По звёздам

ПО ЗВЁЗДАМ

Когда в наш полк приезжал с проверкой из политотдела подполковник Галин, то мы особо-то не беспокоились: знали – все обойдется; ну пожурит малость, на недостатки укажет, слегка кой-кого вздрючит – в общем, страху нет, потихоньку проедем. А уж ежели совсем честно, то приезду Галина были даже рады. Потому что, как ни странно, но для проверяющего очень он был светлым человеком. И внешность у него была светлая: лицо круглое, точно солнце, щеки, как у ребенка, с ямочками, волосы русые. К тому же улыбчивый, добродушный. Днем, конечно, строгости на себя поднапустит, бумаги там проверяет разные, планы и протоколы перелистывает, инструкции и положения разъясняет, а вечером, это, полный точняк, – совершенно другой человек.
Соберемся мы, бывало, где-нибудь: то в офицерской столовой, то в бильярдной или, случалось, в бассейне; стол, естественно, как положено накроем, и тут-то начиналось у нас с Галиным самое настоящее, теплое общение.
– Вот это я понимаю, – потирая руки, весело приговаривал Валентин Игнатьевич (так звали Галина). – Приготовились хорошо. Вижу, ценю, – говорил он, – сразу чувствуется солидный подход к делу.
– Стараемся, Игнатьич, стараемся, – вступал в разговор замполит. – Ты же знаешь, твой приезд для нас, Богом забытых, и школа, и праздник.
– Ну, ты наговоришь, Толя, – улыбался Валентин Игнатьевич. – Я-то приехал холку вам поднадрать, а ты – праздник. Ха-ха-ха! Хе-хе-хе! Ладно, ладно – соловьев сказками не поят. Наливай чего там у тебя? Давай, Толя, поехали!
И мы ехали, мы неслись, мы мчались. И чем дольше длился вечер, тем быстрее летела дорога. Валентин Игнатьевич для каждого из нас находил приятное слово, ласковый взгляд, выразительный жест.
– Жизнь прекрасна, друзья! – восклицал обычно после второго или третьего тоста Валентин Игнатьевич. – Жизнь, вот что такое настоящее счастье. Да, да, да, друзья мои. Одна у нас беда – торопимся мы. Все бежим, все суетимся. А жить-то надо широко, красиво, не спеша. Чтобы и тебе радость, и ближнему твоему. Ну, неужели не так? А, Толя? – обращался он к замполиту.
– О чем речь, Игнатьич, – кивал и поддакивал ему замполит.
– Так-то, брат, так. Я-то ведь знаю, что все мы это умом понимаем. Но ведь не ценим же. Или забываем, а?
– Не ценим, Игнатьич! Не ценим!
– А надо ценить! Надо. Вот ешь ты сало сейчас. Хорошее  сало. Откуда, кстати? – спрашивал Валентин Игнатьевич, оглядывая всех разом и выплевывая шкурку.
– Из Сибири.
– Вот, хорошо. А успеваешь ли ты им насладиться? Успеваешь ли вкус понять? Не всегда. А ты вот возьми рюмочку, выпей, да со вкусом огурчиком захрумкай её, потом сальцом, потом икорочкой, потом мясцом. И все это – радость жизни.
Щеки у Валентина Игнатьевича наливались краской. Он выпивал еще и еще стопку и входил в раж. Мы уже знали, о чем он будет говорить дальше. Но никто его не перебивал. В конечном-то счете все это, особенно для нас, молодых офицеров, было забавой, развлечением.
– Не так живем, друзья мои! – распевно, с широким разбросом рук восклицал Валентин Игнатьевич. – Не так! И ведь если не кривить душой, если по-честному, то что такое наша жизнь? А, Толя, а?
– Жизнь, штука сложная, – кивал изрядно поднаклюкавшийся замполит. – Наше дело служить, ни о чем не тужить.
– Ерунда! – резко перебивал Валентин Игнатьевич. – Есть нам о чем тужить, есть. Мы ведь живем от должности к должности, Толя! От звезды к звезде! Друзья мои! Ну, ведь так, а? Признаемся же, черт возьми, что лейтенант стремится стать старлеем и думает, что так ему будет хорошо, старлей – капитаном, капитан – майорскую звезду нацепить и погоны с двумя просветами. Мы вот с тобой, Толя, в полковники метим. А? Ну, разве не так? Поскорей бы нахлобучить нам барана на голову. А там уж и в запас можно собираться. И все.
Друзья мои! Вы понимаете, что – все! Это финиш! Мы ведь жизни-то не видим. У нас все время гонка – от звезды к звезде. Нет, я не против этого мерзкого слова карьера. Но что толку, если за этими звездами мы не видим неба, солнца, моря... Проскачешь вот так по жизни, а там бабах – инфаркт у тебя или инсульт и вот уж несут на красных подушечках твои бронзовые медали за безупречную и безуспешную. И все  – разве что синий памятник с красной звездой. Так-то...
После этого Валентин Игнатьевич строго оглядывал всех присутствовавших и замолкал. Но пауза длилась не-долго.
– Верно говоришь, Игнатьич, – наливая очередную стопку, произносил замполит. – Жить надо красиво и ярко. Так, чтобы звезды всем нам светили и на плечах и на небе. А потому давай-ка, слышь, выпьем за это и споем.
Все мы дружно выпивали и к разговорам о жизни уж более не переходили. Валентин Игнатьевич любил романсы и мог под гитару петь их едва ли не ночь напролет. Однако, всякий раз, исполняя песню «Эх, дороги, пыль да туман...», он отчего-то ронял скупую слезу и произносил:
– Все, друзья мои, пора и честь знать.
Утром подполковник Галин торопился на паром, чтобы успеть добраться в штаб дивизии и оперативно доложить об итогах проверки. Все, как правило, было в норме, что нас вполне и устраивало.
С тех пор прошло много лет. И уж давно нет на земле подполковника Галина. Жизнь свою он закончил трагически. Что-то вдруг случилось у него с головой. Мнительный он какой-то стал, беспокойный. Поговаривали, что у него очень серьезная болезнь – чуть ли не опухоль мозга. До операции дело не дошло.
Подполковник Галин повесился. Хоронили его тихо, без шума, не привлекая внимания. Но опять же слухи пошли, что повесился он зря. Вроде бы как при вскрытии черепа никакой такой опухоли обнаружено не было.
А недавно я просматривал свои старые любительские кинопленки. И среди них нашел одну с небольшим эпизодом о подполковнике Галине. Мы вместе добирались на пароме в штаб дивизии. Была зима, и яркое утреннее солнце ослепительно сияло. Я снимал тогда солнце, которое периодически пряталось за сопки и вновь выныривало из-за них. Снимал мощный кильватерный след за паромом. Снимал лица пассажиров, покуривавших на палубе у фальшбортов. Но вот мой объектив крупно берет улыбающееся лицо подполковника Галина. Солнце играет у него в глазах. Он что-то говорит мне (жаль звука нет). Но я помню и так:
– Жизнь прекрасна, друг мой, – говорит он. – Она здесь. С нами.


Рецензии
Жаль, что был мнительный.

Игорь Леванов   10.02.2015 20:47     Заявить о нарушении