Еще бетон

«Внимание! Подать на склад автопогрузчик!» «Седьмой!  Машина с бетоном пошла к задним воротам». Диспетчер отдает команды по громкой связи. «Люська! Ты сегодня обедаешь во втором цехе». Люська –  собака.
Никто не помнил, как она оказалась на заводе, казалось, всю жизнь здесь была, знала каждый закуток и разбиралась во всех тонкостях производства и отношений в коллективе. Люська понимала человеческую речь. Трюк с громкоговорителем часто демонстрировали людям, которые впервые оказывались на предприятии. Причем, место трапезы  называлось на выбор недоверчивого спорщика. Потом оставалось только наблюдать, как ровно в час дня через двор по направлению к обозначенному пункту гордо шагает рыжая с темными подпалинами дворняга, а за ней смешно семенит выводок щенят. Рабочие по очереди подкармливали четвероногую сторожиху и ее регулярно появлявшееся на свет потомство. Щенков обычно разбирали, а Люська много лет исправно несла добровольную вахту по охране советской собственности.
О сообразительности этой псины рассказывали легенды. Про то, например, как артистично она отвлекала внимание начальства от накрытого в неурочное время стола. А фраза «Перед Люськой стыдно» означала крайнюю степень разгильдяйства и головотяпства, которые сопровождали процесс строительства нового, суперсовременного цеха.  Объект имел всесоюзную значимость, был на контроле в Кремле, что, собственно,  и создавало временами дополнительную нервозность уже одним тем, что чаще положенного строительную площадку посещали всевозможные проверяющие. Накануне таких визитов территорию убирали с помощью бульдозера.
Это была душещипательная картина. Огромный механизм тупо утюжил землю. На краю поля сидела Люська и сосредоточенно наблюдала. А  по периметру обычно бегал кто-нибудь из бригадиров и вопил: «Твою мать, столько пачек арматуры зарыл!» Иногда это была не арматура, а хороший металлопрокат или еще что-то. Однажды в сердцах кто-то крикнул: «Люськи постыдись!» и с тех пор пошло за правило призывать собаку в свидетели крайнего возмущения.
Ляпов при строительстве было много. Когда сняли перегородку между старым и новым цехами, то неожиданно оказалось, что ось не совпадает. Пришлось заново переделывать только что отлитый фундамент. Подошли к задаче с юмором и смекалкой: где-то действовали отбойным молотком, где-то пересверливали анкера.
Работа шла споро, задорно, хотя и была очень тяжелой.  К штурмовщине все относились с пониманием, а просчеты руководства старались прикрыть общими усилиями – эдакая советская корпоративность. В нашей комсомольско-молодежной бригаде комсомольцев по-прежнему было раз, два и обчелся, но именно тогда название стало для нас своеобразным брэндом. Наш комсомольский задор родился из противостояния. Солдатскому ритму «от сих и до обеда» и откровенной лени условно-заключенных мы могли противопоставить только одно – показательный труд и физическую выносливость. Задав определенный настрой, мы с друзьями вкалывали на совесть, стараясь всегда быть впереди. И фраза «Ну, вы даете, комсомольцы» постепенно сменила оттенок ироничный на уважительный. Шутка сказать, одна наша бригада ежедневно принимала по сорок-пятьдесят машин с бетоном. 
С таким же комсомольским задором мы забетонировали въезд в цех. Дело шло к намеченной сдаче объекта. То ли проектировщики что-то напутали, то ли имело место не выполнение плана по бетону... В общем, перепад уровней земли и пола составил около метра. Представьте, все это пространство полностью забетонировали! Так что Боинг, на котором мы летели со случайным попутчиком, можно было смело сажать прямо перед цехом.
А поскольку премии в те времена давали по количеству освоенного бетона, то бригада наша получила и моральные и материальные награды. А я с моим другом Алимжаном даже попал на экран телевидения в сюжете про ударный труд на всесоюзной стройке.
Правда, чуть позже вылез-таки огромный перерасход бетона, и руководство призналось (не при Люське будет сказано), что площадку надо было сначала отсыпать щебнем, а уже сверху – тонко забетонировать. Но что сделано, то сделано, и на одном из предприятий нашего города по сей день существует неизвестный никому сверхпрочный аэродром.
К Новому году, как и планировалось, новый цех сдали в эксплуатацию. Торжественный момент получения первой продукции показали по Центральному телевидению. Браво, советской изобретательности!
Стальной прокат, который красивой рекой выходил из прокатного стана и уплывал куда-то в светлую даль, на самом деле тащил за трос трактор.
Честное слово, стыдно никому не было. Просто не успевали запустить производство.
После того, как отзвучали фанфары, все, кто был задействован на объекте,  еще в течение месяца заканчивали все необходимые работы, не считаясь со временем и затратами. Показуха показухой, но «за кулисами» делали все на совесть.
По случаю успешного окончания строительства на заводе состоялся митинг, на котором несколько человек, и я в том числе, получили Почетные грамоты обкома комсомола.  Тогда это считалось большой наградой, и я отвез ее маме в село, чтобы не ворчала на меня за то, что не учусь, как нормальный парень, а вкалываю рабочим. Между прочим, на самом деле я еще и учился. Кроме того, что в коллективе в принципе были созданы все условия для профессионального роста благодаря старшим наставникам, которые всегда рады были поделиться знаниями и опытом, через полгода меня послали учиться на бетонщика 4-го разряда. Эти вечерние занятия оказались настолько полноценными, что полученных знаний мне хватает и сегодня, а я руковожу большой строительной фирмой.  Помню, лекции и занятия у нас вели даже преподаватели ВТУЗа.
…Прошло лет двадцать. Мама уже давно как умерла. Отец, разбирая ее чемодан, нашел среди прочих вещей мою грамоту. Я обрадовался, так было приятно, что мама ее сохранила. К тому времени у меня уже была собственная строительная фирма. И вот на очередной профессиональный праздник мне и еще нескольким коллегам было присвоено звание Почетный строитель РК. Как водится, награды обмывали. Сидим за столом с недавно назначенным акимом района и начальником управления.
- А я, - говорю, - первую свою награду как строитель получил в 1982 году. Это была грамота обкома ЛКСМ.
- Кем подписана? – спрашивает начальник управления.
- Подпись не разборчива. Кривенько так вверх уходит.
- Показать можешь?
- Легко! И я отправил к себе домой водителя. Через 20 минут тот привез грамоту, а Сергей Владимирович узнал под ней свою подпись, он тогда, оказывается, был секретарем обкома комсомола. Обмывка награды пошла по второму кругу.
Все-таки умели мы работать, хотя, конечно, и ляпов было не мало.