Могло быть и так, или Эльфы тоже люди. Глава 51

Алтай / Лес светлых.

Кирель неслась по лесу, стараясь не сбить дыхание и не обращать внимание на порезы, которыми одаривал её изголодавшийся непослушный меч де Моле. В чём-то был подвох, слишком быстро они согласились. Не так: они согласились! Но этот двуручник идеально совпадал с описанием, что дала королева. Кирель бежала к порталу что есть сил и гадала, будет ли у неё второй шанс.
До скалы она добралась поздним вечером: солнце быстро скрылось за горами, а ночь ещё толком не началась. Из тёмных ложбин под камнями неприветливого леса змеями шипела холодная опасная темнота. Листья тонкими полуистлевшими кусочками савана срывались с ветвей, бросались под ноги… Пронзительный, жгучий шёпот страха гнал её быстрее, заставляя оглядываться, вздрагивать, когда тёмный силуэт рядом дёргался, вскрикивал и ночным хищником убегал искать новую добычу…
Лес резко оборвался, на открытом пространстве пустыни клинком высилась скала портала. Кирель показалось, что границы песка расширились по сравнению с утренними. Она вздохнула и направилась по сыпучему склону вниз, еле удерживая равновесие. Страх ещё попытался уцепить её, но остался в лесу.
От скалы отделился силуэт и манерно помахал ей рукой.
«Зараза, успел раньше меня! Да ещё и в темноте ориентируется прекрасно!»
Внезапно она ощутила резкие перемены в себе, ноги запутались, и она рухнула на песок, успев откинуть меч, чтобы не напороться. Манерная фигура поспешила к ней. Кирель села, оглядела себя и сняла шнурок с амулетом маскировки. Листики, до того яркие зелёные, стали белыми: действие амулета кончилось, эльфийка снова стала собой и с непривычки не смогла подчинить тело. Бхиндорл приблизился и элегантно протянул ей руку:
– Как успехи, прелестница?
Кирель очень захотелось ответить что-нибудь ядовитое, да в рифму, но на ум пришла только «лестница». Она лишь окинула парня злобным взглядом, но помощь приняла. Меч поднимать он не посмел, пришлось отряхиваться и тащить этот дрын самой.
Темнота пещеры её не просто напугала, а ужаснула. Танцующие тени леса были детскими пугалками под кроватью в сравнении с этой шевелящейся, глубокой, тягучей чернотой. Дыхание Бхиндорла она почувствовала по движению своих волос – он приблизился и сипло произнёс:
– Нам точно надо туда войти?
Его страх придал ей сил, она ухмыльнулась, но правила этого танца диктовали гнуть своё:
– Д-да, – нетвёрдым голосом выдохнула она, – и ты первый…
Ожидаемой заминки и смятения не последовало. Эльф нагнулся к её уху и шепнул:
– Я, как признанный подкаблучник, не могу войти в помещение перед женщиной.
«Хорошо устроился!..»
Она медленно развернулась, распахнула глаза:
– А если женщине страшно, и она о-о-очень просит?..
– Нет, – оборвал он её, – ты мне просто скажи, зачем нам туда входить?
Ответ она не знала. Ну, то есть просто знала, по-женски…
– Ну надо, и всё тут! Чего ты боишься? Разве ты не видишь, что в этой темноте?
– Я не всматривался, но я не понимаю, ты мне объясни, зачем нам туда входить?
Кирель даже не закипела. Просто ей захотелось плюнуть на этого мажора, вскинуть меч и пойти самой. А ещё ей очень захотелось научиться ставить себя в такое же положение, как сейчас тёмный: и делать ничего не заставят, ещё и поуламывают, а он поломается на тему «что-то мне лениво»…
Она неловко подняла двуручник в оборонительное положение, но тёмный мягко отстранил её за плечи и тенью ночного хищника юркнул в пещеру. Пару раз сверкнули его клинки, а потом он тихо произнёс:
– Ну, я жив, заходи, если хочешь…
Кирель шагнула, а тонкая холодная рука парня поддержала её за запястье. Она чувствовала, как зрачки непривычно расширились, пытаясь уловить малейший свет. Она слышала, что у серых иногда рождаются слепые дети и, вспомнив, ощутила себя не в своей тарелке.
Свободной рукой она прикоснулась ко второму артефакту на своей груди: круглому камешку с дырочкой… ничего не происходило. Она в недоумении покрутила амулет перехода в пальцах.
Ухо щекотнуло дыхание:
– Тебя заводит оказаться в пещере с тёмным? У тебя скачет пульс.
И прежде, чем она напрягла руку для того, чтобы впечатать локтем ему в солнечное сплетение, он спросил серьёзно и отстранённо:
– Что-то с амулетом? Он не работает?
– Я не понимаю, – призналась она, успокаиваясь.
– Может, нам надо встать в определённом месте пещеры? Там, куда ты прилетела?
Она пожала плечами, не сомневаясь, что он это увидит:
– Но я не помню это место…
– Пойдём искать?
– Пойдём, – неуверенно ответила она и снова попыталась рухнуть через пару шагов.
– Так дело не пойдёт, – решил Бхиндорл.
Властным движением он закинул её руки себе на плечи, выровнялся под тяжестью меча с одной стороны, нежно обнял Кирель за талию и повёл по пещере в танце… Девушка слушалась, не в силах противостоять его движениям, желаниям. Для неё не существовало раньше танца, кроме боя. Но этот, новый… Здесь тоже можно было победить и поддаться, но сейчас она изучала новое для себя чувство: сладость следовать за победителем, лёгкость от ощущения его силы и уверенных движений… Почувствовать под руками мужские плечи, идти шаг в шаг, прижаться, утонуть, растаять, позволить управлять собой… Уже не дистанция, ещё не влюблённость…
Провалиться в блаженное безмыслие ей мешала только тяжесть меча в затекающей руке.
Шаг.
Падение.
Искры.
Лунный свет.
Стрела.
Бхиндорл валит её на землю, предупреждая ранение.
Крики на двух языках. Два светлых т’тирмона оттаскивают от Кирель тёмного. Вин’эсс пытается отбить у них добычу, на помощь ему спешат трое. Вокруг поляны портала схватка: тёмные и ночь против светлых и леса. Девушка-вильфарин подхватывает под руку сидящую Кирель и дёргает вверх, стараясь не касаться меча:
– Вставай, бежим!
– Что происходит? – спросила Кирель после того, как они нырнули в лес.
– Тёмные тоже пришли встретить своего, – выпалила та, не останавливаясь. – Мы заявили на него права на основании того, что именно ты его вернёшь сюда, а сам он не смог бы. Они не согласились…
Кирель оглянулась на полянку, заметила, что беловолосые собираются на краю, а светлые почти все уже бегут за ней самой.
Ей показалось странным и смешным, как резко пришлось из неожиданной неги дёргать тело в бег по лесу… Через некоторое время процессия устроила привал, девушке дали поесть и вздремнуть, а после снова помчались в Олассие Махальма.
Они бежали всю ночь и утро, руки отрывались под тяжестью артефакта. Забрать его на время никто не предложил, и Кирель даже начала жалеть о матриархате тёмных. А ещё она подбадривала себя надеждой, что после аудиенции у целительницы она наотдыхается. Хотя отдых вполне мог стать вечным.

Эти надежды развеяла та же девушка, что утащила Кирель с поляны. На границе резиденции светлой целительницы они остановились уже в полдень, чтобы поесть и привести себя в порядок. Девушка увела её подальше от чужих ушей и полушёпотом произнесла напутствие. Сама Кирель не поняла, зачем девушке это понадобилось, но горячо благодарила.
Оказалось, что после песчаного смерча погибла большая часть кустов жасмина, цветы которого Тари так любит в кальяне. Поскольку делать запасы этих цветов никто никогда не думал – они цвели круглый год, – то королеве до нового урожая нечего курить. Она в бешенстве, срывается на всех, гоняет прислугу, ругает серых и иногда тёмную жрицу… Девушка говорила об этом таким тоном, будто беды королевы – её собственная заслуга, которой она безумно горда.
Сама Кирель никогда не курила, но свою дальнейшую судьбу уже расписала по минутам. По всему выходило, что до вечера она не дотянет.

Охранники т’тирмоны провели её к землянкам, где содержались пленники. Кирель еле унимала слёзы, гадая, как Ауре'Таурэль Рилия-Тари успела определить ошибку своей подчинённой. Конечно, разжалобить королеву слезами не удавалось ни одному двойнику. А может, она видела что-то недозволенное или просто стала не нужна, и её отдадут в жертву тёмным, чтобы переправить ещё одного беловолосого воина для захвата мира Разных…
Внезапно её посетила мысль, которую она не смогла бы сформулировать словами, красиво и патетично: это было осознание, что Тари поступает правильно, стремясь закрыть портал и не пустить туда тёмных, а Кирель служит этой правильной идее, даже если в виде очередной жертвы! Гордость успокоила её, во взгляде засветилась решимость. Перед светлой целительницей Ауре'Таурэль Рилией-Тари она предстала воинствующей девой, готовой положить жизнь за идеи королевы. Та встретила её возле входа в одну из землянок, улыбнулась по-матерински и резко, надрывно закашлялась.
Отдышавшись, она через силу произнесла:
– Кирель, девочка моя, – по извиняющейся интонации девушка поняла, что её сейчас будут деликатно приглашать в тюрьму и при этом благодарить. Она страстно пожелала, чтобы всё это быстрее закончилось.
– В этой избушке живёт парень, – продолжала королева. – Я бы хотела, чтобы ты вошла и отдала ему меч де Моле.
«Меня что, с парнем посадят?» – от волнения мысли убежали в бесконтрольном вихре.
В открывшейся двери стоял парень-серый среднего роста, с тёмно-русыми волосами и невнятно-серыми глазами. Он покачивался, разгоняя остатки сиреневого кумара, и неверящим взглядом смотрел на путь к свободе. Который, впрочем, загораживали.
– Розовые ползучие мышки! А Вы ко мне? – сфокусировался он на Кирель. – Здрасьте…
Девушка вздохнула, собралась, вошла в землянку и на дрожащих от тяжести вытянутых руках протянула ему меч. Спиной ощутила нетерпение королевы.
Парень воззрился на неё, потом подумал и расплылся в улыбке:
– Три-де-графика, говорите? Эльфийки, значит… Да пошли вы! – выкрикнул он ей в лицо и, резко развернувшись, утопал в самый дальний угол.
Кирель ужаснулась. На негнущихся ногах она приблизилась к нему и еле слышно прошептала:
– Но ты должен… Королева велела отдать…
– Никому я ничего не должен! – бушевал пленник. – Устроили мне тут… полярную ночь с толстыми лисами… и медведями. И кто у вас тут ещё… Долго вы ещё меня?..
– Просто прикоснись к нему, – перебила его Тари. – И мы уйдём.
– А я уйду? – уже спокойней, но без надежды спросил Зоопарк.
– Всё будет зависеть от реакции меча. Если он тебя признает… Просто прикоснись к нему! – на этот раз голос был гипнотический, дурманящий, исходящий из самой сути природы, из шума ветра и голоса земли.
Парень безвольно придвинулся и сжал пальцы на рукояти меча.
Три удара сердца – ничего.
Он протянул другую руку и коснулся лезвия – порез…
У Кирель подкосились ноги от отчаяния: меч не признал этого парня, как не признавал ни её, ни кого-то больше.
Холодный голос Тари окатил презрением:
– Ничего, девочка. Просто кто-то из нас ошибся: или я, выбирая, кто из раненых пришельцев – Ключ, и отправляя его лечиться, – она кивнула на Зоопарка. Он понял, что это она убила Диджея, не оказав ему помощь. – …Или ты, доставив не тот артефакт, – и Кирель поняла, что королева не склонна признать свою ошибку, если такая была. – Но ты не переживай, у нас с тобой ещё есть надежда.
Она закашлялась и сквозь хрипы, будто себе, выдавила:
– Доставить их на поляну портала. Позже.
Резко развернулась и вышла. Дверь заперли. Оцепеневшие парень с девушкой смотрели друг на друга, а удаляющейся кашель королевы ещё долго разбивал их молчание…

***

Бхиндорлу повезло больше: этим днём ему дали поспать, накормили и до заката не трогали, хоть и держали под контролем. Ближе к полуночи он, захватив шкатулку с оберегом, переданным Шестой, проследовал под стражей к залу жертвенника Видэн Рэндан. Шли с ним почему-то вин’эссы, а подобный эскорт был просто унизителен для сопровождения артефакта такого уровня. Но плак’кйорлы нашлись в зале: огромное пространство заполняла толпа парней с белыми волосами и золотыми прядями на висках, с полубезумными, бездумными золотыми глазами. Они стояли навытяжку, не шевелясь, плечом к плечу, загораживая голубой свет огненных чаш.
Ближе к камню так же кругами стояли жрицы: окаменевшие, холодные, застывшими глазами своих змеиных плёток глядя на жертвенник.
На камне по кругу лежали шесть обнажённых плак’кйорлов. Были прилеплены. Были напуганы, почти не дышали. Были приговорены и обречены. На самом камне в центре стояла обнажённая Верховная мать Хар’ол-Велдрина Баль-Виер'арра Хельви'рахель.
«Что ж, не самые плохие воспоминания перед смертью: увидеть над собой Верховную без ничего», – думал Бхиндорл, глядя на эту ослепительно-гротескную картину красоты и всё ещё не понимая, что происходит.
Впрочем, версия была: специальный курс иссилинов включал изучение древнейшей истории, когда серых ещё не было, а эльфы с помощью этого артефакта отвоёвывали у пустыни крупицы своего оазиса, пытаясь расширить границы…
Увидев, что Бхиндорл приближается с ларцом в руке, Арра начала напевное заклинание, протянула руку. Он подал ларец, и его тут же оттеснили сначала за круг жриц, где он натолкнулся на молящий взгляд какой-то юной светлой, потом за круг недвижимых плак’кйорлов.
Его замутило от мысли, что здесь будет, и он решил уйти.
Его никто не удерживал.