08-39. Осенние печали

Уходят в прошлое последние погожие деньки и последние дачные работы этого сезона. В воздухе – 5-7 градусов тепла и даже в натопленном доме спать холодно, а дел еще невпроворот. Сделала все намеченные мной глобальные пересадки - земляники на новых грядках, кустов смородины на новых местах и отводков ирги, из которых мы с Машей давно уже наметили создать живую изгородь, закрывающую нас от соседей.

 Интересно устроен человек – он толкует о духовности, желает возлюбить всех ближних и в общем-то показывает внешние признаки своего дружелюбия соседям, но потом вдруг оказывается, что ему хочется скрыться от их глаз зарослями кустарника, чтобы его частная жизнь стала ненаблюдаемой. Тот же человек, входя в вагон электрички, занимает места по возможности  в отдельном свободном «купе» и уже потом, по мере заполнения – садится туда, где есть свободное место. Как будто бы нам свойственна подсознательная тяга к уединению, свойственна ровно в той же степени, как и боязнь одиночества и потребность в общении с себе подобными. Нам одинаково плохо и в толпе, и в изоляции, нам нужно иметь возможность контакта, но отнюдь  не вынужденность оного.

Итак, проделав массу полезных дел на дачном участке, мы вернулись домой. Подвез нас Валера – спасибо ему, несмотря на проблемы с поясницей (он один строит себе дом и вынужден таскать тяжести), он помог нам вывезти с дачи наши домашние заготовки и яблоки. Я злюсь на его отдельные бестактные высказывания, на его эгоистические привычки, «качу бочку» на Валеру в разговоре с  Машей (с ним, к счастью, сдерживаюсь – это бесполезно и себе дороже), но, в общем и целом, я не права. Приезжает он не ради меня, а ради дочери, за что ему и спасибо. Ему лично никто и ни в чем просто так не помогает, а он в жизни многого добился сам, и, по сравнению со мной, он – лучший Домохозяин (в гурджиевском понимании), чем я. Какие основания у меня есть, чтобы предъявлять к нему какие-либо претензии? Я что – идеал во всех отношениях? Нет, конечно.

Стараюсь соблюдать полный покой по отношению к внешним проявлениям окружающих. Изо всех сил пытаюсь не высказывать никаких своих оценок и мнений на работе – ни хороших, ни плохих. После отпуска наш новый и.о. Шефа - Нестерович встретил меня отлично – несколько раз повторил, как ему меня не хватало. Наперекор его ожиданиям, я абсолютно равнодушно слушала его маниловские высказывания, никак их не оценивая. Старалась не показываться лишний раз ему на глаза, общаясь через нового секретаря, которой отдавала на подпись нужные документы. После известия об увольнении Наташи, нашей последней и самой лучшей секретарши, бывшей учительницы русского языка, я, кажется, окончательно потеряла к нему интерес, как к руководителю. Нестерович как все: пустослов и сборщик плодов в свою корзину. Не поберег хорошего специалиста, не нашел денег для оплаты ее дополнительной работы, как обещал, зато нашел нужную сумму для собственной дочери. Я уже утратила интерес к вопросам делопроизводства – не суюсь ни в какие дела, пока меня об этом конкретно не попросят. Не знаю, хватит ли меня надолго. Фирму нашу (ее руководство) я не уважаю и не люблю, но других пока искать не буду. Менять шило на мыло!? Надо жить своей жизнью.

Настроение плохое. Только в группе буддийской йоги мое внутреннее состояние всегда меняется к лучшему, а сердце воспринимает там все, как свое, близкое – более близкое и более истинное, чем вся наша деятельность в Жизни. В жизни все  либо ложь, либо абсурд, либо наше отождествление выдуманными ценностями.


Нестерович нанимает себе  в помощники бывших офицеров, ставя их, естественно, на командирские должности. У меня ощущение, что я живу совсем в другой, чужой мне фирме. Из всего разнообразия работы, которое было у меня до появления на фирме нашего «командирского состава», сейчас я занимаюсь только кадровой работой. Тут есть поле для деятельности – поток увольнений и приема не прекращается. Нестерович набирает своих людей, а сам он давно уже «не свой». Он прочно взял власть в свои руки и всех «выстроил», как о том и мечтала наша Подруга. Мужики крутятся с большими заказами в г. Нягань, делают для себя деньги, прочие, с которыми я начинала работать, в полном забвении, как с точки зрения оплаты, так и с точки зрения загруженности. Без нас обходятся, но вспоминают, когда всплывает очередной ляпсус новых товарищей.
 
Порядка на фирме не прибавилось, если не считать порядком командирский тон Нестеровича, который все желает держать под своим контролем, но ни в одном деле пока не специалист. С ним  у меня отношения сложные – он желает от меня молчания и подобострастия, я на это не способна совершенно. Кроме того, я сижу без работы,  и это меня угнетает. Искать новое место и хочется, и страшно – нет у меня куража, нет уверенности, что могу быть полезной другим, хотя воочию вижу, какие лодыри и серость с неумеренными амбициями выполняют работу в других местах и имеют за это хорошие деньги.

Замечаю, что болезненно реагирую на поведение наших новых сотрудников-мужчин, которых набрал наш «Настоящий полковник». Меня возмущают, хотя не должны, все их «мужские игры», их самоуверенность, их завышенное чувство собственной полноценности в ущерб не учитыванию интересов других людей, которых они просто не принимают в расчет, как «малоценных». Так ли это или это я так в них отражаюсь? Выходит, эти качества есть во мне? Вероятно, есть. Кроме того, кто, как не мужчины, должны играть в мужские игры?

А мне разве не пристали бы больше  женские? Быть женщиной, не взваливая на себя никакой ответственности по работе, гораздо спокойнее и легче. Все мужчины, которых я знаю, хотели бы видеть в моем лице миролюбивую, не во что не вмешивающуюся, мягкую, заботливую, аккуратную и уступчивую их служанку, их обожательницу и слушательницу, не страшно, если даже глупую. Им всем не интересна я как личность, имеющая свои, не связанные только с бытом интересы, им не интересны мои мысли, не нужна моя помощь в их работе, безразличны мои мнения, ведь они заведомо хуже, чем их мнения, интересы, решения и возможности. Лично я в этом не уверена, но, может быть это установка моего эго? 

Я могу быть умной, но все равно должна держаться с мужчинами  как их фон, не более того, а они должны говорить мне лицемерные комплементы по делу и без и иногда оказывать мне мелкие услуги. Таковы правила игры, но они мне не нравятся. Я  хочу на работе работать, а не быть фоном, мне грустно, что мужчины не принимают меня всерьез, а разговаривать с женщинами мне скучно, потому что их не волнуют мои интересы, а я не сильна в их – бытовых и чисто женских.  Мое эго уязвляется несомненно и выдает жутко неправильную реакцию. Эту реакцию я или проявляю внешне, или испытываю внутренне, и то и другое меня истощает. Мое положение «на подхвате» меня оскорбляет, но еще и расстраивает, потому что я – причина этих обстоятельств. У меня нет нужного потенциала, знаний, профессионализма, он давно иссяк, кроме того, мне не хватает такта и терпения поддерживать правильные отношения с людьми. Своими резкими высказываниями и эмоциями, которые я не научилась ни сдерживать, ни скрывать, я создаю ситуацию, которую заслуженно потом расхлебываю.

Грустно, что все падения и ошибки этой моей персоны склонны к повторению, к возвращению. Я не меняюсь, потому что она все еще сильнее меня. Пусть я не становлюсь хуже, но другой тоже не становлюсь. А ведь я имею «отличную кожу» и даже добротные «ботинки из этой кожи», но почему я всегда оставляю их дома, когда мне приходится в очередной раз босой выбегать на ухабистую дорогу жизни? Может быть, мои раны еще не достаточно глубоки?