Преступая против меня. Глава первая. Часть вторая

А не внесён мой папа в мою регистрацию рождения очень просто. Потому что «без свидетельства о браке» сведения об отце не вносились!!! Авторы этого – самого идиотского из всех пунктов Инструкции, напечатанной тут же в примечаниях – даже не поняли, какой смертный грех они совершили. Подлость в Законе не имеет оправданий.
Здесь подлость в Законе в кубе!
Страна заявила о некоем якобы достигнутом «равноправии» ВСЕХ граждан. Но инструкция четко делит людей на СОСТОЯЩИХ В ЗАКОННОМ БРАКЕ СО СВИДЕТЕЛЬСТВОМ НА РУКАХ и не состоящих в браке. Отец ребёнка без свидетельства о браке НЕ ИМЕЕТ ПРАВА быть вписанным в графу «Отец»!!!
Заповедь «Чти отца и мать свою» изначально не может быть выполнена! Кого прикажете чтить? Отца? А он у меня не записан. Я не знаю, кто мой папа! Основатель марксистской философии Фридрих Энгельс в классической книжечке «Происхождение семьи, частной собственности и государства» прямо указывал, что разница между мужчиной и женщиной в ГРУППОВОМ БРАКЕ первобытно-общинного общества заключалась в том, что МАТЬ КАК ПРАВИЛО ТОЧНО ЗНАЕТ, кто именно – отец ребёнка. А вот у мужчины с отцовством – проблемы. Моя мама точно знала, от кого я был зачат. На эту тему перед самой её смертью (за неделю ДО) у нас состоялся вполне конкретный разговор.
- Мама! – без обиняков начал я – Скажи мне честно и точно: мой папа Ковалёв?
- Нет, - жёстко отрезала она, глядя мне прямо глаза в глаза. – Твой отец Алексей Яковлевич Бабрыкин.
Именно фотография моей мамы именно в момент этого разговора и стала её последней прижизненной фотографией.  Мама ответила абсолютно ясно, однозначно, предельно ответственно. Мы оба понимали, что развязка жизни близка. Никакого мотива обманывать меня у неё не было и быть не могло. На мне были и Серёжа, и двадцать кошек, и Бобик, и её внуки от меня, и правнучка. Она прекрасно знала, какой это больной вопрос для меня. Она видела, что я самым тщательным образом изучил её книгу «Этюды о Колымских днях».
Она понимала что это вопрос всей моей жизни и что ответ для меня быть может дороже самой жизни. На коленях у Алексея Яковлевича я однажды в осознанном возрасте посидел. Свою память о живом отце я храню в себе свято. И потому я точно знаю, что Яков Бабрикин похороненный на Заречном кладбище в городе Шуе – отец моего отца и мой родной дед. Могилы своего отца я пока не нашёл. Но на могилу деда я сходил. Побыл с ним и с другими родственниками там же рядом лежащими. Недолго. Но побыл. Письма папы с Колымы, пока была такая возможность, изучил «от корки до корки», досконально. Всё что смог выжать из мамы – выжал. Разумеется это по-прежнему самый больной вопрос для меня. Но 18-го декабря 1952-го года отец написал мне первое коротенькое письмо. В тот миомент он не знал ещё, что я уже родился, но написал мне именно как сыну и именно как Алёше!!! И 14-го января следующего 1953-го года он вновь обращается ко мне, до сих пор не зная, что я уже родился.  А сколько писем написали Вам ваши отцы, когда вы были в двухдневном возрасте? И как они вас называли в этих письмах, даже не зная, что вы родились?
Государство лишило людей свободы, поместило их в заключение и не предусмотрело, что они – люди – могут, несмотря на ГОДЫ ЗАКЛЮЧЕНИЯ,  любить и сходиться во имя рождения детей. Но дети вопреки воле государства рождались. И государство преступно не позволяло этим новорожденным иметь отцов! Прочерк в графе «отец» - это преступная воля преступного государства. Мой отец от меня не отказывался нигде и никогда. И от мамы он тоже не отказывался. Они на свободе произвели на свет моего братика – Серёжку. Поэтому отсутствие записи об отце я считаю именно преступлением государства против моей личности. История войн показала, что пока что еще ни одному государству на большой войне не удалось избежать ситуации, в которой целые подразделения бросались на погибель в окружении.  Точно также мировая история свидетельствует, что так или иначе, но при любой организации общества ситуации с так называемыми «внебрачными» детьми встречается независимо от форм этой  организации.
И разделение людей на вступивших и не вступивших в законный брак есть именно при классовом обществе и противоречит идее всеобщего равенства. В обществе же во всем равных самим себе и друг другу людей наличие или отсутствие такой бумажки, как «Свидетельство о браке» не может являться основанием для регистрации обоих родителей.
Да и что это такое – «брак», как не фиктивная по своей сути институция общества неравных между собой людей? Но не будем о грустном. У меня уникальная, парадоксальная ситуация. Я знаю кто мой отец. Видел его. Он писал мне письма. Он не отказывался от отцовства ни устно, ни письменно. А в моей регистрации о рождении только отчество! Таково очередное преступление государства против меня.
Именно оно – государство – не регистрировало браки в ГУЛАГе, и оно же требовало свидетельство, каковое само же и не выдавало ЛЮДЯМ. Более того – препятствовало самому браку между заключёнными! А как я мог в той обстановке возражать? Как мог я отстаивать моё право иметь родного отца вписанным в «свидетельство о рождении»? Получалось, что свидетельство моё само по себе было НЕПОЛНОЦЕННЫМ, половинчатым, неполным, нечестным, не правдивым! В графе «отец» надлежало записывать ОТЦА, а не СУПРУГА! Свидетельство о рождении – это не свидетельство о браке. А это гнусное «примечание» превращало его именно в «свидетельство о свидетельстве о браке»!  Имело ли для меня это противоправное «не вписывание» отца юридически значимые тяжёлые последствия? Безусловно! Бесспорно!
И имеет по сей день.
У меня есть отец.
Судя по всему – репрессированный отец. Фронтовик оказавшийся на Колыме.
Но официально я не могу ни истребовать документы на него, ни получить доказательство, что я не только сын пострадавшей от репрессий матери, но и сын репрессированного отца!
Вроде как бы никакого папы у меня и не было. А тот, кого папой именую – он с боку припёку и вообще не при делах. Более того, я не могу отстаивать и его законные интересы. Так и покоится он где-то неведомо мне где. И нет у меня инструментов вступиться за него, за его поруганную честь, за его растоптанное достоинство. И получается, что я - неполноценный человек. Именно потому, что государство просто отказало мне в отце. Без единого Законного основания. Тема эта бездонная. Необъятная. Громадная и очень глубокая. Это тема об искусственном отсечении личности от её корней, от её рода и крови родной. Это искусственное уничтожение нации и народа. Это не только противоречит Священному писанию но и вообще всему, что выработало человечество за тысячелетия и миллионы лет. Даже у многих животных есть зародыши отношений типа «отец-сын».  Весь патриархат строится на отношениях отцовства. А меня ГУЛАГ и "самое справедливое в мире государство" лишили родного отца!
И это не репрессия?
А как это назвать иначе?