Деревенский сыщик, Семка-колдун. Глава 3

Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич был че­ловек мяг­ко­го ха­рак­тер и ни­ког­да не бил сво­их кре­пос­тных, но про­пажа столь цен­ной и важ­ной ве­щи прев­ра­тили его в су­щего зве­ря. С поз­дней но­чи до две­над­ца­ти ча­сов по­полуд­ни дом был на­пол­нен су­мато­хой. Вся че­лядь сби­лась с ног, ра­зыс­ки­вая уте­рян­ную вещь, но, нес­мотря на то, что все до пос­ледней тря­поч­ки в до­ме бы­ло тща­тель­но обыс­ка­но и про­вере­но; ве­ковые сун­ду­ки, ко­их в до­ме бы­ло ве­ликое мно­жес­тво, бы­ли пе­реб­ра­ны, та­бакер­ка не на­ходи­лась.
      В час дня Ма­рия Мо­дес­товна при­лег­ла на суп­ру­жес­кую кро­вать тем­но­го рез­но­го ду­ба, с бе­лос­нежны­ми пе­рина­ми са­мого лег­ко­го и неж­но­го пу­ха, об­ши­тые по кра­ям кос­тромским кру­жевом, бла­года­ря прач­кам всег­да бе­лых и нак­рахма­лен­ных, с страш­ней­шей миг­ренью, но преж­де чем лечь, Ма­рия Мо­дес­товна ска­зала сво­ему лю­без­но­му суп­ру­гу:
- Ми­лый Де­ни, ты го­ворил, что этот юро­дивый, Се­мен Кол­дун, уме­ет на­ходить раз­ные ве­щи? Так по­чему бы те­бе не выз­вать его, что­бы он при­нял учас­тие в по­ис­ке?
- Ты со­вер­шенно пра­ва, лю­без­ный друг мой, Ма­рия Мо­дес­товна,- от­ве­тил на это Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич и по­желал суп­ру­ге сво­ей при­ят­но­го от­ды­ха; сам же выз­вал ла­кея и ве­лел ему при­вес­ти в дом Се­мена Кол­ду­на.

      Пос­ле трех ча­сов дня, ког­да, все рас­тре­вожен­ное вне­зап­ной про­пажей, на­селе­ние до­ма уго­мони­лось и рас­пол­злось по те­нис­тым мес­там, ища ук­ры­тия от ав­густов­ско­го сол­нца. Сы­то гу­дели шме­ли, кру­жа око­ло цве­тов в са­ду; две дво­ровые со­баки – чер­ная в се­рую под­па­лину и ры­жая с чер­ной мор­дой и од­ним бе­лым ухом - ле­ниво ле­жали по пе­ревер­ну­той те­легой и зе­вали. Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич ус­пел от­дохнуть и при­нять ван­ну, сию рос­кошь при­вез­ли из Мос­квы и Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич по пра­ву гор­дился этим. Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич рас­слаб­ленно си­дел в крес­ле на ве­ран­де в рас­стег­ну­той бе­лой со­роч­ке, хол­що­вых се­рых шта­нах и до­маш­нем сте­ганом ха­лате и ле­ниво раз­мышлял про по­луден­ный чай, как вдруг око­ло тер­ра­сы по­явил­ся за­пыхав­ший­ся ла­кей. Сза­ди не­го шел Сем­ка Кол­дун в чер­ной ру­баш­ке, пли­совых шта­нах и раз­би­тых са­погах, с удив­ленным и ра­дос­тным ви­дом ог­ля­дыва­ющий гос­под­ский дом. Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич от­пустил ла­кея и по­доз­вал к се­бе Се­мена.
- По­ди-ка сю­да, Се­мен. Го­ворят, что ты мо­жешь най­ти лю­бую вещь?
- Да,- од­нослож­но от­ве­тил Се­мен. В его взгля­де не бы­ло по­добос­трас­тия и ра­боле­пия. Он сто­ял пря­мо, дер­жал се­бя сте­пен­но и с дос­то­инс­твом.
- У ме­ня про­пал очень цен­ная вещь,- Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич вни­матель­но взгля­нул на Се­мена, тот про­дол­жал смот­реть пря­мо,- ес­ли ты най­дешь её, то я щед­ро наг­ра­жу те­бя…
- Как выг­ля­дела про­пав­шая вещь? – Се­мен пе­решел пря­мо к де­лу, про­иг­но­риро­вав сло­ва Да­ни­ила Хрис­то­форо­вича.
- Это бы­ла ал­мазная та­бакер­ка в ви­де со­бачь­ей го­ловы, инс­трук­ти­рован­ная брил­ли­ан­та­ми.
- Я мо­гу ви­деть мес­то про­ис­шес­твия?
- По­чему бы и нет.

      Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич про­вел сво­его не­обыч­но­го гос­тя в ка­бинет и ос­тался там; не то что бы он бо­ял­ся, что юро­дивый что-ни­будь соп­рет, но как го­ворит­ся - бе­реже­ного бог бе­режет. Се­мен вни­матель­но ос­мотрел ка­бинет Да­ни­ила Хрис­то­форо­вича. Эта бы­ла не­боль­шая пря­мо­уголь­ная ком­на­та, в од­ной сте­не ко­торой, бы­ло боль­шое ве­неци­ан­ское ок­но с ма­лень­кой цвет­ной мо­за­икой по­вер­ху, че­рез ко­торую сей­час про­ника­ли лу­чи сол­нца, об­ра­зовы­вая на по­лу цвет­ные пят­на. Вто­рую сте­ну за­нимал ги­гант­ский ка­мин, ус­тро­ен­ный по за­пад­но­му об­разцу, с ко­лес­ни­ком, ко­чер­га­ми и под­став­кой для дров, но внут­реннос­ти ка­мина блес­те­ли, ибо по при­чине жар­ко­го ле­та, его не то­пили. На ка­мин­ной пол­ке сто­яли бюст На­поле­она, не­боль­шая ми­ни­атю­ра кис­ти Кип­рен­ско­го, изоб­ра­жа­ющая Ма­рию Мо­дес­товну и под­став­ка под ян­тарную труб­ку, по­дарен­ную Да­ни­илу Хрис­то­форо­вичу в да­лекие вре­мена его мо­лодос­ти од­ним ста­рым дру­гом. На про­тиво­полож­ной сте­не сто­ял гро­мад­ный книж­ный шкаф тем­но­го ду­ба, ибо лю­бил Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич мас­сивные и дол­го­веч­ные ве­щи; а этот шкаф он при­об­рёл у старь­ев­щи­ка за сме­хот­ворную сум­му, ко­торую, впро­чем, он уже и не пом­нил. Шкаф сам был вещью при­меча­тель­ной и не­обыч­ной, чувс­тво­валось, что де­лал его мас­тер сво­его де­ла – двер­цы ук­ра­шены де­ревян­ной резь­бой, дос­тавляв­шей не­мало хло­пот слу­жан­кам, ко­торые ни­как не мог­ли сте­реть пыль из-за оби­лия мел­ких рез­ных де­талей. Но внут­ри шкаф был на­поло­вину пуст. На пол­ках его тут и там сто­яли в бес­по­ряд­ке кни­ги по сель­ско­му хо­зяй­ству, ибо Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич мнил се­бя ве­ликим аг­ро­номом и вы­писы­вал кни­ги из-за гра­ницы, но са­мым цен­ным пред­ме­том в шка­фу бы­ла ста­рая с де­ревян­ным пе­реп­ле­том и ма­лень­ким за­моч­ком го­тичес­кая биб­лия на не­мец­ком язы­ке. Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич гор­дился этой биб­ли­ей, но ни­кому не по­казы­вал. По­сере­дине ком­на­ты сто­ял мас­сивный стол тем­ной сос­ны на рез­ных нож­ках, ря­дом у­ют­ное крес­ло не­мец­кой ра­боты, оби­тое тём­но-виш­нё­вым од­но­тон­ным плю­шем, мес­та­ми вы­тер­тым. На сто­ле сто­яла брон­зо­вая чер­ниль­ни­ца в ви­де чер­тенка, очи­нен­ные перья, про­мокаш­ка…
- Кро­ме та­бакер­ки, у вас еще кое-что про­пало,- вдруг ска­зал Се­мен.
- Что?- вздрог­нул Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич.
- У вас на сто­ле ле­жал боль­шой пря­мо­уголь­ный пред­мет, воз­можно, се­реб­ря­ный,- спо­кой­но ска­зал Се­мен,- а над ка­мин­ной дос­кой ви­села ма­лень­кая кар­ти­на, на обо­ях ос­тался свет­лый след.
      Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич по­вер­нулся и ус­та­вил­ся на сте­ну. Он му­читель­но вспо­минал, что же там ви­село, ибо есть та­кие ве­щи, к ко­торым прос­то при­выка­ешь и уже не об­ра­ща­ешь вни­мания. По­том он вспом­нил – там был ма­лень­кий пей­заж Ка­руса, прав­да ос­но­ватель­но за­сижен­ный рус­ски­ми му­хами, вы­ражав­ши­ми през­ре­ние к твор­чес­тву не­мец­ко­го ху­дож­ни­ка. А на сто­ле – пресс-папье.
- Бо­же мой!- Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич по­нял, что в его до­ме со­вер­ше­на пок­ра­жа. А тон­кие длин­ные паль­цы Се­мена Кол­ду­на уже пор­ха­ли над ящи­ками сто­ла. Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич пой­мал се­бя на мыс­ли, что ему нра­вят­ся паль­цы Се­мена кол­ду­на, да и сам Се­мен то­же, что-то бы­ло в нем та­кое, что не ка­зал­ся он не­оте­сан­ной де­ревен­щи­ной. Паль­цы длин­ные арис­токра­тичес­кие, пра­виль­ный овал ли­ца, по­веде­ние сте­пен­ное, пол­ное собс­твен­но­го дос­то­инс­тва. Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич уже на ста­дии по­куп­ки за­подоз­рил что-то не­лад­ное, и та пос­пешность, с ко­торой Ми­ха­ил Уль­яно­вич Хол­мов из­бавлял­ся от Се­мена и оди­нако­вость фа­милий, убе­дили Да­ни­ила Хрис­то­форо­вича, что пе­ред ним братья. Один был за­чат, ве­ро­ят­нее все­го, слу­жан­кой или кра­сивой кресть­ян­кой, на ко­торую по­ложил взгляд по­кой­ный отец Ми­ха­ила Уль­яно­вича, а вто­рой был за­кон­ным. По­раз­мышляв, Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич при­шел к оше­ломив­ше­му его вы­воду, что имен­но Се­мен был за­кон­ным сы­ном по­кой­но­го Хол­мо­ва, ибо в нем со­четал­ся врож­денный арис­токра­тизм и прос­то­та, а Ми­ха­ил Уль­яно­вич выг­ля­дел обыч­ным тю­фяком, ко­их так мно­го в сред­ней по­лосе Рос­сии.
- Во­ров бы­ло двое,- Се­мен отор­вался из изу­чения зам­ка,- за­мок вскрыт ме­тал­ли­чес­кой шпиль­кой с рос­сыпью ма­лень­ких кам­ней, ибо ос­та­лись ца­рапи­ны.
      Да­ни­ил Хрис­то­форо­вич удив­ленно ус­та­вил­ся на Се­мена Кол­ду­на.


Рецензии