайно добрым и отзывчивым человеком. Ну, вот, к примеру, жил в деревне Волосниковой один мужик - добрая душа, Лёнька Шмаков, но горький пьяница. Он частенько заваливался где попало на землю и лежал, пока не проспится. Как-то глубокой осенью, уже подмораживало, он, как обычно, заснул под забором у бабушки Анисьи. Люди проходили мимо, не обращая на него никакого внимания, хотя он, работая плотником, немало сделал хороших дел, пожалуй, для каждого односельчанина. Никогда никому не отказывал, кому - лавочку смастерить, кому забор поправить, да мало ли мелких, но неотложных дел бывает в хозяйстве. Золотые руки были у мужика, одна беда - пьянка. Сами же его и споили, рассчитываясь за порученную работу водкой. Уже вечерело, когда бабушка Анисья решила отправиться к роднику по воду и увидала скрюченного Лёньку. Она стала тормошить мужика, стараясь разбудить, но он не подавал признаков жизни. Бабуля бросила ведёрко, приволокла его в свой дом и положила около печки. В старых деревенских домах русская печь стоит прямо в прихожей, которая одновременно служит и кухней, и столовой. Она растирала закоченевшее тело Лёньки шерстяными варежками пока он не начал стонать и отмахиваться от неё руками:
- Не мешай, спать хочу», - мычал пьянчуга, стуча зубами.
- Я те помашу! Ишь, распустил грабли, - ворчала бабушка Анисья, продолжая колдовать над ним, - Лёня, а может стопочку?! - хитро прищурив глаз, спросила она.
Подействовало! Лёнька сразу открыл глаза,
- Давай!
Бабушка налила ему стопочку водки и поднесла к губам.
- Согрей нутро, милок.
Руки совсем не слушались, он не смог взять маленький гранёный стаканчик, тогда она сама выпоила ему, спасительную на этот раз, стопочку водки. Закоченевшие конечности стали отходить от мороза и заныли. Лёнька скрипел зубами,  тело его била мелкая дрожь.
- На-ко, вот бульончику ещё гусиного испей, не едал, поди, сегодня ничего, - приговаривала она, подавая кружку наваристого, густого бульона, - Пей, пей! Да хлебушка-то откусывай, откусывай.
Лёнька пил бульон, ел мягкий белый хлеб и по щекам его катились слёзы. Мало он видел в жизни доброты и ласки. С малолетства тоже работал в колхозе и, как-то само собой, пристрастился к спиртному, что и разрушило, в конце концов, всю его жизнь.
-  Может ещё нальёшь, тётка Анисья? - робко спросил он.
- Нет! - твёрдо ответила она, - добро уж попил сегодня, чуть копыта не отбросил, горюшко ты луковое!  Доедай, да полезай вон на печь, проспись там.
Потом она так и стала назвать его «крестничком». Наверняка бы замёрз Лёнька насмерть в тот вечер, если бы не бабушка Анисья. Правду говорят, что доброта спасёт мир.
     Много воды утекло по реке Суери, много времени утекло, много односельчан ушло из жизни, вот не стало и бабушки Анисьи, но люди её доброту помнят.