Вечер с Дебюсси

Из всех слушателей он сразу выделил её - там, в третьем ряду! Из всех глаз именно сияние ее глаз в таинственном полумраке зала тут же вызвало в нем необходимость сфокусировать на её золотистых кудрях выпуклости линз очков. Едва не заиграл с четвертой цифры, проскочив третью... А дальше он уже играл только для нее, и, когда зал сперва стих, а затем вдруг взорвался аплодисментами, он слыхал только как хлопали её ладони, энергично смыкая и размыкая длинные изящные пальцы. Кое кто из студентов остался обсудить, обменяться впечатлениями - она была среди них. Все уже разошлись - а они все болтали . Точнее говорил он - а она молча слушала. Ему казалось, что слушала...

Потом они шли на трамвай пешком, он болтал футляром и взахлеб путано рассказывал о направлениях во французской романтической музыке, о переходе к модернисткой, о его любимом Клоде Дебюсси. Она слушала... Потом он провожал ее от трамвая шлепая по лужицам только что наплаканным теплым весенним дождиком под вспышки молний... Постояли у ее подъезда. Ему опять хотелось говорить, говорить... она же лишь молча поправила его очки, привычно съехавшие ему на нос. Потом они целовались...
Hазавтра все повторилось. И послезавтра. Теперь почти каждый вечер после консерватории он заходил за ней в институт, где она занималась на вечернем. Они шли в кафе напротив трамвайной остановки - он болтал футляром, болтал головой и болтал о музыке. Она молча слушала, лишь порой поправляла ему очки, когда те спадали ему на рот, искажая его и без того путанную речь.

Но в тот вечер что-то было иначе. В кафе он всё говорил, всё возмущался тупицами - организаторами предстоящего благотворительного концерта, как вдруг она прервала его: А мои на даче. Дома никого...
Истинная буря сорвалась над его душевным океаном - симфония неукротимых эмоций, слившихся в единое ритмичное сердцебиение "СЕ-ГО-ДНЯ, СЕ-ГО-ДНЯ, СЕ-ГО-ДНЯ"...
Боже, да он ее совершенно не знает! Говорит всегда он, она же молчит... - так думал он пока они молча шагали от трамвайной остановки знакомой дорожкой к ее подъезду, это должно быть большим и важным, этот счастливейший день должен запомниться на всю жизнь!
Едва они зашли в прихожую, как он ринулся на кухню. Прижавшись спиной к двери, он извлёк из футляра скрипку. "МИ" - "ЛЯ" - "РЕ" - "СОЛЬ" коснулся он струн смычком, настраивая старинный инструмент.
Когда он зашел в спальню она уже была без пальто. В теплом мерцании свечи у кровати ее кудри золотились, нежно рассыпавшись на коже плеч. О, как она была хороша! Прижав раскалённую щеку к прохладе подбородника инструмента, он уронил смычок на струны, и в полумраке комнаты поплыл Дебюсси. Тишину безжалостно взорвали звуки отрывистого пиччикато, пальцы нервно забегали по грифу. Сквозь неистовство срывавшихся со струн нот он едва услыхал ее слова:
- Может хватит уже на сегодня Дебюсси?!!! Может займёшься мной? Я уже в кровати, и мне тут, между прочим, одной холодно и скучно!..