Ольга не возвращаются к былым возлюбленным...

ОЛЬГА
« НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ К БЫЛЫМ ВОЗЛЮБЛЕННЫМ...»

      Ежели я взялся вас травить любовными историями, то не мешало бы это продолжить. Зачем? А бис его знает, просто в этот период моей жизни они занимали свое, честно сказать, и немаленькое место: "и кровь безумная кипела, и пена винная летела". Я, по большому счету, всю жизнь не думал о женщинах совсем. В то время я уже пытался что-то писать и у меня возник замысел моего первого романа, который я закончил почти через пятнадцать лет, много раз перерабатывая его. Уютно устроится под юбкой, мне не позволяла совесть, да и воспитание мое больше предполагало независимость и свободу, чем семейную жизнь. Хотя я и человек семейный по воспитанию, но больше занят собой и своими мыслями и работой, в которые нет места женщинам. Если ещё сказать, что им просто нет дела до меня, моего истинного содержания и добавить мою холодность и низкий интерес к женщинам из-за их чрезмерно приземлённых интересов, то на обширную биографию в личной жизни мне не стоит надеяться.  Меня может пробить только красивая и умная женщина, пуляя в меня искромётными и бронебойными взглядами с короткого расстояния. Кроме всего прочего, моя мама рано оставила меня на попечение старшей сестры, так что прибежища от ударов и бомбардировок внешней среды я искал больше в себе, чем в матери, да и плакал я редко, да и то от злости и бессилия, чем от боли, считая западло жаловаться кому-то. Это же определило мое отношение к ласкам: с детства я считал их телячьими нежностями. Некий ощетинившийся ёжик, ценящий всё время свободу больше всего. Так что искать успокоение на груди женщины или устраивать погоню за ними ожидать от меня трудно, тем более сейчас, ко всему прочему со временем у меня появились свои интересы, которым наличие женщины рядом, было помехой. Так что уже в те годы у меня сложились прямо противоположные векторы отношения с женщинами: тело требовало общения с Гименеем, душа же жаждала свободы и независимости, руки чесались, требуя работы, которая была бы на пределе моих умственных и физических возможностей. Трудно быть с человеком, который помногу дней не замечает другого, а тем более женщину. При таком раскладе, даже любя, что, увы, бывало, мои руки гребли в разные стороны, так что я оставался на месте, не проявляя жара и упорства самца обезьяны при борьбе за самку, что, естественно,  странно и удивительно для женщин.
   К большому счастью в свои сорок с небольшим лет я любил немного, так что серьезных романов и женщин, у меня было столь мало, что они с большим остатком уместятся на пальцах одной руки.
   Её звали Ольга. Я её любил тогда и люблю, наверно, и сейчас. Если я захочу, то легко могу найти и ныне, могу набрать номер телефона и услышать её голос, но я не делаю этого. Зачем? Минуло двадцать лет. Я мирюсь с существованием рядом со мной женщины, которую никогда не любил. У меня даже у нет ненависти к ней. Есть просто дети, воспитание которых требует от меня многих усилий, материальных затрат и любви. Какой-то глупый жизненный расклад, который можно легко заново разложить, но я не бросаю карт, боясь навредить всем.
   Познакомились мы на работе. Тогда только создавали по райцентрам  "Сельхозхимии", куда я устроился после института, наплевав на всякие распределения. Она стояла возле стола, я сидел, ожидая своего будущего начальника для собеседования. Она была небольшого роста, на ней было одето пальто с пышным воротником из чернобурки. Пальто, перетянутое в талии, говорило о её худобе, из-под довольно большой шапки выглядывало лицо с глазами, выдающими беспокойный характер, мелкие морщинки у глаз и рта только подтверждали это же. Она была чересчур красива для меня, так  что я сразу заглушил  в себе всякий интерес к ней, так как ещё не верил в силу своего обаяния, отставая от своих сверстников в развитии, мне приходилось сглотнуть не одну пилюлю презрения от женщин старше меня, даже от своих ровесниц. Я  просто отключил своё внимание от неё и - баста. Одно дело свернуть в сторону на дороге, другое дело во дворе, где ты беспрестанно наступаешь на одни и те же ноги. Мы оказались не только в одной упряжке, но и, первоначально, в одном кабинете. Так что на ноги мне пришлось ей наступать постоянно. Скоро я знал её всю подноготную. Она была старше меня на пять лет, и у неё был сын Костя. Она жила недалеко от меня, через корт, на котором я постоянно гонял футбол, в деревянной двухэтажке. Трехкомнатная квартира была отдана во владение трем хозяевам. Двое, Петя-футболист и киномеханик ближайшего леспромхозовского клуба, которого я не помню по имени, были мне друзьями, и Ольга с сыном. Впрочем, их скоро осталось двое: Петро Симоненко и Ольга, так как до подштанников нашего киномеханика добралась все-таки бабёнка, и он оставил комнату во владение Ольге.
     Скоро я перешёл нормировщиком в "Троицкий" откормочный совхоз с перспективой занять место главного экономиста. До того дня ни она, ни я не проявляли видимого интереса друг к другу, но, когда встречи наши стали редкими, включился какой-то механизм компенсации, что связывает двух людей близких друг другу.
     Очень скоро я оказался в её квартире в качестве гостя. Затем я стал бывать там постоянно, околачиваясь рядом с ней по многу часов, тем более я мог прийти в любой момент в гости отнюдь ни к ней. Я мог бренчать на гитаре у Пети-футболиста или слушать музыку в другой комнате у киномеханика, так как у него была приличная фонотека, при наличии довольно сносной аппаратуры, собранной им невесть из чего, так как какой-либо оболочки на его радиотехнических творениях попросту не было. Правда, там были клавиши, на которые ты мог нажимать при некоторой сноровке, не рискуя попасть пальцами в схему, а тем самым не быть убитым током вдалеке от родительских глаз, которым мои постоянные отлучки стали весьма любопытны. Так как Москва слишком маленький город, то и З-ри, не столь большой, чтобы мои прогулки с дамой, да ещё с ребенком, да ещё с дурной репутацией, связанной с тем, что к ней, как и любой разведенки, запросто могли забрести не только холостяки, но и женатики, при этом получив от ворот поворот, трудно избежать сплетен. Сей роман мои предки встретили в штыки во острые, правда, я не сильно-то реагировал на их бурные переживания в моё отсутствие, так как они были весьма деликатны при мне, один раз только отец поговорил со мной по этому поводу, да и мама пыталась что-то внушить мне.
    Но её окно горело против моего окна, так что всякие разговоры о ней падали в пустоту глухую и глубокую. Какая-та тоска поднимала меня с насиженного места и тащила через мороз и сугробы в её квартиру изо дня в день, из месяца в месяц. Хоть я и не говорил ей слов признания, но дело явно катилось к тому, что все-таки Гименей должен добраться до меня, а я благополучно упорхнуть из-под крылышка родительского. Я понял, что мне не протянуть долго под этим крылышком, когда приполз под утро домой, тихо пробрался в свою комнату, где и обнаружил маму и папу в неглиже. Было пять часов утра, и отец лишь спросил: поеду ли я на сенокос. На что, поинтересовавшись временем отбытия, я дал согласие и продрых лишний час  до отъезда, но был изгнан из-за руля машины до вечера.
    Но, если бы на моем месте находился человек более спокойный, не подверженный с детства охотой к перемене мест, то так бы всё произошло, но..  Но тут про меня  ненароком вспомнило государство и решило отослать меня в край Красноярский, правда, не сильно настаивая на этом, так как у меня были родители пенсионеры, да и я протирал штаны в шараге приближенной к сельской местности, но я гордо отказался от этой милости и укатил на юг Красноярского края в К-но, разрушив тем самым определенный порядок вещёй. Впрочем, в глубине душе у меня обитало чувство, что нам не быть вместе.
   Через три года она вышла замуж, родила ещё одного ребенка. Позднее она развелась и зарабатывала себе на жизнь, то директором какой-то местной шараги, а, когда стала постоянно пить, работая уже то уборщицей в библиотеке, имея двух взрослых детей на иждивении, то поварёшкой, хоть по образованию была товароведом.
    Я женился уже после армии, скорее из-за нежелания возвращаться под крыло родителей, а кроме этого крыла мне некуда было, честно сказать, податься после дембеля. Я не был счастлив в браке, как, мне кажется, и она. Последний раз я был в З-х  на похоронах матери, но чуть более суток и не видел её.
    Даст ли ещё нам судьба свидеться нам и будет ли эта встреча желанна нам?

    P.S. Впрочем, судьба - злодейка обернулась неожиданно другим ракурсом в наших отношениях. Я вернулся в З-ри, и наш роман неожиданно возобновились и, однако, уже давно переходят черту простой любовной интрижки. Пути Господни неисповедимы и старая любовь  не ржавеет.
    Грустно, но мне вновь пришлось уехать в Ус-к, так как дети мои подросли, и их надо было учить. Моя мадам явно не справлялась с этой почетной ролью, особенно в плане материальном. Так получилось, что я предал её вновь. Заслуживала ли она этого? Может и да.