1-258

__

Как стирается то, что было вчера.… Словно не было ничего, никаких не осталось последствий. Еще одна репетиция бессмысленной пьесы.

Мертвы их доводы и призывы продолжать ее репетировать - это доводы для других. А что для себя? Самостоятельность себе невозможно позволить?

Рисованные рожицы.… И каждая, как живая, тоже  по-своему глядит…. Но уже безобразничать советует!

«Все померкло» – потому что суть назначения человеческого – творить жизнь. Творить, творить ее. Жизнь, жизнь. Уж извините, если для меня нет жизни в этой пьесе.

Пребывая в ней, я чувствую враждебность предметов и ощущение безвыходности. Люди отдалились, идут мимо, выглядят непонятно; работа только темная, принуждающая сила – и  падают ложки со стола, во дворе, гремя, отваливается забор, под ногами  по дороге плещется   болотная вода…

Меньше соединительных связей. Вовсе без заботы об этом, потому что в связях у меня самые штампы. Ведь в этой пьесе мне  еще не скоро издаваться!

И солнце так улыбается свету, словно он уже и не его – настолько в роли, на задании.

А люди все же ждут пророка, им нужно новое слово и новая пьеса. Да, несмотря на цинизм, опустошенность и оглушающий хохот.

Надо дать больше света, больше сна. Сон-мечта – это слитно.

Чувство света книги…. Просто автор что-то видит и напоен чувством.

Стихи, музыка, книги – и лирики, романтики, реалисты. Это ведь мы,  может, в каждом есть лирик, романтик и реалист и каждый из них желает сыграть совсем другую пьесу.

Лицо или земля без света – это, логично рассуждая, тот же мир, но это не тот мир. И это даже не ночь, потому что ночь служит свету и говорит, что он к нам вернется…

Странно, но когда днем смотрел в окно и видел крыши, и видел солнце, остался вял и смутно спросилось только «почему они там, а я здесь». А вот теперь ночь и тот свет  сияет - и тот ветер с крыш сияет, и купола, что всех дальше виднелись тогда, причем один – свечечкой…