08-41 Ответ на своем языке

Любой предмет, если держать его перед глазами, кажется огромным, заслоняющим все вокруг, но стоит отойти от него на несколько шагов в сторону, как он исчезает если не из глаз, то из нашей памяти. Так и события. Пока мы в них, пока наши мысли полны свежими впечатлениями, они представляются нам грандиозными. Нам кажется, что мы больше никогда  чего-то не сделаем, не простим, не сможем это пережить, или что мы теперь навсегда изменим свое отношение к данному человеку. Но не пройдет и трех дней, как событие уступает место другим событиям и становится мелким, прозрачным. От него какое-то время еще остается горький осадок, а потом исчезает и он, и, если не подвернется случайный повод разворошить кладовые памяти, мы можем и вовсе забыть неприятный инцидент, будто его и не было.

Вот и сейчас – не успела по свежим следам описать неприятный разговор с нашим новым начальником сервисной службы и не буду. Нужные выводы сделаны, обида прошла, а сам случай уже кажется мелким, надо ли ворошить прошлое? А вот последний конфликт, на этот раз с моим бывшим мужем, Валерием, опишу.

Без конфликтов у меня никак не получается, причем, не с теми, кто от меня зависит, а как раз наоборот, с теми, кто мог бы оказать мне помощь, от кого в какой-то степени завишу я. В последнее время я все больше напоминаю себе слона в посудной лавке: чем больше хочу избежать каких-либо конфликтов вообще, чем яростнее принимаю решение не выражать вслух ничего критического, осуждающего, что бы при мне ни говорилось, тем хуже это у меня получается. Я реву от собственной неуклюжести, от бесконтрольности своих внешних проявлений, а они продолжают надо мной властвовать, разрушая мою жизнь.

В последнее время я стала очень бояться  встречаться с какими бы то ни было людьми, опасаясь за свое поведение. Есть очень милые люди, которые всю свою жизнь умели жить, не принимая ни одну из сторон в споре, никого не осуждая ни за глаза, ни в глаза, не выражая своего отрицательного отношения к кому бы то ни было. Ни мне, ни маме это не дано, мы отравлены несдержанностью, нетерпимостью к недостаткам других, отрицательностью и привязанностью к собственным страданиям. Отсюда катастрофическая цепь заболеваний, мелких и крупных, которые преследуют нашу семью в последнее время. После возвращения мамы из больницы, ее неприятности на этом не закончились. Грязь в палатах и нервный стресс от тамошней обстановки повлекли за собой новые болезни – то ли рецидивы рожистого воспаления, то ли разновидности нервной экземы, то ли кожную инфекцию. Во всяком случае, разные врачи-специалисты, к которым она имела глупость обратиться, ставили ей свой диагноз, прописывали свои лекарства, а жуткое состояние ее ног не прекращается. Я смотрю на это явление глубже – судьба дает маме возможность отмыть дурную, накопленную ею (и всеми нами) карму, которая, не будь этих физических страданий сейчас, позже создала бы ей более глубокие причины для мучений.

То же и со мной – я продолжаю совершать ошибки  и очень страдаю не от самих неприятных обстоятельств, а от сознания собственной беспомощности.

Итак, в очередной дочкин день рождения Валера  пришел к нам, чтобы поздравить Машу. Несмотря на узкий домашний круг только своих, пришел, как всегда, не по-свойски, не по родственному, а словно на званый прием в чужой дом – в черном пиджаке и при галстуке, с деньгами вместо подарка (ну откуда ему знать, что Маше хочется?)  и с его неизменным топтанием у дверей – «какие тапочки можно одеть?», «каким полотенцем вытереть руки?» Эти вопросы он, как посторонний,  задает вот уже 24 года. Удобно играть роль гостя, это позволяет отбирать для себя только мед из бочки отцовства, где всегда присутствует и мед, и деготь. Как обычно, мы  уставили стол салатиками, причем теми, «какие Валера любит». Валера попивал водочку из графинчика, я ее пригубливала, поддерживая ему компанию. Как всегда произносились формальные тосты за здравие присутствующих, которые переплетались с Валериными нравоучениями  о том, как надо Маше жить (так, как живет Валера!), как надо готовить то или иное блюдо (так, как любит Валера., например «покупать мясо на рынке и только самое лучшее), о том, как глупо вламываться на работе или где-либо еще, если за это мало платят или если это не сулит выгоды. При этом, как всегда, в этих высказываниях не учитываются ни убеждения людей, в дом которых он пришел, ни их материальные возможности, ни их чувства. Богатенький папочка, благодетель семьи, все воспитание дочери которого двадцать лет сводилось только к денежным подачкам и поучениям «не слушай маму и бабушку» или «у меня на даче это лучше растет, а эту, вашу, вообще надо выкинуть», и теперь продолжал, не стесняясь нашего присутствия, выдавать лично Маше денежные пособия  в  прихожей нашей квартиры, советуя ей «купить что-нибудь для себя». Ему наплевать, что деньги в нашей семье до сих пор общие, что сначала они выделяются на нужное всем, а Маша с ее хорошим вкусом и умением делать нужные покупки, их делает не только для себя, а для всей семьи. Валера всегда ведет себя при других так, как будто их нет, не пытаясь быть деликатным, и в этом он, пожалуй, значительно превзошел меня.

Валера во многом помогает нам, но его манера поведения, его вечная роль «пятой колонны», чужака в нашем доме, его удивительная бестактность, формально вежливая жестокость и толстокожесть трудно переносимы. Я не знаю, что мне легче – перетаскивать осенью грузы с дачи на себе, надрывая свои больные суставы, или дважды за лето ехать с комфортом в его машине, но испытывать при этом психологические муки, стараясь не реагировать на его высказывания, интонации, манеру поведения. Первое, кажется,  легче. И, если бы не мама, которая мучается от него не меньше, чем я, но уже совершенно не может сама добираться до нашей дачи, и если бы не Маша, которая по-своему любит отца, его машину и комфорт, я бы предпочла с Валерой вообще не общаться.

Коряков покупает нас точно также, как это делают Добрусины – за  деньги и за услуги. Мы поддерживаем с ними добрые отношения ради Маши и ради собственного удобства, не разделяя их способа жизни и не одобряя высказываний. Мы пытаемся найти с ними  общий язык, но при одинаковости слов, вкладываем в них разное содержание. Невольно вспомнишь гениальный фильм «Блондинка за углом». Неудачники вынуждены продаваться и терпеть высказывания тех, чей образ мыслей им чужд, при многих других несомненных достоинствах этих людей, лучше приспособленных к жизни. Но рано или поздно эти неудачники не выдерживают и убегают на свободу.

В тот день, впервые за много лет моего утомительного, но полезного для нашей семьи поддержания хороших отношений с Коряковым, я сорвалась в открытую. То ли повлияла выпивка, то ли общее состояние моей души в последнее время. Когда Валера, так и не захотев понять, насколько Маша загружена сейчас на ее работе, начал прямо за столом делать ей «заказ» на выполнение живописного полотна для его дачи, я не выдержала. Вот уже третий год после окончания института дочка не берет в руки кисти - нет мастерской, где она могла бы развернуться ни, главное, времени. Ей бы с методическими пособиями управиться, над которыми она сидит по ночам, или закончить свою вышивку (Маша любит вышивать и это делает с удовольствием, чего не скажешь о живописи маслом!)! Я высказала Валере все, что думаю о его толстокожести, эгоизме и наглой самоуверенности, что он имеет полное право управлять дочерью, которой он только платит и постоянно сеет в ее душу вредные принципы эгоизма и потребительства, от которых я, как могла, ее постоянно оберегала. Меня поддержала мама, спор постепенно перешел на повышенные тона, но наши аргументы не были приняты. Самое ужасное, что Маша, как обычно, молчала, не принимая ни одной из сторон. Она никогда этого не делает. Ей легко будет жить с таким характером, но я вряд ли смогу  на нее положиться, потому что не знаю, что она на самом деле думает.  Смотрим ли и мы на мир одинаково? Говорим ли об одном или только желаем  слышать ответ на своем языке?

 Валера встал из-за стола и попрощался. Мы его не удерживали. Маша расстроилась, мы из-за нее еще больше, ночь все спали отвратительно. Опять я испортила дочке праздник, который она так любит.

Ответ всегда находится в нашем распоряжении, просто у нас либо не готов правильный вопрос, либо, даже получив его, мы не можем им воспользоваться.

За последние дни произошло много событий, повергших меня в глубокое уныние из-за того, что никак не могу свернуть с привычных  дорожек и продолжаю сеять зло там, где  этого могла бы избежать, если бы не потеряла над собой контроль. Встретилась на йоге с Майей и вместо того, чтобы помочь ей, опять несла какую-то чушь о смысле духовной практики и ощущала свое бессилие. Она не готова была услышать от меня ответ на вопрос, которого вовсе не задавала, я, понимая это, зачем-то пыталась раскрыть ей глаза на то, во что она не верит. В результате  вместо ожидаемого ею утешения, которое все равно не избавило бы  Майю от ее проблем, я несла ей новую боль и страдала от этого.

Позже, вечером я перелистала возвращенные Майей книги, данные ей на лето. Одна из них - альманах 1991г «Встречи», читанный мною много лет тому назад и напрочь забытый. С удивлением  нашла в нем потрясающие по своей ясности ответы на сложившуюся ситуацию. Самое забавное, что Майя прочла их совсем недавно, но эти подсказки для нее не сработали. Она все также ищет решение своей проблемы не там, где оно действительно есть, а там, где хочет его найти, то есть где «светло», где «правильно» с точки зрения Эго. Майю убивает ненависть, живущая между ее сыном и мужем. Поскольку эта ситуация имеет место в ее жизни уже много лет, проблема не в ее ближних, а ней самой. Кроме того, я вовсе не уверена, что ее действительно привлекает духовный путь, а не одна только благодатная тень (поправка собственного здоровья), которую он отбрасывает.
 
Впрочем, лучше я приведу несколько обобщенных выдержек из притчи Валерия  Ломовцева «Сон смерти», напечатанной в данном альманахе, в точности иллюстрирующих  данную ситуацию, если меня уподобить Королеве, а Майю – Гостю. «Королева считала самым важным в жизни то, что ЕСТЬ, и полагала, что жить нужно, не думая о плодах. Как-то она стала расспрашивать своего Гостя, что у него в голове и на сердце, и спросила его, сидит ли тот, когда смотрит на то, что ЕСТЬ. То, что ЕСТЬ – оно ведь и когда сидишь, и когда лежишь, и когда стоишь, и когда ходишь. Но оказалось, что Гость любил то, что ЕСТЬ, только когда он сидит. Значит, Гость был слеп на полтора глаза и несчастен. А несчастных людей королева считала неправыми и испытала боль, что не может втолковать Гостю его ошибку. Но Гость не понимал ее. Королева не смогла принять пришедшего к ней человека таким, каков он ЕСТЬ. За ее речами стоял мотив, желающий организовать бытие Гостя в соответствии со своим представлением о том, что ЕСТЬ. Если бы это было не так, то она не почувствовала бы напряжения. Гость ушел. А у королевы стало плохо на душе. Был просто факт – Гость пришел и ушел, но почему же ей  стало так грустно?»

Мне действительно было грустно, что не смогла переубедить Майю, повторяющую ошибки, которые уже не раз делала я сама, что мои способы объяснения жизни ей не кажутся убедительными. Ломовцев не только дает этому объяснение, но и разоблачает меня: «…Потому что вы отвечали на незаданный вопрос. Вы разъясняли проблемы, о которых вас не спрашивали. На самом деле вас не интересует проблема, о которой вы говорите, вместо истинного исследования проблемы здесь выступает мотив, которому важен только отклик и отклик положительный. Эго очень увертливо. Оно может даже играть в игру «отсутствие эго», но, не находя сочувственного отклика, страдает. Без отклика оно чувствует шаткость внутренних мотивов, а мотив имеет единственную цель - быть победителем. Если мотив побежден, возникает пустота. И тогда эго визжит от страха. Еще совсем ничего не значит, что вы наполнены словами и преходящими переживаниями того, что ЕСТЬ. Жизнь всегда придет проверить, не магнитофон ли вы. Вам будут говорить то же самое, что вы говорите и думаете постоянно. Ваши мотивы будут пресекать теми же способами, которыми вы  пресекали их в других. И если в вас не возникнет смирение, то придет боль и крик оправдания. Степень боли покажет, насколько вы отклонились от того, что ЕСТЬ. Вы понимаете, что говорите, понимаете, что говорит другой. Сознаете тождество жизни и смерти. Считаете, что видите ложное, как ложное и решаете, что находитесь в состоянии любви. Так почему же вы все еще не терпимы  к боли? Почему не включаете в любовь всех, кто эту боль приносит?»

Все всегда приходит вовремя. То, что с нами происходит, есть иллюзия. Если это так, то пусть отягощенный кармой смотрит туда, куда течением жизни повернуто его лицо. Я  не хочу правды, а думаю, что хочу. Я повсюду получаю ответ, но не замечаю его. Бессмысленно задавать вопрос, если истинный ответ меня страшит. Задавая вопрос, я хочу получить ответ на своем языке. Но на своем языке я никогда истинного ответа не получу. Свой язык есть система эгоистических мотивов, которым нужна не правда, а ложь. Чтобы перейти на язык ответа, мне  нужно стать  уязвимой, нужно  бесстрашно обнажить свою личность. Каждый человек -дитя своих условий. Все, что вокруг нас происходит – для нас. Необходимо расшифровать каждый момент своей жизни, а все остальное – иллюзия. Чтобы измениться, нужно отдать себя (свое эго) смерти.