Между двух львиц

       Хорошая штука память. Иногда выколупывает такие перлы из дебрей прошедшей жизни, аж настроение поднимается. Оказывается,  коварство и любовь  во мне  сидят едва ли не с рождения. Ранний возраст,  как светлячок, упакованный в тонкости  детских озарений и наивной хитрости.

       Гостиная. По центру на четвереньках стоит папа. На нём верхом сижу я. Он –  мой пони.
Его зовут Шурка. У моего пони прямые чёрные блестящие волосы. 
Вполне себе смахивают на коротенькую гривку. Держусь за неё. Мы ходим по кругу, то вправо, то влево. Пони периодически ржёт и взбрыкивает, а я смеюсь и держусь изо всех сил…  Вдруг мы останавливаемся, как вкопанные,  и папа  виновато и понуро опускает голову.

        Из кухни доносится возмущённое ворчание мамы:
- Мало того, что пришёл поддатым, так ещё и по дому помогать не собирается. Вот уж бог наградил счастьем.
    Она  ворчит и ворчит всё громче, мой пони пытается оправдываться и порывается идти на помощь.

    Я чувствую, что сейчас потеряю своего конька. Наклоняюсь к его грустному лицу, вдыхаю запах волос (они вкусно пахнут папиросами «Север», одеколоном и собственно, папой) и скороговоркой шепчу ему на ухо:
- Молчи, молчи, молчи,  не надо ничего говорить…  Не обращай внимания. Пусть ворчит, пусть кричит, а мы  как будто ничего не слышим. Она и утихнет, понимаешь? Для усиления воздействия слегка покусываю своего пони за ухо.
-  Ну что же ты стал? Поехали, поехали.  Нно, мой коник!




Р.S.   А  мамочка была  всегда горячо любима.  В тот момент, наверное, тоже… Если бы не пони….
Он был рыбой среди своих львиц.

12.12.2014