Бег

Бег

— Есаул, у Вас душа болит?
— Нет, Ваше превосходительство, душа не болит. Зубы болят, вот. Застудил...
Из фильма «Бег»
   

  Две недели есаул Князев, который у меня живет, уговаривает "подламывать" уличные палатки. Ему срочно нужны деньги для организации Сибирского съезда казачества. Его за этим из Омска в Москву и послали. Деньги все обещают, но никто не дает. Генерал Стерлигов жалуется на безденежье, Сергей Бабурин дал двести тысяч в долг и всё.
     Есаул - герой октября 1993 года. Газета Штильмарка "Черная сотня" посвятила ему пять полос в специальном номере. "Казаки в Белом доме", кажется, называется На второй день жития у меня он совершенно взбеленился - достань ему женщину и все тут. У него, мол, любимая жена есть, но он уже четыре месяца верность хранил:
     - Димка, - хрипит он, - Сперма уже к горлу подступает, спермотаксикоз. Мне манда нужна. Но не проститутка, денег нет. И не шлюха, я их не уважаю. Приличная девушка нужна. Как ты думаешь, если я ее уговорю в рот взять, ситуацию объясню, это не будет сильной изменой жене? А трахать я ее не хочу - это точно измена. Собирайся, едем.
     Погоди, говорит есаул и куда-то звонит с моего домашнего: «Володька, то есть, товарищ подполковник, привет, это Князев! Там вчера на Варшавском кто-то гранату под «бумер» с четырьмя быками закатил.  Ты не слишком ищи, ладно»? Из трубки слышны крики «Мудак ты Князев! Мудак!» Ну вот, отзвонились – отчитались, с довольным видом говорит Князев, теперь можно и личной жизнью заняться.
    Есаул с трудом натянул мою кожаную куртку и вытащил меня в центр Москвы, на Арбат. У меня разболелся застуженный весенними сквозняками зуб и я был погружен в эту толчкообразную горячую боль, каждые два часа глотая анальгин. Есаул страшен как смертный грех - плоское бурятское лицо, глазки-буравчики и тонкие китайские усики. Впрочем, он утверждает, что его дедушка был офицером японской Императорской армии в двадцатые годы. Отвислая задница, обтянутая моими же голубыми джинсами "Ли", видимо, досталась ему от бабушки.
    Раза три мы продефилировали по Старому Арбату, пытаясь познакомится с девушками. То есть с девушками я знакомлюсь один, есаул делает вид, что рассматривает матрешки на лотках уличных торговцев, нервно теребя усики. Но как только я произношу:
  - А теперь я хочу представить вам своего друга, - указывая рукой на мгновенно багровеющего Князева, девицы в ужасе убегают, а есаул затейливо ругается матом и говорит: - Ничего, ничего, походим еще.
    Несолоно хлебавши, бредём мы с осточертевшего мне Арбата в Александровский сад. Я убеждаю есаула, что в этом самом саду много скамеек, где, в ожидании мужественных красивых нас, уже второй час воздыхают самых разных сортов девицы.
    В результате, мы встречаем "альфиста" с позывным «Бешенный», он Князева в плен брал во время штурма Белого дома в 1993 году, так и познакомились. Капитан в новеньком полевом камуфляже и обмывает получение капитанских погон в гордом одиночестве. Рассказывает, что только вернулся из Минвод, куда их отправляли освобождать самолет с заложниками. А сейчас он в Кремле отдыхает - во внутренней охране Ельцина. Есаул его подкалывать стал:
     - А что, твой Беня Ельцын всё ползает  по коридорам, поддамши, или уже завязал?
    - Да пошел ты на хер, Князев, счастливо улыбался новоиспеченный капитан. И делится историей, что на днях надавал по щекам пьяненькой Кристине Арбакайте, когда она после концерта в Кремлёвском Дворце Съездов ломанулась в апартаменты президента.
       Узнав о наших безуспешных поисках, «Бешенный», поддержал начинание. Мы идём к Могиле Неизвестного Солдата и «Бешенный» разживается деньгами у человека в милицейской форме на Посту №1, затем, закупив ледяного пива и усевшись на скамейку, они принимаются его хлестать. А поскольку я не могу к ним присоединиться из-за мучительной зубной боли, они отправляют меня вновь на поиски девиц, проинструктировав:
    - Девушки всегда ходят парами, одна - красивая, другая - страшная. Ты трахаться не хочешь, поэтому сделай другу доброе дело - отвлекай страшную на себя, а Димка - есаул будет к симпатичной подкатывать.
     Наконец пара девчонок-простушек с окраин, приняв мое искаженное болью лицо за лицо сексуально неудовлетворенного человека, соглашается попить с нами пива. И вот герои принимаются очаровывать девушек.
    Капитан первым делом рассказал, как он собственноручно пристрелил нескольких омоновцев третьего октября 1993 года во время Переворота, то есть своих вроде, в Белом доме за то, что они добивали раненных девушек у пресс-центра.
    Есаул в ответ поведал трогательную историю о раненной в живот медсестре. Она, дескать прошла с казаками войны в Абхазии и Приднестровье, а четвертого октября в Москве ее ранили в живот и изнасиловали, уже умирающую четверо десантников.
    Капитан развил тему, заявив. что он профессиональный убийца на службе у правительства. А специализация его - метание ножей и любых острых предметов.
    Есаул подхватил обольщение тем, что рассказал, как они в Приднестровье нашли в роще лесопилку и среди окровавленных обрубков распиленных на части людей, обнаружили двоих незадолго до этого пропавших казачат.
    - Жаль, у меня с собой фотографий сейчас нет, они в Омске остались, - сокрушался он.
    Затем подвыпившие джентельмены принялись горячо спорить о том, какая разновидность камуфляжа лучше и втолковывать притихшим девушкам, что носить десантные ботинки - это конечно шикарно выглядит. Но дешёвые кроссовки практичнее. Потому как если наступаешь на противопехотную мину в таких ботинках, то ноги отрывает по середину голени, а в кроссовках - только пятки срезает.
    Естественно, девицы послали нас ко всем чертям, предварительно вылакав все пиво и съев воблу. Не помогли даже показанные есаулом фотографии Хайди Холлинджер. Вот есаул с пьяным вице-президентом Руцким в обнимку, вот пьяный путчист Илья Константинов с есаулом и так далее.
    Вечер закончился тем, что есаул, распрощавшись с капитаном, повел меня в гости к старику-геральдисту, который с живет в огромной квартире на Старом Арбате. Старик и его жена – фашисты-баркашёвцы. Антесемиты и негров не любят. У меня допытываться стали, считаю ли я "черных" недочеловеками. Я в ответ признался в нежной любви к "горячему черному джазу", Дюку Эллингтону и Луи Армстронгу. Супруга геральдиста, сильно навеселе, прослезившись, шепнула мне на ухо - "В молодости это были мои кумиры".
    Вышли мы из гостей поздно, есаул был пьян в дым. Ко мне уже не успевали, и я решил ехать к Эльвире переночевать. По дороге, в метро Князев все порывался кого-нибудь убить. Напротив нас сели два чеченца. Холеные лица, дорогие пальто кашемировые, галстуки. Он мне шепчет на ухо: "Подержишь одного секунд пять, пока я с другим справлюсь*"
    - Зачем? - спрашиваю.
    - Посмотри на два болта рыжих, по сто пятьдесят, - шепчет он.
     Смотрю, действительно золотые перстни-печатки массивные, не то с брильянтовой, не то с фионитовой осыпью.
    - Убийство, - говорю, - грех смертный, это из тебя сатана говорит. Молитву Иисусову читай.
    Он успокоился на минуту, а тут вайнахи на остановке вышли, и мне полегчало. По дороге от станции метро до Эльвириного дома он орал посреди пустой ночной улицы "Бей жидов, спасай Россию!", в ответ с одного из балконов донеслось "Правильно, мужик!". Затем, в ста метрах от дома он попытался выбить боковое стекло автомашины. Видите ли, ноги у него устали и он дальше ехать хочет. Отбив себе локоть, он принялся во весь голос материться. На звук сработавшей сигнализации машины появился муниципальный патруль. Первое, что сказал Князев:
    - Хера себе, первый раз вижу ментов с нормальным автоматом, а не "сучкой".
    И стал хватать Калашников руками, милиционер молча и терпеливо один за одним отдирал пальцы Князева от оружия. Я оттащил его, бормоча что-то о сильно подгулявшем брате, которого я сопровождаю домой. Спросив адрес, нас не только не задержали, но и проводили до места.
  Войдя в квартиру, есаул слегка протрезвел от Эльвириной красоты, затих, потребовал одеяло, молча лег и уснул. Последнее, что я слышал было "Ох, грехи наши тяжкие" и равномерный храп.
    Эльвира к нашему приходу уже спала и вышла, завернутая в одеяло. Чудесные рыжие волосы струились по плечам, серые глаза были сердиты, но я знал, что она рада видеть меня. Поэтому быстро разделся, залез на нее и после стал ее нежно так трахать.
           Только она начала тихонько постанывать, раздался шорох, и она испугалась, что встал Князев. Я, кляня этого придурка, навязавшегося на мою шею, пошел в соседнюю комнату и убедился, что он дрыхнет, как обожравшийся свежей трупятины вурдалак. Но настроения заниматься любовью уже не было.  Зато прошли зубы.
    Утром Князев, ввалясь без стука, застал нас мирно спящими в обнимку.
    - Сам трахался, а другим хер! - с обидой произнес он и отправился в сортир.
Под нытьё есаула, что мол он раздобудет пистолет ТТ и будет убивать продавцов, когда будет "подламывать" киоски, трясёмся в переполненном автобусе до метро.  - Зачем? - спрашиваю я.
  - Чтобы не оставлять свидетелей, резонно отвечает Князев. Ему виднее, он ведь в Омске в оперотряде милиции работал. Специфику знает.Князев отправляется искать деньги, а я
     заезжаю к Лимонову на Арбат в квартиру 66, дом 6 в Калошином переулке, которую он снимает у какого-то православного батюшки, если не врёт.
     - Невелёв, где вы были? – с порога возмущается. - Я второй день пытаюсь вам дозвониться?
    - Занят был, трахался, Эдуард Вениаминович.
     Я с Лимоновым всегда на вы и по батюшке именую, хотя все кругом ему тычат и Эдом зовут. Дистанция – это мера вкуса, на мой взгляд.
     - Нашли время трахаться, у нас президентская избирательная компания, работать надо!
      Кстати о работе, Эдуард Вениаминович, дайте денег взаимообразно до Победы, у меня кончились. Сколько Вам? Бумажек несколько, отвечаю. Лимонов достает из кармана пухлую пачку и морщась, он очень бережлив и расчетлив и момент расставания с таким трудом добытыми деньгами ему всегда тягостен, отсчитывает несколько купюр.
     - Хватит?
    - Пока да, спасибо.
   Схватив с кровати, покрытой красным покрывалом с аппликацией серпа и молота резиновую полицейскую дубинку, Лимонов принимается метаться по крошечной квартире и весело декламировать, скаля зубы:
     - Надо! – шлепок дубинки по ладони.
     - Прийти в квартиру к каждому избирателю! -  шлепок дубины.
     - И бить его, бить, бить. бить! – много шлепков дубинкой.
     - Пока он за нас не проголосует!  -  заканчивает Лимонов, со свистом раскручивая дубинку над головой.
      -  Есть хотите, у меня немного борща есть?
     Завтракаем - выпиваем по рюмочке водки и съедаем по полтарелки борща.
     Затем Лимонов переходит к делу.
     - Скажите, Дмитрий, спецслужбы могут просвечивать квартиру инфракрасными лучами с из соседнего здания, к примеру? - Сомнительно, Эдуард Вениаминович, отвечаю. А вы почитайте, какое мне письмо пришло. Лимонов достаёт из аккуратной пачки бумаги, каждая пачка в которой вложена в газету – у него всё всегда в идеальном порядке, листок, вырванный из школьной тетради.  - Читайте, Дмитрий! Послание написано школьным девичьим почерком круглой отличницы: «Эдуард Лимонов, нам известно о каждом вашем шаге, каждом движении, вы у нас под полным контролем. На соседнем с вашим домом здании установлена инфракрасная излучающая установка и мы следим за всеми вашими действиями в квартире» - Да чушь это, Эдуард Вениаминович, восклицаю. – А Вы дальше. дальше читайте. Снова берусь за листок «Мы знаем, что у вас за кроватью лежит автомат Калашникова с двумя рожками и помповое ружьё двенадцатого калибра, завернутые в холстину. Мы в любой момент можем, если понадобится, арестовать вас. Поэтому вы должны делать всё, что мы скажем. Инструкции в следующем письме». – Они всё знают, что мне делать, Дмитрий? – Есть одна идея, я позвоню в течении дня. Выхожу на Арбат.
     Ветер играет пустыми жестянками из-под пива на тротуаре, откатывая их от урны в ближайшую лужу. На жестянки с опаской смотрит одноухая серая кошка, за кошкой, склонив голову набок, наблюдает ворона, примостившаяся позавтракать на урне. Пахнет жженой бумагой и бензином. Московская весна.
      Еду на окраину в госпиталь. В хирургии лежит подружка охранника Лимонова – Вера, миленькая девчушка, которой нет и двадцати. Она рада меня видеть, ей скучно. Я строго спрашиваю: - Вера, ты? Она кивает, чуть покраснев. – Скоро ты его совсем с ума сведёшь, пошли звонить. Набираю номер Лимонова и говорю: «Проблема с инфракрасными лучами решена, Эдуард Вениаминович!» и передаю трубку Вере. Девушка шепчет в трубку признания и извинения.
      Обедать заезжаю в семью Наташи Королёвой, дочки Сергея Павловича, того, что космос делал. Она невестой отца была, но что-то у них не сложилось. А я теперь с её дочкой – Машей дружу. У них целый этаж в доме. Половина – музей. Бюсты Королёва, шлем Гагарина, образцы лунного грунта американцы подарили. Зовут в Барвиху на дачу, мол у них соседка, Наина Иосифовна, чудесные   пироги готовит. Договариваемся на субботу.
     Заезжаю в предвыборный офис КТР к Пауку. Мой друг Олег Гастелло помог ему снять этаж в особняке в Кисельном переулке напротив ФАПСИ. Вроде зам конторы -  старый приятель владелицы Художественной галереи, что в этом здании. Паук опять в мэры выдвигается, я у него советник и в обмен у меня офис с телефоном в центре города. Паук ворчит, что я не участвую в угарах. А я вспоминаю, что давно хотел зайти к ребятам из видеослужбы ФАПСИ, что снимают нас на митингах. Мне рассказали, что они отличные подводные съёмки делают и недавно фильм про акул смонтировали.
     Наконец, добираюсь до дома, Князева, слава Богу, нет. Предвкушаю спокойный вечер с книжкой. Но тут звонит Артём Акопян, который в НБП за боевую группу отвечает и в гости напрашивается, мол ему посоветоваться надо. Я вспоминаю, что давно два ковра хотел выбить. поэтому соглашаюсь. Когда он добирается, говорю, что квартира, Артём, на прослушке, давай выйдем, будто мы ковры выбиваем. Артём ожесточённо выколачивает пыль, а я слушаю его рассказ вполуха. В бункер – штаб НБП на Фрунзенской, повадились ходить молодые фсбешники, уже и не скрывают откуда. Типа у них рабочее время. Сидят целый день. Что делать с ними? Пока только придумали. что с ними можно в футбол играть. Боевики против ФСБ. Фсбешники всегда выигрывают. А сейчас один предлагает исполнителем стать. Мол они с другом на всё, что угодно подпишутся. Я говорю – Артём, фсбэшники всегда выигрывают и не только в футбол. Впрочем, делай, как знаешь. Артём довольный уезжает. Едва я начинаю засыпать, звонит Ларионов, срочно зовёт в гости, у него не телефонный разговор. Еду. Посреди голой квартиры без мебели Ларионов с другом, оба в жесточайшем многодневном запое и без копейки денег. Трясутся. Ларионов, автор «Лимонки», подписывающийся как Фауст Патронов начинает меня уговаривать купить у него парабеллум времён войны в идеальном состоянии, но без патронов к нему и ведро патронов для маузера, но без самого маузера. Вежливо отказываюсь и даю им денег на опохмел. Ехать домой поздно, остаюсь с ними. Ночью, сидя на полу, смотрим втроём любимый фильм Фауста – «Бег», про исход белых в 1917 году. Запоминаю фразу Черноты: «Россия, господа, не вмещается в шляпу».

Из книги "Без царя в голове"