Киса

Киса

(рассказ)

В годы гражданской войны на Украине, когда фашистско-бендеровская хунта ежедневно проводила расправу над мирными жителями, которая известна во всем мире, была также известна со времен Великой Отечественной войны против фашистской Германии. Тысячи людей погибли от рук германских палачей, когда пленные попадали в их руки. При допросах пытались палачи подавить душевное состояние и склонить их для службы в фашистской армии против Советского Союза. Свирепствовали фашистские изверги в местностях временной оккупации.
В ноябре 2013 года я был в гостях у родных в селах Сотницкое - Поповка Россошанского района Воронежской области, где я жил со своей семьей в годы Великой Отечественной войны, побывать в других селах и в городе Россошь, где я раньше учился.
Хотелось пройти по тем улицам сел, которые мне запомнились по различным случаям в годы войны, которые мне запомнились на всю жизнь от зверств фашистских захватчиков. Первым долгом посетил место, где стоял наш семейный дом, где я родился в нем в 1927 году. Справа стоял соседский дом Мазепиных, через дорогу за колодцем дом Шевцовых, слева дом Ивана Кравченко, через дорогу на Поповку дома Луценковых, Бубликовых. В этом пространстве до сих пор сохранилась большая площадь, заросшая густой травой и мелким полынем. Хозяйки до сих пор на ней привязывают своих коз и телят пастись. Какой это был для мня милый уголок с двумя колодцами - один у Шевцовых, другой у Бубликовых с холодной, чистой родниковой водой.
В июле 1942 года Россошанский район был оккупирован фашистскими войсками. Многодневные бои за овладение важной для нашей обороны Юго-Восточной железкой дорогой и Россошанской дистанцией пути до станции Лихой 7 июля 1942 года, смолкли. Россошь, Поковка, Сотницкое и близлежащие села по реке Сухая Россошь оказались в руках фашистских захватчиков. Они установили свой "новый" порядок издевательства над населением.
Я стою на месте нашего дома и смотрю на широкую зеленую площадь, и в голову пришли страшные воспоминания более полувековой давности.
В селе Сотницком немцы. Они почему-то остановились в домах жителей по Шоссейной дороге, облепив колодцы с холодной водой. Немцы здесь долго не задерживались, побыв некоторое время, быстро собирались и уезжали по шоссе из Сотницкого в Россошь. На их место приезжали новые воинские подразделения из районного центра Подгоренского района и Острогожска. Громоздкая немецкая боевая техника заполняла все шоссе.
Немцы держались железной дороги и сотничанского шоссе и конечно, Поповского. Село Сотницкое как бы разделилось на две части. Восточная часть примыкала к железной дороге и шоссе. Западная часть примыкала к речке Сухая Россошь дорогой от железнодорожного разъезда станции Сотницкая с дорогой из Сотницкого в Поповку. В домах Луценковых и Бубликовых находилась группа немецких солдат под командованием фашистского офицера. Солдаты утром уходили на станцию Сотницкая, на которой было пять железнодорожных путей, выполняли какую-то работу.
Офицер средних лет, худощавый сидел в тени под стеной дома Бубликовых на стуле при полной воинской форме. На носу очки, в руках белый носовой платок, которым он часто вытирал от обильного июльского пота узкий лоб. Время от времени читал газеты или книгу Гитлера "Майн кампф". Что это был за офицер мне и моим товарищам Николаю, Матвею, Булковичу и Шевцову не было известно. Как-то разговорились:
-Я на шоссе видел многих офицеров со своими солдатами - все вертлявые, крикливые, строгие, а этот сидит на стуле, как пень-колода, - заметил товарищам.
-Может этого контузили наши с миномета, - сказал Николай.
-Я полагаю, что у него все ребра перебиты, - промолвил Матвей.
-У немца может все нутро отбито, он даже не поворачивается из стороны в сторону, - отметил Булкович.
-Мне кажется, он через свои очки смотрит не в газету или книгу, а на нас и наблюдает, что делают женщины в своих дворах, - сказал Шевцов.
-А мне просто интересно, что же это за такой фашистский туз, что к нему не подходят полицаи, офицеры, комендант, староста села. Даже кушать носит солдат. По всему видно, что этот офицеришка злой и опасный фашист. Нам не следует встречаться с ним на дороге. Все-таки интересно, почему к нему никто не приезжает.
После нашего состоявшегося разговора два солдата привели к офицеру тоже солдата, но без ремня. Отдали честь офицеру, что-то сказали. Офицер махнул рукой, промолвив всего одно слово: - Вег! /прочь/!
Посмотрел на солдата, рявкнулг
-Зих/вер/штейлен - притвврялея? Комштрассе! - махнул рукой - ходи взад и вперед - ворвартсдееен инд цугук!
-Слова какие-то непонятные бормочет, - заметил я.
-Но солдат понял и пошел на дорогу, - сказал Матвей.
 Действительно солдат ходил по дороге парадным шагом до боковой избы и назад Бубликового домика при жаре.
-За что же он так провинился? - промолвил Шевцов.
-Наверно притворялся и плохо работал. Эта ходьба полдня доведет до сумасшествия, это же изуверство, - сказал я своим товарищам.
-Вот почему к нему никто не приходит и не приезжает, зная какой он нехороший для них офицер, - сказал Матвей...
Шло время. К нашему удивлению каждый день, редко через день-два к офицеру снова приводили провинившихся солдат. У фашиста всем было одинаковое наказание - шагали по дороге парадным шагом взад и вперед сто метров на север - сто метров на юг до офицера.
Прошло несколько дней. Но жара не спадала. Мы просто удивлялись, как выдерживает такую жару в течение всего дня офицер, не вставая со своего стула. Так с товарищами не поняли его сидение - то ли был на него приказ высокого офицера или сам согласился наказывать солдат за малейшие провинности.
Однажды в один из ненастных дней небо было заволочено тяжелыми тучами, с которых в любую минуту мог пойти дождь, К дому Бубликовых подъехала машина. Остановилась напротив сидящего офицера. Открылась дверца кабины и со ступеньки выпрыгнула молодая не то девушка, не то женщина среднего роста. Тонкая талией, на ногах легкие туфельки, одета в модное шелковое платье светло-зеленого цвета, красивая лицом с мягкими круглыми щечками, маленьким прямым носиком, в ушах золотистые серьги, черные волосы выбивались из под модной легкой шляпочки из бархата. Тут же подошла к офицеру. Друг другу пожали руки. Заговорились. Этим временем водитель вынес из кабины чемодан барышни с вещами и небольшую железную клетку с черной кошкой и поставил возле дамочки. Сел в кабину и уехал.
Офицер поднялся со своего места, взял ее своей рукой ее белую ручку, промолвил:
-Битте комм! - и вдвоем пошли в дом, забрав с собой чемодан и клетку с черной кошкой. А наказанный маршировкой солдат остался ходить взад и вперед по песчанкой пыльной дороге.
Дня два "Киса" не показывалась на улице. Шевцов съязвил:
-Видно отсыпается в чужом доме после длинной дороги их Германии в Сотницкое.
-Только я не понимаю, чем наше Сотницкое ей понравилось?
-Может офицер ее муж, - заметил Булкович.
-Не может быть, она молодая, а офицер как сухой пенек выходит ее муж?
-У немцев все может быть не так как у нас, - в шутку промолвил Матвей. - Офицер тоже куда-то пропал.
В этот же день, но уже после обеда, я предложил товарищам:
-Сегодня пойдем в разведку.
-Это куда же, - спросил Шевцов.
-На станцию Сотницкую. Что-то там скопилось много машин. С собой ничего не брать!
Никаких разговоров ни с кем не заводить. Всем пристально смотреть, что делают немцы и пленные.
-Не на базар же идем, - промолвил Булкович.
Железная дорога Россошанской дистанции пути, на которой стояла станция Сотницкая, еще не работала. Но наши пленные перешивали одну нитку пути под германские паровозы и вагоны, так как ширина полотна была меньше российского пути.,
В расположение станции Сотницкой нас не пустил немецкий патруль и полицейский.
-Немец вскинул карабин и направил его на нас, буркнул:
-Вег! Вег! /прочь, прочь/»
-Идите отсюда, а то еще начнет стрелять, - предупредил полицай. Но для нас разведчиков потребовалось совсем некого времени, чтобы увидеть, что делают немцы на станции. Они, из кузовов машин выгружали деревянные и железные ящики. Их складывали друг на друга. Разгруженная машина уезжала - другая с грузом подъезжала. Ее тут же разгружали. Ящиками затаборили всю привокзальную площадку-перрон.
-Это же сколько еще надо места, чтобы разгрузить все машины, - возмущался Матвей.
-Значит всем приказано здесь разгрузиться. Вот и разгружаются, - сказал Матвею.
-Вот бы сейчас сюда прилетели наши самолеты и сбросили хоть по одной бомбе. Вот бы тарарахнуло на всю округу, - мечтал Шевцов. - Даже в Россоши было бы слышно, а может даже в Павловске и на Дону!
То, что ящиков выгрузили много, этому мы не удивились. Из станции вышел уже нам знакомый офицер, а за ним "Кисочка* с черной кошкой на руках. Офицер смотрел на ящики. Кисочка ему что-то лепетала и лепетала. Но офицер не обращал на нее никакого внимания, смотрел на ящики и на работающих пленных, говоря:
-Арбайтен! Арбайтен! /Работать, работать/.
От посещения станции Сотницкая у меня остался тяжелый отпечаток на душе. Солнце село за черную тучу. Быстро потемнело. По улице ходил дежурный полицай. Появление людей на улице было запрещено. Дождавшись полуночи я с Шевцовым, по над мертвой железной дорогой тропой понесли разведданные связисту в Поповку, чтобы наши сведения были утром за Доном у наших солдат.
Приехавшая к офицеру "Киса" принаряженная, с подкрашенными щеками, бровями, прилично одетая, бесконечно говорившая и говорившая что-то офицеру очевидно затронула его сердце и душу. Теперь каждое утро она ходила рядом с офицером по улице, в Поповку, на станцию Сотницкую все время с кошкой в клетке, показывая ее всем встречным и полицейским с комендантом. Ничего хорошего в кошке они не находили, лишь морщили губами и передергивали щеками "хорошая киса" - и уходили.
День медленно угасал, уступая место вечеру и ночи. На закате неживым, мертвящим и зловещим огнем горело у самого горизонта небо. Над Сотницким, Поповкой до самой Россоши весь день летали наши самолеты, не трогая наших сел и города. Мы ворчали:
-Почему ни один самолет не прилетит и ударит бомбами по ящикам в Сотницкой? - ворчал Булкович.
-Да и по шоссе уйма идет немецких машин, и никто их не трогает, - заметил Шевцов,
-Значит летчики увидели может быть танки и колонны с орудиями и летят их бомбить, - ответил товарищам. Еще заметят и жахнут по шоссе.
С наступлением ночи наши самолеты, развесив осветительные фонари над станцией Россошь, стали бомбить паровозное депо и нефтебазу. В зареве пожара к небу поднимались огромные клубы огня и дыма.
Офицер старый - пень со своей "Кисой" стояли у дома Бубликовых, смотрели в сторону Россоши. "Киса" что-то говорила офицеру, он тоже что-то ей бормотал и рукой показывал в сторону Россоши и станции Сотницкой.
Ночные бомбардировщики, как только погасли осветительные фонари улетели. Дежурный полицай, проходил по улице, кричал:
-Всем спать! Всем спать!
Огромный бульдог помогал полицаю, издавая свой сигнал - гав! гав!
Офицер с "Кисой" пошли в дом, закрыв за собою дверь, у которой сразу стал на дежурство солдат с автоматом.
Как я спал всю ночь - не помню. Но снился какой-то непонятный сон и я над чем-то смеялся, а потом, все мигом пропало.
-Да проснись ты, хватит дрыхнуть, - услышал голос бабушки. Пацаны твои уже давно по улице бегают. Иди кушай. А то придет какой-нибудь немец тарелку с борщом выбросит за порог...
Первое, что я увидел на улице - это уже знакомый нам Мерседес, стоящий возле Бубликового дома. Офицер стоял рядом с водителем, о чем-то разговаривал. "Кисочка" бегала в дом и из дома с какими-то узлами, укладывала на Мерседес.
-Она что собрала все вещи стирать? - промолвила бабуля.
-Похоже да. Но кто ей их будет стирать?
-Ну не пень-колода офицер.
-Бабушка, иди в сад в кусты, а то придет "Киса" и заставит тебя заняться стиркой их сраного белья.
-Правду говоришь, внучок, ухожу. А то еще на речку увезут.
Я остался стоять у калитки, поглядывая на Мерседес. "Киса" сложила узлы. Опустила руки. Двинулась прямо на меня.
Я смотрел на нее и не верил своим глазам. Одета была в какое-то старое ситцевое поношенное платье, видно содранное с какой-то русской хозяйки, всклокоченные на голове нечесаные седые волосы, свирепое лицо сердито глядело на меня.
-Иван, убегай! - услышал голос Матвея.
Но убегать уже было поздно, "Киса" пробормотала:
-Вогин гросмуттер? /где бабушка?/.
-Не понимаю, - отвечаю.
-Баба альт /баба старая.»
-Не понимаю /не понимаю/, хотя я прекрасно понимал немецкий язык. "Киса" неожиданно занесла в сторону руку и с размаху ударила меня по правой щеке, пролепетав: "Рус свинья!".
К нам подошла женщина. "Киса" остановила ее, заговорив:
-Комм гер! пойдем со мной/, - схватила ее за руку и повела к Мерседесу. Резким лающим голосом крикнула офицеру:
-Фарен! /что означало поехали/. Аллен, зитцен зи зих! /Все садитесь/
Но бывают же в жизни самые непредвиденные обстоятельства и даже неожиданные, которые вызывают резкое недовольство на душе потому, что развитие дела пошло не по тому пути, который ему был приписан.
Водитель Мерседеса – солдат, ключом стал заводить двигатель. Стартер визжал и визжал, но двигатель даже не чихал карбюратором.
-Доннер веттер! - /чорт возьми/ недовольно промолвил водитель и вылез из кабины. Поднял капот, стал копаться в двигателе. "Киса" выходила из себя, ворчала, кому-то грозила. Офицер пень-колода посмотрел на нее, резко сказал?
-Швейдек! /молчать/»
Сколько времени потребовалось никто не засекал, но в конце концов двигатель заревел. Мерседес поехал по пыльной дороге навстречу новой неприятности. За гудением двигателя никто не услышал гула самолетов. •Они один за другим сбрасывали бомбы на станцию Сотницкая, все горело.
Мерседес успел проехать по дороге, ведущей на реку, до перекрестка у Костиного колодца и Бойкиного дома. Водитель успел увидеть, как со стороны Поповки истребители как молния, скользнули низко почти на бреющем полете, ударила пулеметная очередь, другой метнул бомбу. Бой продолжался Мерседес, как будто столкнулся с чем-то невидимым, поднял нос, как бы взлетел на воздух, дважды перевернулся от взрыва бомбы.
Пришедший в себя водитель Мерседеса увидел свою машину, лежащей на боку. Рядом с ней лежал офицер и неподвижная "Киса". К разбитой машине подъехал второй Мерседес, забрал всех троих и увез на станцию Сотницкая.
То, что я видел во сне, резко отличалось, что увидел наяву у Костиного колодца и Бойкового дома в воспоминаниях.
Никогда невозможно быстро узнать, что у противника скрывается в голове. Эта скрытность всегда мешает правильно определить намерения и планы ответственных лиц, тем более у немецкого командования. Но вскоре тайное становится явным со всеми вытекающими последствиями.

Всю ночь бушевал ветер. Скрипели деревья. Где-то вдали громыхали раскаты грома. Ослепительные молнии своим светом освещали пустую нашу площадь, на которой днем паслись козы и телята. К утру пошел дождь, просто сеял как сквозь сито. Ближе к обеду перестал, но небо не очистилось туч. День выдался каким-то сырым, неуютным.
Я вышел из дома на улицу. Случайно бросил взгляд в сторону улицы. Возле дома Бубликовых стоял легковой Мерседес. В нем уже сидел офицер - старый пень. Рукой поманил "Кису". Она подошла. Ей подал руку. Уселась на сиденья, держа в руках кошку. Машина уехала в сторону станции.
Ко мне подошли товарищи Булкович, Шевцов с удочками в руках.
-Что стоишь и смотришь? - спросил Николай.
-Смотрю, как на машине уехал офицер с "Кисой", - ответил.
-Что их смотреть. Пошли лучше на речку Сухая Россошь рыбу ловить. Говорят, после дождя рыба хорошо ловится.
-По снизке рыбы наловим, немцы отберут. Домой придем с пустыми руками.
-Немцев пока не видно. Пошли. ¦
Сколько мы пробыли на речке не знаю. Рыба в самом деле ловилась. Ловили, потом сразу перестала клевать.
-Пошли домой. Теперь уже не будет ловиться до самого вечера, - предложил друзьям.
Прячась за кустами, с рыбой в руке, незаметно пришли домой. Но что увидели? На площади стоял Мерседес с офицером и "Кисой". Рядом еще две грузовые крытые машины. Перед ними выстроились пленные солдаты. Перед ними выступал офицер-колода. К нему подошла с кошкой "Киса" и стала рядом.
-Она что, тоже хочет выступать? - промолвил Шевцов.
-Что она может сказать пленным? - сказал Булкович.
-Это мы теперь послушаем, - успокоил товарищей.
-Между тем, офицер-колода сейчас что-то придумает, чтобы на его выступление пленные обратили, внимание.
Он заговорил:
-Вы все советские солдаты находитесь у нас в плену. Вас плохо кормят, плохо одевают. Немецкое командование всем предлагает вступить в Российскую Освободительную Армию. У вас есть семьи, жены, дети. Вспомните о них. Фрау Анна, помоги им вспомнить, что у них дома, помоги каждому подавить свободомыслие, чтобы забыли свои семьи и дома.
Мы стояли у куста, к которому примыкал край шеренги пленных. Мы даже слышали их приглушенный топотом разговор между собой. Они тоже смотрели на "Кису"' с черной кошкой. Фрау ходила по шеренге от одного пленного к другому, коверкая русские слова и речь, говорила:
-Перехады к нам, Иван, служить, о доме и семье не думай. Большевики их давно отправили в Сибир, Колыма, Чукотка. У.нас будете жить, как эта милая кисочка. Посмотрите на нее, какая она хороша, - прямо подносила каждому почти, что к носу.
-А кошка дрессирована по-русски, а не по-немецки, - тихо промолвил крайний пленный.
Рядом стоящий с ним, тоже шепнул:
-Ты откуда знаешь?
-Вот посмотришь...
"Киса" подошла к предпоследнему пленному с кошкой в руках. Стала хвалить немецкую армию, приглашала вступить в РОА. Если согласен сделай два шага вперед. Кошечка смотрит на тебя и приветствует, иди.
-Ноги команду не слышат, - промолвил шепотом.
"Киса" подошла к последнему с черной кошкой на руках, спросила:
-Хочешь служить в освободительной армии?
Мне показалось, что пленный будто надулся и мигом выпалил громким голосом всего одно слоте:
-Брысь!
Кошка не то испугалась, не то вспомнила русскую команду "брысь", стремглав рванулась из рук "Кисы", сначала передними когтями лап вцепилась в холеное лицо "Кисы", потом прошлась по испуганной морде "Кисы" когтями задних ног, соскочила "кисе" на голову, спрыгнула на землю и юркнула в кусты.
Перепуганная "Киса" с окровавленной мордой закричала не своим голосом:
-Ай-Ай-Ай я,я,я... Крайний пленный сказал, рядом стоящему:
-Ты теперь увидел дрессированную русскую кошку?
На дикий крик "Кисы" немец у машины пальнул из автомата. Другие немцы стали прикладами загонять пленных в машины. Площадь опустела.
Как похожи издевательства гитлеровских фашистов на издевательства фашистов-бендеровцев в годы гражданской войны на Украине над украинцами и русскоязычным населением.
Победа за Донецкой и Луганской народными республиками!
2014 год


Рецензии