Improviser. Глава 20. Портрет

- Послушайте, Генрих…
- Виктор, зовите меня Геннадием, я по бывшему своему русскому паспорту – Геннадий. И хотя фамилия моя немецкая, и, как была, так и осталась, но здесь, в России, я – просто Геннадий…

  Друзья! Вот человек, который помог воплотить давнишнюю мою мечту – построить дом на этой русской, святой для меня земле.

   В России говорят, что родину не выбирают, и я долго думал над этим. Могилы моих предков и в Германии, и в России, так сложилась жизнь, а Поволжье – место особое для немцев, несколько поколений прожило здесь, но связь с Германией не терялась, прерывалась, но не терялась. Двадцать лет назад я уехал с близкими на Рейн, но постоянно вспоминал о Волге.

  То ли потому, что родился здесь, то ли по крови я сделался наполовину русским, но вот чувствую, что короткие, на западный манер, тосты – не мои, не вместить в короткий тост то, о чём хочется сказать сейчас.

  Все эти двадцать лет я мечтал о своём доме в России, в свободной России, я мечтал, чтобы можно было запросто приезжать сюда, жить полной жизнью на этих поволжских просторах, от которых захватывает дух, жить свободным человеком, и вот – настали такие времена, осуществилась моя мечта, осуществилась благодаря моим родичам, оставшимся здесь, благодаря моим русским друзьям. За них…

         Prosit!*

  Короткое застолье прервалось предложенной хозяином небольшой экскурсией по дому. Генрих тихо говорил о последних годах жизни в России и Германии, чем приходилось заниматься здесь и там, об общем и различном в характерах русских и немцев.  Поднимаясь по лестнице на второй этаж, обратил внимание гостей на галерею портретов предков, уделив каждому несколько слов.

  Комнаты украшали полувоздушные акварели волжских пейзажей, мебели было немного; русскому человеку бы показалось, что не всё ещё завезли.

  Ещё утром, подъезжая к особняку, Виктор думал над особенностями, различиями между народами – что в этом случае должно служить объединяющим началом – различия укладов или их общие черты, и не находил ответа.
  Вот ручей между посёлками, и это – граница, граница между посёлком русским и немецким, как между двумя государствами, но только в миниатюре. И там, и там живут люди, и там, и там – похожи их привычки, уклады, ценности – те же, в основном, но вот посёлки – разные, и только на первый взгляд похожи привычки и характеры людей…

  На втором этаже гости разделились – одни окружили небольшие банкетные столики с напитками и закусками, иные проследовали в игровую комнату, где королевское место занимал биллиардный стол и несколько небольших - с шахматами, покерный и им подобные.

 Здесь уже на стенах висели картины маслом местных художников в золочёных рамах, портреты, немецкие гравюры тяжёлых старинных кораблей, виды немецких городов и местечек – хозяин был собирателем этого.

  Немного оторвавшись от Генриха и окруживших его, Виктор не видел, о ком тот ведёт речь; очевидно, об изображённом на очередном портрете…

  - Представляете, друзья: писать портрет по памяти… это сколько же самоотверженности нужно! Я – любитель старой Москвы, блошиных европейских рынков, передвижных выставок, всего того, что имеет неофициальный статус. В Москве вы можете найти меня на Арбате, глазеющем на изыски местной богемы, или в подвальчике самодеятельного театра, в частном музее… в общем, там, где совершенно неожиданно можно открыть для себя непризнанную пока знаменитость. Понимаете, я не Крез, на аукционы лондонские не езжу, но, тем не менее – где начиналась карьера каждого признанного мастера кисти? 

 Правильно, именно на таких неформальных выставках.

  А вот этого москвича-художника мне пришлось уламывать очень долго, и знаете, чем я его взял? Раз современник – должен же изображённый на портрете хотя бы раз в жизни увидеть себя, пройдясь пешком; не в Москву же ему ехать?

  Тут есть где выставить полотна - у меня договор с местной галереей, так что милости прошу ко мне, по четвергам я постараюсь принимать, и теперь уже здесь!..

  Когда хозяйская группа отошла от картины, Виктор разглядел героя портрета...

Да, не Семён приехал к нему, а он к Семёну…

  Мистика… мистика какая-то!

 Оставшись один в зале, вдруг с удивлением для себя обнаружил, что упрямые серые глаза настигают его повсюду, в какой бы угол он не забился.
  Нет, не только талант художника тому причиной, тут сложнее; есть в этом человеке такое, что уже и художники с него портреты пишут… как он там, в своей избушке, ведь три года почти прошло, и забылось всё уже почти!

  Заехать, что ли к нему? Недалеко же… а удобно ли?

Может, с художника того, с Москвы начать?
  Вот воспитывался на чистейшем материализме, а тут такое совпадение, поневоле в судьбу уверуешь. Логика случая, конечно же, имеется, но теперь уж точно для себя ясно – раз случилась вторая встреча – случится и третья, а на третий раз… окончательно решится – будем порознь, или вместе?

  Но сейчас так помыслить – он мне нужен больше, чем я ему, и тут никаких доказательств не нужно, ясно и без доказательств!
                -       -       -
  Возвращался в Москву Виктор поездом, наверное, первый раз за последние двадцать лет. Путешествие растянулось почти на сутки – дом Генриха был вдалеке от железной дороги… вот она, Россия необъятная, сколько ещё всего строить нужно, сколько кругом дела! Да и городок свой родной также вдалеке от железки, одно название, что на Волге стоит, да до навигации речной ещё месяца три! Такси до областного центра – четыре почти часа в дороге;  хорошо, что в буран не попали, недавно все дороги позаносило, как хвастал таксист, а прямых поездов с ближайшей узловой станции нет… роскошь такая ни к чему местным линиям - по столицам разъезжать!
 
  В кармане лежали адрес и телефоны столичного художника, автора портрета Семёна, адрес галереи, где портрет впервые был выставлен; подготовиться надо серьёзно, тут кавалерийским наскоком не взять, тут и расчёт не поможет, надо, надо влезть в шкуру Семёна, и сообщество богемное ему поможет… должно помочь, теперь он не отступит, отступать некуда – дело чести!

  Утро встретило скорый видами привычных подмосковных елей, чёрно-белым гребешком выстроившихся в ряд, городками пока ещё дальнего Подмосковья, очередями столпившихся машин у железнодорожных переездов… Вот переезды эти, сколько времени отнимают в дороге, сколько в Подмосковье из-за них пробок… за сто пятьдесят километров до Москвы пробки...

  А туннели – с односторонним движением под ними, разбиты до крайности, наледи никто не сбивает… или не умеют сбивать? И почему именно на переездах, на мостах, в туннелях сильнее разбиваются дороги, неужели никому до этого дела нет? Идёт дорога как дорога, чуть хуже, чуть лучше, вдруг – мост… переезд… тоннель… перекрёсток – и всё, готовься к неприятностям.
  А чинят как… да вот, промелькнуло – асфальт – в снег, в чёрные лужи… молодцы, ребята!

  Эх, Россия, по дорогам твоим узнаю тебя, откуда бы и куда бы ни ехал…


                *Prosit - в данном контексте - на здоровье!