Только не захлебнись. Глава 25

Я глянула на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрела возбуждённая незнакомка с дикими, горящими глазами и алыми щеками. Всё тело ныло, мечтая вновь очутится в сильных и властных объятиях Влада, а губы горели, желая продолжения страстного поцелуя. Я чувствовала себя опустошённой, когда его не было рядом. Не в силах совладать собой, я схватилась за умывальник, чтобы не упасть, и громко простонала. В дверях тут же появился уже одетый Влад, вопросительно оглядывая меня.
– Ты в порядке? – взволнованно спросил он.
 Я повернула голову в его сторону, и вновь простонала.
– Что же ты со мной делаешь? – на глаза снова навернулись не прошеные слёзы.
Влад подошёл ко мне, и обнял со спины. Я вновь ощутила то чувство наполненности, словно недостающая частица пазла обрела своё законное место. Глубоко вздохнув, я подняла глаза, и глянула на наше отражение в зеркале.
– Меня, наверное, посадят за совращение собственной несовершеннолетней сестры, – усмехнулся он, целуя меня в висок.
– Никто тебя не посадит, если никто об этом не заявит, – ответила я, поворачиваясь к Владу, что-бы посмотреть ему в глаза. – И никакая я тебе не сестра.
– К счастью, – заметил он перед тем, как наши губы встретились.
Я отстранилась, и Влад вопросительно глянул на меня.
– Времени  мало, – прошептала я, оправдываясь.
– Я принесу тебе платье, – ответил Влад, и вышел из комнаты, прежде чем я сумела что-либо спросить.
 Я схватила фен, и быстренько высушила волосы. Сняв с себя полотенце, я повесила его на крючок, и начала красится. Сзади послышался тихий сдавленный смешок, а затем грустный вздох. Я обернулась, и совершенно не смущаясь, уставилась на Влада.
– Ты уже меня не стесняешься? – спросил он, улыбаясь.
– А чего ты там не видел? – повторила я его слова.
– Держи, это тебе, – с этими словами Влад протянул мне две коробки, одну большую, другую поменьше.
Я положила обе коробки на столешницу, и поспешила открыть ту, что поменьше. В ней оказалось изысканное чёрное бельё. Я вопросительно глянула на Влада, и он улыбнулся.
– Надеюсь, с размером угадал, – пояснил он.
Я подошла к коробке побольше, и открыла её. В ней было аккуратно сложено чёрное атласное платье в пол, с открытыми плечами и спиной.
– Оно прекрасно, – восхищённо прошептала я.
– Примерь, – предложил Влад.
Я послушалась, и мои руки потянулись к коробке с бельём. Влад тут же подлетел ко мне.
– Позволь мне, – прошептал он мне на ухо, и его тонкие пальцы моментально справились с застёжкой лифчика. – Знаешь, я столько раз снимал с девушек бельё, но ни разу его не одевал…
Влад достал из коробки платье, и одел его на меня. Сидело оно на мне идеально.
– Чего-то не хватает, – прошептал мне на ухо Влад, и вышел из ванной, но через секунду появился с чёрной шалью в руках, которую лёгким, молниеносным движением накинул мне на плечи. – Идеально, – прошептал он, и в ванную ввалился Вова.
– Ребята, вы ещё… – он застыл в дверном проёме, не в силах промолвить ни слова.



– Нам пора, – заметил Влад, окольцовывая руками мою талию, и выводя из ванной.
Вова кое-как отлепился от двери и поплёлся за нами следом. Я сидела на заднем сидении  синего «нисана», оглядывая черные балетки, которые Влад заботливо прикупил вместе с платьем, и слушала его томный шёпот у себя над ухом. Его рука покоилась на моей талии, и я думала, насколько благодарна ему за то, что он пожалел меня, и не купил туфли на каблуке. Вова непринуждённо вёл машину, и всё бы ничего, если бы мы не ехали по дороге к кладбищу. К горлу подкатил ком, который мешал спокойно дышать, и слёзы снова подступили к глазам. Самое сложное сейчас – совладать собой. Не заплакать, и не забиться в истерике перед кучей народу. Людей, по правде говоря, собралось не мало: друзья, знакомые, родственники… В толпе мелькали знакомые лица, но я была слишком занята самообладанием, чтобы вспомнить, кто это. Шесть красных роз, обвязанных чёрной лентой у меня в руках, и сильная рука Влада у меня на талии не давали окончательно потерять контроль над собой. Небо затянулось тучами, и казалось, вот-вот пропустит тонны воды с неба. Мы шли по мокрой кладбищенской земле, и мои ноги то и дело подкашивались, но Влад во время ловил меня, не позволяя упасть.
– Милая, тебе лучше прикрыть шею, – заметил он, натягивая чёрную шаль на мою шею.
Мы подошли к гробу из красного дерева, и я глянула на Лёшу. Бледная кожа обтягивала его идеальные скулы, а синеватые губы изогнулись в ели заметной безмятежной улыбке. Я прикрыла рот рукой, не в силах сдержать слёзы. Я понимала, что будет сложно, но не думала, что на столько. Ноги онемели, и я перестала их чувствовать, вокруг поплыли лица людей, уставившихся на меня, и я начала падать. Шаль, заботливо накинутая Владом мне на плечи, слетела, и люди, стоящие вокруг, ахнули. К счастью, сам Влад, стоящий рядом, вовремя подхватил меня, и оттащил в сторону, поправляя шаль.
– Говорил же я, что не надо ей идти с нами, у неё слабая психика, – пропыхтел Влад, поднимая меня на руки.
– Когда ты убивал собственного отца на её глазах, ты ни капли не думал о её психике, – прошипел рядом стоящий Вова.
– Я в порядке, ребят, – прошептала я, кое-как поднимая голову.
– Я вижу, – ответил Влад, прижимая меня к себе.
– Отпусти, – я начала вырываться, и шаль снова слетела, а Влад сделал мученическое лицо.
Вова глянул на меня, и изменился в лице.
– Что ты…
– Заткнись, – прошипел Влад. – Мы едем домой, она уже попрощалась с ним, достаточно.
– Я останусь здесь. Должны же мы показать хоть каплю приличия, – Вова настоял на своём.
– Сам доберёшься? – спросил Влад.
Вова кивнул, и направился к толпе, а Влад понёс меня в машину. Уложив меня на заднее сидение, он заботливо укрыл меня своим пиджаком, и мигом сел за руль. «Всё в полном порядке» – попыталась возразить я, но получив короткое «Заткнись» оставила все попытки.
Влад гнал машину по пустой, мокрой трассе, а я вцепилась в сидение мёртвой хваткой, боясь открыть глаза.







– Влад, пожалуйста, помедленнее, – пропищала я, не открывая глаз.
Через несколько секунд я почувствовала, что машина начала тормозить, и я скатилась с заднего сидения на пол.
– Пересаживайся вперёд, – сказал Влад, когда машина окончательно остановилась.
Кое-как поднимаясь и потирая ушибленные предплечья, я выбралась из машины на улицу. Моросил дождь, и я подставила лицо под холодные капли, почувствовав неописуемое облегчение. Рядом со мной открылось окно, и Влад холодным тоном сказал:
– Катя, садись в машину, или мне придётся затолкать тебя туда силой.
Я обижено хмыкнула, и уселась на пассажирское сидение впереди, развернувшись к Владу лицом.
– Что такое?! – серьёзно спросила я.
– Всё в порядке, – его взгляд был устремлён вперёд, а руки с силой сжимали руль.
– Почему ты такой? – ели слышно спросила я, чувствуя, как глаза застилает пелена слёз.
 Он тут же повернулся ко мне, и посмотрел в глаза. Казалось, он искал что-то в них, и не мог найти. Я смахнула слёзы, что-бы разглядеть его лицо, но он тут же припал губами к моей скуле, и начал осыпать поцелуями всё лицо.
– Поехали домой, – прошептала я ему в губы.
Буквально через десять минут мы были дома. Как только я переступила порог своего дома, силы начали покидать меня, и я, не раздеваясь, повалилась на кровать. Влад присел рядом, и я чувствовала напряжение, веющее от него.
– Нам нужно поговорить, – выдавил он, теребя локон моих волос.
– Давай не сейчас, пожалуйста, – простонала я, и перевернулась на живот. – Я хочу побыть одна…
– Ладно, я подожду в гостиной.
 Влад поднялся с кровати, и, скинув чёрный пиджак с галстуком на кресло, вышел из комнаты. Я снова повернулась на спину, и уставилась в потолок. Подозрительное чувство тревоги и страха не покидало меня, а мысли в голове носились с бешеной скоростью. Одно я знала точно: ничего хорошего меня не ожидает, и мерзкое чувство неопределённости, сжирающее всё внутри меня, оставляя после себя давящую пустоту, не давало мне покоя. Небо раздирали яркие молнии, и тяжёлые чёрные тучи давили на голову. Всё это то и дело сопровождалось тяжёлым, раскатистым громом, от которого дрожали окна, и подпрыгивали плафоны на люстре. Казалось, вот-вот пойдёт ливень, но его всё не было. Небо держало в себе тонны воды, не выпуская наружу.
В этой картине я увидела отражение своей сущности. С точностью так же меня терзают и разрывают эмоции, как и молнии терзают небо. Точно так же я держу в себе все чувства, как и небо не пускает дождь, не давая проронить ни капли. И с каждой секундой буря нагнетает, грозя выпустить наружу разрушающий ураган, который сметает всё на своём пути.
Небо очаровывало и гипнотизировало, и спустя несколько минут меня начало клонить в сон.









Я разлепила глаза и простонала. Уже стемнело, да и в комнате было темно, хоть глаз выколи. За окном шумел сильный ливень, а на улице не горел ни один фонарь. Я попыталась встать, и, запутавшись в подоле собственного платья, упала. Чёртыхаясь, я кое-как доползла до стены и пощёлкала выключателем.
– Прекрасно, – простонала я, расстёгивая молнию платья, и выбираясь из него.
Платья в пол, это конечно красиво, но жутко неудобно. Вновь почувствовав свободу, я начала рыскать по комнате в поисках телефона, попутно вспоминая, куда я последний раз его положила. Поиски не увенчались успехом, и я решила найти одежду вслепую. Внизу послышался звонкий женский смех, и я прислушалась. Уж больно знакомый голос.
Я быстро нашла какую-то майку, и шорты, и выскочила из комнаты. Слетев по лестнице вниз, я остановилась в коридоре и прислушалась. Голоса доносились из кухни. Шёл оживлённый разговор. Отчётливо различался тихий, грудной, басовый голос Влада. А вот кому принадлежал девичий голос, я вспомнить не могла. Легкий, звонкий, словно звон колокольчика при порыве ветра, знакомый смех девушки. Я определённо его где-то слышала, но вот где – вспомнить не могла. Я всё-таки решилась зайти на кухню, и кто бы мог подумать? Алина собственной персоной! И рядом Влад, небрежно обнимающий её за печи. Оба замолчали при моём появлении, и две пары глаз озадачено уставились на меня. На столе горели свечи, стояла уже хорошо начатая бутылка вина из папиного тайника (даже не догадываюсь, кто её оттуда достал, и предложил Владу, потому, что даже не помню, перед кем показывала тайник), и два бокала. Типичная обстановка для романтического вечера, только лепестков красных роз не хватает. Мило.
– Чего уставились? Продолжайте, я мешать не буду.
– Ну, для начала, добрый вечер, – пропела Алина пьяненьким голосом.
– Нихрена он не добрый, – буркнула я, доставая из тумбочки упаковку чая. – Что со светом?
– Из-за сильной грозы электричество отрубили во всём районе, – пояснил Влад.
– Ясно, – только и ответила я, заливая чай кипятком.
С моим появлением безмятежная обстановка  сменилась напряжённым пространством. Я им помешала, это было видно. Электричество витало в воздухе, и, если бы его можно было материализовать, то я бы одарила светом весь район.
Влад с Алиной молчали, то и дело переглядываясь, а я стояла, оперевшись на барную стойку, и пила чай.
– Если я вам мешаю, я могу уйти, – твёрдо сказала я, сверля Влада взглядом.
Я всей душой хотела получить отрицательный ответ, я искала его в глазах у Влада, но видела там лишь негодование. Он не доволен. Чем? Неужели тем, что я им с Алиной помешала?
– Если хочешь, можешь идти к себе, а мы ещё тут посидим, – ответила Алина.
Это высказывание вызвало у меня бурю эмоций, но я не удостоила её даже и взглядом. Я смотрела в глаза Владу. Он смотрел прямо мне в глаза, и я хотела, что-бы он попросил меня остаться. Но он молчал. Я искала хоть тень сожаления, но его уже там не было.  Его лицо было серьёзным, а глаза насмешливо ухмылялись.







 Его забавляла эта ситуация, ему нравилось, что я ревную. Конечно, это ведь поднимает самооценку, как будто он и так не знает, что он лучше всех.. Я гордо вскинула подбородок, и, поставив чашку на столешницу, обошла её, и подошла к ним.
– Тебе не кажется, что гостям уже пора по домам? – укоризненным тоном обратилась я к Владу.
– На улице гроза,  я… – Алина пыталась что-то объяснить.
– Заткнись, я не к тебе обратилась, – перебила я её, даже не оборачиваясь к ней.
 Влад самодовольно улыбнулся, и глянул на Алину.
– Неужели ты отправишь нас на улицу среди ночи, да ещё и в такой ливень? – он сделал наигранный умоляющий взгляд, на что Алина опять расхохоталась во весь голос. Я испепелила её взглядом, и её наигранный смех тут же прервался.
– Тебя – нет, а гостям, – я сдёлала особый акцент на последнем слове, и многозначительно глянула на Алину, – пора домой.
– Но, я тоже твой гость, – возразил Влад.
– Отлично, – процедила я, выходя из кухни.
Влад проводил меня взглядом. Я поднялась к себе в комнату, и повалилась на кровать. За что он так со мной? Что я ему сделала? Беззаботный разговор внизу оживился, и я закрыла глаза от бессилия. Через мгновенье открыла – и за окном начало светать. Беззаботные голоса всё ещё были слышны, и я стала прислушиваться, о чём они говорят. Слов почти не было слышно, да и по интонации ничего не было понятно. Я закрыла глаза от боли, и голоса затихли. Неужели «гости» всё-таки вспомнили, что они в гостях и решили покинуть мой дом? Нет, не слышно суеты. Если бы они собирались уходить, было бы слышно… Что же они там делают? Я тихонько встала с кровати, вышла на лестницу и прислушалась. Ещё несколько минут тишины, а потом послышались сдавленные женские стоны, и тихое, мужское рычания. Я закричала. Громко, что есть силы. Стоны притихли, но я уже не слушала. Прикрыв рот рукой, я попятилась к своей комнате. Слёзы градом покатились по щекам, и я мигом ослепла. Какого чёрта?! Я не дошла до кровати всего пару шагов, ударилась спиной о шкаф, и рухнула на пол. Всё моё тело сотрясалось в истерике, и я уже не могла сдерживать свои крики.
В комнату мигом залетел Влад, и взял меня за плечи.
– Катя, – устало протянул он.
– Уходи! – я кричала и дёргалась, пытаясь вырваться из его рук.
– Катя, я всё объясню! – оправдывался он.
– Иди к чёрту! – орала я, – Я не хочу слушать твои объяснения, тут и так всё ясно! – орала я. Я била его руками и ногами, но он, казалось, этого даже не чувствовал.
– Катя…
– Убирайся! Я видеть тебя не могу, мне противно! Не смей даже приближаться ко мне, я тебя ненавижу! Ненавижу! Уходи!
Он  меня отпустил, и ещё несколько секунд пытался заглянуть мне в глаза. Я пыталась вложить во взгляд всю ненависть и злость, что-бы он понял наконец, что я не хочу его видеть.






Я, не сопротивляясь, падала в темноту. Я ощущала её, могла потрогать, я чувствовала, как вдыхаю её вместе с воздухом, как она проникает в мои лёгкие, как заполняет всё моё тело.
Тяжело, когда предают близкие люди. Те, от кого ты меньше всего ожидал предательства. Те, к кому ты без опаски поворачиваешься спиной, не ожидая подвоха, и те, кому ты беспрекословно веришь, зная, что они говорят правду. Возможно, было бы не так больно, если бы я не так близко его знала. Если бы несколько часов назад он не вломился ко мне в душ, и не целовал так, как будто я его собственность. Если бы он не относился ко мне с таким трепетом, как будто у него есть чувства ко мне. Было бы не больно, если бы я не знала его вообще.
Говорят, Бог не посылает людям испытания, которые они не смогут перенести. Из каждого испытания человек должен вынести урок, что-бы по жизни больше не наступать на одни и те же грабли. Вот только некоторые извлекают правильные уроки, а некоторые постоянно совершают одни и те же ошибки, набивая всё ту же шишку на лбу. Хотя, чем больше бьёт, тем меньше боли. Мозг привыкает к этому, и человек воспринимает это, как должное.
И даже если я смогу вынести это испытание, какой урок мне следует вынести? Не доверять людям? Не любить и не чувствовать, не испытывать никаких эмоций, что-бы потом не было больно? Но разве не в этом и заключается суть существования человека? Разве не это отличает воодушевлённого человека от растения? В этом ведь и заключается жизнь: любить, радоваться, плакать, страдать, и чувствовать боль. И любое из вышеперечисленных не может существовать по отдельности. Где любовь, там и радость, слёзы, боль…. В этом и есть смысл жизни.
Я же сама его выгнала. Сама приказала ему уйти, и больше не подходить ко мне, никогда. Я сама выплёвывала ему в лицо крики о ненависти, так почему я жду, что он появится? Почему хочу снова увидеть его? Разве не я кричала, что он мне противен, как и противны его прикосновения после той жалкой девицы? Так почему же я вспоминаю его медвежьи объятия и страстные поцелуи…?
И даже если он придёт, пущу ли я его на порог? Или томные женские стоны каждый раз будут всплывать у  меня в памяти при виде его?
Я знаю, что он не придёт. Не вернётся, и не будет вымаливать у меня прощения на коленях. Он не тот человек, и он не так воспитан. Так что, это ещё мне придётся приползти к нему на коленях и просить прощение за то, что выгнала его. Интересно, хватит ли мне гордости, что-бы предотвратить это? Боюсь, что нет, потому, что я слишком его люблю.













Где-то под моим телом завибрировал телефон, и заиграла противная мелодия, которую я уже сто пятьдесят раз собиралась сменить. Голова жутко болела, и, вспоминая события ночи, на глаза наворачивались слёзы, а тело содрогалось от беззвучных всхлыпов.
В любой момент это могло перерасти в истерику, по этому, нужно было переключить своё внимание на что-то другое. На телефон, например. Оказывается, он всё это время был в кармане моих шорт, но я была слишком занята ревностью, что-бы это заметить. На экране высвечивалось одно непрочитанное сообщение от Вовы. Интересно, он уже знает? Наверняка да.
«Ты в порядке?» – было написано в смс.
Интересно, можно ли моё нынешнее состояние назвать «в порядке»? В порядке могут быть вещи в шкафу, книги на полочке…. А вот моё состояние сейчас совсем не в порядке. Я чувствую себя разбитой на маленькие осколочки, и как-нибудь склеенной супер-клеем, для дальнейшего существования. Не думаю, что я «в порядке».
«НЕТ!! Отменяй все дела и приезжай!» – напечатала я в ответ, и собиралась забросить телефон подальше, но моментально пришла очередная смс от Вовы.
«10 минут» – пришёл ответ.
Я немного подумала, и написала:
«Купи еды и выпить».
Выбросив телефон куда подальше, я попыталась встать. Кое-как добравшись до ванной, я встала перед зеркалом и ахнула точно так же, как и люди на кладбище. Вся шея, ключицы и плечи были усеяны засосами, которые за это время уже посинели, и напоминали один сплошной синяк. Сразу заболело в груди. Нет, не от синяков. От душевной боли, которую приносило каждое воспоминание о нём, о его теле, жестах, поцелуях… Этот человек ворвался в мою жизнь, и перевернул в ней всё с ног на голову, в корни изменил моё существование, и ушёл, ничего не сказав. Нет, я его выгнала, и он ушёл, ничего не сказав.
Жалею ли я, что выгнала его? Да.
Как бы я поступила, если бы можно было вернуть время назад? Выгнала бы его.
Абсурд. Я хочу его вернуть, но мне противно даже смотреть на него. Я хочу его поцеловать, но мне противно даже думать о том, что он будет целовать меня губами, которыми целовал другую девушку. Он только мой, вот только он об этом не знает. Да и никто об этом не знает, но я знаю, что он только мой. Дурацкая привычка считать людей своей собственностью доставляет проблем и боли. По сути, он мне никто. Теперь уже даже и не брат. Он имеет право общаться, с кем хочет, и даже если это будут особи женского пола.

;
Внизу послышались шаги, меня позвали по имени. Я не хотела спускаться вниз, и видеть остатки от вчерашнего вечера на своей кухне. И как ему хватило ума заниматься этим там, где люди едят?!
– Я наверху, поднимайся ко мне! – позвала я Вову.
Я быстренько умылась, и, когда вытирала лицо, подумала, что надо бы одеть что-то с закрытой шеей, но времени переодеваться уже не было, Вова стоял на пороге моей комнаты с пакетами в обеих руках.
– Привет, – прошептала я, бросаясь ему на шею.
Он поставил пакеты на пол, и тоже обнял меня. Я глянула на него, и захохотала. Он вопросительно посмотрел на меня, а потом простонал.
– Только не говори, что я сейчас в больничном халате… – я кивнула, не в силах выдавить ничего вразумительного, и он ещё больше простонал.
– Ты просила купить выпить, значит, случилось что-то серьёзное… – начал он, отпуская меня.
 – Только не говори, что ты ничего не знаешь! – простонала я, доставая из пакета пачку чипсов, и падая с ними на кровать.
– Ну, вообще-то нет, – смущённо сказал Вова, и я глянула на него.
– Ты серьезно? – я вглядывалась в его лицо, в поисках хоть тени подвоха.
– Это связано с Владом? – догадывался он.
– Все мои проблемы без исключений связаны с ним, – вздохнула я.
– Ну, так может, я не буду гадать, и ты сама всё расскажешь? – Вова скрестил руки на груди.
– Я не смогу просто так это всё рассказать, по этому, доставай алкоголь, – заявила я, поднимаясь.
– Я, в общем… – Вова замешкался.
– Я так и знала, что на тебя нельзя положиться, – сказала я, поворачиваясь к нему спиной, скрестив руки на груди.
– Обижаешь, – заявил он, и когда я повернулась, увидела у него в руках две бутылки мартини.
– Боюсь, что этого будет мало, но потом, я думаю, мы ещё немного ограбим папин тайник…
– Я бы не советовал, особенно если учесть, что алкоголь пагубно влияет на твой молодой, и так уже слабый организм… – я прикрыла его рот ладошкой, не позволив договорить.
– Скажи, где у тебя кнопка, которая выключает врача? – спросила я, приблизившись к его лицу.
Он накрыл мою руку своей, и нежно поцеловал мою ладонь, убирая её от своих губ.
– Ты уже её нашла, только её нужно правильно нажать, – прошептал он, и накрыл мои губы своими.
И так легко стало на душе, словно ничего и не было вчера, и я готова была простоять вот так вот вечность.
Вова целовался не так, как Влад. Он был нежен и не настойчив, в отличие от Влада, так, что я в любой момент могла разорвать его объятия и отстранится. Он давал мне свободу, ту, которой я не имела рядом с Владом. Но именно за это я и любила Влада, за его власть над собой. Мне нравилось чувствовать себя слабой рядом с ним, в то время как у нас с Вовой царило равноправие.

;
– Только не надо нас сравнивать, – сказал Вова, отстранившись от меня.
– Я никого не сравнивала! – возмущённо заявила я.
Вова прищурил глаза, и внимательно  посмотрел на меня.
– Неужели это настолько заметно? – виновато спросила я.
Он засмеялся и обнял меня, и я, вздохнув, уткнулась носом в его грудь.
Наедине со мной Вова вёл себя более раскрепощено, можно сказать, это предоставляло ему свободу действий. Ведь когда рядом Влад, я целиком и полностью попадаю в его власть, а Вова просто молча, наблюдает за этим, время от времени вставляя по паре слов. Это настораживает.
– Может, ты расскажешь всё-таки, что у вас с ним стряслось? – спросил Вова, когда мы выпили половину бутылки мартини.
– Ну, если в двух словах, то он затащил в постель Алину, – сообщила я, делая очередной глоток мартини.
Вова присвистнул.
– А ты откуда знаешь?
– Ну, сначала у них был романтический вечер при свечах, с бутылкой папиного коллекционного вина, которую Алина бесцеремонно, не спрашивая разрешения, достала с папиного тайника.
– Ты, наверное, была в бешенстве, – заметил Вова.
– Это ещё мягко сказано… Я спустилась вниз, и помешала им, пыталась выгнать Алину, но этот мерзавец сказал, что если уйдёт она, то и он тоже покинет мой дом, – я вытерла одинокую слезу, скатившуюся по моей щеке.
– Так почему же ты не выгнала обеих?
– Я не хотела, что-бы Влад уходил, – захныкала я, – на месте Алины должна была быть я!
Слёзы градом полились из глаз, и я уткнулась носом Вове в грудь. Он лишь успокаивающе гладил меня по голове.
– Ну и что было дальше? – спросил Вова, когда моя очередная истерика закончилась.
– Что-что, эта шлюха выгнала меня наверх, а Влад даже не помешал этому! – прикрикнула я.
– И..?
– Я ушла наверх и заснула, а проснулась от их стонов! – снова заплакала я. – Ну почему он такой мерзавец?
– У него такая натура. Этого у него не отнимать.
– Зачем он сделал это, грубо говоря, у меня на глазах? Какого чёрта он трахает своих девиц у меня в доме, на моей же кухне?! – кричала я.
– А что, если я тебе кое-что расскажу? – коварно спросил Вова, глянув на меня.
– Что? – прохныкала я.
– Но только после того, как ты успокоишься, и перестанешь плакать, – сказал он, и я тут же вытерла слёзы, и постаралась успокоиться. На это ушло добрых десять минут, но Вова терпеливо ждал, попивая мартини прямо из бутылки. Затем я пошла в ванную, чтобы умыться и попить воды, дабы придать лицу естественный цвет, и когда вышла из ванной, Вова захлопал в ладоши и сказал:
– Умница!
;
Я присела рядом с Вовой на пол, поджала колени под себя, и приготовилась слушать. Он долго молчал, перед тем, как начать говорить, словно обдумывал, что именно он должен сказать.
– Во-первых, – начал он, – Влад – взрослый мужчина, и у него есть свои физиологические потребности, – Вова внимательно посмотрел на меня, и мои щёки тут же залились румянцем.
– Он не мог потерпеть? – нервно спросила я, теребя край своих шорт, на что Вова громко захохотал.
– В том то и дело, малыш, что это дело не терпит, – пояснил он, потрепав меня по голове.
– Но почему именно она?.. – спросила я, и почувствовала, что слёзы вновь подступают к глазам.
 – Просто она оказалась в нужный момент рядом…
– Я с ним постоянно рядом… Это могла быть я… – почти беззвучным шёпотом сказала я. 
Он волнения голос сел, а противный ком в горле мешал нормально говорить и дышать.
– Я более чем уверен, что она сама к нему полезла. А он таких девушек не уважает совсем. Просто улаживает, и они сами раздвигают перед ним ноги, где бы они ни находились. Будь то его собственная спальня, или кухня твоего дома.
– Это должна была быть я… – повторила я, чувствуя, как слёзы катятся по щекам.
– Не думаю, – Вова покачал головой.  – Поверь, это не больше, чем на одну ночь, можешь быть уверена, – он ласково погладил меня по щеке, стирая слезинки.
– Почему ты так уверен в этом?
– Я же сказал, он не уважает таких девушек. Всё, чего они хотят, так это его тела и власти над ними. Они получают это на одну ночь, можно сказать, он пользуется ими, и потом выбрасывает, как испорченную игрушку. Некоторые игрушки имеют наглость рассчитывать и на его деньги, и тогда… – Вова замолчал, видимо осознав, что сболтнул лишнего.
– Что тогда? – не отставала я.
– А что тогда? Тогда они не получают ни копейки. Я не думаю, что ты хочешь, что-бы с тобой поступили так же. Я думаю, он бережёт тебя для особого случая, – Вова подмигнул.
– Нет, – я покачала головой, – я ему даже не нравлюсь. Он просто дразнит меня, что-бы я показывала ему свою любовь. Ему нравится наблюдать за этим, то ведь несказанно повышает его самооценку, – я опустила голову.
– Не будь так уверена в этом, – прошептал Вова, и поцеловал меня в лоб.
Я решила не отвечать, и мы замолчали.
– А во-вторых? – спросила я, после долгой паузы.
– Что «во-вторых»?
– Ну, ты с самого начала сказал «во-первых» . Значит должно быть и во-вторых!
Вова забегал глазами по комнате в поисках вразумительного ответа. Было видно, что с самого начала он хотел мне кое-что рассказать, а теперь понял, что это лишнее, и знать мне этого не надо.
– Ничего, – отрезал он, – Я оговорился.
Я прищурила глаза, и внимательно посмотрела на меня. Конечно, выглядело правдоподобно, ведь Вова врал куда умелее, чем я. Но я всё равно знала, что он говорит неправду. Я была уверена в этом. Я сделала вид, что поверила, но это ещё не значило, что я сдалась. Я просто отложила эту миссию до лучшего времени. Вова облегчённо вздохнул.