Орлята учатся... стрелять

                Орлята учатся ... стрелять.

       Начну с тех, кого получил вместе с дивизионом. для  "орлят" они были явными переростками и, казалось бы могли уметь всё и, соответственно, хотеть больше,  чем имели.

     Самый колоритный был старший лейтенант Володя Лысюк, как и я, в этом звании с семилетним стажем, но я учился в Бурсе, а он десять лет просидел на пусковой начальником расчёта. Поначалу туго давалась техника, со временем разобрался и тут выяснилось, что он фатально боится пуска ракет со своей пусковой.  Это и предопределило отношение к перспективе служебного роста.

       Первые пять лет он отслужил в какой - то из групп за рубежом,  расчёт у него был слабый, он заверял, что ему не везёт с бойцами, но я считал, что он с ними плохо работает.

      Лишь однажды его механик - водитель первым по тревоге, какие я периодически проводил, завёл машину и к прибытию Володи доложил о готовности к движению. Я дал разрешение на выезд, пусковая рванулась к выездным воротам из парка и, не останавливаясь, вывезла их в поле. Далее я увидел, летящего с пусковой на обочину, водителя и пусковая остановилась.
    
     Забыл сказать, что Володя, будучи украинцем, принимал активнейшее участие в создании русской пословицы: "Сила есть, ума не надо".  По возвращении дивизиона в парк, Володя остался для установки ворот на место.

     Избавиться от этого орла стало насущной проблемой. Перед боевыми стрельбами я провёл с ним полуторачасовую беседу о необходимости практического участия в боевых стрельбах, убедил его, что на должность командира дивизиона  был выдвинут только потому, что , находясь в пусковой, способствовал успешной стрельбе. На его пусковую зарядили боевую ракету, комбата обязал делать пуск именно с его пусковой.

     Володю усадил в кабину лично  и предупредил, что пушку опечатаю и выпущу его только сам по окончании стрельб. Стрельбы выполнили на "отлично", Володя попал в число героев, хотя, по выходе из кабины, он таковым не выглядел.

     Через пару месяцев мы провожали его к новому месту службы в г. Белогорск, на должность командира ствольной зенитной батареи (капитан). Звание, в связи с двойным сроком перебора, он получил через месяц.

     Но здесь он вкусил полную меру ответственности за двух разгильдяев , юных лейтенантов, занимавших должности взводных. Они были оскорблены, как ракетчики, назначением на стволы и всеми правдами  и неправдами рвались к "боевым событиям ракетного пуска", а до решения вопроса во всю пили "горькую" и на службу являлись не регулярно.

     К воспитательному процессу Володя подошёл творчески.  Он пригласил их в ресторан на свой "день рождения", за столом он подвёл нетренированных  "летюх"  к доброй кондиции, заявил им, что , как командир,  он им заменяет отца. Те, не чуя подвоха, согласились и тут же перешли на "ты", называя его "батей". Просидели до закрытия ресторана и Володя ночным городом повёл их к "Общаге".

      По дороге , в садике, наглядел скамейку, положил одного из них на неё, второго уложил на снег рядом и наступил на него ногой. Снял с себя портупею, офицерский ремень, и, задрав шинель , лежащему на скамейке, отмудохал  его  "с пролетарской ненавистью", приговаривая, что нельзя огорчать отца плохим поведением. Затем поменял их местами и повторил со вторым, с солидным наваром ( вошёл во вкус), ту же экзекуцию.

      На следующий день начищенные до блеска взводные встречали его у входа в казарму. История до командования полка не дошла, но в "Общаге" обсуждалась и осуждалась.

      В связи с чем пришли к решению: подловить его "по - гражданке" и вернуть должок. На лыжной прогулке, спорт Володя уважал, на него навалилось шесть человек, численное преимущество имело успех ровно столько времени, сколько ему понадобилось для снятия лыж. Минут через пять Володя, красиво разложив их на снегу в виде ромашки, ногами к центру, отёр пот с лица и опять встал на лыжи.  Уважуху со стороны "Общаги"  он обрёл вне всяких сомнений. Эту историю о его успехах на командной стезе рассказал мне его друг по "оренбургской зенитке" и коллега по службе на пусковой Виталик Антипов.

     Немного о Виталике, свою техническую никчемность и военную бездарность, он осознал раньше, чем я пришёл в дивизион, потому годом - двумя  раньше  поступил на заочное отделение в институт военных переводчиков. Отучился ещё год и решив, что английский язык не его поприще, решил бросить учёбу. У меня на него были другие планы, потому я даже взялся помогать ему с языком, сделав за него пару контрольных.

      Пригрозил, что он "умрёт" на пусковой и в старлеях, т.к. даже здесь он меня не устраивает. Институт, под совместным с Поповиченко, который, как заочник, демонстрировал ему образцы учебного рвения, давлением, он закончил с грехом пополам.

       Чтобы не позориться выпускником перед широкой общественностью, институт направил его в Уссурийское Суворовское училище, где он оказался преподавателям английского языка, естественно, капитаном, а должность майорская. Позже туда поступил мой старший сын Владислав, потому Виталика мне довелось увидеть и в этом звании.

     А теперь действительно об "орлятах", опять же оренбургское порождение. Странно, но за всю службу я встретил не более полутора десятков выпускников моей Латузы, к моему удовольствию, я всегда это подчёркивал, они были подготовлены лучше, проявляли больше служебного рвения и были интеллигентнее уральских босяков.

       Прибыли два друга, из одного помёта, по "метру с кепкой" ростом, правда превосходные спортсмены, оба борцы, один из них даже мастер спорта. Виталий Гаркуша и Вилор ( Владимир Ильич Ленин Октябрьская Революция, звучит!)  Краснов , конечно Средне - Белая не Смоленск, а при отсутствии интеллекта девать себя категорически некуда. Пусковые и ракету они знали, работали уверенно, но служба для них нагрузкой не являлась.
 
    Купили   на паях  что - то вроде маленького мотороллера, может мопед, если они тогда были, катались на нём вдвоём. Однажды на трассе Белогорск - Благовещенск попали в ДТП, мопед уцелел, а они крепко побились. Мопед я арестовал и поставил на склад, где продержал его больше года.

     За это время они приобрели ружьё и стали ходить на охоту на фазанов, я не препятствовал, т.к. ущерба природе они не наносили за неумением стрелять из ружья;  разница в приёмах стрельбы из автомата весьма существенная. Да и отдачу от ружья при их пятидесятикилограммовом весе переносили с трудом.

     Общежитие для своих офицеров я обустроил в своём подъезде, на втором этаже.  Проходя домой, часто заходил к ним. Проверял порядок, быт, беседовал по питанию в столовой (в связи с гарнизонным размещением, в столовой кормили без выходных  и три раза в день), интересовался перепиской с родителями. С родителями  Вилора  и Виталика переписывался сам, получая от них воспитательную поддержку.

          Однажды при очередном "разборе полётов"  Виталия в штабе, он пригрозил мне, что пристрелит меня из ружья. Отправляю замполита  Поповиченко за Вилором и  ружьём. Прибыли, прошу Виталия повторить угрозу, тот  с неохотой повторяет. Спрашиваю Вилора, как мне обезопасить свою жизнь по его мнению. Вилор высказывает сомнение, что Виталик на такое  способен.

      Открываю сейф и пытаюсь пристроить ружьё в него; не лезет. "Придётся укоротить", - говорю я и, взяв ружьё за ствол, ударяю замком об угол сейфа, поместилось. Пообещав вернуть ружьё по окончании совместной службы, отправляю их в "Общагу".

      Там ситуацию взвесили и успокоили Виталика тем, что ему повезло; командир легко мог отдать его под суд военного трибунала, тем более, что околесицу он нёс при замполите и начальнике штаба.

      Папа Виталика приехал по получении письма от меня, сына побил, а затем привёл в штаб с извинениями. Далее проблемы с их воспитанием , как водой смыло. Уезжая в Хабаровскую бригаду, я отдал им обломки ружья.