Стёпкин

       Восточная Пруссия.  Конец апреля 1945 г. Яблони. Цвет ещё не весь, но почки уже намечают краски: и белые, и розовые…
       В небольшом, почти до основания разрушенном артиллерией с обеих сторон, хуторе, чудом сохранились остовы какого-то дома, даже с остатками крыши.
       Капитан Волков и его первый взводный лейтенант Стёпкин,  где ползком, а где перебежками, наконец, попали под манящие защитой стойки. Осмотревшись, они с удивлением, обнаружили в доме помощника комполка по политчасти, майора СМЕРШ  Суржикова.
- А вы, видать, из робкого десятка, - съехидничал, наблюдая за их передвижениями, Суржиков. Но это были его последние слова. Рядом ухнула мина, и единственный осколок, просвистевший через дверной проём, достался именно его голове. Обстрел продолжался минут пять...
- Отнесём? – предложил Волков.
- Я дерьмо не ношу. Прости. Почти полбатареи в штрафниках через этого ублюдка… – Стёпкин отвернулся, сплюнул и, не пригибаясь, пошёл в расположение своей батареи. – Я снял координаты – обернувшись, крикнул он. 
- Стой! Стой! Лейтенант Стёпкин! Ко мне! Бегом, мать твою… - не закричал, скорее, взвыл Волков.
     Засвистела мина.
- Ложись, дурак, - только и успел крикнуть комбат…
      В медсанбате он очнулся от прикосновения к забинтованному плечу.
- Живой? Ну, слава Богу! - Стёпкин возник неожиданно, как сквозь туман – Взяли Кёнигсберг. Победа! А приказание Ваше, товарищ капитан, я  всё же выполнил – вернулся. И Вас в санбат, да и эту гниду донёс до братской могилы.  Пусть с другими лежит. Это же всё же мы. Да капитан?..    

Вадим Медведев