1-237

__

Перебрасываюсь: начал одно, но пока записывал, пришла еще идея, поэтому  старое бросил пока и принялся за новое.

Да, замечаю за собой, что  шепчу те слова, что пишу -  карандашом надо давить и я помогаю усилию.

__

Покончил с собой. Так и считай. После самоубийства-то точно не стоит бояться.

Давид тоже был одинок. Если ты не одинок и удовлетворяешь потребность в общении, то зачем ты будешь писать? Чтоб выпендриться в этом общении?

А в современных писателях не чувствуется боли. Не «дают»? Но у Дост., Чехова или Хема она есть.

«Болит душа» – это не литературный оборот, она действительно болит – в груди; что-то болезненно сжимается и ты  тихо стонешь и гладишь ее, как гладят  обоженную руку. В душе нет холода, она горяча, жаждет и сочувствия, и излияния.

Не верю, что поймут мою душу. Безнадежно, никаких идиллий. Я идеалист, не идеализирующий мир. Идеалист  души, идеалов и стремлений высших. Только так можно написать стоящее и об идеальном, и о человеческом, и о мире. Ведь тогда у тебя  взгляд сторонний, непривычный. Но иногда слишком больно  глядеть на этот мир.

Однако, никак не пойму, как уживаются ругань, равнодушие и  практицизм с тем, что мне  дорого?  «Широк человек» – Достоевскому мои проблемы знакомы.

Плохое всегда заметней, несдержанней. Хорошее боится оплеух и уходит внутрь, а зло хорошо себя чувствует снаружи, ведь там его стихия, раз  дух мира есть дух зла.

Мне плохо вне дома – мир плохой, звуки, смех.

Мне плохо дома – там, внутри меня мир тоже плохой! Там!

Да, возврата нет, возвращаться просто некуда. Все, что позади – смерть. Для меня духовное все, а для них  ничего, «бред какой-то» и «зачем это нужно».

И не хочу я рассуждать здраво – здоровья нет во мне и я бы только обманывал себя. Какой из меня адвокат, делец и семьянин.

Не верю я в голые рассуждения.

Лучше механической учебой займусь – заменять слова-трафареты и подыскивать другие. Наверняка каждое слово можно заменить.

Внутри то боль, то тяжесть – переливы. С такими чувствами нельзя хладнокровно описывать, что-то показывать. Боль так кричит. Никогда мне не было так плохо. Просто нечем дышать. Все остановилось, распалось. Родители, братья; а духовный мир обезлюдел и  непонятно где тот свет, что звал вдали. Кругом нарядно одетые, поспешно  кричащие о своем благополучии…

Если ты на правильном пути, то все к лучшему, конечно, даже боль, даже бремя,  но вот если нет? Вдруг, шагну – и наклонится  плоскость?
Часто ошибаемся в определениях, например, вместо: «боль» говорим: «ненависть». Человеческая реакция: «ненавижу то, что вызывает боль» - но ненависти нет,  конкретно меня никто ни разу не обидел.

Нет  запала улучшать написанное. Силы кончились – а надо бы, конечно, тексты уточнять,  усиливать. Написал и отвернулся, словно выплюнул.