АкаПулька

                Киев. 2002-2014гг.
                © А.Н. Клименко. (ГДИС Украина. Киев. 2004. № 1181343)
               

                Чем больше возможностей, тем больше разочарований.

Действ. лица: Режиссёр (РЕЖ), Она (ОНА), бизнесмен (БИЗН).
Место действия: Частная, оборудованная киностудия.


_____С Ц Е Н А – 1___________________________
      
     Луч прожектора высвечивает силуэт человека (Режиссера). Он сидит за столом, складывает домиком видеокассеты, книги. Звонит мобильный телефон.
Говорит:
– Да, я. Ничего. Нет. Просто… Могу. Смогу. Не занят. Нет. Да. Всё равно да. Нет. Да нет же. Нормально. Ты меня знаешь. Нормуль. Кто? Кто-кто? Не переживай. Привозите. Понял. Постараюсь. Красивая? Что? Всё, молчу. Учту. Ты меня знаешь. Буду целомудренным как девичий цвет. Не шучу. Хошь буду как перецвет? Бедосирой бобылицей-незамужницей стану. Яко наг, яко благ, – люд-пересмешник придумал такое. Еще: – Вошь в кармане, ту да же, да блоха на аркане. Не понял? – это хорошо. Знаешь, как на украинском будет кризис? – крыза – почти шыза (хихикает). Ладно, молчу, шучу. Конечно, приводи. (Суетливо включает прожектора и остальное. Звонок в дверь)…
       Входит мужчина бизнес-бандитской наружности.
Бизнесмен. Доброго вам / те утра. Я это… Короче, мне Вадим сказал, что вы можете кино того (жест)…

Режиссёр. О чём?

БИЗН. (задумывается) Я не… Я пришел. Моё дело прийти… принести. А ты думай.

РЕЖ. Про что?

БИЗН. Ты это… Ты с голодухи такой? (Жест) Да не знаю я, что ей нужно. Короче, у меня есть одна… В машине внизу сидит.

РЕЖ. Актриса?

БИЗН. (утвердительно кивает, задумывается) Типа того. Всё вертится, всё придумывает, всё изобража-а-ает…

РЕЖ. Понятно.

БИЗН. Что тебе понятно? (Делает вычурные жесты, почти танец)… Вот, что ты из этого понял? – ничего. Вот и я ничего. Короче, ты понял. Я бы давно её где-нибудь закоп… но красивая она, зараза.

РЕЖ. А с (жест: «в голове»)?

БИЗН. Сразу не поймёшь. Но эти ноги… Эти две…

РЕЖ. Даа-а-а… две – двойная нагрузка…

БИЗН. Да, что там две… Там выше… (водит руками). Ты не представляешь какие они там как конфеты. Конфеты на палочках… в чулках. Две.

РЕЖ. Как я тебя понимаю. Это невозможно выдержать. (Держится за сердце) Ишь тык-м, как-м представило, как придавило…

БИЗН. Забудь. Я! Ё. Хозяин!

РЕЖ. Собственник.

БИЗН. Именно так. Вижу, пойняв ты всё, уразумев. Вадик сказал что ты можешь… (Шепчет) Я плачу'.

РЕЖ. Понял. Идея есть?

БИЗН. Какая идея?

РЕЖ. Ну, идея фильма.

БИЗН. Если б я знал… Пацаны мои уже… Но у них из всего выходит порнуха.

РЕЖ. А про любовь пробовали? Да? А чего? Они это любят.

БИЗН. Я же сказал, порнуха выходит. Я даже приглашал этих… ну этих… маляров ваших… Короче, загримировали они её… Страшная получилась, капец. Но пацаны мои сквозь валенки те, тельники и фуфайки всё одно чувствуют в ней, и… И никуда от этого не деться. Порнуха? – порнуха. Всё как в жизни.

РЕЖ. А про любовь? (Жесты-жесты) Лямур там – туды-сюды –  тужур, не пробовали?

БИЗН. Ты тормоз? Я же сказал… выходит… Все раздеть её хотят. Порнуха и триллеры – вот де правда. Остальное – сопли. Пацаны пытались и так к ней подкатить, и эдак… Она хохочет, прям, заливается. Говорит: – Убери носорогов своих. Никого не боится. Всех и всех уважаемых мною людей посылает к… к проституткам. – Подите, скиньте груз, – говорит, – облегчите, ребята, мозги. И все понимают, что мозги тут не мозги. (Вздыхает) Как с бабами с красивыми тяжело. Жаль бить их нельзя. Мужика застрел бы давно, а её… её… Кино про это хочется снять. Да. Я даже камеру купил, свет, тужур дорогой ей прикупил… разный, но не, ни… Ни черта выходит.

РЕЖ. Зачем она тебе?

БИЗН. Хрен проймёшь.

РЕЖ. Любишь её?

БИЗН. Опять ты за своё. Я маму люблю… и детей своих любить буду, если… Если не пристрелят. Что ты, психолог, в душу мне лезешь? – ковырялками своими допрос тут мне устраиваешь. Твоё дело сказочки придумывать и шарманку крутить.

РЕЖ. Вы заказчик… хотелось бы понять…

БИЗН. Не тупи. Я знаю этот загон с заказчиками, разводами и обоснованиями. Как я могу... когда я понять не могу… И птичий... этот – культур-мультур ваш – терпеть не могу. Тоже мне интеллигенция – умники – в очках и дырявых носках. (Жесты-жесты) А ещё умничают. Да когда вы по универам книжечки свои бумажные листали в тепле, я с баулами, с торбами… торбами и мешками полз через границу… в дождь, в снег, в грязь. Днём и ночью… по крупинкам, по морям, горам и океанам плыл, бежал… Понял? – ничего ты не понял.

РЕЖ. Понял.

БИЗН. Что ты понял?

РЕЖ. Что вы плыли, бежали к счастью своему - багаЦству. Чтоб кушать вкусное на золоте хрустальными ложками, бокалами… кушать и... (Сглатывает слюну. Пауза) Может чего-нить поедим? 

БИЗН. (вздыхает) Поедим. Потом. Ща неззя. Ты как я спать сразу захочешь, а нам… А у нас еще конь не валялся… есть такая мудрость. (Душевно) Знаешь как тяжело… как сложно… Раньше я охотился на… за… Теперь, все охотятся на меня. С одной стороны обложили официальные и не официальные бандиты. С другой – нищие… приходят, просят на нужды свои, фонды. И надо бы дать. И деньги есть, и жалко, и руки тянутся… Но они всё трясут своими бумагами, всё трясут (жесты-жесты), всё угнетают меня своими больничными процентами, своими кладбищенскими статистиками. Всех обвиняют, кроме меня. И смотрят. На меня. Вот и получается, что спаситель я. Только я. По любому. А я этого не люблю. Я бы дал, но они продолжают… У них написано. Им нужно весь спич свой зачитать. Писали. Если просто б было с ума сойти, я б сошел. На время. Сошел и запел. Или задумался о чём-нибудь другом, но эти мухи... Чувство такое, как в селе… Чтоб мухи в лицо не лезли, ты сахару им в угол насыпать готов. Вот и смотрю я, смотрю и вижу… А ручки-то у них пухленькие, – отвыкшие от лопаты. И мозолик писательский на среднем пальце. И ухо оттопыренное от карандаша. И карманы засаленные. Прорабы. Точно они. Прорабский театр – театр с отягчающими. Тут я и подумал, что не из каждого гадкого утёнка вырастает стая белых лебедей. Хорошо сказал. На самом деле я подумал, что ничего тем детям не достанется. Банку сгущенки и мяч детишкам купят. И всё. И долги отдадут. И снова придут. Помочь нужно, но плодить мытарей… А побегать? А рискнуть? А побегать… бежать, тикать, драпать… и, всё же, уйти от погони. А сутки, сутками сидеть на дне чего-нить зелёного, не пробовали? Сверху собаки вынюхивают, выгавкивают меня. С ними какарды бряцкают оружием и пишут. Что-то пишут. Уже. Сверху эти. Слева бобры. Справа пиявки. Везде пиявки, рачки и жуки, невыносимо-черные жуки пьют кровь мою, подгрызают… дырочки во мне прогрызают… маленькие… много. А я сижу, терплю, дышу через соломинку… Сижу, дрожу, держу мешки с теми джинсами, кофточками, шубами, часами и чайниками. Каждый раз, когда очередные просители приходят… Каждый раз я оказываюсь в том сарае с мухами или на дне том… с пиявками, жуками и соломинкой во рту. Каждый раз не хватает смелости мне. Каждый раз думаю: «Быстрей бы вы ушли». А они цифрами своими и процентами в уши мне заползают и там, своими остренькими лапками… душу мне мнут, шкребут, чешут: – Пойми те же! Я бы понял, я б почувствовал, но мозоль там уже, горб.

РЕЖ. (смотрит на живот БИЗН.) Я вижу.

БИЗН. (поправляет штаны) Это… (Смущается) Просто на ночь жрать нужно меньше. (Пауза) Ты работай, я потом подключусь.

РЕЖ. Хотелось бы…

БИЗН. Я же сказал: – Не тупи. Парень ты я вижу толковый. И лишнего не возмешь.

РЕЖ. Ещё, по срокам… (поправляется) по поставкам… ну, чтоб 100 раз не переснимать.

БИЗН. А ты переснимай. Хоть 100, хоть 200 раз переснимай. Тебе, чо? Тебе бабло капает и всё… Живи себе, не тужи. Жужжи себе потихоньку. Внимание! Мотор! Или как там у вас? Смешные вы люди. (Пауза) Как ты не можешь понять, что мне занять её нужно? Не могу. Отдохнуть от неё хочу я… пока не поздно… пока не превратился я в подкаблучника. Чувствую, всё к этому идёт. Понял? Сам, как палец в масло лезу туда. Да. Согласен. Позор. (Вздыхает) Вчера за столом сижу… Кабинет. Компьютер. Телефон. Партнёры. Переговоры. Сделки… Прикинь, пацаны заходят, а она сидит у меня на плечах… Я бы её (резкие жесты), но так шее так тепло и приятно… А сегодня… Сегодня пацаны заходят ко мне с кими-то японцами или калмыками. Или, всё же, калмыками? Не важно. Заходят, а она сидит у окна и молоко пьёт. И всё бы хорошо, но… И только… Короче говоря, только переговоры пошли не так… – упёрлись очками эти чингизы в те цифры, в цыфры. И всё им мало, и на всё им нужны гарантии, сроки. Тут она своими ноженьками отталкивается и въезжает на кресле в лучи… Свет, солнце, красота… и она… сидит… Сидит, пьёт… пьёт… и капли, капли молока роняет, роняет себе на грудь. Дети степей сразу почувствовали… Ну ты понял. И вот они уже не калькуляции считают, а те капли в лучах. (Мечтательно) Прикинь, как они белые по загоревшей, розовой груди утекают в туда… – в кружева. Мы, с каждой каплей, как по команде поворачиваем головы. Особенно вредный. Маленький такой, вредный… Да, что я тебе рассказываю… Тут они… Правда говорят, что всех мужиков рано оторвали от груди. Тут эти недокормленные младенцы… А это тебе, на минуточку, не «на мозги капать», это капать на… (Выпрямляется) Внимание! Ровнение на кружева! (Пауза) Вольно. (Расслабляется) Смотрю я на это всё и радуюсь. Вижу как с каждой каплей утекает… перетекает к ней, ко мне мозг их… ихний. На сим и порешили. Договорились. А я наивный, мало ли чего, приготовил им подарок дорогой. Очень дорогой / дорогую взятку. А она сидит в тех лучах… Дальше… Дальше стыдно сказать…

РЕЖ. Так-так… Восхитительно. Это же почти готовый сценарий. Так-так…

БИЗН. Не так. Всё не так. Всё идет туго. Дальше она, как бы украдкой, снимает с себя белые трусики… Подходит к этому – к главному – вредному – маленькому… Подходит и засовывает ему в нагрудный карман эти кружева. Засунула и расправила… чтоб букетиком… И, когда мужики – мы – жмём друг другу руки, она Дальше счастливый придурок с этим «букетиком» так и выходит… так и садится в своё бронированное авто. Я бы её за эти выходки, но… Ты не представляешь, сколько денег в том контракте. Одина взятка мне бы обошлась… Понял?

РЕЖ. Понял. Стараюсь. И часто она так – этими каплями, ногами, кружевами…?...

БИЗН. Не часто. Никогда. Сказала что в этот раз, что-то нахлынуло… Ни когда не готов я. Как знать, что у неё в голове? Каждый раз что-то новенькое.

РЕЖ. (чешет затылок) Да-уж…

БИЗН. Это ещё ничего. Раньше было круче. Сейчас подуспокоилась или задумала чего. Понял? Да что вы, не от мира сего лапотники, понимаете? Чувак, не напрягайся. В жизни всё проще. Дело твоё – срубить с клиента больше бабла и… И выпрямься. И не смотри на меня, как спаниель… Я этого не люблю. Дам я тебе котлету, дам. И на «запить» дам. Вижу, совсем загнало вас государство. Ладно, я пошел… (Направляется к двери).

РЕЖ. Погодь. Хочешь я сниму… Хочешь, что бы она влюбилась в тебя?

БИЗН. (останавливается, возвращается) А это идея! Да. Но зачем? Хотя… должен же меня кто-нибудь… Мама не вечна. Давай, ваяй, хотя… Но ничего у тебя не выйдет. Я пробовал. Мне б остановить её. Не успеваю я зарабатывать. Умные бабы на черный день нычкуют, а она всё разбрасывает, всё раздаёт. Ничего себе, блин, подарочки. Нет, если б только с меня тянула… Всех кентов моих, всех подельников (поправляется) партнёров обобрала, всех. И конкурентов. Нет, она не просит… Они сами всё ей дают, прикинь. И не спит с ними. Я проверял. У меня разные куры были. Выгнал всех. Надарил этим папуасам бус, покувыркался, забрал награбленное, и аля-улю… Чего смотришь? Всё правильно – они
пользовались мной, я – ими, и всё, и расход. Аренда тела… Аренда побрякушек… Так на так получилось, – баш на баш. Всё забрал, всех выгнал… (вздыхает) а её не могу.

РЕЖ. Может ты…?

БИЗН. Что – ? Думаешь, я… Я-а? Да нет. Да не могу я… (Пауза) Думаешь, оно? (Пауза) Всё равно хрень получается. Любовь – когда даром, а тут… Что-то дороговато мне обходится эта аномалия…

РЕЖ. Ведите!

БИЗН. Ты не подумай… Ты сделай, что бы она стала… ну-у-у-у… Зафиксируй её. Устал я подстраиваться. Ну, замути что-нибудь, ты же умеешь. Понял?

РЕЖ. (улыбается) Понял-понял.

БИЗН. Только не раздевай её, – кина не будет. Хорошая сказка была про стрелу, лягушку и шкурку-ту. (Вынимает, кладёт конверт. Звонит по мобилке. Кратко) Чего звонишь? (Улыбается. Прикрывает ладонью трубку. Режиссёру) Она постоянно так… – звонит кому-то и спрашивает: – Чего звонишь? (Слушает) Нет. (Слушает) Только не нужно мне тут… Быстро сюда! (Отключает телефон. Режиссёру) Вот такая ОНА. (Поспешно) Займи её, режиссёр. Быстрей. Идёт. Сейчас зайдёт. Идёт. Она… С ней я чувствую себя быком. Вся морда в соломе. Идёт, слышишь?... Цокает своими копытцами. Лабутен. Кто этот, что б ему всю жизнь в голове цокало. Вот я и не могу сосредоточиться. Посмотришь… Я бы её… но эти ноги… Всё, прячь деньги. Быстрей. Если нужно… Скажешь сколько нужно. Придумай что-нибудь… Я бы её… но хороша-а-а она…
        Звонок. Бизнесмен направляется к двери.
РЕЖ. Погоди. Может клип снять?

БИЗН. Никакого клипа. Не нужно клипать. Эти обрывки, эти гонки, эти блымалки…
        Звонок в дверь.
Никакого клипа. Кино нужно, кино. Что б с чувствами, не спеша и красиво.
        Звонок в дверь.
Кино нужно, что б смотреть, пересмотреть… понять и решить…
        Звонок в дверь. БИЗН. кричит в сторону двери:
Да не прессуй меня там! Счас открою. Стой там! (Шепотом режиссёру) Решить мне нужно, чувак, посмотреть и решить на каком я свете. На щи ли… На щите или… Со щитом или под каблуком… я… уже.
        Входит ОНА. Бизнесмен указывает ей на стул. Она садится. Пауза.
Вот. (Ей) Это, предупреждаю я, последний твой режиссёр. (Режиссёру) Знакомьтесь, это она. Я тебе рассказывал. (Пауза) Всё, я пошел. (Ей) Он всё понял. (Целует её в макушку) И быстренько до-мой. (Уходит).
        Неуютная пауза
РЕЖ. Мне ваш… этот… сказал, что Вы актриса… хорошая… и красивая.
        Она смущается, поправляет волосы.
Не нужно… Вы и так…
        Пауза. Она рассматривает Его.
ОНА. И о чём будет твоё кино?

РЕЖ. О любви. Конечно о ней. Да.

ОНА. О любви… (улыбается). Кого? Кто кого того…?

РЕЖ. Он – её. Она – его.

ОНА. И всё?

РЕЖ. Нет.

ОНА. Кто он?

РЕЖ. Мужчина.

ОНА. (с издёвкой) Неужели?

РЕЖ. Нет. Я не это… Он – мужчина её мечты.

ОНА. Сколько ей?

РЕЖ. Как тебе. И она женщина его мечты.

ОНА. Вы читали сценарий?

РЕЖ. Да. (Пауза) Честно говоря, сценария…

ОНА. Он заплатил?

РЕЖ. Он попросил… (Вдохновенно) Давай напишем… Давай всё начнём с чистого листа. Всё под Вас, для тебя – вас. Давайте отодвинем дремучую классику, и начнём… сотворим что-то новое. И это – принципиально новое – будет концептуально…
        Она зевает.
Всё правильно. Это будет далеко не скуч… ж, ч, щ-ное кино.

ОНА. Тебе не заплатили.

РЕЖ. Ты будешь сниматься?

ОНА. (улыбается) Слово какое-то… О чём кино?

РЕЖ. О тебе.

ОНА. Не интересно.

РЕЖ. Ты же не простая… же.

ОНА. Я глупая и простая.

РЕЖ. Ты…

ОНА. Знаю. Я насколько красивая, насколько, для равновесия, и глупая.

РЕЖ. Не правда. Ты не тупая.

ОНА. Правда. Бабы красотой своей  укатывают мужиков в асфальт, а я… Ты бедный, – вот тебя и не приглашают.

РЕЖ. Не правда.

ОНА. Правда-правда. Ты похож на неудачника. Поэтому снять достойное кино ты не сможешь (встаёт).

РЕЖ. Погоди. Он – бизнесмен. Я про кино.

ОНА. Он бизнесмен, – буксир, а она баржа безмозглая, – кукла. Да? Скучно.

РЕЖ. Скучно и банально. Но она – красавица и умница.

ОНА. А он, для равновесия, бык тупоголовый, сальный.

РЕЖ. Ладно. Он – инженер. Нет? Дипломат? Хочешь?
        Она кривится.
Ладно, он – передовой колхозник – голова. Глава! Трактора, коровы, свиньи… Хозяйство. Багато багацтва… того… у него… есть. Накопил. Нарыл. И всё для тебя. Приходи, – забирай. Что? Романтики маловато?... товара. Деньги нужны? А денег нет. Деньги бегают, хрюкают, блеют, мычат… Тогда он продал трактор… колесо. Одно. Самое большое. Продал и купил себе костюм… красный. Нет, синий… белый. Синий с белым. В полосочку. Красивый как матрас. Намёк на секс поняла? Из жилетки шляпу пошил. Обклеил старую. Сел, закурил… Сел и думает, что дальше? А солнце-то печет… А костюмчик крепкий, но кремпленовый… И печет. И шляпа печет. Голова не соображает. Тогда он два трактора продал и комбайн. Три. Три всего продал. И кур, коров, овец и лошадей продал. Всё продал и устроил, деньги на ветер, – романтику. Теперь каждый вечер под твоим окном оркестры играют серенады… тебе. Всё тебе. Каждый вечер селяне собирается под твоим окном и, за всё упалачено, поют тебе Ласковый Май, Пугачову, Майкла Джексона и Pink Floyd. Ещё, бабы, чего музыке пропадать, танцуют. А мужики пьют. Всем весело, а ты… а тебе… Вот каким любящим может оказаться колхозник. Да?
       Она улыбается
Нет? Тогда он студент. Молод и горяч. И страшно любит тебя, страшно. До суицида, до войны, до революции любит, прям, аб-бажает тебя. А ты ему не даёшь. Ни чего не даёшь. Тогда он отправляется на войну. И погибает. Нет? Ладно, он возвращается героем. Все завидуют и называют тебя генеральшей. Не хочешь? Тогда он Эйнштейн – Эйзенштейн… – Изя Штэрн – подпольный еврей-миллионер… уже. Раньше был миллиардером, но не будем мелочиться. Да? – да. Нет? – нет. Как скажешь. А, если к этому счастью добавить то, что он поет-песенник… гитарист-баянист… Так пойдёт? А?
       Она улыбается.
А если он негр – афро-негр – фон. Хочешь светиться в ночи? Банально? А чукча – афро-чукча, пойдёт? А афро-белый негр-миллионер?... тебе.
       Она улыбается
Всё правильно. И я ни когда не понимал, почему черные обижаются, что они… Все видят… а говорить нельзя. И почему белые и желтые не обижаются?
       Она улыбается
А – мусульманин, мулла… или молла… Целый день молится. На коленях мозоли, на лбу шишка с кулак. Святой. Почти святой, пойдёт?
       Она кривится.
И тут ты права. Тогда он – простой, в стоптанных тапках, сосед… зашел и сразу влюбился в тебя. И любит, и любит. И честный. И на заводе работает. Ещё разбирается в квартирах, машинах дачах. Мечтает всё это купить. Мечта. Если б не она, было бы хорошо и спокойно. Всё бы хорошо, если б… Есть у него бзик. Когда выпьет, он надевает дедовскую рясу, отцовские ордена… Дальше, во всём этом, ходит по квартире, обещает во всём разобраться, навести в стране порядок и всё тебе купить… или защитить. Ты, чтобы не накликать ещё одну мечту, упорно не спрашиваешь от чего? (Вздыхает) От всего так от всего. Как гррится: «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не бухало». Муж… жум…
       Она улыбается.
Ладно, уговорила, он – сын президента, банкира, нефтяного магната. Молодой? Старый? Ладно, он умер и завещал тебе и твоим любовникам всё.
       Она кривится
Банально? А алкоголик, шприцевой наркоман он – спидоносный-сифилитик-импотент. Как тебе?
       Она смеётся.
Права. Ты снова права. Ладно, уговорила… он – женщина!

ОНА. О-о-о! Это уже…

РЕЖ. …современно?

ОНА. Не-а.

РЕЖ. Полный набор.

ОНА. Пропустил синих, голубых, транс-смесь-свеститов с…

РЕЖ. С-с-с-с… ?... А это идея. Они – оба – трансвеститы.

ОНА. И бабушки их с дедушками… И дети у них родятся без половых признаков… Знаешь, что получится, если всех их скрестить?

ОНА. Собака.

РЕЖ. Что, собака?

ОНА. Сейчас ты похож на собаку, которую дразнят обёрнутой в доллары костью. Давай вернёмся к людскому.

РЕЖ. Я не понимаю. Я тебе уже предложил…

ОНА. Спасибо что мёртвых не предлагал…

РЕЖ. И рыцарей в доспехах, цветах и стихах упустили.

ОНА. И диктаторов всех времён и народов несправедливо обошли. И каннибалов несправедливо позабыли, и дракул.

РЕЖ. Давай начнём с неё. Изображать… (поправляется) играть себя ты не хочешь. Незачем. Тогда, кто ты?

ОНА. Я? Я…

РЕЖ. Принцесса. Красивая.

ОНА. Не красивая. Они только на портретах красивые.

РЕЖ. Модель?

ОНА. Кого / чего?

РЕЖ. (не понимает) Кого-чего, что?

ОНА. А если попробовать…

РЕЖ. Ну-у-у…

ОНА. Нет.

РЕЖ. Почему?

ОНА. Позорники.

РЕЖ. Позорники?

ОНА. Именно. Женщина – не приложение, не букет, заколка, пластырь, памперс… сопли за мужем подтирать. И вечно выслушивать его замечания, и претензии.

РЕЖ. Ты – бриллиант. Что, если…

ОНА. Все бриллианты чьи-то, а я – ничья.

РЕЖ. Папе с мамой об это не говори. И ребёнку своему чушь такую не объяснишь. Ни чья, видели ОНА. Все мы чьи-то.

ОНА. Ладно.

РЕЖ. Может ты – простая баба-девушка?

ОНА. (спокойно) Может и так.

РЕЖ. И красивая-а-а-а… Я настаиваю.

ОНА. Аргумент. И, что-о-о-о? Это не моя заслуга. Папу с мамой нужно благодарить.

РЕЖ. И Боженьку. Без него тут явно не обошлось.

ОНА. (скромно) Спасибо. (Вздыхает) Чем больше возможностей…

РЕЖ. …тем больше разочарований…

ОНА. …и потерь. Печаль.

РЕЖ. Ещё слово, и у тебя начнёт расти борода мудрости. Так, не капризничай. Жребий брошен. Или… (жесты-жесты)… или в село.

ОНА. К коровам.

РЕЖ. И детям.

ОНА. Детям. А он кто? На колхозника я не согласна.

РЕЖ. Он – тракторист – баянист. Я уже говорил.

ОНА. (думает) Любит меня?

РЕЖ. Тебя-тебя. Сильно-сильно. Каждый вечер. При звёздах и туманах, он играет на гармони-и, и поёт тебе о любви-любви-любви-и-и-и-а-а-а-а-а-а-а… Ла-ла-ла…

ОНА. (думает) Хорошо. Только давай пока без детей. Ещё мне не нравится, что он…

РЕЖ. Тракторист?

ОНА. Не только. (Вздыхает) Что это навсегда.
        Пауза.
РЕЖ. Не хочешь быть передовой принцессой, будь девкой бизныка.

ОНА. Это есть… Было.

РЕЖ. А мы сменим бизныка.

ОНА. Не хочу я не какого бизныка. Это невыносимо. Ты, когда-нибудь жил с… например, с биснес-леди? Жил? – не жил. Жить с ними… (жесты: не выносимо)… Невыносимо, когда у них в голове постоянно калькулятор включен… – прибор такой. Они всему знают цену. И тебе, и мне. Как они могут… когда, даже мама моя не знает цену мне. Вот сколько, по-твоему, я стою? Назови цену. (Пауза) Спасибо. А они знают. Их цена – цена шмоток и стёклышек на мне. Мой – этот – от жадности не бросит меня. Я слышала как он, такому же калькулятору, сказал: – Знаешь, сколько я в неё вложил?!

РЕЖ. Жизнь ценят на столько, насколько мы в неё вложили.

ОНА. Не цитируй умных. Я для него тело. (Кричит) Только что он в душу мне вложил?

РЕЖ. А ты?

ОНА. (спокойно) И я такая же. Только он после всего напьётся и храпит, а я… (Вздыхает) Душу не залижешь.
        Пауза.
РЕЖ. Хочешь, твой герой будет режиссёром, актёром?

ОНА. Не хочу. Извращенцев, развратников и пьяниц не надо. На тусовках насмотрелась я на этих вечных детей. Сплошные принцессы и короли. Короли и сплошные королевичи и королевишны – детишки ихние – мажоры. И все, даже они, ищут золотую жилу, – эту шару, – эту трубу. Нищие. И богатые – бывшие нищие. И эти играют богатых и успешных. Ну, очень успешных. А почему? – а всё потому, что бог любит их, – даёт им заработать. Вот такой у них есть бог, – бог-кассир. (Смеётся) Все играют в этот маскарад, в это мещанство. И ни одного нормального, чистого лица. Всё смешалось, перемешалось… покрылось… Воняет мне краска эта фальшивая, – золотая. Задыхаюсь я там.

РЕЖ. Это не то, – это блюдолизы, душепродавцы, тируны, от слова: «на тусовках о делах перетереть»… об великом, под коньчок…

ОНА. (вздыхает) Сейчас меня плотно обступили всяческие певцы и певички – люди-проекты. И лапают меня вниманием своим, и лапают… Ненавижу. Пару песен спели, и с ногами за царский стол. И со всеми там за панибрата. Элита, звезда… Только звёзд настоящих, талантов, за деньги, не возят на вершины. Сейчас, через меня, пытаются залезть в карман моего…

РЕЖ. Я понял.

ОНА. Светлые песни пишутся в полях, в горах, в солнце… Или в кочегарках, когда одиноко, очень одиноко. Когда пропасть, и ты на краю… И ничего не осталось. Остался выбор: прыгнуть вниз… или, всем ветрам назло, с песней взлететь… написать, спеть, – спастись. (Вздыхает) А эти… Они даже напевают мне… Слышу, песня – гамно. Пушкин с Есениным и Мандельштамом ещё раз умерли бы от стихов таких. И Ахматова легла бы на рельсы рядом с Карениной. Поэтому им деньги и клипы нужны. Всех в яму, в «цоевскую кочегарку». Всё! (Пауза) Ещё я ходила на кастинги, и в театральную студию.

РЕЖ. И, что? И там такие?

ОНА. На кастингах чувствуешь себя курицей на прилавке. Противно. А в театральных студиях как-то… Как от жизни они отстали там, спрятались. Режиссёр окружил себя «средой обитания»… Но царь есть царь.

РЕЖ. Может и спрятались. Может ты и права. И что? Может душу сохранят. Может помогут другим задуматься. Саморазвитие.

ОНА. Хрень всё это ваше саморазвитие. Как можно развивать то незнамо что. Пассажиры мы на этой земле, гости. По Образу и Подобию… Только где, среди живых найти… Где, кроме икон, мне найти тот Образ? Где Подобие?... хоть бы пример. Молчишь? – вот и молчи. В лучшем случае отставим мы после себя детей, добрую память и кучу мусора. А решать проблемы… Помню, как режиссёр грузил нас проблемами героев книжных персонажей. Проблемы? Знали б те герои мои тогдашние проблемы… Молодость. И так тяжело, ещё режиссер грузит, добавляет… Мне б в себе разобраться, а он…

РЕЖ. Так разбирайся.

ОНА. Не в этом вопрос . Вопрос в другом: «Почему всем от меня что-то нужно? Почему все хотят меня переделать, улучшить?» Для этого предлагают чужими мыслями задуматься и прожить их жизни. И это ваше кино… театр, книги… все предлагают прожить их жизни… Почему все мечтают о любви, а говорят о теле? Почему о сексе стали говорить, как о любви? (Жест) Вот и сложилось у меня впечатление, что все друг друга хотят поиметь. Нет, я не злая. Только не говори мне, что я красивая – это дорога внитуда… Это дорога к телу моему. Почему всем нужно тело моё? Душу родную ищу. Нету. Как нету? – есть. Есть она, я знаю. Кучи мусора готова перелопатить, и найти. И найду. Может, на старости лет… но найду.
        Пауза.
РЕЖ. И я. (Пауза) Знаешь, почему я занялся режиссурой? Может это иллюзия, но я… Чувствую, что я управляю своей судьбой.

ОНА. Это обман.

РЕЖ. Обман… может быть, но… (Пауза) Может ты и права. Я всю жизнь думаю о свободе. Для чего она мне? От чего? Думаю, думаю… Кроме географической свободы, все остальные свободы выглядят придуманными мифами, аллегориями… Знаешь как приятно путешествовать во времени и пространстве… Кино, театр… Театр. Там ограничивают декорации, а кино… Скажешь, всё это иллюзия, обман? Может и так. Скажешь, это бегство от себя. Может и так. Мне кажется, что я всё время бегу от себя, – к себе. Бегу, ищу себя. Как улитка голая панцирь ищу дом свой, покой. Бегу, бегу, ищу… На бегу ищу покой. Парадокс. Такого не бывает. Но я не верю, я бегу. Как собака, которая не знает запах дичи, инстинктивно ищет зверя в городских лабиринтах. Ищет. Так и я ищу счастья. Но, кроме детства… Но мы забыли его. Оно нас, мы его. Кино. Только оно спасает меня. Свобода в голове. И не нужно за впечатлениями наматывать тысячи километров. Вот она – свобода моя – моя студия – мой шкаф. Помнишь, как в детстве, мы прятались в шкаф? У каждого человека должна быть такой шкаф, такая студия, иначе душа иссякнет, иссохнет, выветрится. (Пауза) Ты спрашивала, бедный ли я? – бедный, но я не одинокий и не несчастный. Счастливый? – нет, но не несчастный. Как могу, творю тут красоту свою. Снимал бы сиси-писи – был бы при бабле. Одно другого стоит. Но не могу я. Этот культ, этот парад задниц… Они встречаются чаще, чем иконы. Мозг превращается в попы, любовь в секс. А хочется… Вот я и стараюсь. Знаешь, какое чудо, если тысячи людей в один миг подумают… почувствуют одно. (Пауза) Я где-то читал… Если все люди на земле одновременно подумают, почувствуют одно… попросят ли чего-то захотят, то всё сбудется. Правда это?... не правда?... я не знаю. Когда я был в Церкви… Когда вместе с хором запели прихожане, я подумал… я почувствовал… почувствовал, как… вот-вот… вот-вот с икон сойдут святые… сойдут и обнимут нас… И сошли, и обняли. Я почувствовал… Стыдно признаться… только они… у меня слёзы покатились из глаз.
        Пауза.
ОНА. Какой ты…

РЕЖ. Я знаю. Множество раз пытался передать это чувство… Не выходит. Не проходит, не пропускает стеклянный глаз – объектив – светлое чувство то святое. Мёртвым оно получается. Красивое, но мёртвое, холодное. (Пауза) Ещё признаюсь тебе… Когда-то я снимал клипы, рекламу и всё такое. Снимал, и был успешен. Все приглашали меня, платили… Затем, после той Церкви я потерял интерес к этим глянцевым нагромождениям. Что снимать сейчас?… не знаю. Техника есть, свет. Все есть. (Мучится) Тяжело мне сейчас. Как никогда тяжело. Чувство такое, как душа из меня ушла, вышла. Испугалась, наверное… не узнала меня (вздыхает) и сбежала. (Пауза) Актёры… Особенно настоящие актёры чувствуют эту обманку, пустышку, эту пустоту. Всё чувствуют, если они живые – не затасканные – настоящие. Не питает оно их. – Зато платят, – говорят голодные и те, кто с мозолями на душе уже, – платят, и всё. Больше им ничего не нужно. Ремесленникам ничего не нужно. Одноразовые роли… одноразовые люди… Душу выхолащивает всё это, душу. Знаешь сколько людей задействовано на кинопроизводстве? Минимум 200-300 человек. И все стараются. Знаешь, как обидно, когда в конце получается… Затем смотришь на эту бессыслицу ни о чём… В конце чувство такое, – как два часа жизни твоей украли… обманули…

ОНА. А как нужно?

РЕЖ. Я не знаю. Только знаю, что всё искусство, если оно настоящее, должно чему-то учить. Или оно учит нас, или мы учимся у него. Так? – так. Только так. Польза. Где польза? Чему учат десятки ржачных сериалов? Шутить учат? – сомневаюсь я. Может это смехотерапия такая? – мол, облегчайтесь, ребята. А, если нечего облегчать. Ничего не осталось. И сколько можно облегчать? Мне бы поднабрать. Плохие комедии – это, как вместо еды пить воду. Пузо полное, а жрать всё равно хочется. Драма – сплошная трагедия – это, как кушать и не какать… или питаться камнями, галькой, глиной.

ОНА. Седина нужна.

РЕЖ. Золотая середина, гармония. Но это уже философия. А для этого нужна не абы какая мораль, духовность и культура. Проще жопы показывать и шутить об этом.

ОНА. Или скидывать диалоги.

РЕЖ. В комнатных сериалах, сидя, скидывать пустопорожние диалоги. Или 100 серий навещать в больнице вечно невмырущую мексиканскую бабушку.

ОНА. Ещё мне не понятно, чему могут научить боевики или ужастики? – те же боевики.

РЕЖ. Я знаю. Я скажу. (Пауза) Психологи говорят, что это один из вариантов борьбы с фобиями.

ОНА. Идиотизм. Этот идиотизм плодит маньяков.

РЕЖ. Ещё у зрителя может сформироваться чувство, что он – зритель – вместе с главным героем совершил подвиг.

ОНА. (с улыбкой) Агрессию свою, герой, слил в телевизор, устал и лёг спать. Хитро придумано.

РЕЖ. (с улыбкой) Придумано. Главное к этому не привыкать.

ОНА. Согласна. К чему?

РЕЖ. (с улыбкой) К «совершать подвиги по телевизору». Думаешь, откуда берутся психи?

ОНА. Согласна. Так, чему они учат?

РЕЖ. Я не знаю. Одно кино греет сердце, другое бьёт по нервам. Я не о том. Не это главное. Любая убедительная иллюзия – воспитывает, формирует убеждения и мечты… Мечты. У каждого человека есть мечты. Разные. Но у всех людей, есть одна. Одна на всех. И эта мечта – быть счастливым. И, что бы всё по настоящему, надолго и навсегда. Вот и ищут люди пути к этой мечте. Обидно… Нет, не обидно. Злой я. Очень злым становлюсь я, когда вижу, как носороги пытаются купить себе счастье – бабло-счастье. – Сюда, я сказал! Ко мне, счастье! Ко мне, я сказал! За всё уплачено. До слёз беспомощным и злым становлюсь я, когда вижу, как люди за горло хватают счастье своё. (Вздыхает) Война, войны… Убийства, насилия, войны. Только это не любовь, счастье и покой. Это покой сумасшедшего. (Пауза) Помню, фильм видел. Их много. Там, где главный герой два часа – всю жизнь – гоняется за деньгами сокровищами и справедливостью. Два часа догоняет, убегает, стреляет. Долго стреляет, много. Только в минуты отдыха… где-то ночью… где-то в пустыне или окружении, он душевно рассказывает о: «Когда закончится это всё… куплю себе домик у озера… Буду сидеть там в шезлонге, в пледе, отдыхать… Думать, вспоминать буду, отдыхать». Отдыхать сможет он. Отдохнуть не сможет. Души загубленные не дадут ему отдохнуть, придут. Вместе с одиночеством – дырой в душе – днём и ночью будут ходить за ним, напоминать, выпрашивать, бередить, выть, но… И снова мечты об: «Сяду в шезлонг у озера… сяду и буду смотреть как плещется рыба… как желтеют листья… как закаты вытесняют восходы… как закаты рождают восходы… как прошлое укрывает снегом – белым листом. Сидить буду, наблюдать… И станется мне счастье». Вопрос: «Неужели нельзя сейчас?» Неужели нельзя всё бросить и посидеть, посмотреть… Всю жизнь бежим мы, ищем покой. Эти модели поведения – способы достижения… (Пауза) Говорят, что актёрство – разновидность проституции. Может, правы они? – душевная проституция хуже любой другой. Душу не обманешь. Компромисс совестью… – конфликт с Богом. Не смог я больше душой своей торговать. Вот лежу два месяца, думаю. Выхода нет. Вот тебя привезли. Спасибо, что тебя. Спасибо, что такую… (Пауза) Ты говоришь, артисты, тусовки… золото, принцессы и короли… А я вижу, какартисты после этих компромисов душу свою дизенфецируют… и спиваются. Вижу, как их, как обезьянок, как свадебных генералов продолжают растаскивать по тусовкам. Обидно.

ОНА. Ты хороший. Правда. И у меня есть идея. Ну, его это кино. Нет денег? Давай я принесу тебе. У меня есть. Я знаю, где взять. Давай мы не будем ничего снимать. Давай будем просто гулять, просто разговаривать.

РЕЖ. Я хочу, я согласен. Погоди. Мне нужно разобраться. Ты… Я только почувствовал тебя… с тобой… С тобой мне, как в той Церкви… Только по-другому.

ОНА. Спасибо. Если хочешь, я помогу тебе… но мой не поймёт. Ему нужно кино про драки и гениталии… точнее, про борьбу за гениталии. (Пауза) Зачем ты с ним живёшь?... он же страшен – опасен для жизни.
ОНА. Страшный? – не страшный. Страшно то, что он из себя сделал. Вот друзья его по-настоящему страшные – рептилоиды, – хищники они. И глаза у них стеклянные. Знаешь про рептилоидов?

РЕЖ. Знаю.

ОНА. Я как кино про них посмотрела, сразу жить стало легче. А этот, как ты называешь «мой», он… Когда-то мы с подругой частенько ходили в зоопарк… Спустя кучу лет, я услышала версию про рептилоидов, вспомнила, посмотрела… Точно они. (Пауза) Сташно стало / было, пока я к нему ключик не подобрала.

РЕЖ. Какой ключик?

ОНА. Знаешь чего, кроме денег, славы и власти алчут они?

РЕЖ. Чего?

ОНА. Знаешь, чего они боятся?

РЕЖ. (с улыбкой) Скажешь, – буду знать.

ОНА. Они боятся, что их рассекретят и отправят на опыты.

РЕЖ. В чём подвох?

ОНА. Подвоха нет, а вот слабина их в том, что все они хотят, что бы их считали людьми, – это их самое больное место. – Как их узнать? – спрашиваешь ты. – И чем меньше в нём человеческого, – отвечаю я, – тем больше оно требует уважения, даже деньги вкладывает. И благотворительность их показушная. Сделают на копейку, а криков на всю страну.

РЕЖ. Ну.

ОНА. Ну, я и отношусь к этому – к «своему» по-человечески. Он радуется. Жаловался, что я обобрала его друзей?
         Режиссёр делает неоднозначные жесты
Я ничего у них не прошу. Они сами мне всё дают… и ты понимаешь почему.

РЕЖ. Он говорил.

ОНА. Ладно. Давай возвращаться к нашим баранам. На чем мы остановились?

РЕЖ. На тебе.

ОНА. Давай, продолжай… Давайте, ведите даму, молодой человек.

РЕЖ. Ты меня с курса сбила.

ОНА. Возвращаемся…

РЕЖ. Погоди. А как же их дети? – они, как все, хорошие, чистые.
ОНА. Я не знаю. Я думала. Ответа нет. Не нашла. Воспитание! – вот в чём вопрос. Оно может проявить, выявить «этого» в нём. Плохо, когда родители сами выращивают в малыше… Воспитание. Даже не воспитание, а дрессура. – Ты должен быть успешный и богатый, – долбят малышам дома, в лицеях, в универах. Раз, и хищник с девизом: «Успех любой ценой» готов. И вы, родители, не расслабляйтесь. В лучшем случае, он вас забудет. В худшем – он и вас не пожалеет. Никого не пожалеет. А всё почему? – а всё потому, что воспитанае… а все потому, что программа. (Пауза) Нельзя идти на компромис с совестью.

ОНА. Давай снимем об этом фильм, давай предупредим… Я много чего знаю, расскажу.

РЕЖ. Не дадут. Продажные критики загрызут нас. (Пауза. Задумчиво) То-то я думаю… А они готовят нас… Ага-ага… А я-то думаю, почему так многого фильмов про инопланетян, клонов, вампиров… На всякую нечисть деньги есть, а на чистое, людское… Эвоно как приучают нас ящеры к мысли, что они среди нас, что это нормально.

ОНА. То-то и оно.

РЕЖ. Не оно. Если они такие умные и просчитанные, то… Протистоять чужому уму может только наша безграничная глупость. Так? – так. Давай об этом снимем фильм.

ОНА. Сомневаюсь я…

РЕЖ. Не сомневайся. Наша сила в любви, глупости, наивности и доверчивости. И в этом мы непобедимые. Давай снимем фильм о нашей стране, о нашей безграничной лени и вере в светлое будущее. Никто в мире не понимает нас. Никто не понимает, как мы можем жить в этой вечной разрухе и бардаке.

ОНА. Ничего не изменится. Веками ничего.

РЕЖ. Тогда, так… Тогда всё правильно. Тогда давай возведём это в культ, в культуру, в норму. Давай покажем всему миру наше счастье в бурьянах, – в этих непобедимых джунглях.

ОНА. Только настоящее.

РЕЖ. Только так. Джунги. Маугли. Огороды. Вечные маугли копают там, роют… Ищут старатели на том огороде… а вот собрать урожай… Жрём китайское и польское. Почему мы так старательно учим молодёжь, а вот собрать урожай во благо… Почему отпускаем, разбазариваем этот золотой генофонд? Стыдно.

ОНА. Стыдно. Это миру не покажешь. Глупо.

РЕЖ. Не глупо. Это невиданный аттракцион щедрости веками… И ни чего не меняется.

ОНА. Согласна. Дальше.

РЕЖ. Дальше… думаю я нужно показать… Не знаю что, но твой питомец говорил, что ты можешь что-то придумать…

ОНА. (с улыбкой) За «питомца» отдельное спасибо. Только, что?

РЕЖ. Только собственным примером… Кем же тебя… Какой же образ тебе придумать? Или будь собой.

ОНА. Не интересно.

РЕЖ. А, вот интересно, среди девушек есть эти?... (показывает ящеров)…

ОНА. Не отвлекайся.

РЕЖ. А вот интересно…

ОНА. Не отвлекайся. Ладно. Наверное, уже есть…

РЕЖ. А ещё мне интересно… Может тот змий не только яблочком искусил Еву? (Улыбается) И что это такое за адское яблочко? И яблочко ли это? Это, явно не грушки-яблочки которые. Ведь соблазнил он её… так пишут. И рай поделил. (Закрывает себе рот руками) Может он её и… Пусть не саму Еву. Может Евыну сестру или куму… (С улыбкой) Отуда-то взялись же эти гламурные рептилоиды.
ОНА. (с улыбкой) Это наши люди. Они, как паразиты присасываются к ним, кровь с них пьют, ослабляют. (Мини-пауза) Как бы пошутила я…

РЕЖ. (с улыбкой) Как бы спасибо, а то я подумал…

ОНА. Ладно. Что-то мы отвлеклись. Интересно было бы сделать кого-нибудь... бедным.

РЕЖ. Его?

ОНА. Её.

РЕЖ. Это уже было: он купил её, – овеществил – цену ей сложил. И стоит она теперь столько сколько он в неё вложил.

ОНА. Фу. Может его? Но и это уже было: она вытащила его из коммуналки, расправила ему плечи, зажгла глаза… Сделала его богатым мужем или любовником.

РЕЖ. Или бедными они стали оба. И побрели по миру, обнявшись.

ОНА. Он работал.

РЕЖ. Она – нянчила детей.

ОНА. Было. Дальше было: «Отец перед смертью позвал изгнанного сына или дочь… Увидел внуков, и раскаялся».

РЕЖ. И завещал... Было. Даже, если пересыпать сюжет войнами и скитаниями… Было.

ОНА. А чего не было? И, если любовниками и интригами пересыпать это всё…

РЕЖ. И любовницами переложить. (Вздыхает) И это было.

ОНА. Всё. Что делать? У вас – у киношников – всё так сложно. В жизни всё проще.

РЕЖ. Но дольше. Но, если о главном... (Задумывается. Рассуждает вслух) Он…

ОНА. Она… Он…

ОНА. А можно не о любви?

РЕЖ. Можно. Можно и детектив, и ужасы с приключениями снять. Всё можно. Честно говоря, по-большому… в мире существует только Он и ОНА. Если она красива и умна, то без мужчины её тяжело представить. Это выглядит не естественно, не природно.

ОНА. А можно без них… пока.

РЕЖ. Сложно.

ОНА. Но почему?!

РЕЖ. О чём мы говорим? Если она красива, умна и… я уже говорил: «… сразу появляются – «они» – в смысле – вместе. Ты и сама знаешь. (Пауза) Тебя любили?

ОНА. Наверное. (Пауза) Давай о фильме.

РЕЖ. Давай.

ОНА. Ты сможешь так сказать о любви, что бы душа… для души…

РЕЖ. Постараемся. Вот, чего ты хочешь?

ОНА. Я? (Пауза) Ничего. Тебе легче. Ты бодренький, – тебе платят. А я запуталась. (Пауза) Ну ладно… не обижайся. Спрашивай.

РЕЖ. Давай покажем твоему… какая ты…

ОНА. Давай лучше покажем ему – «его». Он хороший… только, как оторванный ломоть.

РЕЖ. Знаешь, мне с тобой чертовски интересно...

ОНА. … и удивительно.

РЕЖ. И удивительно. Да.

ОНА. Для кукл галантерейных приберегите комплименты свои, господин режиссёр.

РЕЖ. Давай о них снимем комедию.

ОНА. Не интересно. Жабы.

РЕЖ. Там есть и красивые…

ОНА. Значит, – жабы такие. Сидят томные в приёмных… на рецепшнах… ловят стрелы залётных амуров… Затем до зависти, до сглаза рассказывают подружкам про везения: «Представляешь, сижу я… а он…» И каждый вечер с колчанами стрел, надежд и разочарований… с несбыточными мечтами отправляются домой… не сразу. Бары, рестораны, клубы… и домой. И снова домой, и снова одна. А дома, кроме кота и цветка ни кто не ждёт, да и те… (Вздыхает) Вот и сегодня ни одного нориального. На пути в сон принцы превращаются в козлов, принцессы в коз, в кур… Одни пасутся на зеленеющих «капустных» полях, другие – клюют, клюют зернышки в надежде на камешки в оправе. Дома ни кто не мешает, – не храпит, одеяло по ночам не стаскивает… Спи спокойно, все условия для отдыха. Но этот куриный клёкот дневными эхом цокотит в мозгу сплетнями о козлах, конях и других сволочах. Бред.

РЕЖ. Никогда не мог представить себе жену с выставок, – с этих рецепшнов.

ОНА. И я их побаиваюсь. Я говорила с мужиками, все они говорят об этих девушках как об украшении… о вазе для цветов, как о брелке или брошке. Один даже сравнил мою подругу с… Знаешь в машинах на зеркальце вешают елочку-вонючку? – так с ней. Мужики сначала их хотят, затем не знают, что с ними делать. Одному моему знакомому я предложила познакомиться с подругой. Она две недели ныла: познакомь меня, познакомь… Ладно. Я ему предложила. Он, как все вы спросил: «Красивая или номальная?». Почему слово «нормальная» в мужских устах звучит, как издевательство. Я её описываю, нахваливаю, а ему всё хуже и хуже. Я замолчала. Тут он сказал: «Украшения не ношу, в куклы-Барби с детства не играю. Зачем мне всё это?» Другого… ещё одного… и не одного я пыталась с ней познакомить… Бабы стараются, а мужики… Странно.
РЕЖ. Мужикам собаку легче себе представить кошку, попугайчика, а что б оно постоянно дома жило. Она всё время позирует.

ОНА. Во-вот он так сказал. Позирует.

РЕЖ. Видишь, и я туда же.

ОНА. И он. Я их познакомила. Уговорила его. Так он от неё на следующий день сбежал. Дальше она каждый день рассказывала мне, как они встречаются, какой он ненасытный и чудесный. Через месяц она сказала, что бросила его. Вопрос: «Как она могла бросить его через месяц, когда он её бросил на следующий день?»

РЕЖ. Я работе я постоянно сталкиваюсь с этими… Эти жеманства, этот гламур в помаде, в пудре как в пыли… не поцелуешь. Проблема.

ОНА. Не проблема.

РЕЖ. Ты когда-нибудь встречалась с парнем, который всё время что-то поправляет и смотрится в зеркальце? А я встречался, даже жил с такой. Она как те хомячки всё время почёсывалась, посматривалась, подтягивала, поправляла. Ни секунды покою. – Как я выгляжу? – Что мне надеть? Я никогда не заглядывал к ней в шкаф. Мы этого не любим. И это не одежда. Не может одежда уместится в жменьке. Все ваши платья, бельё и колготки – тональный крем – иллюзия одежды. Послушаешь её, ей действительно нечего носить. Паника. Хоть голой иди. Беда. Нового накупила. Где старое – прошлогоднее? – вопрос. Вот и стало мне казаться, что старое она прячет в голову себе… затолкала. А куда? Шмоток больше – мозгов меньше, – всё правильно. И косметика, и шампунь там же. А где? Не выбрасывать же почти новые вещи и тюбики, хотя… Не так давно мы снимали кино. 20-й век. Драма. И пошел я на секонд-хенд. Ищу, ищу, смотрю… Там сплошные женские вещи. Мужского нет. А если есть, – значит, кто-то умер и вдовы повыбрасывали, чтоб не напоминали о покойнике. Да. Мужики свои вещи не выбрасывают. До дыр, до ниток Особенно любимые трусы до швов, до резинок занашивают… потом в машине ещё стёкла протирают. Рубашками – мотор, трусами – стёкла. Главное не перепутать. Это очень важно. Ладно, шучу я. Что-то я увлёкся. Так вот накрасится моя – эта… Я сижу. Замер. А она с порога: – Милый, ну-ка быстренько поцелуй меня… Знаешь, почему у большинства мужиков, когда жена уходит, находятся неотложные дела? А всё потому, что пудру целовать – одно, что пыль со шкафа слизнуть. Я б поцеловал… я целовал… Потом котлеткой заедал. (Вздыхает) Целовал-целовал…

ОНА. А жаба так и не превратилась в принцессу.

РЕЖ. Ха. А в кого?

ОНА. В разное.

РЕЖ. В какое такое «в разное»?

ОНА. Это образно говоря.

РЕЖ. Тогда понятно. Только в кого?... образно говоря.

ОНА. (улыбается, дразнит) В кого-кого? Интересно-интересно?

РЕЖ. Интересно-интересно. Счас ты станешь перечислять животных с рыбами и насекомыми?

ОНА. Не дождёшься. Я знаю. Есть такие, кто готов превратиться в то, что ему нужно. Кто целует, в то она и превращается.

РЕЖ. А, если…

ОНА. (задумывается) Значит не тот, не туда и не вовремя. Поцеловал, как украл. Украл и сбежал.

РЕЖ. (задумчиво) Получается, если целуют дураки – то получаются дуры. А если принцы – получаются модели, актрисы, принцессы, королевы. Так?

ОНА. Да. Конечно. Может быть. Шутка.

РЕЖ. Как у тебя всё быстро и ясно. Удивительно. А если целуют и целуют… Целуют все, целуют, а она от этого становится всё хуже и хуже, всё страшней и страшней… Сухарь. Выжатый лимон. Разваренный пельмень… Разисший в обидах и слезах мякиш. (Кривится) Бэ. Давай о прекрасном – о тебе. Интересно, какой принц тебя поцеловал?

ОНА. Явно не тот, которого ты видел. (Пауза) Что ты молчишь? Глупая я? (Пауза) Что, совсем глупая?

РЕЖ. (с улыбкой) Ты… Тебя одним словом не назовёшь.

ОНА. Я знаю. Слова такого ещё не придумали. Все так говорят… (вздыхает)…

РЕЖ. Ты такая…

ОНА. – Какая ты необычная… Как мне с тобой интересно… Все вы так говорите. Я верю. Мне с собой интересно. Сама не знаю, что дальше скажу. (Жесты-жесты) И, когда раздеваюсь, я не превращаюсь в жабу… Вот, сказала и думаю: «Зачем я это сказала?»

РЕЖ. (улыбается) Можно смело палить шкурку?

ОНА. (улыбается) Я не об этом. (Задумывается) Может та жаба из казки старой была? И воняло.
        Режиссёр улыбается.
Чего ты улыбаешься? Просидел бы ты молодость в болоте… Вот она без шкурки той – одежды – и не могла.

РЕЖ. (очарован ею) Может, может…

ОНА. А может… Нет. Что-то я совсем сказку переврала.

РЕЖ. (по-детски) Совсем-совсем…

ОНА. (рассматривает его. Взволнованно) Ты чего?

РЕЖ. (так же) Я… ?

ОНА. Эй, режиссёр… Эй… (подходит, всматривается в его глаза)…

РЕЖ. (так же) Я понял. Тебя что целуй, что не целуй, в лягушку ты не превратишься. (Приближается к ней в преддверии поцелуя)…

ОНА. Хух. (Замечает его настроение) Ты чего надумал? Тебя предупреждал этот («пальцы веером»), что меня…

РЕЖ. Нельзя?

ОНА. Нельзя.

РЕЖ. Ты слыхала?

ОНА. Он всех предупреждает.

РЕЖ. Не помню. Только помню, что он тебе говорил, что я последний!

ОНА. Какой-то ты тяжёлый…

РЕЖ. Извините, барышня. Позвольте полюбопытствовать: почему вы не сработались с остальными мастерами?

ОНА. Дело не во мне.

РЕЖ. Тогда почему же? От чего же? Отвечайте, барышня, отвечайте…

ОНА. (нервничает) А потому… Потому… (обижается, отворачивается)…

РЕЖ. Это старый лягушачий ход. Ещё осталось губки бантиком или «куриной попкой» свернуть и картина: «Модель выдавливает из миллионера очередной бриллиант» будет полной.

ОНА. Неправда.

РЕЖ. Тогда, ответь мне.

ОНА. Все они видели во мне…

РЕЖ. Какое?

ОНА. Такое. (Пауза) Постоянно хотели раздеть меня.

РЕЖ. Получилось?

ОНА. Не получилось. Я сама разделась. Не полностью. И в этих ниточках и бантиках я должна была стихи читать. (Смотрит на него) Смешно?

РЕЖ. (улыбается) Нисколечко.

ОНА. Я вижу.

РЕЖ. А в одежде-платье они тебя пробовали?

ОНА. Слово, какое столовое. Да. Но всё равно, принцесса моя, убеждали скинуть всё.

РЕЖ. (задумчиво, тихо, себе) Да-а-а, принцесса моя...

ОНА. (тихо) Что ты сказал?

РЕЖ. Я сказал, что будем работать.

ОНА. Нет, ты сказал, что-то про принцессу.

РЕЖ. А всех он… они раздевали?

ОНА. Не всех.

РЕЖ. А почему? А потому, что не всех они хотели раздевать. А почему?

ОНА. Почему?

РЕЖ. Потому, что у тебя… за тобой ничего нет.

ОНА. Ты же говорил, что я такая… такая…

РЕЖ. Это для заинтересованности.

ОНА. Вот ты гад.

РЕЖ. Я могу всё пояснить. Некоторые натягивают на себя маски. Потом или снять их не могут (тише) или не хотят. За маской оказывается… может оказаться безобразие… Тупое, не тронутое интелектом болото, пустыня… или макулатура, пачка макулатуры… рекламные постеры, вырезки из журналов, обрывки фраз… Такое людям показывать нельзя. Понимаешь о чём я?

ОНА. Нет.

РЕЖ. И не нужно.

ОНА. Нужно.

РЕЖ. Когда голова в другом месте, тогда они предлагают раздеться.

ОНА. А если, как говорится, лицо везде? (Смотрит на него) Понимаешь?

РЕЖ. (не уверено) Да.

ОНА. Ничего ты не понимаешь.

РЕЖ. Ничего. А в каком?

ОНА. Ни в каком, а везде. Ну!

РЕЖ. Ну. В общем-то, да. (Задумчиво) Да. Очень и очень… Может быть. А чего?... С чего бы это лицо везде? (Думает, передумывает) Везде? Точно?

ОНА. Точно.

РЕЖ. Интересно… Интересненько. Всё правильно. И я сразу подумал об вашей мягкой… И об грудной, и об ножной части лица.

ОНА. (кокетливо прищуривается) Ну ты и маньяк.

РЕЖ. Мань, я не маньяк... пока. (Вздыхает) Давай дальше работать.

ОНА. (устало) Давай.

РЕЖ. Ты, я вижу, не привыкла работать.

ОНА. Привыкаю.

РЕЖ. Как грииться: вернёмся к нашим жабам.

ОНА. К жабам так к жабам. Смотрю, любите вы это дело.

РЕЖ. Так. Продолжаем. Хочу сразу определиться…

ОНА. Определитесь.

РЕЖ. Что ты такая ядовитая?

ОНА. Это прописные истины.

РЕЖ. Я понял за что тебя выгнали из искусства.

ОНА. Я сама ушла.

РЕЖ. Нет. Тебя выгнали… повыганяли все режисёры.

ОНА. Нет.

РЕЖ. Нет. Чувствую, что попёрли они тебя, невзирая на все твои бусинки и конфетки.

ОНА. Нет.

РЕЖ. Нет.

ОНА. Что, нет?

РЕЖ. Не начинай.

ОНА. Молчу.

РЕЖ. И так, вернёмся к нашим баранам. (Пауза) Молчи! Молчишь?

ОНА. (сквозь зубы) Угу.

РЕЖ. (с оптимизмом) И это правильно. На чём мы остановились?
        Она показывает «жабу», затем «барана»
Не понял.
        Она повторяет.
Да скажи ты хоть слово. Хватит меня изводить. Послушай, если бы не деньги, я бы с тобой распрощался.
       Она жалостливо смотрит на него.
И не смотри на меня так. Я из-за тебя не могу ни работать, ни сосредоточиться. Понимаешь, я не делом занимаюсь, я занимаюсь тобой. Говори.

ОНА. Я не виновата.

РЕЖ. Ты понимаешь, если я буду заниматься тобой, мы не продвинемся.

ОНА. (с улыбкой) Понимаю.

РЕЖ. Что ты понимаешь?

ОНА. А ты не занимайся мной.

РЕЖ. (шепчет) Я не могу.

ОНА. (шепчет) Че-го?

РЕЖ. (шепчет) Я не зна-а-аю.

ОНА. (шепчет) А кто зна-а-ает?

РЕЖ. (шепчет) Вот и теперь, и снова я занимаюсь тобой. В этом состоянии творить невозможно.

ОНА. Может сейчас ты… – настоящий?

РЕЖ. Мне нужно работать... работать…

ОНА. Давай-давай (улыбается). Ладно. Что у нас есть? Есть интересная версия о жабах, принцессах и принцах. Дальше есть разбитый не разделённой любовью художник. Есть муза – я. Есть я – девочка из общаги. Есть я – золотая девочка бизныка. С кем желаете далее общаться?

РЕЖ. Ты была… жабой?

ОНА. Мне повезло. Слава Богу, не дожила. Из гадкого утёнка, минуя это гнусное состояние, я стала… этим…

РЕЖ. Принц?

ОНА. Принцы.

РЕЖ. Все?

ОНА. Все. Я не томилась и не страда-а-а-ала. И не мыкалась по общественным местам. Я сама плодила этих принцев! Да. По честному. Как для себя. Мне не всё равно с кем шариться (поправляется) встречаться. Всё ясно. Ты не дееспособный. Пока я тебе нравлюсь, дела не будет. Я знаю. И так напрашивается вопрос: на чем мы остановимся? Предлагаю, раз дело во мне, заняться… тобой.

РЕЖ. ? ? ? ? ?…

ОНА. Отвечаю. Что вам, как и всем мужикам, нужно? Что?

РЕЖ. Что-что?

ОНА. Есть фраза: «Женщины с помощью мужчин правят миром». И поэтому, не
перебивай, теперь я займусь тобой. Я буду МУЗОЙ. Ты, как мужчина, естественно согласен. И как служитель музы… само собой разумеется…
        Он выпрямляется.
Погоди. Итак… Предположим, ты бедный, несчастный и не понятый режиссёр.

РЕЖ. Предположим.

ОНА. И вот прихожу Я! (Уходит. Возвращается) Сядь, как несчастный. (Уходит. Возвращается) Приветик.

РЕЖ. (садится, как попросили, улыбается) Приветик.

ОНА. Мне сказали, что ты очень достойный режиссёр. (Пристально смотрит на него, смущается) Нет-нет, не отвечайте. Я вижу. Извините. Я немного смущаюсь. У меня есть… Я могу достать денег. У меня есть… идея. Здесь я должна сесть тебе на колени, сказать, что ты сильный, хорошо пахнешь и попросить, чтобы ты не смотрел на меня. Дальше я должна сказать, что я стесняюсь и… немного боюсь тебя. Ты должен спросить: «Чего?» Я должна немного помучаться и признаться в том, что теряюсь… и ещё… и ещё раз повторить тебе, что ты сильный… И ещё тысячу раз повторить, что ты… что я таких не встречала… что с тобой я чувствую себя такой маленькой, такой беззащитной. Здесь ты должен улыбнуться. Улыбайся.
         Он улыбается
Вот и хорошо. Вот и молодец. Уже получается. Вот уже силы возвраща-а-аются, возвраща-а-а-аются. Вот и хорошо… уже хорошо…

РЕЖ. (шепчет) Силы-ы-ы-то и не покидали-и-и меня-а-а-а.

ОНА. (прикладывает палец к губам) Не вредничай и не выдумывай. Чего-то-то должно добавиться. Прильнуть. Прилив есть чего-то? Чувствуешь прилив? Ну.

РЕЖ. (улыбается) Прилив… Есть прилив…

ОНА. Честно?

РЕЖ. (с улыбкой) Честно-честно.

ОНА. Так-так. Чего теперь хочется?

РЕЖ. Ещё больше хочется тебя поцеловать.

ОНА. (улыбается) Я так и знала. Не туда…

РЕЖ. Туда-туда. Быстрее.

ОНА. Пока не получается… но мы продолжа-а-аем…

РЕЖ. Быстрее.

ОНА. И так. Дальше кино развивается так. Ты начинаешь таять и а-а-аккуратно приставать (жесты) ко мне… комне… Что-то я снова не туда…

РЕЖ. Всё правильно. Это удивительно. Это новый ход в драматургии. Продолжай.

ОНА. Погоди. Я не довольна. Почему-то ты ведёшь, как жаба, которая поймала стрелу…

РЕЖ. Это понятно. Это пока. Продолжай.

ОНА. Я дразню тебя, дразню, а ты… (Передумывает) Нельзя так. Мы тут скоро оба с ума сойдём.

РЕЖ. (доволен) Это точно. Срочно начни отказывать мне. Катигорически отказывать.

ОНА. Хорошо. (В повелительном тоне) Да, я отказываю тебе, режиссёр!

РЕЖ. Зачем?

ОНА. (шепотом) Пока не знаю. (Повелительным тоном) Казнить его! Повесить! Всех остальных режиссёров связать, киноплёнкой примотать к ним брошенных ими любовниц… и закопать. Всех закопать на «алее несбывшихся славы»! Всех закопать! Всех! (Пауза) – Позвольте последнее желание? Нет. Ни каких больше желаний. Палач! (Ходит, цокает каблуками)…

РЕЖ. Слышу шаги палача… Пауза.

ОНА. Пауза. Пауза. Время идёт. Палач не появляется. Я не знаю, что делать, обижаюсь и ухожу. Хлопаю дверью. Всё, меня нет.

РЕЖ. Есть.

ОНА. Хорошо. Ладно. Давай по-другому. Я прихожу. Шуры-муры, туды-сюды… И ты в бешенстве.

РЕЖ. Уже хорошо. (В бешенстве) Я в бешенстве! Я готов на кардиальные шаги. Я страшен!

ОНА. Ты…

РЕЖ. …из последних сил (складывает губы трубочкой)…

ОНА. (грозит пальцем) …сдерживаешь себя.

РЕЖ. Сдерживаю. Но потом…
ОНА. …предлагаешь мне и то, и сё, и то-сё-другое…

РЕЖ. А ты всё отказываешь и отказываешь.

ОНА. Именно так.

РЕЖ. А если мне, предположим, надоест?

ОНА. Не надоест.

РЕЖ. Уверена?

ОНА. Абсолютно.

РЕЖ. Что-то мне интересно… Я уже готов бесплатно снимать кино с тобой.

ОНА. Понял, почему мне все всё дают?

РЕЖ. Понял-понял. Продолжай.

ОНА. Рано или поздно ты растеряешься, даже начнёшь злиться. Но я буду продолжать. Тогда ты обвинишь меня во взбалмошности. И опять, и снова будешь готов убить меня. Тогда я сяду и скажу… попрошу… помочь мне. Далее я признаюсь в том, что не знаю себя. И извинюсь за то, что чуть не довела тебя…

РЕЖ. Дальше.

ОНА. Дальше, я скромно признаюсь в том, ты мне нравишься.

РЕЖ. Согласен. Но причём тут кино?

ОНА. Вот! Дальше, думаю я, и начнётся то самое кино. Давай устроим фильм-кастинг, где мужчинам нужно будет меня соблазнять. Затем отобранные, должны будут устроить мне скандал.

РЕЖ. А затем, должны будут объясниться в любви…

ОНА. И предложить, предлагать нечто необычное. Постоянно.

РЕЖ. И что в итоге мы имеем? Мы имеем «школу скандала»

ОНА. «Школу объяснения в любви».

РЕЖ. И «школу примерения» желательно бы…

ОНА. Во-о-о.

РЕЖ. И «школу оригинальных предложений».

ОНА. Предложений и развлечений.

РЕЖ. А как мы определим победителя?

ОНА. Звонками зрителей. Зрители сами потребуют продолжения.

РЕЖ. Со зрителями ясно. Хотелось бы знать, что тебе нужно?... лично тебе.
Она выдыхается, скромно пожимает плечами.
ВсЁ это похоже на аукцион. Знаешь, чем это закончится? (Мучится) Отец говорил, что «чёрную суку до бела не отмоешь». Я тебя не отдам. Никому не отдам.

ОНА. Не отдам. (Спокойно) Я знаю. Я не такая. Видишь, как меня понесло…

РЕЖ. Вижу. Тяжело соблюдать баланс между добропорядочной матерью и сукой.

ОНА. Спасибо. Просто мужики постоянно лезут ко мне. Устала я. Устала придумывать причины и отмазки. Скоро посылать всех буду.

РЕЖ. Лезут и будут лезть. (Задумывается, рассматривает её) Знаешь, в чём твоя проблема? (Пауза) Просто ты – фантастическая.

ОНА. И что?

РЕЖ. И всё.

ОНА. И что мне теперь с этим делать?
        Он пожимает плечами.
Я тебе нравлюсь?

РЕЖ. Сейчас нет.

ОНА. Видишь, я нравилась тебе, когда я была женщиной и источала флюиды.

РЕЖ. Нет. Ты нравилась мне, когда ты была никакой.

ОНА. Никакой?

РЕЖ. Именно. Тогда ты была ни для кого, и ни для чего и. Глаза…

ОНА. Как блюдца?

РЕЖ. Нет. Как… как… (закрывает глаза)…

ОНА. И ноги…

РЕЖ. (не открывая глаз) И ноги…

ОНА. Вот ты и попался. Начал с прекрасного, а закончил ногами. Ты не режиссёр! Ты – мужик!

РЕЖ. (оправдывается, умничает) Ну это… Ноги – всего лишь навсего матер-и-альное.

ОНА. А остальное – душа?

РЕЖ. Душа.

ОНА. (кокетливо-ядовито) И грудь – душа. И попа моя, и губы, – душа. Да?
Режиссёр хитро улыбается.

ОНА. Сейчас я настоящая?

РЕЖ. Сейчас ты вредная и противная. Так о чём будет то наше кино?

ОНА. Кто из нас режиссёр? Вот и думай. Может ты плохой режиссёр?

РЕЖ. Я так не могу. Один пришел с тобой и деньгами. И ни кто не знает, что им нужно.

ОНА. Кому нужно? Ему нужно – занять меня, чтобы я дурью не маялась, не придумывала, и не тратила его деньги. Мне… Мне интересно с тобой. Правда. Этого достаточно? Вот и снимай. (Пауза. Душевно) Я не знаю, что мне нужно. Помоги мне.

РЕЖ. Чем? Я как все… такой же растерянный и одинокий. Бегаю, спешу, разукрашиваю чужую жизнь… и свою… немного… что с кисти накапает. Я не знаю, что снимать. Всё уже сказано, пересказано, сыграно. Что им – людям ещё нужно?

ОНА. Любовь.

РЕЖ. Это слово. Это чувство… Оно не имеет слова. Это самое слабое место в человеке. Любовь – мираж, наваждение, болезнь. С ней плохо, а без неё ещё хуже.

ОНА. Не хуже. Любовь есть, несмотря ни на что.

РЕЖ. Это понятно. Ещё понятно, что кина не будет. Хух. (Садится).

ОНА. (садится) Не будет. И денег у тебя не будет.

РЕЖ. Жалко. (Смотрит на часы) Сейчас за тобой придут.

ОНА. Придут… увезут…

РЕЖ. И всё.

ОНА. И всё.
       Пауза. Звонок в дверь. Входит знакомый бизнесмен.
БИЗН. Ну как тут у вас?

РЕЖ. Отлично!

БИЗН. Симали?

РЕЖ. Десять киллометров плёнки отсняли. Да. Дорогой.

БИЗН. Я же говорил, что она способная.

РЕЖ. Она – фантастическая.

БИЗН. То-то и оно. Гомна не держим. (Ей) Ты как?

ОНА. Нормально.

БИЗН. Когда просмотр?

РЕЖ. На следующей неделе всё будет готово. Если понравится, можно продолжить.

БИЗН. (доволен) Мне уже нравится.

РЕЖ. Может, даже, сериал выйти. (Шепчет) Можно дорого продать… денег поднять (моргает-подмаргивает бизнесмену).

БИЗН. Понял. А чтоб круто?

РЕЖ. Уже подумываем.

БИЗН. (Ей) Подумываем?

ОНА. (смотрит на режиссёра, улыбается) Подумаем.
       
        Уходят.
        Режиссер пританцовывает, потирает руки
        З Т М. Музыка.

А Н Т Р А К Т.

________С Ц Е Н А – 2___________________________

Темно. Тикают часы. Звонит телефон.

РЕЖ. (берёт трубку) Да. Да, я. Понравилось? И мне. И я ничего не понял. Но держит внимание. Правда держит внимание? И я. И мне. Погодите. С этими монтажами я тут совсем убиваюсь. И я. И мне интересно. Хорошо. Будет больше о ней. И детство. Понял. Да. До свиданья. (Кладёт трубку. Громко зевает) «Чем меньше шоу, тем больше душевности», – закон.
Медленно гаснет и зажигается свет. ЗТМ. Звонит телефон. Включается настольная лампа. На диване лежит режиссёр.

РЕЖ. (берёт трубку, прокашливается) Вот и милая пожаловали. Привет. Ни с кем я не говорю. Не кричи. Я ничего такого ему не показывал. Под музычку клипы смонтировал, и всё. И что? Нет, ты там не рэп читаешь. Это не рэп. (Хихикает) Правда прикольно? Не кричи. И контролируй себя. И тише. Я тебя записываю. Голос твой нужен для инопланетян. Не про инопланетян, а для инопланетян. Понял. Как тебе Мата Хари? А ему нравится. Да. И Крупская. И Терешкова. Нет, это Сальвадор Дали. Что? Я не виноват. А не нужно было давать волю мне. Да, мы такие. Сама ты не знаешь, чего хочешь. А, как тебе сцена гареме? (Улыбается) И мне понравилось. Не понравилось? А нам понравилось. Не козлы, а сволочи. Зато красиво. Не всю ж жизнь тебе стоять на броневике или травить Ромео. Кстати, как тебе Ромео? Похож? – не похож. Это ж я и есть. Не постоянно, не везде и не в засос. Сама, тоже мне нашлась красавица, виновата. Я тебя задушил за то, что ты меня отравила. Слышишь, как что-то в моём ухе хихикает? Нет, мы не «два сапога пара», мы «пара гнедых. Что? Ладно, – одна сатана. Как скажешь. Пока не надо. Не прибрался. Подруги, дружим мы, сейчас тут приберутся, потом заходи. Не красивые. Ты не представляешь, какие они… Похожи. У меня все красивые на тебя похожи. Да. Вот такая я ограничення скотина. (Кладёт трубку) Хух.
         Звонит телефон.
РЕЖ. (берёт трубку) Да. Работаю. Ещё вчера. Обязательно. Не нужно. Нужно доделать. И мне интесно. Спешим-с. (Встаёт. Неохотно садится за компьютер).
        Стук в дверь. В студию вбегает ОНА. Замечает швабру, хватает её как ружьё.

ОНА. Сволочь.

РЕЖ. Ты о бабах?... Ты права. Все они такие.

ОНА. Зачем ты ему всё показал?!

РЕЖ. А что мне было делать? Тебя я почти не знаю. Нет-нет, мы поигрались, пофилософствовали… А дальше? Из того материала я могу ещё нарезать кучу клипов, философских этюдов, новел.

ОНА. Это не честно.

РЕЖ. Зато выгодно. Ещё. Если твой похвастается, а он похвастается, думаю у меня будет много заказов, – любят они показать своих… И я люблю… И я хочу тебя показывать всем.

ОНА. Это не честно.

РЕЖ. Не честно то, что я до сих пор ничего о тебе не знаю.

ОНА. Ладно. (Выходит, заходит) Привет.

РЕЖ. Привет.
        Неуютная пауза.
ОНА. Вот я… пришла… Что мы будем снимать?

РЕЖ. (зевает, потягивается) Это хорошо. И, что мы будем снимать?
        Пауза. Она пожимает плечами
Ладно. Что бы было всё по-честному, расскажи мне о себе.

ОНА. Что рассказать? Я, как все. Что ещё? Ну, росла я, росла… Пила молоко, ела кашу… Росла. Выросла. Пошла учиться. Училась. Всё, дальше не интересно.

РЕЖ. И, что?

ОНА. И ничего. Что мне нравилось? – в детстве всё нравилось. Затем всё не нравилось. Что ещё говорить? Я как все.

РЕЖ. Ты не как все. Ты – звезда.

ОНА. Я не звезда, – звёзды красивые, холодные, одинокие и всегда далеко.

РЕЖ. Для кино нужна звезда. Главная героиня – всегда звезда. Пусть не красивая, пусть до глупости серая, сирая, но звезда. Остальное – карлики – камешки, завёрнутые в фольгу… (Вздыхает) Расскажи о себе.

ОНА. Не хочу.

РЕЖ. Не хочешь о себе, давай… Знаешь, расскажи, откуда ты такая взялась? Кто вырастил тебя?... такой… (Пауза) Ты красивая.

ОНА. Я фотогеничная, мало ем. Стройная? – а не известно. Я скорей лёгкая, чем стройная. Не каждая худая – стройная. Ещё меня называют… Слова-слова… Они – медовые – будят во мне… И сразу возникает тот невмырущий гадкий утёнок. Серый, вечно маленький, обиженный и немного злой сразу оживает во мне. Оживает и давай каламутить своими лапками-ластами мысли мои, душу. Так неудобно… Понятно, когда хвалят за дело. А так: – Ты красивая. – Ну и что? (Вздыхает) Этот глупый, земной утёнок постоянно живёт во мне. Может хорошо, что он не даёт мне поверить и объявить себя звездой… золотой, телом. Что ещё рассказывать? – Здравствуй тело и всё.

РЕЖ. (с улыбкой) Здравствуй.

ОНА. (с улыбкой) Не издевайся. Когда мне говорят про «красивая», я всегда теряюсь, даже забываю поблагодарить комплиметателя. Лучше б родителей моих поблагодарил… (Вздыхает) В любви всегда рождаются красивые дети. Знаю, что не права, но…

РЕЖ. Но… (Пауза) Ты когда-нибудь парню дарила цветы? Понял, глупо у девушки спрашивать… Ладно. Тогда представь себе, что ты парень и тебе нравится девушка. И вот ты – парень – даришь, протягиваешь её цветы… А она не берёт… отворачивается… Хух. Идиотизм. Ладно, берёт. Дальше вы идёте… Она с цветами. Ты – герой, весь из себя ухажер. Всё бы хорошо, но она в первую встречную урну выбрасывает букет, и продолжает весело болтать. Что, думаешь, после этого будет чувствовать парень? Не понятно? Молчишь? Ладно, ещё раз… (Пауза) К чему я всё это? – А я это к тому, что комплименты – теже цветы. И, если не благодарить, – это равносильно выброшенному в урну букету. Обязательно в урну, обязательно в оплеванную… Молчишь? Не понятно? Ладно, я по-другому… Как ты бы себя чувствовала, если бы парень…

ОНА. Погоди. Не такая я уж и не благодарная. Понимаешь, есть такие слова от которых… которые ни какими букетами не украсишь…

РЕЖ. Ты о матах?

ОНА. Нет. Терпеть не могу, когда они харкают гениталиями… немытыми языками по мозгам. (Жест) Так вот… И так мы гуляем… Он допил пиво, подошел к урне, заглянул… Дальше он ставит бутылку рядом… и извлекает из урных недр букетик, отряхивает… подходит и отдаёт его мне. – На, любимая, это тебе. Есть такие парни. И комплименты у них как из урны.

РЕЖ. С матами?

ОНА. С матами, без матов… с намёками на органы, на те, от которых чеховские барышни зарделись бы… – хорошее слово. Тренировал меня, режиссёр, теперь слушай. Представь, девушка пришла к тебе на свидание с букетом… Ты поблагодарил. А она – весёлая такая оптимистка, хохотушка говорит, что пробегала мимо кладбища… и там на памятнике, прикинь, парень молодой и похож, и зовут как тебя… Я чуть не заплакала, остановилась, смотрю… Почему на последних фотках все такие светлые и весёлые? Может им там и не так уж плохо. Шутка. (Вздыхает) Счас заплачу… Так вот. Памятник, а под ним букет… Вот я и подумала, чего тебе тратится? Лучше деньги твои на букет мне в кафешке прожрём. – Тебе нравиться? – спрашивает она… протягивает тебе тот букет и целует. Ты берёшь… и протягиваешь ей… – Какой красивый букет! – с восторгом выкрикивает девушка, – как ты узнал, что мне нравятся розы? Хух. Гадость… Что ты будешь чувствовать, глядя на эту с этим… Дальше ты будешь думать не о словах и поцелуях, ты будешь бояться, что бы в том кафе, из карманов и пазухи, она не вынула конфеты, яйца и пасхи.

РЕЖ. (хохочет) Да уж, в этом кино ты меня превзошла. Тем кладбищенским букетиком вымела из головы все светлые мысли мне и примеры. Я о комлиментах и благодарностях.

ОНА. И я. Только не все комлименты – комплименты. И не все слова – слова. (Вздыхает) Я знаю зачем мужчины всё это говорят и дарят… Надоело.

РЕЖ. Это потому, что ты красивая.

ОНА. Не красивая. Надоело. Постоянно, как под прицелом я. Отдохнуть хочу. Я даже антисекс себе устраивала. Бывало нажрусь наночь торта с беконом, и спать ложусь копить. Так оно в грудь мне всё прет. Хожу, как верблюд с горбами спереди. Ни вздохнуть, ни выдохнуть… И бегать тяжело, если чего. Такие прелести, две, вымахали… Грудь больше – талия меньше – таков закон нашей красивой геометрии. Мужики… А, что им ещё нужно? Я думала… ан нет, они издали стали меня замечать и сворачивать. Иду, а они как те собачки, что в автомобилях кивают головами в такт. Ни секунды покою. Тогда я решила худеть. Месяц не ела, только бегала и курила. Бегу себе, курю… синяя такая, желтая, почти зелёная… Похудела. Безполезно. Мужики… Затем я усугубила красоту – постриглась налысо, – стала похожа на мальчика-подростка. Думала всё, вот он долгожданный покой. Ан, нет. Хороводы педофилов закружили. Тактичные такие зараза, осторожные… (Вздыхает) Всё. Покою нет. А ты говоришь красота… (Пауза) Зачем говорят комплименты? – чтобы расслабить, поймать меня, и… РЕЖ. Почему все, некотрые женщины видят в мужчинах угрозу? Я, к примеру, когда я дарю цветы, я не говорю: «Это тебе… тэбэменэ… Я говорю: «Это – ты. Оставайся такой».

ОНА. (мечтательно) Красиво-о-о-о… (Несколько смущенно) А ты всем говоришь комлименты?

РЕЖ. (жест) Особенно некрасивым. Особено они нуждаются в этих красивых – лечебных словах. Знаешь, каким комплиментам верят больше всего? Отвечаю: – Долгожданным, не реальным, сказочным. Я всегда говорю, не какая ты есть, а какой ты должна стать, точнее, какой я хочу тебя видеть.

ОНА. Вот ты бессовестный.

РЕЖ. Комплименты – это цель, а не констатация факта. Особенно не красивым нужны, ждут эти слова. Говоришь им, говоришь… и постепенно… эта личинка, эта черепашка скидывает панцырь… и ей, и всем становится легче. Задолбала всех своими диетами и окологалантерейными активностями. Я красивая? Красивая? (Жест) Задолбала.

ОНА. А я красивая?

РЕЖ. Нет.

ОНА. (с улыбкой) Не ври.

РЕЖ. Тогда красивая.

ОНА. Ты специально не говоришь, чтобы позлить, обидеть или не сглазить меня?

РЕЖ. Отвечу вопросом на вопрос: «Какая у тебя красивей грудь правая или левая? А нога? А рука? А глаза? У человека всё должно быть прекрасно…

ОНА. Чехов. Что всё так плохо? (Пауза) Скажи. Ну, скажи.

РЕЖ. Не могу. Грубо с тобой не могу.

ОНА. Значит, грубо скажи. Скажи, как есть.
        Пауза
РЕЖ. Ладно. (Пауза) Все мужчины любят идеализировать женщин. И я стараюсь…

ОНА. Говори! Я не уйду.

РЕЖ. Тогда скажу. Иногда ты ведёшь себя, как недоеденный торт или салат… – тот, который, уже, кто-то ел. (Пауза) Злой я? Только не обижайся и не уходи. Ты обещала.

ОНА. (очень расстроена) Обещала. Я не уйду. Прав ты. Что делать?
        Тяжелая пауза.
РЕЖ. Обиделась?

ОНА. Думаю.

РЕЖ. Может, не нужно было…?

ОНА. Нужно. Ты любишь меня. Я вижу. Тебе можно. Что делать?

РЕЖ. (улыбается) Перестать вести себя как тот торт. И ни кому не рассказывай о своих бывших. И не веди себя, как бывалая разведёнка или вдова.

ОНА. Дальше.

РЕЖ. Стала бы ты есть торт или салат, в котором до тебя ковырялись совершенно незнакомые тебе люди?

ОНА. Я поняла. Не повторяйся. Дальше.

РЕЖ. (задумывается) Выбросить нужно весь наш опыт. Особенно безконечные примеры. Сделать выводы и выбросить. Всё выбросить. С чистого листа нужно начинать. Светлой, наивной и… Солнце. Ты уже такая. Да. Как я рад, что мы встретились. Я пытался… но твой ёжик-цынизм… Стыдно.

ОНА. Стыдно.

РЕЖ. Знаешь, почему иногда… часто не могут прилипнуть друг к другу? (Отчаянный жест) Налипло всякого мотлоха на этот пластырь. (Вздыхает) Не с человеком они не могут ужиться, а с теми «скилетами в шкафу», которые он перетянул из прошлой жизни. (Пауза) Ты красивая. (Пауза) Почему мужикам редко говорят, путь не комплименты, пусть просто хорошие слова? (Смотрит на неё) Почему за «красивую» не поблагодарила?

ОНА. Я благодрю. Я стараюсь. Не получается. Мысли в слова не складываются. «Спа…» – всё, на что меня хватает. Раньше, если чо, девушки падали обморок, – таков был их ответ. А не нужно было спрашивать и делать эти неуместные признания. И всё. Вот теперь сам себе отвечай. Комплименты нужны, но я не знаю, как на них реагировать, что отвечать. Смолчала – забрала. Ответила – вернула. А, что возвращать? – Ты красивая. – И ты… – звучит, как: «Сам ты красивый». – У тебя ноги… – И у тебя… (Жест) Мне вообще кажется, что все мужики рождаются в носках. Некоторые сразу в не свежих, с дырочкой. Шутка. Прости. Или мне говорят: – Какая у тебя грудь!... – И у тебя, – должна сказать я. Что я должна сказать? Как можно сравнивать? У нас грудь и у вас. Да? Только у нас на груди ещё и эти… !!! ... выросли. (Вздыхает) Снова пошутила и снова неудачно. Чего ты улыбаешься? Вот и ответь мне. (Пауза) Видишь, и ты ничего придумать не можешь. То-то и оно. (Пауза) Может это не нормально, но я несколько боюсь, точнее, побаиваюсь собственой красоты. Урок мне был… (Пауза) Когда-то мама отдала меня в школу моделей. Я обрадовалась. Было приятно, когда меня спрашивали: – Ты куда? – На занятия, – отвечала я. – А где ты…? – В школе моделей, – гордо отвечала я. Мальчики «ухтыкали», девочки спрашивали: «Скоко платите?» Тогда я, с неким легкомыслием, говорю, что я им нужна больше, чем они мне. После этих слов девочки молчали, как актёры, которые забыли текст. Даже, когда я была свободна, я говорила, что у меня сегодня занятия. Так вот. Танцы и дефиле в этой школе нам преподавала бывшая балерина. Старая и худая. Мы подружились. Однажды она пригласила меня к себе. Я пришла. На кухне мы пили чай, разговаривали. Я слушала, завидовала и представляла себя в тех софитах, аплодисментах, цветах, женихах и поклонниках. Всё было, как в цветном сне. И я всё это чувствовала. И вот уже, вместе с ней, я ловила на себе жадные взгляды мужчин… Я закрыла глаза… и почувствовала запах миллионов… и миллионов подаренных мне букетов… И вот мы в карете – кабриолете мчимся вдоль окиана. С одной стороны окиан, с другой стена женихов и поклонников. Жемчуг, цветы, крики «Браво! Шампаньского!» (Пауза) Затем она выключила софиты, закурила и вышла на балкон. Там она рассказывала про жизнь свою настоящую. И о замужестве. Об одном. Затем о другом. И снова неудачном. С каждой историей она старилась… становилась похожа на печёное яблоко, на жилу, иву. Думаешь, мне было жалко её? Скорее мне было стыдно и противно. Почему? – потому… Даже во время душевных рассказов, – собственных драм, – она вела себя как жеманная кокетка… (Вздыхает) Так и не пришла к ней мудрость или что-то вроде того. Жизнь почти прошла, и все остались виновны, все остались ей должны. (Пауза) Говорят, что мудрость хранится в старых чемоданах. Но в её чемоданах не было места для мудрости. Её чемодан был переполнен обидами, претензиями, разочарованиями и несбыточными мечтами. Ещё эти плакаты, эти безконечные фоторафии на стенах глядят на тебя… Мумии. Гербарий воспоминаний. Это он лишает её воздуху, продолжают высушивать ей душу. Пустыня. (Пауза) Я слушала её… думала… И представила себя молодухой, строящей глазки молоденьким мальчикам. И стало мне как-то… И сразу захотелось перед всеми извиниться. Пойти в Церковь и там извиниться. Если нужно, сгореть от стыда и умереть там, прямо там. А она всё говорит, говорит, всё распаляется… – Пойдём, выпьем, – вдруг предложила ОНА. Я сказала, что пойду, что ещё приду, что мне нужно домой, что мама скоро придёт, что нужно делать уроки. Сказала и ушла. Вышла и до ночи сидела на детской площадке… думала. Не помню о чём, не помню, какие выводы я тогда сделала… За пять часов я прожила чужую жизнь и постарела. Как высохло всё внутри. Как гипса наелась. (Пауза) Психологи говорят, что нельзя что-то оставить, не прожив это до конца. Верю, что и она хотела. Хотела, но не могла. Колесо воспоминаний… Жернова. (Вздыхает. Пауза) Ещё помню, что у неё всё болело, болело и отказывало. Лысеющие мужчины в шутку говорят: «Волосы покидают меня». Её покидало тело. Утром, вечером, каждый день она не узнавала и всё больше ненавидела тело своё. Вот оно нелюбимое и покидало её. Конфликт. Ни как не может её душа встретиться с телом. Конфликт. Смотришь в зеркало, а там… Там даже зеркало старое. – Кто ты? (Пауза) После тех разговоров и раздумий я пошла, назвала своих соплеменников: «сектой нарцисов и эгоисток», пожелала, от своей же красоты, не сойти с ума, и ушла. Аглая Каровна слышала всё это и молчала, молчала даже, когда красавицы, змеиными языками… (Пауза) Потом я лихо стрыбала в народных танцах. И танго. О, это танго… (Несколько раздраженно) До сих пор, когда мне говорят про мою красоту, я всегда мучусь, не знаю, как себя вести. Девчонки от комплиментов радеют, а я… а мне… А они говорят, говорят… – отодвигают кулисы… а там небо звёздное. Мне бы радоваться, но образ Аглаи Карловны, чорным ангелом с небес грозит мне пальцем. (Пауза) В модельном бизнесе все прочат мне блестящую карьеру. Если я поверю, моё будущее – Аглая Карловна с ненавистным, безудержно стареющим телом и коньяком. Точно. Я себя знаю. Я верю словам. Я всем верю. Мне нельзя. (Вздыхает. Пауза) Люди всегда придумывают себе мечту. И всегда успешную, и навсегда. (Пауза) Я должна быть ей благодарна… (Вздыхает) Пока не могу.

РЕЖ. (встаёт, смотрит вверх, кланяется) Спасибо Вам, Аглая Карловна, собственным примером спасли человека. (Ещё раз кланяется) Ещё раз спасибо. Обещаем вместе прийти к вам на могилку, и ещё раз поблагодарить.
        Она сдерживает гнев. РЕЖ. с улыбкой рассматривает её.
А я-то думал, из-каких таких джунглей… из какого такого заповедника ты, мне на радость, такая взялась.

ОНА. (вздыхает) Вот ты жук, паук… Всё же раздел меня.

РЕЖ. Ждёшь ответный ход? Хочешь…?
        Она смущается, отворачивается
А мне, когда я учился в ВУЗе, преподавала литературу и этикет такая себе бабушка – божий-одуванчик. Она делала это так вдохновенно, так заразительно… Мы, после её уроков целый день ходили с ровными спинами, говорили стихами и всех девушек называли барышнями. Они хихикали… и ни как нас не называли. Но на следующий день все пришли красивые, в платьях и не накрашеные. Смею признаться, что я давно на улицах не видел не накрашеных – чистых глаз. Ещё признаюсь, что все мужчины их хотят поцеловать. (Жест) Для нас она была самой красивой бабушкой, – женщиной. И никто не задумывался, сколько ей лет. Я до сих пор помню… Когда она читала стихи, она излучала какай-то… какой-то особеный теплый свет. Спустя время я понял, насколько я ей благодарен… понял, каким источником вдохновения она для нас была. За пять лет ни кто не назвал её училкой, ни кто не задумался о её возрасте и красоте. Свет. Все мои одногрупники женились на девушках с тем тёплым светом… И я… до сих пор… ищу.

ОНА. И я. (Пауза) Только не показывай ему, там где я… (Пауза) Спасибо. Пусть, для него я останусь куклой. Ему так легче. (Пауза. Звонит телефон. Она берёт трубку. Говорит) Да. Да я. А кто? Сейчас выхожу. Да, снимали. Выйду, всё расскажу. Что? Нет. Когда я тебя не вижу, мне всегда тяжело с тобой говорить. Ты же знаешь. Пока. (Выключает телефон. Молча целует режиссёра в щеку) Это тебе. (Уходит).
        З Т М

________С Ц Е Н А – 3___________________________

Темно. Тикают часы. Звонок телефОНА. Включается лампа. На диване лежит режиссёр. Голос в темноте:

ОНА. Чего лежим? Чего не снимаем?

РЕЖ. Что снимать?... я не знаю… я влюбился… Всё. Сон. Сплю. (Пауза) Сон… а, сон, расскажи мне сказочку.

РЕЖ. (ложится на него, – на одеяло) Ты спи, спи. Жила себе девушка… постоянно книги читает, представляет себя… Как себя, – так всё сходится. А насмотрится журналов, кино… – тут и приходят к ней сомнения – эти кислые дрожжи, – сонные рожи. Всё! Вставай. (Встаёт. Ходит, включает прожектора) Вставай.

РЕЖ. Не встану. Пока не пойму, зачем тебе это кино нужно, не встану.

ОНА. А мне хотелось бы знать, чего он хочет?

РЕЖ. Он хочет разобраться в тебе.

ОНА. Ему бы в себе разобраться.

РЕЖ. Но он хочет в тебе…

ОНА. …платно. Тут всё и срослось. Без обид и долгов хочу я получить у него откупную.

РЕЖ. Отпускную.

ОНА. Да. Давай. Вставай. Думай.

РЕЖ. Встаю. Думаю. (Садится. Пауза) А чего тебе просто не уйти? Чай не крепостной строй.

ОНА. Он снова превратится в свинью. Мстить станет. Снова начнутся бани, рестораны, тёлки. Да и много хорошего он для меня сделал… По крайней мере, терпел меня.

РЕЖ. Ладно. Значит так… Если ты действительно этого хочешь, тогда так… Если он хочет тебя изучить… зафиксировать и изучить, тогда мы его запутаем…

ОНА. О, я это люблю.

РЕЖ. Тогда садись, люблю, за стол и покажи ему ЖЕНЩИНУ-ВАМП.

ОНА. Может переодеться?

РЕЖ. Не заморачивайся. Я тебя, после, одену и декорациями всё обложу. Богато получится.

        Она готовится.
       Он стульями обставляет сцену, берёт камеру.


_______С Ц Е Н А – 4___________________________

РЕЖ. Мотор! Камера! Начали»

ОНА. Да, я соблазняла. Да. Нет. Нет-нет, не ради корысти, а ради волшебницы, – волшебства, – игры. У волшебников есть различные там палочки, посохи, мечи… А у женщин? – у нас волшебным может быть всё. Всё! (Пауза) Всё. Да-да. Бывало, взмахнёшь бровями, свекнёшь ногами, глазами, и всё. Всё может измениться. Улыбнулась… А заплакала… (чмыхает носом, кривится) и весь мир вокруг стал мягким, услужливым и немного виноватым. Забавно всё это, удивительно, правда? И всё бы хорошо, если бы… Известно, что всех женщин захватывает игра в ухаживания, – в эти уси-пуси… Да? Нет? Нет, я другая. Нет-нет, я тоже люблю… Вопрос в: «Как продлить?» И почему, некогда заботливый садовник, превращается в козла... в Каина. Он то и норовит истоптать, изгладать мои цветочные полянки… мои… «Стратегия и тактика» – хорошие, но мужские слова… – логика – клетка – кристаллическая решетка. Женская логика – аморф…на. Слово смешное, (улыбается) – на «морфий» похоже. От сих эмоций, – этих нагромождений, – мы, как в бреду. Мол, кружите нас, кружите… А приморозь сию сырь проблемами… И выстроится всё это в логику. Да? Нет? Может быть. У меня вместо этой логики… вместо этих цыфр и таблиц вырастают кристалы – самоцветы: агаты, бериллы… авантюрины… Твёрдое, но красиво. Диво. Бывало, обидешься на него… Нет-нет, просто так… К примеру, на то, что он на тебя не обращает внимания. Обидешься и ждёшь, пока он не начнёт… пока не усугубит – крикнет на меня. – Ну, давай-давай – жду я. Он не выдерживает и повышает тон. Тут главное не сыграть с ним в «сам дурак». Главное молчать. Сижу. Молчу. Слёзы коплю. На следующий день или вечером ты его, как бы прощаешь, как бы показываешь ему свои самые красивые, самые израненные места в кружевах, в цветах… И он постепенно понимает, что копытами своими чуть не истоптал… чуть не загубил своими упрямыми рогами красоту мою себе… Плохо? – да. Подло? – а не известно. Логика. Зато… Затем, прелесть как приятно наблюдать, как мучатся они, задаривают, зацеловывают тебя вниманиями. А ты? А ты – ледяная пустыня, – Снежная Королева. И вот ухаживают они, ухаживают… и постепенно… из-под снега, гульк, пробиваются первые подснежники, маки, розы и, любит-нелюбит, ромашки… Садовник, как дети малые, радуется. И я уже, немного, – солнце и капель. И он замечает этот восход. И пуще прежнего… Давай-давай, – думаю я, – давай-давай. И радуюсь. И уже готова с головой бросится в этот омут, в этот, показавший нос, Ярило. Всё? – ан, нет. И всё бы хорошо, но я снова ищу причину затормозить, заморозить… Хух.
Закат солнца вручную. Почему? Не «почемукайте» и не «какжетакайте». Не слышали бы меня женщины, я бы сказала: «Вот такая я загадочная», а так… Я не знаю. Но так не хочется, чтобы оно, с ногами, снова залезло в те мои клубничные полянки и грядки. Всё же так не хочется, что бы земляничный ямб сменил хренов хорей. Чтобы он не пришел и не сказал: «Хорей балдеть, вставай». Лучше б… (Думает. Передумывает. Отмахивается) Да ну их. Всё правильно. Тут как не крути, всё одно «лучше гор могут быть только горы, на которых…» Мужчины. Так хочется, что бы тебя окружали мужчины, а не быки для тёлок и не кобылы для коней.

РЕЖ. Стоп! Снято!
        Пауза.
ОНА. Что-то, как-то противненько на душе…

РЕЖ. И мне. Пересаживаёся, в ЖЕНЩИНЕ-МУЗЕ отдохни.

        Она пересаживается.


_______С Ц Е Н А – 5___________________________

РЕЖ. Мотор! Камера! Начали!

ОНА. Красота – краса. Прелесть. Лавра… хвала… хула... стоустая молва – медная туба. Краса. Что оно такое? Это, когда… тогда, когда… Э-э-э… м-м-м… Помоему это и есть исчерпывающий ответ. Может красота лишь пропорции?... фотогиничность… (Вздыхает) Хух. Если так, тогда я её не понимаю… даже побаваюсь. Страшно вспомнить, сколько судеб испортили эти граммы, сантиметры, миллиметры… эти чути-чути. Зачем она нам?... мне. Есть? – есть. Я не знаю, кого за это благодарить. Родителей? Фотографов? Боженьку? Всех? Ещё говорят, что красота спасёт мир… Только как спасать этот безумный, ненасытный мир? Как? От чего? Для чего? И зачем? Легче всех любить, чем полюбить кого-то. Хотя бы одного. Как тут сохранить красоту ту, когда каждый мужчина пытается меня… если не сорвать то, обязательно, облапать. – Дай потрогать, – говорят, – дай, а то я не верю глазам своим. Врут? – врут, но приятно. Спасти… Как я могу кого-то спасти, если я не могу даже себя… Я даже утром тяжело встаю. Сил нет. Зачем мне вся эта красота моя? Так, спокойно! Красота для нас – защита и покой; возможности и открытые двери. Покой. Да? – да. Только слово это на «покойник» похоже… или на «койку». Может, закрылась я?... умерла. Не похоже. И теплая, и приветливая. Ещё мне не нужны вторые половины, четвертины… Мне не нужны проблемные и ущербные… Мне нужны целые. А их нет. И друзей нет. И любимых. Поклонники. Меня окружают поклонники – сплошные язычники. Фигура. Тело. Группенсекс. Только, зачем оно мне? (Пауза) Что-то страшно мне стало.

РЕЖ. Стоп! Снято! Как ты?

ОНА. Как-то… Как раскисло что-то внутри. Кисель. Варёный, луковый. Что там дальше?

РЕЖ. А давай-ка украсим его лимончиком… сладеньким.
        Она пересаживается.
Мотор! Камера! Начали!

________С Ц Е Н А – 6___________________________

ОНА. Красота! Да. Так мне постоянно говорят. Нет-нет, не говорят, а смотрят… Просто смотрят.
– Чего пришли? – бывало спрашиваю я.
– Посидеть, на тебя посмотреть и… Ты читай, читай… пей чай из блюдечка и… А мы побудем тут тихонько. Просто усокоить себя нужно. Успокоятся и уйдут… уйдут… Ушли. Знаешь, почему девушки любят стихи, букеты и мелодраммы? Отвечаю: «Когда нет любви, тогда мы ищем подтверждения… – что она есть… хоть где-то… хоть у кого-то». (Вздыхает. Пауза. Ходит, злится) Ненавижу эту моду и всё, что смешало секс с любовью, тело с душой. Знать бы кому это всё нужно. Не тело бренное спасёт мир, не домик, а тот, кто в том домике живёт. Только, кто? Кто там живёт? Кто там может жить? (Пауза) Молчишь? Думаешь, что молчишь? (Пауза) И правильно. И я думаю, что знаю. И я думаю, что молчу. (Пауза) Любые, даже самые золотые тётки мечтают, что бы их назвали «сэрдэнько мое». (Пересаживается).

РЕЖ. Так-так… Хорошо… Очень хорошо. Мотор! Камера…

ОНА. Стоп, камера. Стоп. Погоди. Я не могу так сразу.

РЕЖ. Можешь!

ОНА. Не могу. Мне нужно подумать. (Пауза) Какие-то персонажи у меня получаются проблемные, понимаешь? Мне бы в себе разобраться…

РЕЖ. Вот и разбирайся. Мотор…

ОНА. Мне бы скинуть, а не натягивать на себя все эти шкурки. Всё, не могу я.

РЕЖ. Мы не натягиваем. Камера… Мы их снимаем. Камера… Закон «Лучшим украшением девушки есть скромность» ещё ни кто не отменял. Мотор…

ОНА. Камера, камера… Камера пыток. (Думает. Кривится) Какая-то я, получаюсь, проблемная. Как контуженная. Всё об одном и том же.

РЕЖ. И это бужет продолжаться, пока ты не разберёшься в себе.

ОНА. Я не могу.

РЕЖ. Вспомни Аглаю Карловну. Вспомни, что им уготовлено.

ОНА. Вот ты умеешь подбодрить. (Улыбается) Ещё хуже стало. (Пересаживается)

РЕЖ. Мотор! Камера… (Пауза) Камера…
        Пауза.
ОНА. (пересаживается) Всё! Я не могу.

РЕЖ. Начали!

________С Ц Е Н А – 7___________________________

ОНА. Как подумаю, что молодость проходит, утекает, как… Как подумаю что, пройдёт время и сонце в глазах превратится в свет закопченной керосинки или свечи.
И глаза станут цвета обесточенного телевизора…
И морщины иссохшим руслом ископают лицо…
Пустыня.
Только серые на сером люди идут из невесть откуда в невесть куда.
Работа. Игра. Всё игра.
И Бог не дед мороз просить у него подарочки и послабухи.
Игра. Чего печалиться?
Мужики, боставьте работу, хватит самоутверждаться.
Мужики подёмте поираем в жизнь, в отношения, в любовь.
Любите молоденьких? – Да. Тогда, внимание! Равнение направо… Вот! Вот она я – вечно молодая и весёлая нимфетка. Подходите, я… Я предлагаю вам жизнь без сложностей и обязательств; без лодки, без той, которая постоянно разбивается о быт. (Поворачивается) Ты кто? (Пересаживается).

________С Ц Е Н А – 8___________________________

ОНА. Я? Я тут ни при чём. Я – я. И я всех люблю. Люблю и… или… (Задумывается) Или хочу? (Пауза) Любви хочу. Да. А вы все врёте. Врут. Все врут. Почему слово любовь стало приставкой к еде, кошечкам, собачками, машинам и шмоткам?
Почему люди перестали говорить друг другу: «Я тебя люблю»?
Почему женщины довели мужиков до проституток и голубизны?
– Мужик?
– Мужик.
– Сделал дело?
– Да.
– Всё, свободен. Всё, иди дальше копай… А мы тут такие все из себя нежные и чувственные будем заниматься собой… для тебя. Всё для тебя.
– Для меня, – понимает мужик… и уходит с лопатой вночь. А мы продолжим своё любимое дело – сидя думать и лёжа мечтать. Чувства… грёзы… мечты… Бабы, вы не чувствующие, – вы нервные. Ещё без мужика вы – «пьяный за рулём». Проверено. А всё почему? – а всё потому, что «всё ж для тебя». И снова:
– Мужик?
– Мужик.
– Сделал дело?
– Я старался.
– Точно?
– Точно. Вот задышка. Вот пот.
– Ай, молодец… он стрался… Конечно старался. Тогда, котик, полотенечко принеси, я тебе потик вытру. И в следующий раз будь по-ласковей, по-напористей… И не сразу иди воду пить… и не засыпай… Теперь…
– Руки мыл?
– Мыл.
– Глажу.
– И это правильно. Даже в журналах пишут, что женщина должна первой уснуть. Да ладно. Всё, одень, да ты их и не снимал, носки, сапоги и… Раз надо, так надо. Почему у всех мужиков черные носки? Правда, что черные, что белые, – всё одно воняют они одинаково. Одень…
– Одел.
– Всё. А всё же, как жаль расставаться… но надо. Раз надо, так надо. Иди. Иди дальше себе копай. И мне… мне… себе… И снова мне… Вот список.
Один, второй, третий мужчина, четвёртый…
Секс без любви – гимнастика.
Один, второй, третий… сто двадцать третий… И тут ты начинаешь ненавидеть женщин. А, что после? Что, бабы, вы думаете, он / они мне рассказывают, когда у них ещё осталось 20-30-40 минут? Бабы, вы понимаете, что я выслушиваю про вас. (Пауза) То-то и оно. Бабы, я ненавижу вас, вас вместе со всеми вашими капризами, претензиями и хитрожопыми «головными болями». Ещё, чтобы вы меня окончательно возненавидели я, в процессе, предлагаю им называть меня вашими именами. Вот и выходит, что я – вы.
РЕЖ. Стоп! Снято!
ОНА. Не снято! Мотор… Камера… Ещё… Ещё я прошу называть меня вашими именами. Я – вы. (Пересаживается).


________С Ц Е Н А – 9___________________________

ОНА. А чиво? Чиво вы так на меня смотрите? Всё правильно, – чего стоит ваше авто без горючего? – без горючего моего – без ласк моих и похвал. Чего стоите вы без музы? Всё это не поедет. Нет-нет, поедет… но не туда. Всё без меня в нитуда. И там – в этом безпокойном, жестком мраке, некому будет оценить ваш подвиг и приглубить… Приголубить и направить. Без меня вы – корабль без маяка, без руля, без компаса… как олень без морковки… как Гала для Сальвадора Дали. (Вздыхает) Дали прекрасные, дали манящие…

РЕЖ. Стоп! (Пауза) Какая-то ты… Но всё-равно красивая.

ОНА. Не нуди.

РЕЖ. (с улыбкой) А то что?

ОНА. (с улыбкой) А то я скажу, что и ты красивый. Не напрашивайся и не сбивай меня. (Пересаживается).

РЕЖ. (с улыбкой) Всё равно ты красивая.


________С Ц Е Н А – 10___________________________

ОНА. (в разные стороны) И я! И я красивая. И я. А я, вообще, красивей всех. И я! – зашумела толпа, – и я. (Пауза) Когда всё чуть приутихло, тогда я, там, из угла, тихо: «А я любимая». Тут, как косяк летучих мышей спугнули… Любит, не любит… Да. Нет. Да. Нет. – Замолчите! – закричала женщина с графином в руке, – если он её любит, тогда почему он ей изменяет, а? И снова понеслось. И ни конца, ни краю нет этим языкам… А я сижу себе, молчу… Молчу и думаю: «Кто я в этом террариуме?» Сижу, молчу и знаю, что не пудрами вашими, чулками и помадами сильна я. Ум – вот мой головной козырь, – основной инстинкт. Да. Когда-то мне одна мудрая женщина сказала, что только умная, только мудрая женщина позволяет мужчине почувствовать себя умным. И ни как по-другому. Думаем мы телом. Мозг, – объясняет она, – у мужиков клубком в голове… с хвостиком вниз. (Смеется) Знаешь, есть такие бра с верёвочкой. Дёрнешь за неё, – лампочка включается, дёрнешь ещё… Она показывала, мы смеялись. Клубок, бра… поэтому мужики конкретные и прямолинейные. А у нас извилины по всему, по всему нашему детородному телу размотаны. От того нам, бывает, не просто сосредоточиться на чём-то одном… бывает, тяжело принять решение, – сделать выбор. Масса вариантов у нас, – река. Как остановить эту реку?... успокоиться, сесть и подумать. Контузить нас какой-нибудь обидой или предательством? – заморозить, – не вариант. Решать нужно, а мы, порой, занимаемся самоистязанием, мщением или каким-другим проклятым проклятием. (Задумывается)… Так я сидела в том поезде, в том коричневом пальто… Сидела, слушала и думала.
– Чем? – спросите вы.
– Хух, – отвечу я, – не гланое чем ты думаешь, главное, чем ты выводы делаешь.
Надоели, просто осточертели мне эти безконечные людские рассказки об «житие мое».
Интересно? – да, может быть. Только зачем? Зачем ты мне всё это рассказываешь? Где выводы?
Природа так нас устроила… Может она… Конечно ОНА. Всё правильно. Слова такого нет.
– Пусть мужики делают выводы, – закончила она, – а мы подскажем, поможем, направим. Оказалось, что она – жена какого-то, за что-то Нобелевского, не то профессора, не то писателя. За два часа разговоров я так привыкла к её словам про: «Где пользы?»…
Вот и побежала я за ней с тем же вопросом… Поезд тронулся. Она только успела сказать: «Только сильные и умные женщины могут себе позволить игру в «женские слабости».
Наша сила – в наших слабостях. До глупости будь / стань умной. Терпения тебе, деточка. Ума и терпения».

РЕЖ. Дальше.

ОНА. Чего пожелаетете?

РЕЖ. Дома хочу я, уюта!

ОНА. Как скажете, хозяин. (Пересаживается).


________С Ц Е Н А – 11___________________________

ОНА. Дом. Быт… Быт… Слово похоже на быть или не быть.
Дом – лодка – река – скала… муравейник. Термит.
И он приходит, ест, ест… и не говорит «спасибо». И не замечает… Замечает только недостатки: соли-пересоли… гарячее, холодное… твердое – с корочкой… или мягкое – сырое. Быт. Быть. Мать. Мыть.
Пыль. Всё укрывает пылью.
Одежда… еда… чувства. Песок.
Чувства… мысли… отпечатками остаются в тех кастрюлях, тазиках и тряпках. Метишь ими, метишь. Мечты. Они кружат, витают…
Птицы. Без воздуха они походят на мумии, чучела…
Все мягкие детские игрушки похожи на чучела. Пыль.
Пыль. В пыль. Всё превращается в пыль для тряпок и тазиков. Пыль.
Многое уже не забыть. Не отмыть… не стереть… не забыть… Быть. Быт.
Быт – последнее пристанище неудачников.
Быт – хлеб, быт – кочег.
Дом – мод – дом…
        Пауза.
РЕЖ. Динь-дом… Дом-мажордом. Стоп. Снято.

ОНА. Я не сильно тебя загрузила?

РЕЖ. Есть маненько.

ОНА. Давай я скромностью своей…

РЕЖ. …приголублю тебя. Наконец-то. Дождались. Мотор. Камера. Скромность.
        Она пересаживается


________С Ц Е Н А – 12___________________________

ОНА. Скромность… Главное не это.
Скромность, сочувствие и сопереживание…
На обратной стороне – эгоизм, алчность, жадность и ненасытность.
Скромность.
От генных инженеров я когда-то, что люди отличаются друг от друга на три или пять процентов. Не важно. Важно то, что все мы родственики. Особенно мужчины и женщины родственники. Милосердие.
Тогда я устроилась в больницу. Я даже была на войне. Да. Только услышу про беды какие, катастрофы и катаклизмы, я там… Там со своими йодами, зелёнками, шприцами и бинтами.
Как у меня с мужчинами? – с мужчинами у меня всё хорошо. Пока в каждом мужчине живёт чудом выживший мальчик, с мужчинами у меня будет всё хорошо.
Бывало, погладишь этого мальчика… Бывало, покладёт он свою лохматую голову мне на грудь… и никогда тебя не обидит. Мужчина никогда не обидит женщину. Никогда. Понял? (Пауза) Снято?

РЕЖ. Не снято. Продолжай. Начни с того, что мальчиков учат не бить девочек. Правильно?

ОНА. Правильно.

РЕЖ. Погоди, не дразни мальчиков, погоди. (Как можно ближе подходит с камерой) Почему девочек не учат не дразнить мальчиков? Погоди.

ОНА. Я не могу. (Пауза) Зачем тебе так близко мои губы… глаза… Зачем ты так близко...?

РЕЖ. Говори-говори, не отвлекайся.

ОНА. Ну, говорю, говорю… Что говорить? (С удивлением заглядывает в объектив камеры) Зачем ты снимаешь мои уши, нос… волосы?
Режиссёр берёт её руку. Снимает ладонь, пальцы. Постепенно это перерастает в танец кистей, сплетение пальцев. Музыка.

ОНА. (взволновано) Что это?

РЕЖ. Это танец. Смотри, как красиво…

ОНА. (взволновано) Зачем? Что это значит?

РЕЖ. Это чувства о том, о чем мы не можем друг другу сказать.
        Через несколько секунд она руками закрывает лицо. Пауза. Убегает.
        Режиссёр ставит на стол камеру. Включает бодренькую музыку. Продолжает перед объективом двумя ладонями танцевать.
       З Т М.


________С Ц Е Н А – 13___________________________

Утро. Звучит узнаваемая романтическая музыка. Перед монитором сидит зачарованный режиссёр. Входит ОНА.

ОНА. (подходит, смотрит на него) И, что?

РЕЖ. Смотри, какой ты ангел. 

ОНА. (взволновано) Не ангел.

РЕЖ. (задумчиво) Не ангел… Это теперь не имеет значения. Всё.

ОНА. Что не имеет значения? Что?

РЕЖ. (пространо) Ни-че-го…

ОНА. А деньги? Тебе нужны деньги. Давай работать.

РЕЖ. (так же) Деньги – бумага. И они затеряются в вечности, как…

ОНА. (трясёт его) Вставай скотина! Вставай немощная, контуженая скотина. Вставай, будем работать. (Пауза) Мы будем работать? (Нервно) Чего ты молчишь?

РЕЖ. (зачаровано) Какой ты ангел…

ОНА. (самостоятельно включает прожектора. На ходу) Один, там, за это время пол страны для него обокрал, а он, видите ли, сидит тут весь в грёзах и мечтах… (Заглядывает в монитор) Колено. (Трясёт его) Зачем ты снимал моё колено? Отвечай! Кто тебе разрешил снимать его себе?

РЕЖ. Это локоть.

ОНА. Всё! Больше ни слова! (Хватает камеру) Я тебя сейчас этой камерой как сниму! (Замахивается. Останавливается. Выдыхает. Садится. Спокойно) Сама виновата. А потому что не нужно было ему давать рассматривать… и трогать меня. Учит меня жизнь, учит… (Подходит, даёт ему в руки камеру) Вставай, эстет, лечить будем тебя, заземлять.

РЕЖ. (молча встаёт, включает камеру) Что делать? Я сегодня не в форме… работать не могу.

ОНА. (решительно) Значиться так. Для начала, для равновесия, я покажу тебе обратную сторону рая. (Пересаживается)… Камера!

РЕЖ. Есть камера.

ОНА. Мотор?

РЕЖ. Мотор идёт.

ОНА. Всё, поехали!


________С Ц Е Н А – 14___________________________

ОНА. Ты никогда не задумывался, что все мы должны. Мы всем должны. Да. А те, кто говорит: «Я никому, ничего не должен», – эти задолжали пополной. Мне надоела эта игра в слова, в мысли, в чувства, в эфиры. Всё – эфиры. И для достижения цели я использую их как инструменты. Да. Ещё я предпочитаю брать конкретными – наличными… поэтому я всегда весёлая, жизнерадостная, деловая. Вы не подумайте, что я безчувственная и скупая. Нет-нет. Просто я даю людям радость. Представьте, как на пике потребительского наслаждения или клиентской печали, я объявляю цену. Плохо? Не красиво? Подло? – Да, да, да. Только кому? Мне? – нет. Ей или ему? – нет. Смотрят мне в глаза… смотрят и понимают что, если они не отдадут мне своих Франклинов, – этот изумрудный компас, – эту зелёную карту, – этот маяк… Если они не отдадут, то сказка закончится. Самое интересное не это. Самое интресно то, что они даже представить не могут, куда я их веду… И, чем это всё может закончиться. В этом я с ними катигорически солидарна. И все хотят продолжения, понимаешь? Ты понимаешь, насколько тут деньги не важны. (Пауза) Ничего ты не понимашь. Ладно, представь как ты заходишь с интереснейшим собеседником в автобус, заходишь… И тут кондуктор. Ты, не отвлекаясь, расплатился и вы продолжили. А почему? – а потому, что страшно интересно. Понял? (Режиссёру) Хватит?

РЕЖ. (с улыбкой) Мало.

ОНА. Чего мало?

РЕЖ. (выключает камеру) Правда сказать, немного противно мне было слышать про твоих клиентов и потребителей.

ОНА. Но учитывая цели и задачи…

РЕЖ. …учитывая бронебойность нашего клиента… учитывая…

ОНА. Погоди, не включай камеру. Скажи, что мне дальше делать? Может стервозности добавить?

РЕЖ. Противно.

ОНА. Противно. И я не смогу.

РЕЖ. И я. Ты и так уже… (Жест) Ещё он может обвинить меня в том, что я тебя испортил.

ОНА. Не обвинит.

РЕЖ. Обвинит. Он, как и я, идиализирует тебя.

ОНА. Что делать? (Пауза) Думай, режисёр, думай… (с улыбкой) только колено моё не снимай… Даже думать не смей о колене моём… О колене не думай, о колене. Ещё больше об нём не думай.

РЕЖ. (с улыбкой) Я понял. Знаешь, в чем наша проблема? Если ты будешь так продолжать, он с ума сойдёт раньше, чем поймёт кто ты и зачем…

ОНА. Пусть сходит.

РЕЖ. Не жалко?

ОНА. Не жалко.

РЕЖ. И меня не жалко?

ОНА. Что делать?

РЕЖ. Спасибо. Теперь о деле. Во-первых, нужно закругляться, а во-вторых, я не представляю, что дальше можно такого…

ОНА. Садись и смотри. Можешь не снимать. Значит так. Сейчас всё перемешаем и добавим к этой селёдочке молока. (Пересаживается)…

РЕЖ. Тада, камера малака.


________С Ц Е Н А – 15___________________________

ОНА. Муть. Какая муть! Всё муть.
Бабы… бабы-люди… люди-бабы, как с вами тяжело. Как мужики вас терпят? Любят? – да ни кто вас не любит. Любят не вас. Любят за что-то, почему-то… Как-то так. Выдумщики. Все выдумщики. И я. Я.
Я даже пробовала курить и бухать… Я пробовала спать с женщинами, пересыпать с мужчинами… Хрень. Всё это хрень. Цели и предзначения… Зачем? Почему? И откуда мы?
– Пацаны, под юбкой у женщин вы не найдёте ответа.
– Пацаны, не нужно в эту дырочку постоянно заглядывать. Не нужно искать там ответы. Это не выход, пацаны, это вход.
Подвиг.
– Что делать? – ничего. Будешь делать, – спалишь карму и умрёшь молодым. Ничего не делать? – тогда тебя заберут с диагнозом: «Безполезный ты человек. Овощь». Всех нас заберут. Но так не хочется быть бесполезной. Что делать?
Одни говорят: «Нужен подвиг. Один. Большой. Что бы оценили. Что бы запомнили».
Другие говорят, что все настоящие подвиги уже совершили. Остались маленькие – мелочные – игрушечные – покупные.
Герои есть, подвигов нет.
Война нужна, катастрофа.
Всё готово. И бомбы есть.
Все мы уже, как бомбы.
Бомбы есть. Запалов нет.
От слёз, ожиданий и жалоб, видимо, осырели они. Жалобщики.
Все цыники, умники и жалобщики. На разговоры о самосовершенствованиях, ответ мой будет таков:
– Не нужно ничего улучшать – усугублять, нам и так…
– Так мы ж не об том, – твердят они.
– Согласна. Я заранее согласна со всеми вашими дальнейшими обоснованиями. Не нужно. Просто шагните. Я за вами. След в след.
– У каждого свой шаг, свой путь, – в который раз слышу я это эхо, – каждому своё.
– Давайте-давайте я за вами. Смелей. Я даже обещаю обогнать вас, обогнать и резко уйти в сторону – на другой уровень – к себе. Шагните. Или вы уже там? Там? Так это меняет дело. Вот и продемонстрируйте, покажите мне счастье своё. Покажите так, чтобы мне захотелось прийти и без слов… Чтобы, как в горах или у океана захотелось посидеть с вами, послушать… услышать вашу бесконечную тишину, увереность, силу и покой.
Ответы есть. Вопросов нет. Где они? – эти крючочки для ловли истины?
Ответы… слова… суета… конструкции… концепции…
Мир перевернулся. Для формулировки вопроса нужно знать ответ.
Ответ… и вопрос становится не актуальным.
Ответ… и все понимают, что где-то об этом слышали, читали или просто знали.
Подтверждения. Отовсюду я слышу подтверждения того, что знаю.
Не интересно. Дайте нам чего-нибудь новенького, креативненького.
Месседж. Где месседж? – есть. Тогда, где имидж месседжа и месседж имиджа?
Харизма. Это лицо, костюм или поведение?
Инновация. Где инновация? Почему мелизмы подменили смыслы? Мы перестанем вас слушать. Мы перестанем покупать и платить. Где инновация? Не музыка погромче и  картинка поярче, а инновация?
Тогда продавцы и стали править мудрость.
Вот тогда конферанс и заменил проповедь.
Всё. Крындец! Апокалипсис!
(Режиссёру) Что-то я совсем загналась. Всё. Тупик.
Режиссёр показывает: «Всё Ок», продолжай».
Замолчи! – говорю я себе. Замолчите. Все замолчите. Молча, подайте пример и всё. И мы сами вас найдём!
Используете нас, чтобы разобраться в себе? Да? Так я согласна. Тогда давайте играть по-честному, – давайте слышать друг друга.
На место! Сидеть! Лежать! Молчать!
Всё, сижу, лежу, молчу.
Всё отсырело, покрылось плесенью, ржавчиной…
Всё пересохло, перегорело в прах, в уголь.
Подвиги нужны, подвиги.
Как подумаю… Но так, в финале, не хочется кутаться в подушки и пледы.
Так не хочется искать утешения в алкоголе.
Так не хочется на старости лет шприцами фиктовать со смертью.
Коса против шприца. Смешно. Как и смешно метать в неё пригоршни таблеток.
Я не знаю, что делать. Но нужно что-то делать.
Всё, лавочка закрылась.
Работы… пластыри… деньги… дети… Подвиг.
Только цена этому подвигу – дети, котик, телевизор, аптека и пенсия.
Всё. Всё?

РЕЖ. Всё.
        Пауза.
ОНА. Как тебе?

РЕЖ. (смотрит в монитор камеры) Сложно. Всё очень сложно.

ОНА. Что там?

РЕЖ. (вздыхает) Ну ты и жесткая.

ОНА. Да я сама чуть с ума не сошла.

РЕЖ. (очень озадачено) О-хо-хо… Теперь я, как никогда, понимаю заказчика. Ты не только его загнала. Ты и меня загнала. У меня от твоих «подвигов», чуть камера не спеклась.

ОНА. Камера девочка? Как зовут?

РЕЖ. В смысле? (Догадывается) А-а-а… Панасоник.

ОНА. Значит мальчик. Девочкой нужно было снимать – Сонькой. Мальчики меня, как правило, не выдерживают. Потеют. Или рассматривают… задумываются о своём… о чём-то своём – японском… (Выдыхает) Хух. Всё, монтируй, я пошла. (Уходит).

РЕЖ. (продолжает смотреть в монитор камеры) Это не даже не реклама. Это антиреклама, антивиагра, анти… анти… Анти-всё. Всё.
          
        З Т М.


________С Ц Е Н А – 16___________________________

Студия. За столом у компьютера сидит взлозмаченный режиссёр. Звонит телефон. Он подымает трубку, говорит:

РЕЖ. Да. Да. Конечно, узнал. Вам передали? Ну как? Так-так… так-так… ага-ага… Да нет же. Бронелобый буйвол это не вы. Она не могла. Я контролирую. Бык? Причём тут бык? Так-так… ага-ага… Это даже хорошо. Это образ – образ стабильности, уверености и силы… образно говоря… фигурально выражаясь… Ладно, приезжайте.
        Звонок в дверь. Режиссёр идёт открывать дверь. В студию, походкой хозяина, заходит бизнесмен.

БИЗН. Так, что ты там говоришь про образ стабильности? Или это ты…?

РЕЖ. Она не виновата. У меня документ, – текст. Классика. Америка в переводе, – Англия. Только, где эта Англия? – нет, а я здесь, и весь к вашим услугам.
Бизнесмен утвердительно кивает. Режиссёр убегает, на ходу хватает первую попавшуюся пачку листов. Прибегает. Протягивает их. Бизнесмен смотрит, утвердительно кивает. Режиссёр заглядывает и офигевает…

РЕЖ. (поясняет) Вот. На древнем-британском. Подлинник. Ксерили.

БИЗН. (смотрит, листает) Вижу, что не на нашем. (Всматривается) На ноты похоже.

РЕЖ. Это древнебританский… у них… такой. Кельты, британы, евреи, грузины, персы… Простите, перепутал, арабы… или о-рабы. В том и сим древнем мире всё так запуталось… Кто их теперь разберёт? Но это точно не ноты.

БИЗН. Да вижу я, вижу… Эвоно как тут всё лихо закручено… Ладно. (Вытаскивает со всех карманов пачки денег, отдаёт).

РЕЖ. Это…

БИЗН. Это задаток за, как её?

РЕЖ. АкаПульку.

БИЗН. Почему Акапульку?

РЕЖ. Ты сам говорил… Вот и сложилось у меня впечатление, что она – пуля – убивает наповал. Так и сказал.

БИЗН. Что правда, то правда. Наповал. И, что?

РЕЖ. Вот. Здесь АкаПулька… Там – Акапулька… Ну.

БИЗН. Что ну?

РЕЖ. Что, догадайся с трёз раз, нужно сделать, чтобы получилась настоящая бомба?... (медленно всталяет пальцы в пальцы)…
        Бизнесмен повторяет движения режиссёра. РЕЖ. радостно:
Вот! С первой попытки! Я так и знал! Умище. Всё правильно, – нужно эти две пульки свести.

БИЗН. И, что?

РЕЖ. А то, что мама бы твоя сказала, что ты умён не по годам. (Чешет затылок) Ишь ты, с первой попытки…

БИЗН. (становится важным) Только, что б всё было на высшем… (Направляется к двери).

РЕЖ. (провожает. На ходу) Обязательно. Отступать некуда. Это будет настоящая бомба, ядер. Значит так. План такой: в кадре море, горы, пальмы и ОНА. Но коварство мафии не знает границ. Её продают. Нет? Я понял. Её воруют, но она… Её… Ей угрожает… Но она… (Выходят. Пауза. Режиссёр возвращается. Доволен. Включает музыку. Садится. Складывает «домиком» пачки денег).
        Пауза. Тик-так. Прошло время. Она врывается с чемоданами. Бросает на стол видеокассету. Садится.

ОНА. Сволочь ты.

РЕЖ. (спокойно) Я это и не скрывал.

ОНА. Ты ещё хуже, – ты продажная сволочь.

РЕЖ. Зато честная.

ОНА. Ты всё это снимал и всё ему показал.

РЕЖ. Советую сменить тон.

ОНА. Причём тут тон?

РЕЖ. Таким тоном не объясняются в любви. Ты всё взяла?

ОНА. Всё! Он меня, прям, вытолкал, прям... (Жесты-жесты) Стоп. В любви к кому?

РЕЖ. К своему личному, собственному и, до последнего мегаписселя, влюблённому в тебя режиссеру. Молчи. Лучше расскажи, как ты не хотела ехать в Акапулько.

ОНА. (кричит) Куда?!

РЕЖ. Туда, где море, солнце и вечное лето.

ОНА. (сдувается) Там люди отдыхают, а ты из меня снова будешь кровь пить.

РЕЖ. Не только там. Я собираюсь из тебя пить только дурную кровь… и в Париже, и на Бермудах. А на Ниагарском водопаде я планирую допить последнюю каплю твоей испорченной крови.

ОНА. Дальше!

РЕЖ. Дальше я буду лакомиться нектаром в Австралии, Африке, Японии, Боливии и… Я ещё подумаю, где ты наиболее расцветёшь.

ОНА. (ошарашена) О чём хоть то ки…но.

РЕЖ. О нас.

ОНА. Я ничего не умею.

РЕЖ. Главное ты умеешь быть собой.

        Он, молча, собирает чемоданы. Она помогает ему. Уходят.
        З Т М.

________С Ц Е Н А – 17___________________________

Часы – тик-так. Прошло время… Прожектор высвечивает Его.

ОН. (в зал) Привет. Давненько не виделись. (Жест) Мы долго путешествовали. Путешествовали и снимали. Эмма не изменилась, только успокоилась. Забыла про тело своё и успокоилась. А, что женщине ещё нужно? – калейдоскоп впечатлений, безопасность и покой. И бутон расцветёт. Удивительно, но я долго не мог понять откуда у неё такая фантастическая способность впитывать прекрасное и так органично со всеми существовать… В Африке аборигены её объявили священной. Её даже не тронул… Да что там говорить, дикие животные приходили к ней. Она даже спала на львах. Я не ревновал. Но и не спал. В Австралии тоже самое. И там за неё мне предлагали три корзины самоцветов и ведро алмазов. И так везде. Ветер. Я, как идиот с камерой, постоянно догонял её.
О чём наше кино? О ней – о настоящей женщине. Как называется? – ни как. Никак я не мог придумать названия. На большой земле, так мы называли дом наш, кто-то назвал это сериалом, и назвал его: «Женщина перед зеркалом».
Мы долго путешествовали… Я постоянно хвалил её и благодарил. А, что женщине ещё нужно? Хвалил. Старался. Не получается. До сих пор у меня не хватает слов и воздуха…
Салонное слово «комплимент» здесь не уместно. Представьте, только я начинаю… А она смущается. О, как она смущается. А в глазах: «Я же ничего такого не делала». Не делала. Да. Просто перевернула мир… просто остановила войну, войны… просто живыми вернула мужей женам, матерям сыновей… просто дети нашли родителей… просто… Всё просто. Просто включила свет, утёрла им слёзы и обняла.
Я смотрю на неё, хочу сказать… А она смотрит на меня… Вот тут то и заканчивается весь мой воздух. Хух. Восторг есть, воздуха не хватает мне постоянно на хвалебные оды. Она смущается и не понимает, что со мной деется… Молчит, смотрит на меня детским, почти виноватым взглядом: – Что? – А ничего, – отвечаю я, беру бубен, залажу на дерево и там… там… бью в него, кричу ей красивые слова про любовь. И губы её зовут к поцелуям, и в глазах: «Я же ничего такого не делала». Как быть?
Я её хвалил, а она постоянно твердила мне, что все женщины такие, даже лучше… только спят они, спят и боятся проснуться… – Чего? – спрашиваю я. – Боятся, что их не полюбят или разлюбят. И ещё про женщину-музу она рассказывала мне. Но это интимное.

________С Ц Е Н А – 18___________________________

Прожектор высвечивает Её.

ОНА. (в зал) А вот и я. Да. Здравствуйте. Сразу хочу попросить у вас прощения за ту недавню стерву. Это не я. Это заказчик. А он не всегда прав. Но ему надо.
Я не знаю, что Эмиль тут вам рассказывал, но это всё… Может это и правда, но не настолько, что бы об этом бить в бубен. Эти мужики… И вот мы уехали.
Сначала я не понимала, зачем он меня таскает за собой. Везде он устраивал мне…
Сейчас дела важнее. Но, признаться, я скучаю за теми водопадами и небоскрёбами гор.
Забавно. Честно говоря, я там постоянно отдыхала. В Африке, Австралии и на островах я видела кучу золота и каменьев… Видела, как ему предложили за меня… Помню, как посадили меня на весы… Помню, как мне было, когда он решительно отказался торговаться. Они ему об удаче, богине, музе. А он: «Как вы не понимаете, что она бесценная» Приятно. А они всё носят и носят… А я сижу, как ворона, смотрю, на блестящее. А он всё твердит, что любит меня. Бальзам. Как боженька по душе босыми ножками пробежал.
Любила ли я его? Да. Может быть. Вот что я действительно любила, так это спать на львах. Он, наверное, уже вам рассказал. Не осуждайте меня. Если бы я сказала, что люблю его, это было бы только слово. Я столько раз обманывалась… Но без него я не могу... Так будет точно. Одна душа на двоих. И это правильно. Только так правильно.
Счая пойду… Только скажу…
Дорогие девушки, дорогие сестры мои, оставьте мужиков в покое. Они сами знают чего хотят. Думаю, он вам рассказывал про дерево и бубен. По всему миру я видела превеликое множество мужиков… Сидят они на том же дереве, с тем же бубном… и ждут музы. Не приказчика, не музык, а музы… Не внизу они, не в офисах, машиках, квартирах, дачах, а наверху – на тех деревьях… Подымите глаза, они там.
Счастья нам всем.

_______С Ц Е Н А – 19___________________________

Прожектор высвечивает одетого, как «Люди в Черном», бизнесмена.

Бизнесмен. (в зал) Я знал, что все творческие люди не в своём уме! Ездить в такие места… и там работать… Поеду на отдых поработаю. Они работали. Я оплачивал, в смысле, платил. Я платил… И мне платили (улыбается) телевизионные каналы. Поднял бабла немеряно. Думали сбежать от меня. Не тут-то было. Эти два архаровца ещё долго пахали на меня. Не так давно они прислали мне жабу, оказалось золотую… древнюю инскую жабу. Так в Сотби сказали. Я понял, что им хоть в чём-то повезло, а они её мне… Я выставил… И-и-и т-с-с-с, налоговая, т-с-с-с… Деньги любят покой. Девять месяцев назад режиссёр прислал мне последнее видео. Как, но ему удалось снять свои же похороны. Эти лежат себе ровненько, ввсе вокруг них танцуют и поют. Видимо и там они надоели. Шутка.
На секунду взгруснулось, когда поплыли они в ладье и цветах. Как взгуснулось, так и забылось. Тут и приходят ко мне две красивых бумаги. На одной король Берберии, не помню какой, благодарит меня за неоценимый вклад в, чего-то там, культуру. И печать с павлинами, и подпись. Всё сходится. Вторая бумага – завещание. Эти два… завещали мне свои рюкзаки и камеру. И ехать за этим счастьем я должен был в… в… Забыл. Ну там, где инки или евенки… Короче, так и сгинули мои золотые артисты. О покойниках плохо не говорят, но откровенно спрошу вас: «Что он в ней – этом стихийном бедствии нашел?» Пигалица. Поверьте, уж я-то в женщинах разбираюсь.

          Слышен плач ребёнка. Он и она машут на прощание залу руками. Уходят.      Звонит мобильный телефон.

Бизнесмен. (по телефону, нервно) Нет. Да. Пусть разгружают. Кто? Скажешь, я разрешил. Я сказал! Кто? Где? Сколько? Это не сумма. С миру по нитке – не наш уровень. Сколько? Я даже не поднимусь. Пожалеть? Дети? Я тоже дети. Благотворительность? Кто? Ты видел эти немытые рожи? Не волнует. Могут. Это мы без денег не можем. Что неудобно? Действительно неудобно. Скажешь, что я всё отправил. Пусть ждут. Через неделю скажешь, что враги… Кто наши враги? С кем мы сейчас воюем? Тогда скажешь, что Самалийские пираты всё отняли. Всё, у меня вторая линия. (Переключает телефон) Здороваться некогда. Привет. Говори. Это хорошо. Видел. Устал считать нули. И не шли мне эти СМСки. Лучше скажи. (Широко открывает глаза. В сторону) То-то я устал. (В телефон) Это всё? Нет? Загружайте. Если вернусь, буду. И закажи столик. И эту, как её, кобылу длинноногую пусть на вечер привезут мне. Нет. Все они одинаковые. Как, говоришь, её зовут? Так я ж похоронил её. Другая? Пока не нужно. Траур у меня… воспоминания… грусть… Ладно, вези. (Пошло хихикает) Главно, что б размерчик подошел. Вот и молодец. (Уходит. Оборачивается. В зал) Маэстро, не сиди там, включи людям музыку, я плачу'. Дармоеды! Все дармоеды! (Уходит).

           З Т М.
           Музыка.