Лишний билетик

Театр без зрителей, что бассейн без воды! Ещё совсем недавно наша жажда причаститься к прекрасному была просто неуёмна, и, даже примостившись где-нибудь на ступеньках райка мы были в состоянии погрузиться в мир переживаний и жизненных перипетий героев любых времён и пространств. Быть зрителем – это тоже ведь искусство. И мы ему учились с азартом, в поте лица своего, подобно Донкихотам театра, добывая лишний билетик на очередной творческий успех его.
Говорят – искусство требует жертв. Так разве время, проведённое в моленьях о билетике и в толкотне, не было жертвой во имя искусства? Но жертва-то эта была искупительная, ибо благородна, бескорыстна сама цель, во имя которой мы терзались, ни на секунду не задумываясь и беспокоясь о странноватости своего поведения. Но зато в каком праздничном расположении духа, с билетом в кармане, мы, сгорая в нетерпении от предстоящего свидания, направлялись в театр на премьеру, встречая на своём пути просителей лишнего билетика, готовых на любую жертву ради искусства. Знали бы они…
Если все знают, что пути Господни неисповедимы, то далеко не все представляют себе замысловатость путей кесаря, возомнившего себя Богом.
А всё началось со сна… В ту давнюю ночь с полной луной в полнеба Нерон никак не мог заснуть после очередного своего сценического перевоплощения: «Весь мир театр, – думал он, – но почему всё таки даже мне, Цезарю, дарующему хлеб и собственное зрелище, приходится насильно сгонять зрителей на это священнодействие! Почему так неохотно этот народ приобщается к Вечности? Может призвать всё таки на помощь богов?... А вдруг они что-нибудь посоветуют…» И тут вся тяжесть размышлений навалилась на Нерона усыпляющей неразрешимостью проблем и увлекла его в царство Морфея. Сон получился в руку…
Перед Нероном во сне предстал сам Меркурий, посланник богов, в своих крылатых сандалиях, с жезлом-кадуцеем в руках, которым он смыкает глаза людям и погружает их в сон. Зная об изобретательности, ловкости, хитрости и красноречии Бога, Нерон готовил себя к необычной встрече, надеясь в тайне на разрешение драматических искусственных проблем с римским народом. А так оно и вышло! Видно боги вняли его мольбам.
– На бога надейся, но и сам не плошай! Ведь ты же цезарь как никак! Так и управляйся со своим народом как управитель, а не как сценическая плакальщица! Хочешь получить лавровый венок на голову, так напряги наконец-то её содержимое! А то, не дай Нам, со своим театральным пожаром, ты того и гляди и Рим сожжешь!
– Терцыны тебе на язык, Меркуша! Если я не Цезарь в искусстве, то ты ведь не Мойра, а Меркурий! Так вразуми своего слугу, как ему лучше извернуться словчить надуть в конце концов этот народ, беспредельный как сама Империя. Ведь плут-то ты исвестный, даже Юпитеру, Нептуну и Марсу, не говоря про Аполлона, – и с каждым произнесённым словом Нерон ощущал себя всё более окрылённым и уже чуть было не вознёсся на Парнас, когда вдруг услышал послание Богов из уст божественного плута.
– Что может быть слаще запретного плода, маэстро? Вот и запрети свободный вход на свои лицедейства! Вот тогда народ валом повалит на театральные постановки. И заметь… всё равно какие! А пропуском в театр пусть будет цветок… всё равно какой! Вот заодно к концу действа и венок тебе шутовской, мой т.е., будет гарантированно обеспечен, – шутливо посоветовал Меркурий вспоминая свои божественные проказы.
Советы Меркурия озадачили Нерона не на шутку, в его голове, словно весеннее половодье Тибра, теснились обрывочные мысли, грозившие снести все мосты и переправы.
– Поклянись Юпитером, о посланник богов, что это не твоя очередная проделка! Ведь речь идёт об искусстве и шутовство тут неуместно как понимаешь…
– Юноной клянусь, своей лирой в конце концов, которую мне пришлось отдать Аполлону за стадо его тёлок!
На том и порешили…
А на утро римский народ с удивлением узнал, что входным билетом на очередное представление Нерона будет одуванчик. За неделю, которая оставалась до представления, римляне изловчились превратить буквально в пустыню всю окружавшую театр территорию, так красиво было зазеленевшую под лучами весеннего солнца. Но, как известно, искусство требует жертв.
К концу недели оголённая земля под лучами Гелиоса-Ра так растрескалась, что Рим стал напоминать собой мираж в пустыне. И лишь неподалёку от покоев Нерона на обезвоженной потрескавшейся почве остался одинокий гордый одуванчик. Это Нерон оставил лишний билетик для Меркурия.