ШОХ

Со мной случился ШОХ. Так написано в диагнозе. Шейного отдела хондроз. Что на  самом деле произошло?

Месяц назад я купил берёзовые дрова. Топить печь. Согревать жену. Потому что полгода назад я купил дом, а три месяца назад женился.

Дрова лежали большой кучкой под снегом. Жена очень хотела, чтобы в доме тепло, а  я хотел экономить, но дрова мы всё равно купили. Потому что зима как-то неожиданно пришла в сентябре, то есть седьмого сентября выпал снег,  а дальше было всё хуже и хуже.

То есть рубль падал быстрее температуры. Куча дров во дворе становилась больше зарплаты. И уже нарушала эстетическое чувство гармонии не только внешним видом, но и содержанием.

Месяц я таскал дрова из кучи в сарай, складывал в поленницу. Дрова были сырые, берёзовые, смерзшиеся. Процесс был пунктирный, прерывавшийся на трудовые будни за зарплату. Выходные были посвящены дровам. Наконец их осталось совсем немного. И решено было сделать последний рывок. Рывок был таким сильным, что что-то заклинило в шее.

Целую неделю я ходил, как покалеченный робот., поворачиваясь к собеседнику всем телом, а не головой. Мышцы шеи отказывались делать что-либо без адской боли.
Причём боль блуждала, то разливаясь по плечам, то уютно устроившись под лопаткой.
Но такое бывало. И проходило более-менее само. В этот раз ни мази, ни согревание, ни баня, ни массаж нежно любящей жены не помогали. Быть калекой и инвалидом забавно первые три дня. Потом хочется сбросить поднадоевшую оболочку и экстренно переместиться в красивое и молодое, здоровое тело. Потом просто в здоровое и молодое. Потом – хотя бы в здоровое.

Жена отправляла меня в больницу, я сопротивлялся, слишком сильна память о том, что больница страшнее болезни. Причин много, расскажу в другой раз. А в этот раз в воскресенье указательный и безымянный на правой руке стали терять чувствительность, а  я самообладание. «Вот и всё, -думал я, - наступает личный конец света, отнимутся пальцы, потом кисть, потом рука…» жена сказала: «Всё, идёшь к врачу, и никаких отговорок». А жена по любому страшнее врача. В том смысле, что врач это несколько неприятных минут, а  жена надолго.

В понедельник утром поехали, на одной машине, я в поликлинику, жена на работу. Чтобы выехать из нашей окраинки, надо проехать узкой улочкой, которая стала ещё уже из-за снега.

Впереди маячил застрявший таксист в такси. Такси елозило по колее, периодически проводя вдоль штакетника зеркалом, как мы делали с пацанами в детстве палкой.  Делать было нечего, проехать мы не могли, пришлось выйти и подтолкнуть. Пальцы онемели, плечо я перестал чувствовать, результат был нулевой. Жена подсказала, что у нас есть трос. Таксист был спасён, а я повёл машину дальше одной рукой.
В регистратуре два больших окна, четыре медсестры раздают карточки и талоны, советы и проклятья. Очередь, извиваясь, упирается в выход. Ничего, стоим. Стойкий запах хлорки, пота, лекарств и застоя крови в жилах истории. Молодых, или красивых, или богатых, нет.

Вдруг посредине холла падает женщина. В шубе, очках и боярской шапке. Инстинкт заставляет меня дернуться, и боль взвизгивает внутри тела циркулярной пилой, напоровшейся на гвоздь. Но я иду сквозь боль, как сквозь воду, медленно. Даму успевают поднять без меня.
Наконец, заветное окно. Карточки моей нет. Потеряли. Заводят новую, что повышает напряжение в очереди сразу на несколько градусов.

К невропатологу нет талонов до января. К терапевту талон только на завтрашний день. «А если у меня рука отнимется?» - спрашиваю. «Вызывайте скорую». Мысленно разверзается пропасть, и регистратура уплывает вниз в горящую бездну.

Я не могу лежать на боку. Я не могу лежать на спине, на животе, сидеть, работать за компьютером, нажимать кнопки на телефоне. Я хожу и много говорю. Немота пальцев раздражает, пугает.

На следующий день важное мероприятие на работе, но я отпрашиваюсь. Меня отпускают, но я вижу, что мне никто не верит, все думают, что я симулирую. Ну правильно, кровь же не хлещет, разрубленная кость не торчит.

У меня шестая очередь, точное время стоит на талоне. Я подошел вовремя.  Но я провожу полтора часа в ожидании. «Врач уехала на вызов, но скоро будет». А потом идут те, чья очередь передо мной. Я подпираю стену. Оклеенную  чем-то похожим на наждачную бумагу. Я сплю стоя. Мне приходят в голову интересные идеи.

Вот бы совместить больницу и музей. В музее нет посетителей, в больнице очереди. Люди будут не просто ждать, они будут приобщаться к высокому, просвещаться.
Я в кабинете. Медсестре и доктору где-то под шестьдесят. Поменяй их местами - отличить невозможно. Сначала долго заполняются какие-то бумаги. Моё согласие на сбор личной информации. Куча подписей. Прямо, как будто беру кредит. Потом оказывается, что я забыл в куртке полис. Хотя вся информация о нем, с него, написана в карте. Бегу до гардероба, с третьего этажа и обратно. Очередь, как вы понимаете, очень «рада» такой задержке.

Рассказываю симптомы. «Так вам к невропатологу надо». Так талонов нет до января, а сегодня 9 декабря. «И всё равно вам надо к невропатологу». Хорошо, я уже подумываю о платной клинике.

«О нет, в платную ни в коем случае ходить не надо. От них всегда возвращаются к нам. Неэффективно у них.  Деньги только выманивают. Если вы пойдёте к платному неврологу, его лечение для нас будет недействительным». Стесняюсь спросить, что такое «недействительное лечение».

Жалуюсь на боль в плече. «Меня больше чем ваше плечо, беспокоит то, что вы грызёте ногти», врач сурово смотрит на меня поверх огромных очков. Хочется спросить, как это связано с болью в шее и онемением пальцев. Но врачу виднее. «Курите?» Нет. «Пьёте?» Умеренно. «В армии были?» Мучительно соображаю, причем здесь это. Ничего умнее того, что видимо, для тех, кто служил в армии, лечение отличается от лечения для тех, кто там не служил.

Потом мне измерили давление. 90 на 100. «Ох, нижнее у вас повышенное». Надо вам понаблюдать за давлением. «Надо не держать больных людей в коридоре по часу», - думаю я. Далее мне выписывают больничный, хотя я говорю, что он мне не нужен. Мне всё равно придётся идти на работу. «А кем вы работаете?». Я – художник-постановщик. «Рисуете?» Да нет. Как так, художник и не рисует.

Мне выписали много-много бумажек: направление на анализ крови, общий и из вены, на анализ мочи, на рентген, и ещё никотиновую кислоту в ампулах и тизанидин. Уколы я решил ставить сам, благо есть корочка младшей медицинской сестры.
«Только обязательно в регистратуре возьмите талон на пятницу к нам. Вам надо закрыть бюллетень. И ни в коем случае не ходите к платному доктору. А то так у нас скоро не будет бесплатной медицины».
 
Утром снова очереди. Сдаю анализы. Поликлиника буквально высасывает из меня кровь. Иду к рентгенкабинету. Напротив кабинет маммолога. Туда большая очередь. Врач перебегает из кабинета в кабинет. То есть он и маммолог и рентгенолог одновременно?

Мне удается перехватить врача на переходе из кабинета в кабинет. Смотрит на бумажку, которую мне выписала терапевт. «Ну, а где ваш талон на рентген». А это что? «А это у вас направление в регистратуру на талон на рентген». Сложно понять, но я что-то улавливаю… Иду в регистратуру, «выстаиваю» очередь, показываю бумагу от терапевта. «Талонов на рентген на сегодня нет». А на какое число есть? «На шестнадцатое». Но мне двенадцатого надо на приём к терапевту и закрыть бюллетень. «Ничего не могу сделать. Талонов нет». А к невропатологу, мне терапевт сказал, что попасть нужно обязательно. «Интересные люди, как будто вам одному надо. Талонов к невропатологу нет до Нового года, да и до февраля, скорее всего, не будет». А как же?... «Проситесь, может, примут». А рентген? «Проситесь, проситесь, объясните ситуацию».

Снова очередь в рентген кабинет. Видимо я плохо объясняю ситуацию, мои просьбы безответны. «Приходите шестнадцатого». Но мне двенадцатого надо закрыть бюллетень, мне без снимка не закроют. «Приходите шестнадцатого». Но у вас же всё равно никого сейчас нет… примите меня… «Без талонов не принимаю».

Злой любимый Кафка придумал такую жизнь? Или губернатор, который месяц назад, сразу после своего скоропостижного избрания посетил поликлинику лично и заявил, что с очередями покончено? Или я, плохо следящий за своим здоровьем? Такой вот ШОХ случился. Но чувствую, что это ещё не конец. Придётся до смерти ещё помучиться.

Вечером любима жена, по телефону,  записала меня на приём к неврологу в платную поликлинику.