Из моей кн. полководец соня... бомбёжка г. грозный

Карина АРУЧЕАН "Полководец Соня, или В воисках Земли Обетованной" ©
Издательства "Э.РА" и "Летний сад", 2009 год, серия "Русский роман XXI век", предисловие Льва Аннинского.
   Книга стала номинантом нескольких литературных премий.
   
   Так как бумажные книги все проданы, то я разместила весь текст романа в электронном виде ТУТ, где его можно ПОЛНОСТЬЮ БЕСПЛАТНО СКАЧАТЬ или читать через опцию "Посмотреть", которая высвечивается, если поводить курсором по низу обложки:
   https://yadi.sk/d/YID9yQZTX54tA

А НИЖЕ ОТРЫВОЧЕК ИЗ МОЕЙ КНИГИ - о жуткой массированной бомбёжке города Грозный российской авиацией и артиллерией в Первую чеченскую войну, когда позабыли эвакуировать из обречённого города жителей,
и о ЧУДЕ, СЛУЧИВШЕМСЯ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ (!!!) 

Я отдала своей героине Соне этот эпизод (с ЧУДОМ):

   "Бомбардировка Грозного шла ночью в прямом эфире. За окном телевизора в двух шагах от сониной кровати мчались по чёрному небу одна за другой огненные ракеты, взрывались с грохотом, вздымая пламя пожаров, в свете которых рушились дома. В домах — люди. Они не успели воспользоваться «зелёным коридором», бестолково организованным накануне для выхода из приговорённого города. Теперь тем более не выйти.

   Ужас обречённых, невидимых в чёрноте ночи, волнами катил из телевизора. Залил Соню, размыл её границы, увлёк девятым валом туда.

   Она — старик с чётками, шепчущий молитвы.
   Женщина, успокаивающая младенца колыбельной песней, стараясь, чтоб голос не дрожал.
   Плачущая девочка с козой. Коза дёргается от взрывов, а девочка закрывает ей руками уши…

   И плакала, плакала Соня, лёжа в постели, гладя козу и вздрагивая при попадании ракет в жилые дома по соседству — в двух шагах от её кровати, за окном экрана.

   «Господи! — выплеснулось из Сони. — Это немилосердно! Ты не вправе успокоиться тем, что дал людям свободу выбора. Ты должен вмешаться! Грош цена такой свободе выбора — им пользуются одни, а другие не в силах. Ты обязан помочь тем, кто не в силах! Иначе я скажу, что Ты равнодушен и жесток. Или Тебя нет вовсе. Но если правда, что Ты слышишь любого и дорожишь каждым повёрнутым к Тебе сердцем, то услышь меня, маленькое человечье существо, иначе я отвернусь от Тебя: сделай так, чтобы сегодня ночью из-под обстрела вышло невредимыми восемьдесят человек — женщин, стариков и детей…»

   Цифра назвалась сама, спонтанно — и Соня вначале подосадовала, что продешевила, не попросив о большем. Но тут же подумала, что даже столько вряд ли уцелеют, попробуй они передвигаться под огнём.

   И не на шутку испугалась: зачем она задала конкретное число тех, кого Бог обязан спасти, чтоб спасти её душу, не дав разувериться в Нём?!
   Ведь если даже кто-то и выйдет из этого ада, но их будет хоть на одного меньше или она вовсе не узнает их количества, то ей придётся отвернуться от Бога, чего очень бы не хотелось!
   Но раз уж так сказалось, значит тому быть — и она, сильней заплакав от предощущения богооставленности, напоследок упрямо продолжала убеждать Господа вспомнить о долге Пастыря.

   Бушующие в Грозном пожары смыкали кольцо вокруг сониной кровати.
И она всё решительней и горячее говорила с Богом, настаивая на своём условии и припоминая случаи, когда Он был неправ.

   Она поставила Ему в вину и уничтоженных крестоносцами, и сожжённых инквизицией, и убитых фашистами, и расстрелянных большевиками, и погибших в сталинских лагерях, и раздавленных путчистскими танками у Белого Дома трёх мальчиков, и больных раком младенцев… и многих, многих.

   И повторяла с жаром: «Если правда, что Ты слышишь любого и дорожишь его верой, то… восемьдесят человек, Господи! Восемьдесят — и я никогда больше не поставлю Тебе условий. И себе ничего не попрошу — в отношении меня да будет воля Твоя. Но сейчас Ты должен исполнить мою волю!»

   Содрогнулась от собственной наглости — «чтоб служила мне рыбка золотая, была у меня на посылках!» — и зарыдала ещё сильнее от своей конченности... и конченности всей своей жизни, готовясь остаться с разбитым корытом.

   Ужаснулась, что опрометчивым обещанием отсекла возможность когда-либо просить Бога о чём-то для себя, но сейчас это и было самым главным для себя, а там — будь что будет.

   Так в слезах и заснула, как-то вдруг отключившись от переизбытка чувств, словно уже умерла.

   — Смертию смерть поправ… Универсальная, однако, формула! Если честно умираешь… — разбудил шёпот.

   Ангел Маня?!

   — Я честно, — всхлипнула Соня. — Только что с того? Душу сгубила!

   — Не ной, не сгубила. Не тебе, что ли, Иисус сказал: «Нет больше той любви, как если кто положит душу за друзей своих»?! Душа к нему возвращается воскрешённой. Её губят не когда за других отдают, а когда любят больше, чем других. Для непонятливых повторено иначе: «Любящий душу свою погубит её» . Да и сама ведь знаешь: новая жизнь может начаться, если не побоишься умереть. «Если пшеничное зерно умрёт, падши в землю, то принесёт много плода» . А побоится, пожалеет себя — засохнет и всё равно умрёт, но лишится череды превращений и не получит жизнь вечную. Помни: смертию смерть поправ… смертию смерть поправ…

   Слова повторялись, звуча всё медленнее, весомей, будто падали с неба, отдаваясь эхом в пространстве. И убаюкивали, убаюкивали.

   ...Наутро наспех включённое перед работой радио сообщило: «Ночью сумели покинуть свои дома за несколько минут до их разрушения и вышли под шквальным огнём из города восемьдесят женщин, стариков и детей».

   Не семьдесят девять, не восемьдесят один… восемьдесят!

   ОН есть! ОН точно выполнил просьбу и сделал, чтоб Соня узнала об этом!
ОН в самом деле дорожит каждым, кто просит не за себя и готов погибнуть.
И не дал погибнуть душе, которая в запальчивости, нарушив субординацию, шантажировала угрозами отпасть от НЕГО.

   Значит, для НЕГО важны не слова, а намерения? Не то, что на языке, а что в сердце?!

   Значит, и Ангел Маня был? Есть? Это не плод воображения, не сон, не внутренний голос!..."