распыл. ч. 21

На утро, Игнат проснулся веселым и шутил по всякому поводу, а похмелившись и, приняв у колодца холодную окат из ведра, отфыркиваясь, объявил братьям:
- Коль не прогоните – боле вас не оставлю! – на кой ляд мне эта учеба и женитьба? На конзавод пойду – шибко меня селекция на практике интересует!..       
Те расхохотались:
- Не увлекись дюже…
- Стыдись, охальники! 
22.
И наметом пошли интересные годы! Полина,  разрешилась двойней, радость сестры была столь светла и неизбывна, что даже темная жажда мести отошла от сердца Игната, затаилась. Близнецы родились крепкими, улыбчивыми – полюбил как своих! Повезло им – три отца кохали и воспитывали одновременно.
На конзаводе -  круг творческих людей, драгоценные, прежде невиданные Игнатом, лошади, рассказы стариков о прежнем укладе жизни и даже уроки джигитовки. Тут он так преуспел, что заслужил похвалы самых отчаяных. Познал Игнат и мновековые навыки боя как в конном, так и в рукопашном строю – чудеса! Вот она, История! - всей душой воспринял ее казак. Столь глубоко вошла она в самую суть Игната, что жизнь обычная, городская обесцветилась. Полюбилось ему, правда, и гульба после получки иль в праздники, но это уж как водится – Сеча Запорожская толкает, гены…
5 лет прожил Игнат как речка под радугой – озареным, счастливым, но вот однажды... Ох, это «однажды»! – Федор поведал, что Полина знает где ее Толя-насильник и просит братьев организовать нечаяную встречу отца с детишками. Вот тут-то и погасла в душе Игната недолгая как в мелкий  дождик радуга.   
23.
Повечеря
В начале мая-месяца, когда жара еще не пала на красавицу Кубань, одетую в белое, подвенечное платье цветущих фруктовых садов, ходко бежала по обновленной ее дороге в сторону Ростова, «Нива», с разукрашенным донскими пейзажами, прицепом-коновозкой. Здесь красовались и усатый молодец поднявший коня на дыбки, и чернобровая казачка вплетающая красную розу в смоль-косу до узкой талии и табун дончаков в цветущей степи.
      Рыжему жеребцу с белой звездой на лбу, вытанцовывающему внутри из-за вихляющей, разбитой проселками подвески, приходилось несладко. Бедняга жадно хватал тонкими, трепещущими ноздрями сладкий весенний воздух, яростно мотал головой пытаясь освободиться от боковых, удерживающих его растяжек и негодующе храпел на хозяина, который, впрочем, никак не реагировал на его требовательные призывы остановиться и передохнуть.
     Худой, жилистый казачина лет сорока с черной стрелой усов под горбатым носом,  конечно же слышал: «об чем гутарит? - ему конек», но солнце едва клонилось к закату и тормозить тут, среди виноградниками зарисованных склонов, чтобы дать отдохнуть животине на редких съездах с чахлыми полянками, совсем не хотелось.
Он, Анатолий Рябов, продолжатель древнего рода Войска Донского, славно выступил вчера на смотре конезаводов, вез кубок-приз за джигитовку, рубку лозы и прочие дисциплины, подарки детям, молодой, жаркой жене, предвкушал почет станичников и обильные застолья, а конь.., Ну что конь? – Обождет! Чай не кляча городская, а боевой дончак и выдерживать ему надо всякое – нехай привыкает! Правда, не подвел хозяина ни при работе шашкой и даже двумя – рубке лозы, капустных голов, а так же поднятие с земли предмета на галопе и прочее... А ведь он Рябов еще и стоя исполнял несколько элементов – пику двумя руками крутил, колол чучела пеших и малое кольцо в конце дистанции с шестка шашкой снял! Они, Рябовы издавна славятся подготовкой коньков! Вообщем, и дончак молодец, конечно, но нехай терпит - ехать надо!
      Однако, верст через двадцать, остановиться все же пришлось.
Рябов заметил, стоящую на противоположной стороне такую же коневозку с УАЗиком в дышлах и водителя в сбитой набекрень казацкой фуражке, что подавал ему знаки о помощи. Возле ног этого кряжистого человека зеленела канистра. - Ну, ясно дело, прозевал бензоколонку, а теперь попрошайничает. Не стоило бы потакать таким дурням, однако водительская солидарность, а скорей всего возможность разжиться куревом, все же, заставили чемпиона сбавить скорость и встать прямо перед кубанцем.
Рябов, впрочем, не выскочил сразу из кабины, а перво-наперво внимательно рассмотрел крупное лицо человека, с твердым взглядом и с пышным еще чубом, затем глянул на его коневозку с выглядывающей красивой вороной головкой и лишь потом выключил двигатель и вышел из машины:
-  Ну, что, казак, овес кончился?
Тот улыбнулся, подошел и протянул руку:
-  Да, бензинчику бы не помешало чуток