08-40 Ломовская телега

Как сказано в книге Николла «…То же самое учение давалось всегда, но оно давалось в различных внешних формах, в различном одеянии, согласно обстоятельствам, времени и согласно характеру людей, которым оно давалось». Я начиталась и наслушалась многих и попробовала на практике уже многое. Все оказалось мне полезным в какой-то степени, но при этом обязательно наталкивалось на мои возражения, несогласие. Мне безумно хотелось что-то если не убрать (этого мне никто бы не позволил), то хотя бы получить право не «кивать головой» и отгородиться внутренне от отдельных положений (не спорю, но и не принимаю).  Очень многое вообще мною осуждается и принимается за ересь либо чернуху. И только единственная из всех школ никогда не вызывала и до сих пор не вызывает во мне противления – это школа Четвертого Пути. Не все в ней сразу было понято, глубинный смысл ее книг до сих пор слой за слоем раскрывается для меня по-новому, но ничего никогда не раздражает, не кажется чернухой.

Читать авторов «Четвертого пути» сложно, требуется внимание, усилие, но всегда остается ощущение истины, причем, логично и целостно изложенной и все объясняющей. Кроме того личности учителей данной школы не раздражают меня, ибо не выпячивается их эго-компьютер, их мирское, низменное, их  «мужские игры» («Ты столько лет работаешь в мужском коллективе, а так и не научилась понимать мужские игры. Да, ему приятно нажимать на кнопки и отдавать приказания, которые быстро исполняются….» цитата из романа  А. Марининой «Мужские игры»). Во всех прочих школах авторы либо вовсю играют в эти «мужские игры», либо обманывают нас, описывая несбыточные картины всеобщей любви, совершенно не раскрывая нам глаза на самих себя.

Валерий Ломовцев во многом созвучен гурджиевской школе. Свое основное внимание он, как и школа «Четвертого пути», направляет на анализ нашего эго-компьютера и на необходимость жить в настоящем, с миром и вниманием принимая в жизни все, что приходит как необходимое нам испытание. Заимствуя методы духовной работы, практикуемые в школе Ломовцева, я, наступив на свое себялюбие, время от времени тоже пишу на себя разные  «телеги». Этим термином Ломовцев обозначает письменные свидетельствования проявления у себя неправильных (эгоистических) поступков и реакций на действия окружающих.

Что следует считать неправильным? Успенский рекомендует употреблять слово «неправильный» только в контексте с конкретной целью – что мы хотим получить? В моем случае - избавиться от механических действий, препятствующих изменению собственного бытия, которое определяет качество моей жизни. Цель, может быть, и мелковата, но для меня насущна и очень конкретна. Ломовцев ставит целью распознавание собственного эго. Тоже правильно, но для меня поставленная таким образом цель менее привлекательна, потому что сразу встает вопрос, почему мне надо с эго бороться? Мало запомнить, что эго – это плохо, надо еще эмоционально осознать, что проявление любой эго-программы мне вредит, что вовсе не очевидно поверхностному взгляду. Вообще-то, эго – это механизм, защищающий нас в жизни, а не мешающий нам!  Но вот является ли жизнь нашим союзником? Как раз на эту тему очень много написано последователями Гурджиева. Именно наши механические (управляемые из жизни) реакции (а эго действует механически!) всегда оставляют нас на том же уровне бытия, если вообще не опускают вниз. Меня мой уровень бытия не удовлетворяет – он создает мне слишком много проблем, поэтому есть стимул приложить усилия.

Итак, «телега»... В деревне под Бишкеком, где сейчас живет Ломовцев, такие телеги на себя пишут все практикующие - как по собственному желанию, так и в ответ на свидетельствование их неправедных поступков другими практикующими. По крайней мере, я поняла это так, прослушав на сегодняшний день порядка двадцати  кассет цикла «Распознавание эго», записанных в группе Ломовцева.

В каком мире я живу? Во внешнем - которого я почти не замечаю в его подробностях и только автоматически реагирую на его толчки – или во внутреннем, где нахожусь постоянно? Постоянно, потому что в моей голове, как в пустом сосуде, вечно крутятся какие-то мысли, образы, умозаключения и эмоциональные  реакции. Весь этот мусор не упорядочен, случаен и достаточно однообразен, а временами даже назойлив. То я на что-то про себя жалуюсь, то до слез жалею себя, то обсасываю несправедливость и выдвигаю требования, как должно быть и как правильно.  Добрая половина моих мыслей – критическая: обдумывание несовершенств мира и людей, мои претензии к ним. Еще там много фантазий типа « вот хорошо бы …». Эти фантазии разворачиваются в разные картины-ситуации, которые либо откуда-то слизаны, либо когда-то были пережиты, но до конца не реализованы, а предоставляемые в них возможности были упущены мной на самом их взлете.

Во время выполнения однообразных, ручных работ (чаще всего на дачном участке) в моей голове застревает какая-нибудь одна мысль, которая почему-то начинает многократно повторяться, не растекаясь в цепочку других мыслей. Она напоминает мне гайку, случайно попавшую в пустую консервную банку, которую везут по ухабистой дороге, отчего гайка все время бьется о стенки с настойчивой повторяемостью. Неконтролируемые мысли моего внутреннего мира по принципу сохранения собственной энергии идут самыми легкими, проторенными путями. Самый легкий путь – под горку, то есть в сторону жалоб, критики, саможалений, обид, претензий и страхов. Все это создает нам на уровне подсознания удобный повод оставаться такими, как мы есть, и при этом иметь оправдание этому.

 Наш внутренний мир есть наше бытие или наш уровень сознания. Вселенная, частью которой мы являемся, всегда дает нам адекватный ответ на наши внутренние, подсознательные запросы. Мы получаем то, чего ищем, о чем думаем, мы притягиваемся к этому и материализуем во внешнем мире соответствующие события.  Наш внутренний мир творит внешний и в то же время управляется внешним. Все это идет помимо нашего сознательного участия – механически. Мы в итоге всегда остаемся там, где мы есть, только еще старимся физически. То, что мы творим в своем астрале, притягивает  свое физическое подобие в  материи – вещи, людей, события, а те, в свою очередь, причиняют нам боль. А что иное они могут нам причинить, если наш астрал переполнен отрицательными и пугающими нас картинами? На внешние болевые (не обязательно физические, чаще – психологические) удары мы отвечаем так же автоматически и бездумно, как их создавали, – мы злимся, мстим, оскорбляем, выдвигаем требования, выражаем обиды. Мы выпускаем из себя энергию, отдавшись страданию или гневу, или пытаемся убежать, попадая под влияние страха и автоматически додумывая будущие страхи – возможные и невозможные.

 Бывает, что мы создаем в астрале и радужные картинки и натыкаемся на радостные для нас события во внешней жизни. Но как бы мы ни старались, мы не можем удержать это хорошее, и в результате опять страдаем от потери. Мы просто забываем о природе всего сущего, забываем афоризм царя Соломона «Все проходит», забываем  вывод китайских мыслителей, что в основе мира лежат перемены (непостоянство). Наши беды и страдания тоже непостоянны, они тоже проходят, но постоянная череда приятного и неприятного рождает в нас глупую идею, что в жизни можно и нужно постараться устроиться так, чтобы ухватить для себя побольше хорошего и убежать от плохого, надо лишь накопить много знания, умений, силы.

Мы всегда ищем не там и не то. Мы вечно пребываем в мире иллюзий и  привязываемся к иллюзорным ценностям. Мир не плох и не хорош, он есть вечные перемены, наблюдая за которыми трудно соскучиться и можно многому научиться. И это все, что может нам дать этот мир, эта жизнь, которая нам дана только для этого. А мы, по всей вероятности, не от мира сего, хотя многое от мира на нас налипло и почти срослось с нами. Счастье есть, но, говорят, что оно уже присутствует в нас изначально, составляя нашу истинную природу. (Проверить это на личном опыте я не могу). Мы все просто заблудились в своих иллюзиях. Мы бредем по горизонтали (от рождения до смерти) по времени, никак не меняясь по существу, тогда как для нас есть еще возможность движения по другой стороне креста – по вертикали, в вечности. Мы можем и должны изменять наш уровень бытия, тем самым меняя жизнь (переходя на другую горизонталь времени).

Что для этого нужно? Прежде всего привести в порядок свой внутренний мир, который творит нашу внешнюю жизнь. Контролировать и правильно оценивать влияния на нас из внешнего мира. Потом определиться с системой ценностей: чего мы ищем? чего хотим? чего просим от Вселенной и действительно ли это нам нужно? Мы просим силы, покоя, благ, удовольствий и удовлетворения собственной значимости, но спасает ли это нас от страданий? Дает ли то, что нам действительно нужно?  Мы должны сознательно проанализировать эту цепочку запросов и ответов, желаний и осуществления желаний, причин и следствий. Потом увидеть воочию нашу собственную противоречивость, многоликость, лживость и ничем не оправданное предпочтение собственной личности перед другими. Мы должны удивиться, огорчиться и, огорчившись, расхохотаться. Еще мы должны мысленно влезть на высокое дерево и оттуда увидеть себя сверху, разглядеть себя на фоне других предметов. Попытаться плюнуть себе на голову с этой высоты и убедиться, что даже на это нам не хватило меткости. Еще раз расхохотаться. Приложить все усилия к тому, чтобы выгнать из своего внутреннего мира десятка два особо вредных персон, что сосут нашу энергию зря и при этом нагло издеваются над нами.

Каких именно? Не буду сейчас подробно пояснять, почему именно эти персоны нас разрушают (это прекрасно сделал М.Николл в своих «Комментариях к Четвертому Пути»), но только обозначу их:
- тех, кто оправдывается, жалуется и жалеет себя;
- тех, кто  постоянно заботится «что обо мне подумают другие»,
- тех, кто критикует других, гневается на действия других
- тех, кто заранее боится того, что еще не случилось,
- тех, кто  считает, что их недооценивают,
- тех, кто пребывает в печали и пессимизме.
-
Ну вот, для начала хватит. Можно признать в себе их существование, но не нужно больше пускать их в свой внутренний дом, посчитав врагами. Это уже многое изменит. Во всяком случае, хуже не будет, потому что все они ничего создают, но несомненно разрушают имеющееся. Почему бы ни попробовать?

Елизаровский проспект, по которому я добираюсь до нашего «Спектрэнерго» – двухэтажного особняка за кирпичным забором – заполнен прохожими. Издали лица ленинградцев, прошу прощения – петербуржцев, все до одного кажутся мне удивительно милыми. Молодые и старые, усталые, напряженные, глубоко погруженные в свои мысли, все такие разные, но все равно – родные и близкие. Как легко любить людей вообще, всех сразу, скопом, безотносительно и на расстоянии!

Как невыносимо трудно долгое время сохранять гармоничные отношения с кем-то одним, конкретным, кого ты не выбирал себе в попутчики, но все равно волею судеб видишь всю жизнь или  какое-то время, с любовью или без, но все равно – вынужденно. Как начинают скрипеть, скрежетать и барахлить наши эго-компьютеры, соприкасаясь друг с другом! Хорошо, если людей сближают общие цели, интересы, дело, а если этого нет, а контакт продолжается, то вся грязь, какая есть, вылезает на поверхность и начинает разрушать нас. Не даром для большинства людей самым тяжелым испытанием оказываются не экстремальные обстоятельства, а коммунальная квартира, жизнь с тещей или свекровью, сосуществование с престарелыми родителями.

Гораздо легче совершать геройские поступки, вести борьбу со стихией и исполнять свой профессиональный долг в суровых трудовых буднях, чем изо дня в день терпеливо переносить шероховатости характера близкого человека или твоего нового коллеги и прощать его слабости и странности. Хорошо, если у тебя при этом толстая кожа и ты не то что бы управляешь своими эмоциями, а просто не обладаешь должной чувствительностью к словам; беда, если это не так, если ты, к тому же – женщина, для которой внешний эмоциональный комфорт значительно важнее, чем комфорт физический.

Чтобы растворить в себе осадок от отрицательного контакта и заложить основу для предупреждения подобного в будущем полезно описать событие на бумаге – накатать на себя телегу. Чем болезненнее был такой контакт, тем труднее разворошить в себе воспоминание о нем и объективно его описать. Чем больше в нас чувство вины, тем больше лжи и аргументов для упрека другого поднимается в душе, тем плотнее становятся наши буферы, которые закрывают нам глаза на правду, на собственное несовершенство.

В любом конфликте всегда виноваты двое, если с тобой обошлись по-хамски, ты создал для этого почву своим поведением, не важно, сейчас ли, с данным человеком,  или раньше, с другим, которому ты когда-то причинил боль своей неуклюжестью. Чем больше ты сам сделал ошибок, тем невыносимее для тебя телега, обвинительный приговор собственному эго. Хорошо, когда ты – целиком обиженная сторона (а это бывает редко) – ты наконец смог расплатиться с долгами и можешь на этом вырасти, но нет утешения тому, кто понимает – нахамили ему заслужено, а он не принял этого с пониманием и смирением. Другому человеку  в этой же ситуации не нахамили бы – ты получил по заслугам и должен как-то жить дальше, неся в себе этот груз отрицательных чувств. Не важно, что твой ум все правильно оценил, расставил по местам и пытается убедить тебя в чем-то, твои  эмоции живут своей жизнью, и горький осадок недовольства собой остается в душе и искажает картину всех последующих событий. Подсознательно мы все хотим, чтобы нас любили, чтобы  ценили наши достоинства, заслужили мы этого или нет, оправдано ли это или нет, действительно нам это нужно или нет. Мало ли, что мы знаем и как думаем, а вот чувствуем ли мы так, как «нам велят»?

Одно из моих главных качеств – конфликтность. Сегодня во время обеденного перерыва в нашей столовой пронаблюдала, как мне трижды пришлось прикусить себе язык, который привычно хотел повести высказывание в обычном для меня критическом русле – то я кого-то осуждаю, то иронизирую над глупостью нашего начальства за столом с коллегами, то собираюсь вынести предположение о развязке события в его отрицательном варианте. Пока я не дала себе наказ запретить этот ход мысли, не замечала, насколько он для меня привычен. В результате все мое участие в общем разговоре сегодня свелось к молчанию. А обычно я не молчу, обязательно озвучиваю свою точку зрения, даже если этого никто не просит. По сравнению со мной, многие так не делают, других не критикуют. Пронаблюдала автоматизм моей реакции говорить отрицательное и критиковать. Это как ржавчина, разрушающая конструкцию, как дурная болезнь, как неприличная манера поведения, которая, наверное, бросается в глаза и не может вызывать симпатии.

Откуда здесь растут ноги? «Я не нуждаюсь в том, чтобы меня все любили», - моя игра в самодостаточность? Но это - вранье. Мой интеллектуальный  центр (и.ц.) так думает, а эмоциональный центр (э.ц.), живя совсем другой жизнью, очень страдает, замечая к себе неприязнь или равнодушие. Ошибочное мнение, что мои дела важнее моих слов и должны служить им оправданием. А так ли уж высоко качество моих дел? Являюсь ли я в чем-то незаменимой? Нет. Это моя Ложная Личность, которая, помня себя другой, считает себя до сих пор незаменимой, что дает ей право «говорить правду» – критиковать, основываясь на частичном, поверхностном знании вопроса.

Какую цель преследует эта «правда»? Изменить, повлиять на других? Нет. Интеллектуальный центр имеет понимание, что это невозможно,  а эмоциональный центр  не имеет мощного стимула менять других -  не нужно ему это. Сделать своей критикой другим больно? Вроде бы нет у меня такого сознательного желания и нет такой необходимости. Как правило, те, кого я критикую, не воспринимаются мной в качестве врагов, скорее наоборот, больше всего я критикую и ругаю тех, кто мне эмоционально не безразличен, дорог мне! Самоутверждаться  через критику других? Вот это похоже на правду. Кто обычно самоутверждается или озабочен этим? Чьи дела незаметны, кто не уверен в себе, кто не нашел применения своим силам.

Что мы имеем в итоге данной честной разборки себя? Очень болезненное ощущение, разочарование в себе. Оно дает мне силы или отнимает? Отнимает, но сказать наверняка, не могу. Если бы это же высказали обо мне другие (как у Ломовцева, при их коллективной разборке) боль была бы еще сильнее, и не знаю, хватило бы у меня сил и желания что-то делать дальше.

Или я не права? Вот, например, когда один мой коллега сказал фразу, бывшую правдой - «А вы, вообще ни с кем не можете ужиться!», - она стеганула меня, как кнутом. Это стало тем толчком, который меня разбудил и, разозлив, заставил взглянуть на все по-новому. По своему действию эта фраза сработала как моя первая в жизни и последняя тройка на вступительном экзамене в аспирантуру по радиолокации, которую я пыталась одолеть привычным  мне, но не подходящим к данной ситуации способом – усидчивостью и прилежанием без наличия практического понимания вопроса. И что в итоге? Потеря веры в себя, страх, судорожный поиск сферы применения своим силам. Здесь же следует вспомнить  Лену Белопольскую – очень приятную и умную девушку, которую именно так воспринимал мой и.ц., но не э.ц. – последний ее крепко недолюбливал, ибо на ее фоне я чувствовала себя менее умной и менее талантливой.

Не найдя себя в работе, я получила шанс самоутвердиться на поприще йоги. Это случилось уже на седьмом году занятий в группе Володи, после Памира. Нужно ли мне было браться самой вести группу практикующих? И да, и нет. Руководство дало мне столько интересного опыта и знаний, сколько я никогда не получила бы,  будучи чьим-то учеником. Я нарастила крепкую личность, но и большое эго. Произошел ли реальный скачок в моем бытии? И да, и нет. Группа держала меня в праведности, положение наставника обязывало соответствовать определенному уровню, и правильное поведение становилось хорошей привычкой. Расставшись с группой, я сбросила  груз ответственности и позволила себе распуститься, упасть вниз. Ведя группу, я выросла в знании. В опыте овладения  энергией - нет, скорее потеряла. Когда контролируешь практику других, для собственной концентрации нет времени. Сейчас в своей практике йоги, как у Сергея, так и у Феликса,  я чувствую несравненно больше, чем тогда, несмотря на жестокую борьбу с дряхлеющем телом.

Пока шло самоутверждение через группу, работа готовила мне новые толчки  и удары по самолюбию. Отсутствие полноценной семьи построило мою психику по мужскому образцу, когда личность ищет себя в деле, а не в быту и не в любви к мужчине. Короткий период загруженности и роста профессиональных. знаний в АСУП– и новый болезненный щелчок по самолюбию из-за принятых со стороны начальников. Не захотела смириться с женской ролью вечного исполнителя и сломала начавшуюся карьеру. Эта ситуация потом ко мне возвращалась в разных вариантах, а я каждый раз реагировала на нее одинаково, впрочем, я же ее и подготавливала своим характером. Более слабый щелчок в группе «Комета» – взлет и холостой выстрел: тему закрыли наверху, а группа развалилась. Обстоятельства, внешне от меня не зависящие. Но внутренне – закономерные. Далее продолжение моей деградации у Шнаревича. Он ясно видел, что я специалист слабый, но занимаюсь фарисейством, с гонором. Я не могла не чувствовать его отношения к себе, боль забивалась все глубже, проникала в подсознание. На какое-то время – снова взлет и стабильность – пригодилась Волкову как идеальный исполнитель – он был из той же категории людей! Далее вмешалась перестройка и начался общий развал ВПК. Оказалась без специальности, без связей (вот тут-то характер и оказал медвежью услугу) и без работы. 

Опять спасло кармическое воздаяние за ведение группы – случайно устроилась на работу в администрацию района. Начались 5 лет непрерывной борьбы за право стать своей, удержаться, выжить. Активное выталкивание меня из этой, чужой мне среды. Случайное ли? С позиции жизни - несправедливость случая, с позиции духовного пути – необходимый урок, предостережение, закономерность. Характер мой не менялся, обида и спесь заходили все больше внутрь, накапливались страх и неуверенность в себе. За место под солнцем я боролась старыми средствами – умом, организованностью, усердием в труде, а надо было бы языком, дипломатией, услужливостью, почитанием начальства (любого). 

Еще один,  самый жестокий щелчок по носу, сокращение штатов – и я уже была рада любой работе, лишь бы постоянной и в коллективе себе подобных. Подвернулось «Спектрэнерго». Приросла сердцем, хотя получаю от него одни обиды. Заслуженные, ибо не меняюсь по сути и даже становлюсь хуже. Иногда, забыв, как страдала без «своего места» под солнцем, заигрываю с намерением уволиться по собственному желанию, лишь бы отомстить. Кому? Что без меня не обойдутся? Здесь, где за три с половиной года я оформила к увольнению уже дела 80-и человек,  мое заявление не произведет никакой сенсации. Да и мало что изменит для меня самой, так как все свои проблемы я принесу с собой в новую жизнь, если таковая вообще устроится.

Сюда, в «Спектрэнерго» я пришла уже пустая – ни профессии, ни знаний (за исключением прикладных, исполнительских), а обида за свою невостребованность, недооценку и претензии к жизни только выросли. Эго компьютер создал во мне опасный перекос в сторону критичности и отрицательности – в молодости я была терпимее. Неудачные браки породили мужененавистничество. Куда-то исчезли друзья-мужчины, которые скрашивали жизнь во времена ведения группы – не с кем стало поговорить на интересующие меня темы. Женщин-подруг избегаю сама – они слишком заговаривают меня темами быта, а там я профан. Опять самолюбие – не хочу чувствовать себя в роли салаги в области домашнего хозяйства, находясь в возрасте бабушки. Хотя что-то я умею и там, и неплохо, но срабатывает многолетняя мамина критика, которая никогда не стимулировала меня похвалой в домашних делах. Это тоже объяснимо - она подсознательно уничтожала меня как соперницу – главную хозяйку в доме, чью роль она занимала всегда, вечно жалуясь, что никто не хочет ее у нее отнять. То, что человек говорит и думает, и то, что он хочет  и делает на самом деле, как правило, не совпадает.

Итак, нет семьи, нет собственного очага, где я – лидер, а не исполнитель, нет больше группы («духовного» лидерства), нет достойного приложения сил на работе (карьеры). Что в итоге? Душевная боль, разочарование, опустошенность, безразличие и одновременно всплески ненужной инициативы, выплески чувств, безобразных по форме. Поиск виноватых и самобичевание. Укоренившаяся привычка все оценивать пессимистически, с критикой. Других ругаю не по злу, не желая причинить им боль, а механически, по принципу граммофонной пластинки. В результате имею то, что имею.

Вот такой получился экспресс анализ моей печальной концовки. Стоп! Опять пошел негатив: почему – печальной? Еще не вечер. Если я нашла в себе силы все это увидеть, значит еще не вечер.