Колпец3. Про Сталина

   Солдат Иван Гостьев, после контузии ничего не помнил. Не помнил, например, был ли  гул в голове как сейчас. Посвистывания в ушах, что сквознячок в трубе, точно не было. Смириться можно, вот без прошлого – никак. Когда ещё новое прошлое нарастёт, а жизнь временами не понятна. Одно облегчение – русские слова он всё-таки знал. Можно было этими словами думать.

  Он и думал, в том числе об умственной задаче. Физически преодолевать себя он за последний год научился. Требовалось преодоление изнутри. Иногда удивлялся, как в голове некоторые  мысли становятся вдруг ясными. Кажется, что вот оно, поймал, и кое-что вспомнил. Ещё бы сосредоточиться. Только вместо развития озарения мысль ходит по кругу. В итоге опять отчаяние и пугающая пустота.

  Говорят, что юродивые свободны от стереотипов, и  это им прощается. Для Ивана юродивая свобода не так и хороша. В действующей армии, да ещё на политзанятиях, наивная девственность неудобна.

   Обнаружилось это, когда не понял без конца повторяемой фразы политрука: - «Мы воюем за Родину, за Сталина!». В том, что надо воевать за Родину - города, сёла, как-то, в принципе, возражений нет. А вот что за нужда такая воевать ещё и за Сталина? Он, вроде, и сам по себе дееспособный. Политрук только что объяснил, как именно товарищ Сталин организует победы, и находится всегда на боевом посту. Чего такого можно сделать за него простым солдатам?
 
   Из-за заикания спросить постеснялся, а написал на куске газеты: - «Зачем  воевать за Сталина, он сам  за себя не может?».

   Политрук прочёл вопрос, и на время лишился умения разговаривать. Собрав, наконец, силы, не закалённые в боях, заорал не своим голосом:

 - «Встать! Смирно! Кто вот это писал!?» Гостьев вышел вперёд.  Политрук набрал воздуха и продолжил вопить:

 – Посмотрите на этого человека.  Он мерзавец и враг! Несмотря на лихолетье, что обрушилось на нас, когда вся страна до одного напряжённо и геройски противостоит злобному агрессору…. Ещё много слов прогремело про исторический момент, долг, патриотизм и прочее.

-  И знаете, что он тут написал? – Интерес достаточно разогрелся. Политрук прочёл. Раздалось приглушённое о-о-о!  Солдаты глядели на ничего не понимающего, подавленного, худого и малохольного  Ваню по прозвищу «Колпец». Его видок  настолько не вязался с гладким и уверенным  начальником, а вопрос выглядел настолько дурацким, что взрыв хохота готов был потрясти округу.

   В возбуждённом политруке зашевелилась интуиция, подсказала занятия срочно закончить. Приказал Ивану идти за ним и с помощником зашагал к связистам.

   Политрук всегда ходил с помощником. Сухенький старичок такой в очках, с портфелем и фотоаппаратом. Непонятного воинского звания, потому что не снимал никогда плаща. И непонятно, как вообще там оказался в отставные годы. Пока политрук  по телефону организовывал для Вани последствия, старичок сказал:

- Понимаешь, до революции солдаты воевали за веру, царя и отечество. Теперь за веру воевать  не надо, потому что бога больше нет. Царя тоже нет, но есть  правитель – Ленин, Сталин, или ещё кто, а вместо Отечества говорят сейчас Родина. Просто слово удобнее, потому что отечество среднего рода, а Родина – она мать, она всегда на первом месте. Вот и воюем за Родину, за Сталина. Понял?-

   Иван кивнул. Чего же тут не понятного. Так и надо было сразу сказать, без крика.

   Политрук появился и велел отвести Ивана обратно, в его взвод.

   Пока шли, Ваня думал. Оказывается, если заниматься этим свободно, логично  и понемногу, то получаются маленькие открытия. Вот, к примеру, только что ему сказали о замене триединой  мотивации на дуальную. А ведь и когда-то в голове беспокоились мысли о том, что времена деяний во имя отца, сына и святого духа закончились. Наступила нынешняя возня под покровительством только отца (истмат) и только сына (диамат). Третья опора пропала.

  Совершенно точно – размышления у него такие были! Что ещё можно добавить?

   А то, что общественное сознание отражает скрытые глубинные процессы.  Такой верный признак развития или увядания социума. Поэты это чувствуют. Если есть приметы ослабления конструкции, что видим вокруг? А то и видим.
  Немцы каким-то образом оказались прямо тут и долбят второй год. В первую мировую ничего похожего не было.