Скрипач

В конце декабря в музыкальном училище прошло сокращение. Новый директор  Щипачёв вызвал к себе в кабинет Илью Абрамовича Зитмана и  предложил старому преподавателю после рождественских каникул на работу не выходить.
- Вы долго и плодотворно поработали в нашем коллективе, Илья Абрамович, - доброжелательно сказал директор, - и вот настало время отдохнуть вам на пенсии, позаботиться о здоровье…

- Я здоров, - скромно сказал Зитман.
- Прекрасно! – одобрительно воскликнул Щипачёв. – На заслуженном отдыхе вы найдёте массу полезных дел по уму и сердцу.
Бесполезно и унизительно было говорить, что он, кроме своей скрипки, ничего не знает и не умеет. Дело было решённым. Илья Абрамович поблагодарил директора за напутствие, покорно вышел и тихо затворил массивную дверь директорского кабинета.

На улице была оттепель. Рыхлый, полужидкий, будто пожёванный, снег хлюпал под ногами. Ветер, всегда в эту пору сырой и напористый, забирался в рукава и под воротник понуро бредущему человеку. Илья Абрамович в чёрном драповом пальто, которому «лет, лет – и счёту нет», и в такой же старой пыжиковой шапке шёл медленно, не замечая непогоды, обдумывая ситуацию.

 Как он преподнесёт такой «новогодний подарок» своей Софье Георгиевне, скажет, что его выгнали с работы? Наночка получает второе высшее образование, а Яшу надо откупить от армии. У Наночки - Сима и Гарик, им надо хорошее питание. Как можно не работать?

Илья Абрамович разменял восьмой десяток лет. Он был невысокого роста, профессиональная сутулость делала его ещё ниже. Неизменные затемнённые очки плотно сидели на его крупном горбатом носу. Несколько дряблые, хотя и чисто выбритые, щёки выдавали его возраст. Отличался Илья Абрамович длинными холёными руками  с тонкими подвижными пальцами.

Вся жизнь Зитмана была связана с этим музыкальным училищем. Мать его, Миля Наумовна, тоже когда-то преподавала в этом учебном заведении.  Отец сгинул в Отечественную. Когда Илюше исполнилось пять лет, умерла бабушка, и мать стала брать его с собой на работу, мальчика зачастую не с кем было оставить. Его с четырёх лет стали учить игре на фортепиано, а затем на скрипке. Окончив училище по классу «струнные инструменты», Илья Абрамович остался в нём преподавать.

«Нет, сейчас не скажу Софочке… Пусть пройдут праздники», - решил он.
Следующим утром Зитман собрался, как всегда, к девяти часам на работу, взял свою скрипку, принял «на добрый путь» утренний поцелуй от жены и вышел из дому. За ночь подморозило. Вчерашняя дорожная жижа превратилась в лёд. Илья Абрамович завернул за угол своего дома и остановился.

 Идти было некуда. Гулять по городу в такой гололёд опасно, да и холодно. На ближайшей троллейбусной остановке старик присел на лавку и задумался. Вокруг, с озабоченными лицами торопились по делам люди. Ему спешить некуда. Он - отработанный материал. Неведомая раньше тоска пробралась к нему под пальто, под рубашку, в самое сердце.

Подъехал троллейбус и прямо перед ним раскрылись двери. Два-три пассажира вышли, на их место поднялись в вагон несколько молодых людей. Сам не зная почему, может машинально, Илья Абрамович встал и тоже вошёл в троллейбус. Внутри ему уступили место, он смотрел в окно на серый город, на мелькающие магазины, на старуху с клюкой, на молодую мать с коляской на пешеходном переходе и думал, как теперь жить, как сводить концы с концами?
 
В нём, посвятившем всю свою жизнь полезному, «высокому», как он считал, делу, не стало надобности, от его услуг, профессионализма, пятидесятилетнего опыта легко отмахнулись. Будто выпавший из рисунка кирпичик мозаики, он полагал, что без него нарушится вся композиция, сам смысл картины, станет ущербной сама основа. Сотни учеников прошли через его руки. Имена многих на слуху. Кто станет на его место? Кто сможет заменить его?..

Троллейбус затормозил на конечной остановке. Железнодорожный вокзал. Толпа вынесла музыканта на тротуар, он остановился в растерянности. Его толкали сбоку, сзади, все куда-то торопились. Подчиняясь безликому потоку, Илья Абрамович вышел на перрон. Тут собралось множество людей: деревенские, сдав оптовикам свой нехитрый товар и прикупив необходимых в хозяйстве мелочей, возвращались домой,  другие ехали в областной центр на учёбу, работу. Объявили прибытие электрички.
 
Старик подумал, что ему надобно «убить день», и судьба сама сделала ему предложение.
Вместе с другими он поднялся в первый вагон и осмотрелся. Все места были заняты более проворными и молодыми. Поезд тронулся. Сквозь дымчатые очки Илья Абрамович всматривался в хмурые, сосредоточенные лица, кое-кто из пассажиров под мерное качание вагона прикрыл глаза, все скучно думали о своём, без интереса смотрели в окно. Маленький ребёнок хныкал на руках дородной женщины, наверное, бабушки.

Светлая мысль, будто зарница, блеснула в мозгу музыканта, он взволновался, трепетно, бережно, как драгоценность, вынул из футляра свою скрипку, привычно приложил к подбородку и грациозным взмахом смычка извлёк первый, тонко вибрирующий звук. Плачущий ребёнок умолк. Илья Абрамович  не видел, но почувствовал, как оживился народ, как подался на ласковый певучий зов его инструмента, задние вытягивали шеи, стараясь разглядеть нежданного скрипача.

 Мелодия крепла, набирала силу, умница-скрипка то рассыпалась трелями, то выводила запредельно высокий и чистый тон, следуя доброму, знакомому всем мотиву, то замирала, то рыдала, как живая. Музыкант медленно пошёл по проходу. Все расступались перед ним, провожая восхищёнными взглядами. Не прерывая мелодию, скрипач виртуозно переходил с одного мотива на другой, то мучительно-грустный, то залихватский, словно жонглёр играл шарами.
 
Когда последний волшебный звук завис на какое-то мгновение в воздухе и оборвался, искренние овации заглушили ход поезда. Люди благодарили, бросали в футляр вознаграждения. Илья Абрамович поклонился, как на сцене. Он был потрясён. Куда делись скучные лица, усталые глаза? За тёмными стёклами никто не заметил его слёз, но они были, были!

Возвращаясь той же электричкой в свой город и ещё раз испытав магическую силу своих рук и чарующее действие на людей хорошей музыки, Илья Абрамович теперь знал, как  направить на благо себе и людям данный Богом талант.
В привокзальном буфете Зитман купил четыре ароматных плюшки и с умиротворяющей усталостью отправился домой.