Июльская ночь

           За окном стояла жаркая, не дышащая ночь. Воздух был наполнен ароматом леса, который был совсем недалеко. Из окна виделись самые остроконечные верхушки. Хотелось только одного: влаги. Или дождя или облиться холодным душем, но по иронии судьбы: воду на ночь выключили.
Ничего не предвещало грозы, хотя жара была просто одуряющая. Из подъезда высотного дома выскочила худенькая девушка. Это была я.
Я убегала из дома, родного дома с недавних пор, ставшим для меня просто чужим. Мама моя, моя мама, не хотела меня понимать, а я ей не могла простить свою боль. Эта боль не давала мне покоя уже несколько месяцев. Я очень рано повзрослела, вернее, меня научили теории жизни книги. Их я читала запоем и, конечно, те, что нельзя читать. Мама обычно говорила:
– Малышка, доченька, ты ещё маленькая, ты не поймешь эти драмы.
Но всё что запретно, то и притягивает сильнее. Конечно, я не оказалась исключением. Я читала всё подряд, но выбирала диалоги героев, а не описание пейзажей. Мне это было неинтересно. Так Л. И. Толстого «Война и мир», я читала только «мир». А потом сочинением про Наташу Ростову удивила свою учительницу по литературе. Ещё тогда в детстве, вернее в отрочестве, я поняла (хотя теперь я думаю, что это не так) почему Наташа пыталась бежать с Анатолием Курагиным. Вот и сейчас, в эту июльскую ночь, я почувствовала себя там, в далёкой Москве, на балу и после танца с самым завидным женихом столицы.
У меня тоже был, вернее, есть друг в летах (ему даже можно позвонить). И я могу представить те чувства, которые владели Наташей. Но сейчас, стоя у родного подъезда, я смотрела на свои окна и видела за полем, силуэт мамы. Она смотрела в ночь. «Почему она не бежит за мной? Почему ласково не окликает? Ведь я ещё могу вернуться и простить. Нет, я обманываю саму себя. Слишком больно осознавать, что папы нет. Трагическая случайность стоила любимому папочке жизни. Он очень не любил возиться с электричеством, а тут вот перед моим выпускным, захотел повесить мне в комнату бра. Казалось бы, ничего сложного, но… иногда одна ошибка влечёт за собой трагедию. Неправильно соединённые провода, розетка расшаталась от времени, и сила тока оказалась силой смерти. Замыкание и темнота. Не хочу вспоминать эти дни. Мама плакала, и я вместе с ней, казалось, что всё кроме самой жизни рухнуло. Красные гвоздики, розы затопили холмик.
В эти дни, я не хотела ни с кем говорить, никого видеть. В. Д. иногда мне звонил, узнав о трагедии, но я не хотела с ним даже говорить по телефону. Я смотрела в родные глаза папы и не хотела верить, что больше его никогда не увижу.
Потеря близкого – это всегда трагедия для тех, кто окружал его. Но с человеком умирает и его мир. Мир, где есть только один вход и один выход. Дверь откроется, а потом или тихонько закроется, или резко с шумом захлопнется за ним.
Я отошла от дома, окна остались вдали, еле видны. Наверное, мне мешали солёные слезинки, что текли по щекам, и я их смахивала рукой время от времени. Я собрала игрушки, книги, безделушки, что мне дарил папа. Разложила мягких, плюшевых зверушек, расставила детские книжки и всю комнату обклеила папиными фотографиями. Та, что была последней, я увеличила и повесила над своей кроватью. Мы сфотографировались на «последнем звонке», у меня были смешные косички и огромные белые банты, как у маленькой первоклассницы. Папочка был в костюме и важно и гордо держал меня под руку. Без слёз смотреть на эту фотографию я не могла. Но сейчас у меня в руках была маленькая сумочка и всё, больше ничего. Да и её я схватила машинально.
Я оказалась на остановке автобуса, но, конечно, они ночью не ездят, так что придется ждать до утра, чтобы поехать на вокзал. Своё желание я ещё не знала, и не хотела понимать, я хотела только одного: не видеть маму. Я присела на лавочку. Самое интересное, я поймала себя на мысли, что ничего не боюсь. Моя боль, была такая сильная, что она притупила страх. В тот вечер, мама рано пришла с работы и какая-то необычная и встревоженная, и не в меру улыбающаяся.
Я сдала документы в колледж, но к экзаменам не готовилась, надеялась на «авось». Маме, конечно, говорила, что готовлюсь и скоро пойду сдавать. При сдаче документов познакомилась с парнем. Он уже отслужил в армии и хотел получить специальность компьютерщика. У меня тоже был компьютер – папин подарок, и я уже освоила азы компьютерной азбуки. Парня звали Максимом, он мне дал свой телефон, но я ему не звонила. «Если ему надо, пусть сам звонит, вот ещё», – думала я. Вредничала, сама не знаю зачем. Просто так.
Я вспомнила мамины глаза. Они были влажными от слёз, но сверкали. Сначала я думала, что ослышалась, но, вслушиваясь в родной голос, смогла из мозаики составить слова. «Я не любила твоего отца, так вышло. Очень хочу, чтобы ты меня поняла и простила. Сейчас, когда его нет, я наконец-то свободна. Ты уже взрослая, не сегодня-завтра ты уйдёшь в свою жизнь, а что остаётся делать мне. Ждать вас по воскресеньям, готовить праздничные обеды, накрывать белоснежные скатертью стол. Нет, моя дорогая и маленькая девочка. Я хочу любить и быть любимой. Я ещё не старая, как тебе кажется, когда-то ты это поймёшь. Я не буду скрывать от тебя, что у меня есть друг, любимый. Мы вместе уже много лет. Вернее, наш четырёхугольник, но вчера он развёлся с женой, и я решила вас познакомить, и обо всём тебе рассказать.»
– Как же ты могла? Ведь папа тебя так сильно любил, ты… Я не люблю ни его, твоего друга, ни тебя, как ты могла? – закричала я и добавила слова, которые раньше не могла произнести и в мыслях, не только крикнуть.
Мама сначала оторопела, а потом подошла и резко ударила меня по щеке:
– Ты дрянь, истинная дочь своего отца. Уходи.
В моих мыслях, звучал и нежный ласковый голос: «Доченька», «Дрянь, уходи». И жестокий голос перекричал первый. Я схватила свою сумочку и бросилась к двери. Непослушными пальцами, я пыталась открыть замок, наконец, у меня получилось, и я выбежала в ночь, в никуда. За моей спиной стояла оглушающая тишина…

                ІІ часть.

– Стой, где стоишь и жди меня.
Я вдруг ощутила весь ужас происшедшего и опустилась на корточки, слёзы наконец-то полились из глаз, как будто омывали, что-то чёрное, непонятное, и становилось легче.
Максим приехал минут через сорок, я всё так же сидела на лавочке. Уже рассвело, июльские ночи такие короткие. Максим подошёл ко мне, достал свой платок и вытер мои слёзы, потом взял за руку и сказал:
– Алинка, пойдём ко мне, ни о чём не думай, всё станет на свои места. Время лечит, но минуты и часы могут сложиться в года, если люди не захотят пойти друг другу на встречу. Простить, понять и принять их жизнь их чувства, пусть даже отличные и противоположные вашим. Я ничего не спрашиваю у тебя, захочешь, сама расскажешь. Но знай одно – я тебе друг и никогда тебя не обижу. Поехали, вот и автобус приехал. Нам по дороге.
Я слушала Максима и немного успокаивалась. Я была не одна, обо мне заботились, и мне это было приятно. О маме я старалась не думать.
Прошло несколько недель. Я сдала экзамены и поступила в колледж. Мы с Максимом стали ходить на занятия. Отношения у нас были как у брата с сестрой. Переступить грань никто из нас не хотел.
Конечно, я видела, какими глазами он смотрел на меня, но не позволял ничего. Мы жили в разных комнатах. Максим по ночам подрабатывал, так как стипендии, конечно, не хватало.
Домой я не звонила, хотя нет, звонила, но не говорила. Слышала мамин и чужой мужской голос и молчала. Мама сначала говорила: «Алло, кто это?». А потом, наверное, своим материнским сердцем узнала меня и стала просто говорить в тишину трубки. Я слушала её, и потихоньку лёд растаивал, но ещё непокорность юности не давала мне сказать хоть слово. Мама рассказывала, как ей живётся, что она очень скучает за мной и ждёт меня всегда.
К папе мы ездили вместе с Максимом. Я ложила на мраморную плиту цветы и молча смотрела на его портрет, выбитый в мраморе. Мама тоже приходила сюда, встречаться мы не встречались, наверное, часики ещё не натикали встречу.

                ІІІ часть.

В мой день рождения меня удивили два моих самых близких человека – Максим и мама. Я пришла на занятия, и мне передали пакет с письмом от мамы. Она очень просила прийти домой вечером и отпраздновать мой двадцатый день рождения. Но я была ещё не готова к встрече.
Дома меня ожидал настоящий праздник. Максим заставил мою комнату цветами – первыми весенними, и тюльпаны, и нарциссы, и, конечно, розы. Эта разноцветная музыка цветов сказала мне больше, чем самое пылкое признание. И я не ошиблась. Мой милый Максимка (как я его называла мысленно) вошёл в мою комнату немного смущённый, но с такими горящими глазами.
– Алинка, радость моя, я поздравляю тебя с днём рождения и хочу подарить тебе маленькую бархатную коробочку. Открыв её, ты всё поймёшь, – услышала я голос Максимки.
Он протянул мне что-то блестящее, перевязанное ленточками. Я взяла это маленькое чудо и развернула, раскрыла коробочку. Я не сдержала вскрика:
– Ой, неужели это мне?!
Там среди синего как густой туман мягкого бархата поблёскивало золотое колечко с маленьким осколочком, фианитом, но он переливался как настоящий бриллиант.
У меня не было слов, чтобы выразить своё восхищение и восторг. Повиснув у максима на шее и смеясь, глядя друг другу в глаза мы вдруг остановились и замерли. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, как будто в первый раз видели друг друга.
В глазах отражались наши все желания и надежды. Перед нами была вечность, жизнь, наша жизнь. Мы одновременно, как две волны, бросились друг к другу и слились в долгожданном поцелуе. А дальше – звон хрустальных бокалов, шампанское с бурлящимися пузырьками. Я смотрела на колечко, что поблёскивало в бликах свечи, которая стояла на маленьком столике. Дальше – ночь любви, нежности, страсти и желания. Мой любимый был таким нежным, его руки ласкали меня, его губы то нежно, чуть уловимо прикасались к моим губам, то к моему телу. Мне казалось, что я попала в сказку. Мы на мгновение остановили свои ласки и начали смеяться как дети.
– Алинушка, родная, неужели ты наконец-то моя? – спрашивал и утверждал мой любимый.
– Неужели ты ещё не веришь, что мы вместе? – отвечала я.
– Я тебя люблю, мне кажется, с той ночи, вернее рассвета.
– А я тебя полюбила, но постепенно, по глотку, но хочется пить и пить это вино. Оно обжигает и горячит всё внутри.
Эта ночь, казалось, не закончится никогда, но..
Рассвет, а мы обессиленные и утомлённые ласками и страстью, купались в первых лучах солнца, которое пробилось сквозь занавески моей комнаты.
С этого утра для меня началась совсем другая жизнь. Жизнь вдвоём, жизнь с любимым. Мы пошли и зарегистрировались в загс. Не было ни вальса Мендельсона, ни кукол на капоте машины, но было счастье. Простое человеческое счастье, омрачённое только одним, что не было со мной папы. Маму я, конечно, тоже вспоминала, но как-то узнала от знакомых, что она вышла замуж и переехала в новую квартиру. Ни адреса, ни телефона я не знала, а гордость, моя гордыня не давала мне это сделать. Но мы как две песчинки двигались навстречу друг другу, и эта встреча была неизбежна.

                ІV часть.

Прошла весна, опять жаркое лето, но поехать отдыхать мы не могли. Максим уже работал на одной фирме, а я ожидала нашего первенца. Кто это будет – было пока всё равно. Хотелось мне девочку, но на УЗИ сказали, что у меня мальчик. Я уже приготовила всё приданое малышу в сине-голубом цвете.
Пыталась представить каким он будет, и не могла. Всё расплывалось. Очень часто стал сниться папа. У меня появился страх перед родами, ведь в первый раз, всё неизвестно.
И вот время подошло. Максим вызвал скорую, и меня отвезли в роддом. Поцеловав меня Максим, ушёл домой. Ему сказали, что ещё долго, и что пусть он приходит утром.
Меня начала пронзать боль, сначала не сильные схватки, потом сильнее и, наконец, они стали очень продолжительными и меня повели в родзал. Я помню только, что там была ещё одна роженица, но она не кричала, а лежала под капельницей.
Меня уложили на стол, и рядом встала акушерка и стала меня заговаривать. Сначала я слышала её голос, потом отключилась. Нечеловеческая боль разрывала меня пополам, и я стала кричать:
– Мама, мамочка, помоги мне!
И вдруг я услышала её голос:
– Доченька, Алинушка, всё будет хорошо, слушай, что говорит врач, я тебя очень люблю.
Сквозь пелену боли я узнала голос мамы, и подумала, что у меня начались галлюцинации. Потом новый виток боли и страха, и снова голос мамы, и ещё какой-то писк, плач новорожденного.
– Покажите, кто у меня родился? – вдруг очень отчётливо сказала я.
– У тебя маленькая девочка, чёрненькая как ты, – ответила врач.
После этого наступило затишье, и я уснула.
Проснулась я в палате, на столике лежала записка от Максима.
– Любимая, поздравляю с дочкой, ты моя самая любимая, жду с нетерпением тебя и малышку. Напиши, на кого она похожа? Целую. Твой Максим.
Всё это я прочла залпом.
– Доченька, и я поздравляю тебя с дочкой, – услышала я голос мамы.
«Наверное, я ещё не совсем отошла от лекарств», – подумала я, но повернула голову в сторону. Рядом на кровати лежала женщина, бледная, но такая родная, потому что это была мама.
Мы обе лежали и смотрели друг на друга и ничего не могли говорить. Слёзы бежали из наших глаз, мы смахивали их рукой и молчали.
Первой не выдержала мама:
– Алёнушка, родная моя, прости и не осуждай меня. Моего мужа зовут Валентин Дмитриевич, я знаю, что он был одно время влюблён в тебя, хотя встречался со мной. Но ты для него была как мечта – юная, белокрылая. У меня родился сынок, твой братик.
Я долго молчала. А потом сказала:
– Мамочка, ты тоже прости меня. Я люблю и любима. И я постараюсь, чтобы моя дочка выросла в любви и не узнала того, что я…
Потом немного помолчала и добавила:
– У меня приданое на мальчика, я тебе его подарю.
– А я ожидала девочку и у меня всё розовое и в кружевах.
Так разговаривали две женщины, две любящие и любимые женщины, мать и дочь.
За окном стояла июльская ночь. Но вдруг сверкнула молния, прогремел гром, и ливень – тёплый летний дождь – обрушился на землю. Этот дождь как будто смывал всё, что было с этими двумя родными женщинами.
Говорят, что дождь – это к счастью. Он уносит, смывает всю боль, неприятности, непонимание, нелюбовь. А после грозы всегда выглядывает солнышко.
Я и мама уснули, держась за руки. Каждой снился её ребёночек. Его надо было вырастить, воспитать. У каждой была своя дорога, но с этой ночи они будут идти по ней рядом, помогая и оберегая друг друга и своих малышей.