Судьбу не обманешь

"За что мне это?!"
 четвертая часть
Танюша безвылазно сидела в своей маленькой уютной комнатке в общежитие.  Никого не хотелось видеть: ни сестру, ни Надю соседку. Она не ходила в столовую, перебиваясь чаем с сушками. Боялась даже в туалет выйти. Танюша ждала! Чего? Она и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Боялась, стыдилась признаться себе, как она ждала Антона! Ждала, вздрагивая от любого шороха за дверью, от стука входной двери. Но как, по какому праву, она могла ждать парня, с которым даже знакома по настоящему не была, который ничего не обещая, просто ушел, ничего не сказав? А этот слесарь из котельной!  Таня не могла вспомнить даже его имени.  Да он  просто болтун.  Знал наверняка, что Антон заходил к Тане, вот и придумал.
Но девушка, каким-то внутренним, потаенным чутьем, понимала, что все это не так. Она знала наверняка, что он придет. Придет обязательно. Он не такой, как те, которых она частенько гнала от себя и на работе, и на  редких танцах, и на улице.  А не идет потому, что работа у него такая. Сейчас здесь, а завтра уже за сотню километров на опрессовке новой скважины или,  на каком-нибудь, сложном ремонте  тех же скважин.  Он ведь мастер на все руки. Кроме того, что Антон мастер по  капитальному ремонту скважин, Таня ничего не знала об избраннике своего сердца.  Сколько ему лет, кто он по национальности, откуда приехал, есть ли у него родители, братья, сестры. А может он вообще  детдомовец.  Но то, что Антон не из тех, которых здесь зовут "химиками" Татьяна знала  наверняка.  Не может быть её любимый бывшим "зеком".  Вот просто не может и все тут.
Он появился к концу третьих суток ожидания, показавшихся девушке  тремя годами. Танюша смотрела что-то по телевизору, подаренному ей на день рождения  сестрой. (Себе они купили новый, а Тане отдали,  вполне еще приличный,  черно-белый "Рекорд".  В те годы о цветных телевизорах еще только поговаривали). Внизу громко хлопнула входная дверь. Проживающие в общежитие знали об этой не очень приятной особенности двери - громко хлопать, поэтому научились её придерживать. Явно пришел кто-то чужой. Таня вся напряглась. Неровно, неуправляемо заскакало сердце.  Она бросилась к зеркалу и впилась взглядом в свое отражение. Тонкие, черные брови вразлет, как раскинутые в полете крылья птицы. Кошачий разрез  влажно  сверкающих, медово - карих глаз. Крупные, сочные губы,  цвета красной черешни.   Нежную красоту этой девушки не портила даже слегка побледневшая кожа с чуть заметной  синевой под глазами. Не иначе, как результат бессонных ночей. Стук в дверь! Танюша заметалась по комнате, хватая какие-то вещи и тут же бросая их. Он стоял рядом, только тонкая филенчатая дверь разделяла их. Танюша прижала руки к сердцу, пытаясь хоть немного притормозить его сумасшедший стук. Шагнув к двери, повернула ключ. Он вошел и остановился у порога, а Таня  так и не поднимая головы, стояла, глядя на носки его зимних ботинок.  Антон откашлялся и волнуясь не меньше девушки пробормотал -"Привет, Танюш. Я вот тут мимо шел, решил узнать, как ты тут? Не скучаешь?"  Таня наконец осмелилась взглянуть в лицо любимого.  Она хотела что-то ответить, но почувствовала, что не сможет. Нет голоса. -"Я разденусь?" - Антон выжидательно смотрел на девушку. Та только молча кивнула головой.  Парень снял модную по тем временам, нейлоновую куртку на меховой подстежке, по привычке, сунул в рукав простую кроличью шапку и  аккуратно повесил куртку поверх Таниной беличьей шубки, сшитой для неё отцовской родственницей из шкурок добытых её папкой. "Какая шубка у тебя красивая!" Антон восхитился не для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.  Шуба у Тани служила объектом зависти всего общежития и не только. Пошита она была из натуральных неокрашенных, беличьих спинок. Роскошная, огненно - рыжая лиса украшала ворот шубки. Рукава и низ шубки, Танина тетушка умело  украсила полосой серого оленьего меха, расшитого сложным орнаментом из бисера. "Надо же, никогда не видал подобной красоты".
 Антон и не подозревал, как благодарна ему в  этот момент была Танюшка. Но не за лестный отзыв о её шубке, а за передышку, что он ей дал для того, чтобы Таня наконец-то, смогла слегка прийти в себя и обрести потерянный от волнения голос. "Чай будете пить?" - спросила девушка, смущенно глядя на гостя. - "Танюш, ну хватит тебе уже "выкать". Давай на "ты" Хорошо?"  Таня снова молча кивнула. Так было легче.  Говорить ничего не надо. А то голос выдавая её смятение, подрагивал и срывался. Прихватив тяжелый чугунный чайник, Танюша отправилась на кухню. В комнатах запрещалось пользоваться электронагревательными приборами.  Даже гладить вещички приходилось в специальной комнате - бытовке.  На кухне  Таня включила газовую плиту и поставила чайник. По опыту знала, что ждать придется минут двадцать. Сидеть здесь и ждать, пока закипит вода, не было сил.  Танюшка бегом возвратилась в комнату.  Антон, сидя  за столиком, листал семейный альбом, который был всегда под рукой у Танюши. - "Танюш, у тебя такая большая семья? Ого, везет тебе. А я вот один у родителей.  Мама  у меня актриса в Свердловском театре. Не захотела больше детей. Иначе, ей бы пришлось бросать сцену. А я всегда хотел, чтобы у меня еще кто- нибудь был."   Все напряжение последних дней, бессонные ночи, мучительные мысли, все вопросы без ответов,  непонятный страх - все вдруг отступило, ушло куда-то.  Таня почувствовала себя легко и непринужденно. Она смело  подсела к парню и вдыхая запах его дорогого одеколона, принялась с упоением рассказывать о своем отце, братишках, о жизни в селе.   О смерти матери она рассказала ему уже, с несколько притупившимся чувством боли. Рассказала и о новой жене отца, отзываясь о ней с уважением, достойным Валентины. Но о своем недуге, о знахаре и  обо всем, что её связывало с дедом Сидором, Таня  умолчала.  Решив, что расскажет  об этом потом.  А то, что это "потом" для них будет, Таня почему-то, не сомневалась. Сидя вплотную друг к другу, они радостно болтали ни о чем, как расшалившиеся дети.  Антон сам принес из кухни чайник и они пили чай с конфетами, принесенными  парнем, и все говорили и говорили, словно боясь замолчать и остаться перед вопросом, что дальше?. 
Уходя ровно в 11 вечера, Антон, как и в прошлый раз в вагоне, чуть коснулся губами сочных, Танюшиных губ и поочередно поцеловал её задрожавшие ладони. Любовь двух юных созданий вспыхнула ярче и горячее того факела, что так неожиданно познакомил их в день рождения Танюши. Как потом узнала Таня, Антон всю жизнь воспитывался у бабушки по отцовской линии. Отец с матерью, прожив всего два года, мирно разошлись. Мама так и не завела новой семьи - не было времени за частыми гастролями. Отец женился на обыкновенной ,"приземленной" по выражению его матери, женщине. Они уехали куда-то на север и связь Антона с отцом прервалась.
Бабушка Нюся  стала  мальчику и  мамой, и папой, и другом, и воспитателем. С мамой он виделся всего пару раз в году, когда той приходило в голову заглянуть к сыну и бывшей свекрови, проживавших всего в получасе езды от Свердловска. Чем старше становился сын, тем реже он встречались с матерью.  Антон отслужил армию,  выучился в  своем районном поселке на мастера тампонажных работ и уехал по распределению от училища в строящийся город, где и встретил, как ему думалось, любовь и судьбу свою на всю жизнь.
Молодым людям приходилось встречаться не так часто, как им хотелось бы.  То Таня на вахте, то Антон на вызове.  Дороги на ЦТП еще не было.  Вертолетами на объекты доставлялась только вахта, поэтому, даже в свободное от работы время, Антон не всегда мог видеть свою любимую Танюшу. Но тем горячее, тем желаннее были их встречи, когда это становилось возможным.  Антон, хотя и замирал от мысли обладать девушкой, но видя Танюшкину скромность и пугливость, не торопил события.  Но чему быть, тому не миновать. Пришло и их время потерять и голову, и трезвый рассудок.  Сумасшедшая, ранняя весна, такая же сумасшедшая любовь - и они сами не заметили, как переступили ту черту, которую нынешняя молодежь и за черту не считает. Так себе - пунктик едва заметный!  И в семидесятые годы прошедшего столетия достаточно много было молодежи, легко вступающей в добрачные отношения.  Но не таковы были наши юные герои. Танюшка, распахнувшая объятия навстречу своему любимому, наутро казалась испуганной и даже немного подавленной. Он же, напротив был безумно счастлив, необыкновенно нежен и предупредителен. Галантно  опустившись на колени, он тут же предложил Тане стать его женой.  Танюшка разрыдалась, потом рассмеялась и сделав важное личико, дала свое согласие на брак. Антон хотя и был на пять лет старше  своей Танюши, но и для него их отношения были  совершенно новым этапом в жизни. Выбрав свободный от работы и всех обязанностей день, молодые люди подали заявление в ЗАГС.  Их могли бы расписать хоть в день подачи заявления, но закон есть закон.  И хотя никакой очереди не было, им дали два месяца для раздумий. Антон, с молчаливого одобрения вахтерши, перебрался к Танюше в комнатку. А когда  девушка уезжала на работу и в комнатку возвращалась Танина  напарница, Антон снова уходил жить в свое общежитие или пропадал, по возможности, на работе.  Свадьбу справили к концу июня.  С помещением   помог вездесущий Андрей, муж Таниной старшей сестры. Он легко договорился со своим руководством, и под торжество было выделено помещение рабочей столовой. Слова "аренда" в то время в языке советских людей,  практически не существовало. И жениху, и невесте от их рабочих организаций  выдали к свадьбе  в виде  материальной помощи,  достаточно крупные суммы денег для того, чтобы они могли сами рассчитаться не только за продукты, но и негласно оплатить работу обслуживающего персонала столовой. К огромной радости девушки и к удовольствию её жениха, на свадьбу приехал Ваньша со старшим  сыном. Валентина, обремененная  детьми и домашним хозяйством, приехать не смогла. Но для молодых передала замечательные подарки. Жениху вышитую собственными руками льняную рубашку, а любимой падчереце большой пуховый платок, так же связанный ей самой.  Отец присовокупил к подаркам жены свои. Целый мешок ценной подвяленной рыбы и хорошую тушку копченого домашним способом, хорошо откормленного поросенка.
Свадьбу справили со всеми, положенными в таких случаях обрядами, весело и с размахом.  И только отсутствие на торжестве дорогой своей бабушки, немного омрачало настроение Антона.  В прошлом году ей исполнилось 80 лет и здоровье старушки было уже далеко не то. Приехать на свадьбу, даже к единственному внуку, старая женщина не смогла.  По графику у Антона через пару месяцев, должен быть его законный отпуск.  И счастливый жених, решил, что не стоит забивать себе голову  личными переживаниями в такой необыкновенный день. В отпуск к бабуле он приедет с красивой молодой женой, которая просто не сможет не понравиться его бабе Нюсе.  Матери он послал телеграмму о дне предстоящей свадьбы, еще месяц назад. Но никакого ответа, так и не получил. Самой большой неожиданностью и пожалуй самым дорогим подарком для молодых, оказался подарок от руководства КРС, где работал Антон.  Председатель Цехового Комитета, "забежавший на минутку, поздравить молодых" как он сам выразился, под конец своей зажигательной речи, картинно преподнес на блюдце молодым ключ от новой однокомнатной квартиры. Пусть она была в деревянном доме с общим коридором.  Но это была настоящая  квартира с отдельной кухней и санузлом в квартире, а не в общем коридоре.  Танюшка от избытка чувств обильно разрыдалась, размазывая по щекам первую в жизни косметику. Антон, осторожно промокая личико жены салфеткой, одновременно горячо благодарил  председателя Цехкома. Трое суток отпуска, положенных по закону молодоженам, новоиспеченные супруги с помощью родственников и друзей, обставляли свое новое гнездышко. Отец Тани, сестра с зятем, друзья Антона, никто не поскупился на обстановку для новой квартирки. Купили самое необходимое и нужное. А все остальное, молодые приобретут со временем. Погостив еще пару дней у дочек, Ваньша с Костей сыном, уехали в свое село. Антон вышел на работу, Танюша отныне носившая непривычную, но самую красивую фамилию Шульга, "догуливала" свои выходные. После работы молодой муж  летел в свое гнездышко к своей ненаглядной голубке на крыльях любви. Потом Танюша уехала на вахту и они не виделись почти неделю.
Но Антон и тут нашел выход. Со знакомыми рыбаками он доплыл до  излучины реки, откуда пешком до ЦТП было всего, каких-то пять километров.  Для влюбленного  сумасшедшего, пять км по непролазной тайге забитой гнусом, сущий пустяк. К счастью, от реки до Центрального парка нефтехранилища, была проложена тракторная колея. По ней  молодожен, в кровь искусанный мошкарой и добежал часа за два до своей любимой. Все его страдания были вознаграждены с лихвой такими горячими поцелуями, что у бедняги чуть сердце не выскочило от счастья.
Прошло около месяца после свадьбы. И вдруг, как гром с ясного неба, как  ледяной порыв ветра в июльский зной, нагрянула беда в виде срочной телеграммы для Антона.   В далеком селе его детства, под городом Свердловском одна, без присмотра и заботы, умерла его бабушка, его баба Нюся, друг и мама, которая научила его кушать из ложечки, садиться на горшочек, а в дальнейшем, научила его любить людей, уважать старших и заступаться за младших. Антон даже сам не подозревал, как сильно он любил свою бабушку.  Горе свалилось на него таким грузом, что даже Татьяна не смогла его успокоить. Немного  придя в себя, Антон написал заявление на имя своего начальника и попросив Таню отнести это с утра в контору, в ночь уплыл на речном трамвае в Нижневартовск, чтобы с утра вылететь самолетом до Свердловска.  Прошла неделя, но Антон не давал о себе знать. Не послал телеграмму, как обещал, не позвонил в контору КРС. Таня потеряла сон.  Ей вдруг вспомнились ужасные слова матери тогда, на её девятнадцатилетии, когда  Таня встретила его, своего любимого у пылающего факела.  Завтра у неё кончаются дни отдыха и нужно вылетать на вахту, а она в полном неведении о том, где её муж.  Неужели горе настолько сломило её Тошеньку, что он забыл даже телеграмму жене послать? 
Таня легла, прижав колени к животу. Последнее время, её что-то часто подташнивало, постоянно хотелось спать и есть, несмотря на страх за Антона. Не заметила, как задремала. Ей очень хотелось увидеть маму, хотелось  попросить её совета, услышать её голос. Пусть бы мама сказала ей, где её муж.  Во времена воинствующего атеизма, Таня хоть и не задумывалась серьезно о том, есть  или нет Бог, но она неуклонно верила в то, что её мама всегда рядом и она может подсказать и помочь, как делала уже не раз. Но вместо мамы в комнату, как наяву, вошла незнакомая, холеная женщина в белом пуховом платке и в короткой шубке из дорогих соболей. Из под шубки спадала  длинная юбка из плотной темной материи. Весь облик и одежда незнакомки, напоминали Тане дам из кинофильмов довоенных времен. Дам из высшего общества. Даже во сне, Таня осознавала, что незнакомка ей просто сниться. Она не испугалась, но немного растерялась, подумав про себя " Ну почему не мама?" Дама из сна удобно устроилась на  мягком стуле, подаренном Леночкой.  Она молча без улыбки рассматривала спящую девушку. Танюша вдруг подумала о том, что где-то уже видела эту даму. Слишком уж знакомыми  были её глаза.  Женщина усмехнулась, но недобро как-то. Блеснул ряд золотых зубов.     Затем она изящным движением, откинула на плечи платок и Таня увидела высокую замысловатую прическу темных волос. Виски и лоб незнакомки украшали  тугие завитки, вырвавшиеся из башенки сложной прически. Дама вдруг протянула руку к Таниному животу и проговорила  негромко, но напористо, недобро сверкая темными глазами -"Отдай мне это. Не нужен он тебе. "  Ледяные пальцы коснулись  тела девушки, вызвав в ней дрожь ужаса. Таня  резко соскочила с постели, протирая глаза руками, чтобы прогнать неприятное видение. Но еще несколько секунд она наблюдала медленно тающий силуэт незнакомки.
Таня подошла в шифоньеру и достала с полки берестяной  сундучок, подаренный ей когда-то, еще живой мамой. На дне сундучка, она нашла маленький образок Богородицы.  Его тоже подарила ей мама. Не зная молитв, Таня тихонько бормотала какие-то, приходящие в голову слова. Она просила Божью матерь спасти её любимого от плохих людей, оградить его от неожиданностей и болезни, защитить его в дороге. Промучившись без сна до самого утра, Танюша совсем больная и разбитая улетела на вахту на свой пост в ЦТП, оставив записку для Антона со словами полными любви.
Две недели проведенные ею на вахте были  неделями нескончаемых душевных пыток, бессонных ночей и слез. Таня ежедневно звонила с проходной в контору КРС или Андрею, умоляя его разузнать что-нибудь об Антоне. Но на работе у Антона никто не видел в происходящем ничего особого. Антон написал заявление на десять дней в счет отпуска, а что телеграмму жене не дал, не позвонил - так это ерунда,из-за которой не стоит переживать. Приедет, куда он денется. Наконец кончилась Танюшина рабочая вахта, показавшаяся ей самой длинной за всю жизнь. Таня бежала домой с дикой надеждой, что дверь ей откроет её любимый муж. Но он не открыл!.  Мало того, записка, написанная для него две недели назад, лежала на кухонном столе не тронутой. И вдруг мысль простая, как прямая линия и очень страшная в своей простоте пронзила Танюшу насквозь -"Да он просто сбежал от меня. Опомнился, разлюбил! Я же не ученая, хантыйка. Встретил какую-нибудь актрису из маминых подруг и понял, что я ему не пара"
Таня упала на постель и зарыдала. Все её тело содрогалось и выгибалось.  Она понимала, что находится на грани приступа, но никак не могла унять рыдания.  В дверь громко, требовательно постучали. Таня с трудом поднялась на трясущиеся ноги. Она почему-то знала, что это не Антон. Он никогда так не стучал. А тот кто стучит, принес ей плохую весть. Откуда ей это было известно, Таня никогда бы не смогла объяснить. Но она знала это наверняка. В квартиру   осторожно протолкнулись двое в милицейской форме и еще кто-то. Всего их было человек пять. И сестра с ними, и Андрей.  Зачем?  - "Татьяна Ивановна Шульга" - спросил один из  милиционеров. "Да" - губы у Танюши омертвели, все в груди захолодело.  Нарастающий ужас лишил её возможности говорить. Она смотрела на этих людей, которые несомненно принесли ей страшную весть. Они что-то говорили, совали к её глазам какие-то страшные фото, на которых  был совершенно не знакомый ей мужчина со страшным раздутым лицом и закрытыми глазами, но почему-то в Антоновой вышитой рубашке, подаренной ему в день свадьбы её мачехой.
Пришла в себя Таня от чьего-то визга такого громкого, что заложило уши.  И тут она с удивление поняла что так некрасиво, по поросячьи визжала она сама.  -"Господи, хорошо что Антон не пришел в этот момент. Что бы он обо мне подумал?"  Таня с удивлением смотрела на целую толпу людей в своей квартире. -" Уходите, пожалуйста. У меня муж должен подойти скоро. Мне его кормить надо. Уходите, ну пожалуйста. У нас здесь тесно! Лена, скажи им, пусть уйдут"  Откуда-то взялась женщина в белом халате. Она ласково погладила девушку по голове и с помощью Лены, осторожно усадила на кровать, быстренько сделала укол. Танюше сделалось вдруг хорошо и спокойно. Через минуту, она уже крепко спала, откинувшись на постель. Бедняжка не слышала, как  медсестра   и её сестра Лены выпроваживали стражей порядка из  квартиры, не слышала, ка двое санитаров положили её на носилки и увезли в больницу на машине "Скорой помощи".
Несмотря на внушительную дозу успокоительного, Таня находилась в полу бредовом состоянии между сном и явью. Она видела себя как будто со стороны. Вот она в избушке деда Сидора но его нет рядом. Она сидит на лежанке, поджимая в страхе ноги. А по полу скачут куриные яйца. Они уже почти подобрались к ней вплотную. Яиц много, они по всему полу.  И вдруг те, что ближе начинают взрываться, разбрасывая вокруг себя черные, гнилые ошметки.  Танюша кричит от ужаса.  Кричит надсадно, но голоса нет. Вместо него только тихий хрип выходит из её горла.  Но что это?  Все пропало и Таня уже у себя в селе, где родилась. И снова она видит маму. Глаза у мамы бесконечно грустные. -"Он не твой, Таня, Он ничей. Отпусти его, забудь! Отдай мне  ребеночка, он не твой, отдай!"- Мама  пытается взять из рук Танюши что-то крохотное, завернутое в простыню. Но Таня знает, что "это"  что-то, очень нужное ей самой, что оно  дороже ей больше жизни.   Девушка пытается кричать, но все так же безрезультатно.  И вдруг вместо мамы.  Таня снова видит  холеную, но неприятную даму.  Она, почему - то становится очень похожей на маму.  "Нет, нет, не надо, не хочу" - Таня пытается оттолкнуть от себя холодные пальцы  этой женщины, но та неумолимо тянется к её свертку и пытается силой вырвать "это" из рук девушки.  - "Мама, где мама? Почему она не поможет?!"  Таня просыпается. Тело девушки содрогается от слез и  страха.
Проснувшись окончательно, Таня почти ничего не помнила из своих видений. Помнила только маму, её слова -"Он не твой Таня". Но почему, почему, за что мама с ней так. Она не хочет счастья своей дочери? Но за что?  Весь следующий день, Таня подвергалась бесконечным медицинским процедурам. Её осматривали сразу по нескольку врачей, ей делали кардиограмму, рентген головы и легких, обстукивали, обмеряли, взвешивали, без конца перекидываясь меж собой медицинскими терминами. Но самое неприятное Танюше преподнесли напоследок.  Её отвели в акушерский кабинет, где бедняжка пережила неприятные, долгие минуты осмотра и расспросов, повергающих её в краску стыда . "Когда начала жить половой жизнью, когда были последние месячные?" Эти и другие вопросы казались девушке кощунственными и вызывали у неё приступы внутреннего протеста и недоумения. Зачем это все? После осмотра акушерка проговорила фразу, от которой все Танюшкины недовольства мгновенно испарились. -"У вас беременность  примерно 15 недель. Аборт делать поздно. Придется вам еще потерпеть недельки две - три, а там сделаем искусственные роды".  Изо всех сказанных докторшей слов, Танюша поняла только то, что она беременна. По своей неопытности, девушка считала, что прекращение её обычных девичьих дней, которые сейчас принято называть критическими, связано с тем, что она стала женщиной. Никому из её окружения и в голову не могло прийти, что девушке рано потерявшей мать, выросшей среди братьев в небольшом селе, могут быть неизвестны такие  вещи. Тем более, что раньше в школе избегали всех щекотливых вопросов, связанных с вопросами о взаимоотношении полов. -"У нас, что, ребенок будет? " Таня радостно засмеялась, приведя акушерку в состояние не большого ступора. - "Ты что, милая, какой ребенок? Муж погиб, сама на грани  сумсшедствия.  Да тебя такими лекарствами кололи, которые строго запрещены при беременности. Твой ребенок скорее всего просто умрет еще в тебе или инвалидом родится."  Таня ошарашенно посмотрела на докторшу  -"У кого муж погиб? О ком вы говорите? У меня муж на вахте. А нет, вообще-то. Он уехал бабушку хоронить".
Танюша вдруг замолчала и уставилась куда-то в пространство лихорадочно заблестевшими глазами.  Её подсознание пыталось заблокировать память, чтобы уберечь неустойчивую психику девушки от воспоминаний о страшных событиях последних дней.  Но слова акушерки разрушили тонкий барьер внутренней самозащиты и Таня вспомнила все. Перед глазами ярко, как воочию возник снимок мертвого человека, с изуродованным распухшим лицом. - "Это же Антон! Это мой Тоня!  Да нет, просто он рубашку кому -то дал поносить!"  Вся сущность несчастной девушки протестовала, не желая признать, что она никогда больше не увидит своего любимого. Медсестра, приведшая Таню в кабинет акушерки, тихонько взяла её за руку и вывела в коридор. Таня покорно шла туда, куда её вели. Она не плакала, не билась в конвульсиях непереносимого горя.  Она просто отключилась от всего мира, замкнулась в собственной оболочке, не впуская в неё ни звуки, ни цвет, ни окружающие её предметы и лица.  Таня равнодушно дала себя уложить в постель,  поставить укол. Она послушно закрыла глаза и послушно уснула, не в силах сопротивляться дозе  сильнейшего успокоительного. 
С того дня, Таня перестала существовать, как Таня. Она превратилась в равнодушного сонного, всему послушного робота.  Её просили повернуться на бочок - она поворачивалась, просили открыть рот и проглотить кашку - она глотала. Её вели к умывальнику - она умывалась. Её вели в туалет - она садилась на унитаз. Но вот только ни на какие вопросы Таня не отвечала. Она просто смотрела на  всех, пытающихся разговорить её и молчала. Ни следователю, ни докторам, ни сестре, никому не удавалось вырвать из губ девушки хотя бы одно словечко.  И тогда Лена вызвала отца, которому, оберегая его здоровье, до сих пор не сообщили о том, что произошло. Ваньша не заставил себя ждать и получив тревожную телеграмму, примчался в Стрежевой первым же самолетом. Он в сопровождении старшей дочери, вошел в отдельную палату к Танюше и увидев страшно похудевшую, почерневшую лицом  свою деточку, с отсутствующими, пустыми глазами, упал перед её кроватью и несолидно, не по мужски зарыдал, завыл по волчьи. Танюша долго смотрела на плачущего отца, и вдруг в её мертвых глазах мелькнула искорка жизни. Таня протянула тонкую, дрожащую руку и опустила ладонь на голову отца -"Папа, Антоша умер. Его убили, папа. За что мне это, папа?"  Крохотные слезинки, первые  с того дня, как Таня побывала в кабинете акушерки, выкатились из глаз. Но жизнь снова ушла из её сознания. Таня отвернулась от родных и вскоре снова спала, сраженная сильнодействующими лекарствами. -"Ну все, забираю я дочушку. Повезу к деду Сидору. Только он поможет!"  Ваньшу пригласили к лечащему врачу и там он узнал, что Тане нельзя рожать.  Ребенок принял вместе с матерью много запрещенных для рожениц лекарств.  Но Ваньша уперся и не дал своего согласия на аборт. -"А пущай себе. Хоть какой, а от её мужа. Шибко любит его дочуша. Русский Бог поможет и Сидор тоже.  Он сам, как Бог".   Спустя несколько дней, Ваньша на своем катере доставил Танюшу в лесную сторожку во владения знаменитого знахаря.