Я ехала на дребезжащем старом «Мерсе» и радовалась жизни. Свобода! Наконец-то! Он думает, что оставил меня с носом, всунув, при разводе вместо своих заводов, пароходов, эту развалюху. Как бы ни так! Удивительно, что «Мерс» еще сохранился. Он простоял на окраине Москвы много лет. Пришлось только аккумулятор купить, а остальное ерунда. Дымит, кряхтит, но едет. Еще год назад, я, проезжая в своем Лексусе мимо таких колымаг, снисходительно улыбалась. А сейчас эта машина – мой корабль с алыми парусами. Жизнь снова приобретала краски. А ведь восемь лет назад я на нем, почти шагом, въехала в столицу, ища здесь новой сытой жизни. «Мерс» был единственной вещью, которую мне оставил после смерти отец. А еще долги за квартиру. После выплаты, которых, в моем кошельке скромно поселились четыре сотни «зеленых». Тогда это было целое состояние в городишке, где я жила. Но я ни за что не хотела там оставаться. Со смертью отца, эта часть моей жизни закончилась. Квартиру сдала какой-то семье, причем бесплатно. У меня к ним была единственная просьба: платить исправно по счетам за свет и газ. Они заверили меня, что все будет в лучшем виде, и со слезами счастья (что я сваливаю, наверно) проводили меня в путь. Вещей, достойных меня сопровождать в светлое будущее, оказалось немного. Две спортивных сумки легко уместились на заднем сиденье. Покидая свой маленький городок, я легкомысленно не оглядывалась. Впереди маячила новая жизнь. Удивительное чувство страха и надежды периодически подавлялось моим мыслительным процессом. Я рулила вперед и убеждала себя, что в Москве все будет отлично. Строила грандиозные планы. Мои мечты заходили даже в те дали, где вряд ли что-то отложила судьба для меня. Но на то они и мечты.
Эти радужные бредни прервал мой дом на колесах. «Мерс» задергался, и встал. Дорога была пуста. Я поняла, что трудности начинаются. Вышла из машины, открыла капот и задумчиво уставилась на это нагромождение технической мысли. А мои мысли ничего мне не подсказывали. Стою и глупо смеюсь. На горизонте появилась точка. Кто-то двигался мне навстречу.
-Эй, - прокричали из окна – чего стоишь? Помочь?
- Да, – тихо сказала я им вслед. Зачем спрашивали. Стала вглядываться в дорогу. Только там было мое спасение. Скоро рядом затормозила серая «Волга». Из нее вышел хмурый мужик в клетчатой рубашке.
- Ну, чего? Заглохла? – Я молча кивнула, все еще глядя на мотор. Мужик сел за руль и включил зажигание. Тихо ругнулся.
- Ты, девушка, того! -
- Чего, того? –
- У тебя бензин на нуле, идиотка. Километр назад была заправка, чего проехала?
Я покраснела, действительно идиотка.
- Чего вы ругаетесь? А что же делать?-
- Работа у меня нервная. Как что?! Бери канистру, бутылку, что там у тебя есть, и иди за бензином. Потом вернешься и заправишься по полной. Тебе далеко?-
- В Москву,- пискнула я.
- Ну, так полный бак. Все. Прощай. Спешу. Не маленькая.-
И уехал. Да уж. Замечталась, раззява. Я порылась в багажнике. Но канистры не нашла. С сожалением вылила колу на землю, закрыла машину и пошла на заправку. Этот километр показался мне вечностью. Когда подошла к "заправочной" уже даже освещение включилось. Поблескивал огоньками витрин маленький магазинчик. Пахло булочками и свежесваренным кофе. «Класс! Попью заодно». За прилавком сидела пигалица с пирсингом в брови.
- Кофе, бутерброд с сыром и литр бензина.-
- Самосожжение будешь делать? –
- Не поняла, - я уставилась на продавщицу. Та, с никаким выражением лица, подала кофе в пластиковом стаканчике и тарелочку с бутиком.
- Да я просто так. Шучу. Скучно. Сахар?-
- А? Нет, нет. Бензин кончился, до вас не дотянула, - немного приврала я. Девушка стрельнула в окно глазом.
- Темнеет уже. Пешком? –
- Да. Но не очень далеко. Спасибо. –
Я глотала обжигающий кофе, действительно уже темнело. Жутковато. Схватила бутылку, побежала к «пистолету». Автомат четко отсчитал капли топлива. Гляди ты, какая точность. За сияющим куполом станции дорога уже почти не проглядывалась. Сумерки. Машины проезжали редко. Я вздохнула, делать нечего, и потрусила на трассу.
- Эй! – пигалица стояла в дверях магазинчика.- Я с тобой. Хоть разомнусь немного, и покурю. Машина, правда, недалеко? – она повесила табличку «Технический перерыв» и присоединилась ко мне. Я обрадовалась, вдвоем не так боязно. Мы шли и курили. Вдали от освещенной станции было еще светло. Асфальт дышал теплом, набранным за день. Стрекотали в придорожной пыли кузнечики. Пигалица оказалась смешливой девчонкой, и всю дорогу травила анекдоты про водителей. Было совсем не страшно. Но через какое-то время смешные истории закончились, и мне показалось, что мы идем слишком долго. Моя собеседница нахмурилась, заворачиваясь в кофточку.
- Ты ориентир какой-нибудь запомнила, где оставила машину?
- Нет. Ориентир была моя машина. Не пойму что-то. Я чувствую, что мы прошли уже то место.-
Мое сердце екнуло. – « Там были все мои документы!» -
- Ты что! Оставила документы в машине?! Ну, ничего себе! –
Я остановилась.
- Пошли обратно. Ее просто украли. Странно, как это без бензина.–
- Пошли. И мне пора магазин открывать. Надо позвонить в полицию. Там прямой телефон. –
Мы развернулись. Хорошенькое дело. Веселое начало новой жизни. Бежали молча.
Возле магазина стоял мой «Мерс». Я обомлела. Мы медленно приблизились. Она тихо шепнула: «Я звонить». В машине никого не было. Воры, наверно, были где-то рядом. Я, с замирающим сердцем, увидела, что дверца открыта. Тихо подошла и села. Ключ в зажигание и по газам. В зеркало увидела, как из-за угла, где стояли биотуалеты, выбежали двое. Их лица не показались мне дружелюбными. Я в панике чуть столб не снесла, но бандюги меня не догнали. Сумки мирно лежали на заднем сидении. Брать там особо нечего, и я решила на этом не заморачиваться. Давила на газ и молила Бога помочь. Скоро заметила впереди пост Гаи, зарулила к ним и позвала постового.
- Что случилось, девушка? Почему так напуганы? – козырнул мне симпатичный гаишник. В его рации защелкало, он приложил ее к уху, и снова обратился ко мне.
- Это вашу машину только что пытались угнать? – Я кивнула. – Возле АЗС поймали двоих. Вы сможете их опознать? –
- Я боюсь! Мне еще ехать далеко. –
- Если это они, бояться нечего. Их сразу арестуют. Полицию вызвала свидетельница из магазина на АЗС, но она не может утверждать, что это именно те, кто похитил вашу машину. –
- Хорошо. Я согласна, – сержант ободряюще улыбнулся.
- Пойдемте на пост. Сейчас этих двоих должны привезти. –
Я поднялась вслед за сержантом на пост. Мне показали кресло, и даже предложили кофе. От кофе я отказалась. Мне бы водочки. От пережитого слегка трясло. Тихо хихикнула. Представила, как мне дают лечебную рюмочку, а потом останавливают за вождение в нетрезвом виде. Не успела я устроиться, как окна осветили фары подъезжающих машин, захлопали дверцы, и по ступеням затопали. Я вжалась в кресло, словно меня так будет меньше видно. Я их сразу узнала. Тот, что бежал к машине первый очень напоминал гоблина. Оттопыренные уши, отвислая губа. Фу, противный. Он и в наручниках имел весьма устрашающий вид. А за его спиной стоял…ОН. Сказать, что я влюбилась с первого взгляда – значит, ничего не сказать. Я видела его в своих девичьих грезах. Сразу узнала эти синие глаза, упрямый черный локон на лбу, поворот его головы, улыбку. Вспотела вся, как в бане.
- Нет, нет! Это не они. Я тех хорошо запомнила. Те были уродливей. –
Гоблин широко открыл глаза от удивления, с губы капнула слюна. «Красавчик»- мне захотелось снова глупо хихикнуть. Мои, раскрывшиеся китайским веером, бредни, прервал голос. Ужасно знакомый голос.
- Девочка, подумай еще раз. Посмотри внимательно, - это был хмурый мужик на «Волге».
- Ой, здравствуйте, я вас узнала. Вы меня помните? Вы…-
- Да, помню, и «мерса» твоего запомнил. И по времени совпадает. И воришки давно на нары просятся. В перчатках работают, гады, а то бы твои показания мне и не пригодились так уж. Они бросили в километре от заправки уже засветившийся «гольф», и тут твой «мерс» стоит, как подарок, только банта не хватало. Продавщица из магазина позвонила и приблизительно их описала. Это они, чувствует мое сердце, – мужик, оказавшийся следователем, засмеялся.- Наверно, еще никогда у них самих из-под носа не уводили машину. А ты, молодчага, оказалась, сориентировалась. Ну, так что, они? –
- Нет! Нет, не они, - меня замкнуло. Синеглазый, молчаливый напарник гоблина, смотрел на все ровно, без страха. А интерес к себе я уловила. « Ну, посмотри на меня! Это я!» - кричало мое сердце. И вдруг я поняла, что я сейчас собой представляю. Серое, грязное кресло с комком чего-то испуганного внутри. Их сейчас уведут, и он даже не узнает, что я была здесь! Я решительно встала, поправила волосы, и пошла. Пошла к двери так, как на подиуме ходят лучшие красавицы. И сработало. Синеглазый (я увидела это спиной) клюнул. Но клюнул меня прямо в точку хмурый следователь.
- Ну, девочка, я тебе еще тогда сказал. Ты, девочка, того… Боишься, что ли? –
- Нет, чего мне бояться, не они это. – Я обалденной походкой вышла из этой прокуренной будки. Моя мечта только проводил мой выход изумленным взглядом.
Внизу среди серых одинаковых машин стоял мой «мерсик». Родненький! Ты действительно папино наследство. Я же чувствую, что ко мне пришла любовь! Я сидела в машине и наблюдала, как вывели моих горе-воришек. Как сняли с них наручники, и, заставив что-то подписать, отпустили. Потом вышел мужик-следователь и долго курил на крыльце. Он пару раз взглянул в мою сторону и досадно покачал головой. Я его поняла. Потом завелись и разъехались машины. А, спасенные мною, воришки утопали в сторону трассы. Я подумала «может их подвести?», и сама себя обозвала дурой. Мало было приключений? А любовь? Но если этот синеглазый моя судьба – никуда он от меня не денется. И как в воду глядела. Через пару километров, за поворотом они стояли на обочине и голосовали. Мое сердце сжалось от страха и предчувствия. Мне бы прислушаться к сердцу, но куда там. Я остановилась. Гоблин с противной улыбочкой заглянул в окно.
- Девушке с нами по пути? - Я кивнула.
- Садитесь, уже. –
Они загрузились на заднее сидение. Я демонстративно переложила свои сумки на переднее. Сначала ехали молча. В зеркало было видно, как синеглазый поглядывает на меня. Что-то в его взгляде мелькало. Я ждала. Он заговорил первый.
- Вы не боитесь? Ведь вы нас узнали. –
- Ну, узнала. Не захотела участвовать во всем этом. Будет, что будет. –
- Странная, вы, девушка. Зачем пустили сейчас в машину? –
- А что, вы мне что-то плохое сделаете? Убьете? – легкомысленно спросила я. А про себя подумала, выныривая из этих синих омутов, чтобы посмотреть на дорогу и оценить обстановку, что от таких глаз можно и умереть счастливой. Вдруг «гоблин» заржал, противно брызгая слюной. Синеглазый брезгливо отвернулся. Интересно, что их связывает. Странная парочка.
- Странная ты девушка, - сказал гоблин, перестав гоготать, - еще жизни не видела. Или дура. Ты дура? – но потому, как он снова стал зыркать в окно на дорогу, мой ответ его не интересовал. Для него я странная дура. А для меня странно, что его мозг еще рождал вопросы философские. Но угрозы в его вопросе я не заметила, и поэтому легкомысленно продолжала катить свой «мерсик» и пассажиров навстречу неизвестному. Ночь плотно накрыла все вокруг темнотой. Луны не было, поэтому звезды, что сияли над дорогой, были особенно яркими. Черная завеса лесов изредка сменялась пятнами полей, вечерний туман, как пена, стекал на дорогу, упираясь в свет фар. Меня всегда в такой момент охватывала легкая паника, казалось, что обязательно во что-то врежусь. В машине стало тихо, будто звук выключили. Я оглянулась. Вот гады. Дрыхнут.
- А ну, не спать! Вы что думаете, что это маршрутка? Я тоже хочу спать.-
Гоблин в ответ только крепче обнял себя и пустил слюну. А в зеркале я увидела внимательный взгляд синеглазого.
- Поговорим? – у меня заныло сердце; и голос у него такой приятный…- Ты хорошо водишь машину, но вижу, что устала. Может, давай по очереди? Ночью лучше ехать, движение меньше. –
Мы поменялись местами. Вернее я на соседнем устроилась. И представила, что это мы с ним вдвоем едем куда-то. Не удержалась и хихикнула, как всегда.
- Чего смеешься? Я глупо выгляжу? – синеглазый коротко глянул в мою сторону.
- Да, нет. Это я так, мысли глупые иногда посещают. –
- Иногда? Приехали. Я тебя знаю пару часов, а вижу, что глупости тебя посещают весьма регулярно.-
Мм. Какой профиль у него красивый. Я с трудом отвела глаза. Стараясь быть спокойной, спросила.
- Каких глупостей? Это ты о чем? –
- Тебе списком или по каждому пункту? – он тихо засмеялся, а у меня снова сердце заныло. Я все больше влюблялась.
- Объясни как-нибудь, хоть списком, хоть по пунктам, - мне было так приятно с ним говорить, даже о пустяках.
- Хорошо. Уже то, что мы едем в твоей машине – большая глупость. Я точно знаю, что ты нас узнала.
- Ну, узнала, и что? –
- Вот это вторая глупость. Пустила бандитов к себе и еще призналась, что знаешь их в лицо. Теперь мы тебя должны убить, - он сделал страшные глаза и посмотрел на меня.
- Эй, ты на дорогу смотри! – брякнула я, а сердце екнуло, может уже надо начинать бояться? Вспомнила лицо сердитого следователя, как он досадно качал головой, поглядывая в сторону мою. Наверно, я, и правда, дура.
- Ну что, пыхтишь? – синеглазый улыбнулся, - задумалась о своей участи? Надо, надо. А если серьезно. Почему нас не сдала? Серега понравился? – он кивнул на своего напарника.
- Нет, ты, - ляпнула я от неожиданности, и испугалась.
- Что? Правда что ли?! –
- Ага. – Из моих глаз начали капать слезы.
- Ну, ты даешь. Озадачила. Разве так бывает? –
- Бывает, - прошептала я, уже совсем оглушенная своим признанием.
Синеглазый на мгновение замолчал, глядя на дорогу, и вдруг начал смеяться. Я недоуменно и обиженно уставилась на него.
- А чего ты смеешься? Что смешного я сказала? Забудь. Я пошутила. Просто не захотела вас сдавать, вам ведь не удалось угнать машину.
- Почему не удалось? – вдруг услышала я голос Гоблина с заднего сиденья. – Очень даже, удалось. Правда, Андрюха? –
Я похолодела от ужаса. Действительно, что я могу сейчас. Вот они оба тут, здоровые мужики, может даже вооруженные, и я сама посадила одного из них за руль. Посмотрела на синеглазого. Значит, его зовут Андрей. Красиво!
- А меня зовут, Алена, – почти изнемогая от собственного идиотизма, пропищала я.
- Тебе идет это имя. Кушать хочешь? Скоро ресторанчик по дороге нарисуется. Там и гостиница. Можно переночевать, или хоть поспать немного. А то начинают глаза слипаться. Не против? – он говорил спокойно, будто не услышав, мерзкого Гоблина, который все не унимался.
- Слышь, Андрюха, ты ей не верь. Может она со следаком в сговоре. Припаяют статью еще и за похищение, а может и за изнасилование. –
- Заткнись, Серега. –
- Че, заткнись! Слышал я, как она тут тебе пела. Люблю, не могу.-
- Заткнись! – уже почти гаркнул синеглазый. Но Гоблин продолжал.
- Не понял! Ты тоже того? Опаньки! Да у нас тут свадебка намечается.-
Взвизгнули тормоза. Я чуть не разбила себе нос о панель. Андрей резко дернулся в сторону Гоблина, схватил его за ворот.
- Сказал, заткнись! По-человечески не понимаешь? –
- Ого! Сколько пыла! Ты че гонишь! Из-за какой-то сявки братана за грудки! – Гоблин кричал, брызгая слюной; родила же такого мама.
- Ты мне не братан, а так, подельничек. А если я сказал заткнуться – то сиди и не вякай. Понял? – голос синеглазого стал тихим и спокойным, но я почувствовала, что есть в нем та сила, которая в мужчине бывает редко. Гоблин сразу стих и обмяк.
- Раскомандовался. А под статью вместе пойдем.-
- Не понял, - тихий голос Андрея не показался мне нежным. – Под какую статью?-
- Как не понял? Все ты понял. Девка машину сама нам на блюдечке принесла. Да и девка красивая. Грех не попользоваться. – Гоблин гадостно хмыкнул. Через секунду его голова дернулась назад от резкого удара кулаком. Андрей выскочил из машины и выволок Гоблина на землю. Было слышно, что он ему еще пару раз хорошо дал.
- Все. Дальше самостоятельно, понял? Греку передай, что я с ним сам рассчитаюсь. Не хочу с тобой одну шконку по дурости делить. Все. Пошел, я сказал. – Слышно было, как Гоблин что-то говорил. Угрожал, кажется.
Некоторое время ехали молча. Андрей тихо матерился одними губами. Я сидела не шевелясь. Наконец, он заговорил.
- Хорошо, что на свете есть такие дуры, как ты. – И улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
- Ты своим идиотским поступком только что мне вправила мозги на место, - у меня отлегло от сердца, хотя я не совсем поняла его.
- Отомри. Что съежилась? Все будет хорошо.
- А он? –
- Кто? –
- Ну, этот, Гоблин. –
- Какой Гоблин? А, Серега что ли? Ха-ха! Ты его Гоблином прозвала? В точку. Ха-ха. – Андрей совсем развеселился. А мне что-то было не слишком весело. Впереди засветилась заправка и огни гостиницы.
- Вот здесь и поправим здоровье. Согласна? –
Я все еще тупо смотрела перед собой.
- Да не бойся ты. Не бандит я. Так, влип по дурости. Вот такой же, как ты, доверчивый был. –
- Да? – Я с интересом очнулась от дурных мыслей.
- Забудь. Приехали. Выходи. –
Андрей вышел, я следом. Весь мир теперь сошелся на этом человеке. Теплый ветер приятно ласкал лицо. Рядом с Андреем мне вдруг стало спокойно. Он шел уверенной пружинистой походкой сильного человека. Я невольно прижалась к его руке, а он обнял меня за плечи. Сердце сладко заныло. В ресторане было светло и вкусно пахло кофе. Мы сели возле окна, в котором, как в зеркале, отражались наши фигуры. Я тайком поглядывала туда, на нас. Андрей подозвал официантку.
- Девушка. Нам покушать, что у вас вечернего, и две больших чашки кофе. Ты пьешь кофе? – девушка ушла, повиливая бедрами. «Стерва» вдруг подумала я, увидев, что Андрей проводил ее попу глазами. И покраснела.
- Ты чего краснеешь, Аленка? – его улыбка просто выстрелила мне в сердце. Я покраснела еще больше. Даже слезы выступили.
- Ничего себе! Я и не думал, что такая храбрая девушка умеет краснеть. Наверно подумала что-то неприличное? –
- Да ну тебя. –
- Давай, рассказывай. Чего надумала. Вообще, пока мы с тобой не спешим никуда, можем познакомиться поближе. Ты первая. Куда пилила в гордом одиночестве? –
Я вздохнула. Чего рассказывать. Все так глупо. Но он так смотрел своими синющими глазами, что мой язык сам собой развязался. И начав от «царя Гороха» я выложила ему всю свою нехитрую жизнь. И даже, что увидев его в наручниках – поняла, что он моя мечта.
- Неужели, правда? Значит, наша встреча была предопределена. Ты там стояла возле поднятого капота такая смешная, растерянная. –
Я вспомнила, как мимо меня пролетели двое, и их, уходящий вдаль, вопрос.
- А почему вы решили именно меня грабануть?-
- Да у нас тоже была поломка, движок стуканул. Надо было срочно искать другую машину, и мы вспомнили про твою беспомощную позу. Поняли, что у тебя банально кончился бензин, прихватили канистру и вперед. Хорошо, что ты уже ушла тогда. Серега мог и пристукнуть. Ты ведь без боя не отдала бы «Мерса»? –
- Неа. Точно начала бы воевать за имущество. Вообще, где ты его нарыл. Такое мерзкое существо.-
Андрей погрустнел. Его история оказалась сложнее и насыщенней событиями.
- Не знаю, почему я тебе это рассказываю. Тебе бы надо меньше про меня знать. Но иногда так хочется поделиться наболевшим. Давно ни с кем не разговаривал по душам. – Он улыбнулся.
- А раз ты еще и выбрала меня своим рыцарем-то кому, как не тебе, выложить все?! –
- Не смейся, я знаю, что мой язык быстрее меня думает.
ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ АНДРЕЕМ.
Год назад, Андрей благополучно завершил свою службу в рядах Российской армии. Служил в горячей точке, на Кавказе. У него во взводе был друг Керим Магометов, чеченец. И когда Андрей собирался в дорогу, Керим попросил его передать посылку для брата в Москве. Отказать другу, которому оставалось служить еще полгода, Андрей не мог. Посылка весила немного, и забрать ее обещали сразу на вокзале. Согласился, не зная, что в ней. Посылку ему принесла перед самым отходом поезда незнакомая женщина в платке по самые глаза. А в дороге, когда он пошел в вагон-ресторан поужинать, сумку с посылкой кто-то украл. Андрей сразу перезвонил Кериму, и сказал, что все возместит. Но услышал ужасную вещь. В посылке была наркота, для выкупа брата Керима из рабства. И теперь им двоим, а теперь уже и Андрею, грозит расправа, если деньги не вернуть. Попал, что называется, по полной. Надо было выкручиваться. Он вышел на ближайшей станции и позвонил друзьям, которые ждали его приезда. Они кому-то через кого-то перезвонили, вышли на знакомых, имеющих связи в бандитском мире, и через два часа ожидания к Андрею подошел парень с противной рожей и лысой головой. «Привет, - сказал он: «Я от Грека. Твой долг передали ему. Теперь ты его раб». Весело. Счастливое возвращение домой откладывалось на неопределенное время. Мелькнула мысль, что нормальная жизнь кончилась. И пока он не встретил ее, Алену, ему так и виделось свое будущее в темных красках. Разбой, тюрьма, бандитское окружение. А она своим нестандартным и, на первый взгляд, глупым поведением вывела его из этой зековской комы. Он увидел, что жизнь продолжается; что в нормальных, а тем более таких красивых, глазах, он, Андрей, упавший в грязь жизни, еще выглядит человеком. И даже любовь существует для него. «А ведь я в тебя тоже влюбился. Только боялся себе признаться. И, конечно, ни за что не сказал бы это тебе, если бы ты первая не призналась. Вдруг понял, что ты мне послана Богом для спасения. Последнее время я совсем опустил руки, и много наделал плохого. Тебе не стоит знать, что. Просто знай, что я не ангел. Что меня разыскивает полиция за грабеж, и в любой момент я могу сесть в тюрьму, и ты мне ничем не обязана. Скорее всего, нам надо расстаться прямо сегодня, чтобы ты не была втянута в мою историю. Поверь, нельзя любить бандита. Моя жизнь грязна, и даже ты, чистейшая душа, испачкаешься об меня».
Андрей опустил голову, сидя напротив, и поглаживал мою трепещущую руку, лежащую перед ним на столе. «Бедный, бедный. Глупый!» Нежность переполнила мое сердце.
- Не говори так! Мы подумаем, как тебе спастись. Ведь выход всегда есть. Я знаю, надо в полицию тебе идти. Не поверю никогда, что ты совершил такое, от чего тебя упекут в тюрьму надолго или навсегда. – Ну конечно! Это выход! Но рука Андрея больно сжала мое запястье. Он поднял глаза, и я увидела в них страдание.
- Ты не можешь понять всего. И не старайся. Я даже объяснять тебе не буду. Не для тебя это. А в полицию идти уже поздно.
Окна кафе осветили фары подъезжающей машины. Он вздрогнул, напрягся весь, как перед прыжком. Видимо ждал погони. Да и я, вспоминая Гоблина, оставленного на дороге и его последние, брошенные вслед слова, слегка трусила. Так и казалось, что сейчас сюда ворвутся бритоголовые гоблиноподобные. Девушка принесла еду, и мы молча стали есть. Андрей время от времени поглядывал в черноту окна. Но машины проезжали мимо, и вроде бы все было спокойно. Гостиничный маленький номер на втором этаже стал нашим первым семейным очагом, а кровать - первым ложем любви. Мы, не сговариваясь, молчали о том, что волновало нас обоих. Что называется – пусть весь мир подождет!
Одежда полетела на пол сразу, как только мы закрыли за собой дверь. Потом, обцелованная, обессиленная, изнемогая от нежности и любви, я не могла заснуть всю ночь. Чувствовала сердцем, что он рядом ненадолго. Смотрела, и не верила себе, вот спит Он, тот, о ком я грезила в своих девичьих мечтах. Его лицо видела я во снах, этот запах его тела был знаком и приятен, страсть, что я испытала этой ночью, оказалась продолжением моих девичьих грез. Все в нем было узнаваемо и любимо. Я опустила голову на его теплое плечо и задремала.
Проснулась от того, что Андрей тихонько гладил мое лицо. Мы встретились глазами.
- Как же я тебя люблю! – одновременно прошептали мы. И снова забурлила кровь. Хотелось слиться с ним, и остаться так навечно. Но вечного блаженства не бывает. Утренний свет очертил квадрат окна. Андрей мягко вырвался из моих объятий. Глянул на часы и обреченно вздохнул.
- Все, Аленка. Пора отсюда исчезать. Как бы поздно не было.
Он посмотрел в окно из-за занавески. Стоя в голубоватых тонах утра - он был неимоверно красив. Я всхлипнула.
- Неужели мы сейчас расстанемся?! – у меня даже сердце заболело от такой мысли.
- Да. Более того, ты уходишь первая. Прямо сейчас. Одевайся. – Андрей говорил, не отрывая глаз от происходящего на улице, и что-то в его голосе мне не понравилось.
- Быстро! Идешь к машине, не смотришь по сторонам. И сразу уезжаешь. Я тебя найду. Быстрей! –
Я проглотила мои вопросы, оделась непривычно быстро, на умывальник только посмотрела, и побежала к двери. В спину услышала.
- Нет. Идешь медленно, спокойно. На улице поднимешь голову и скажешь достаточно громко в окно: «Я скоро приеду. Закажи, пока, кофе». Сразу садишься за руль и едешь до поворота спокойно, а там газуй изо всех сил. Уходи! –
Я послушалась его. Закрыла за собой дверь и чуть не завыла по-бабьи. Но пошла, как он сказал к машине. Все сделала; сказала в окно, села в машину, отъехала медленно до поворота. Нажала на газ и… заплакала. «Ну почему все так?! Я встретила мужчину своей мечты. И должна уезжать, даже не оглядываясь». Притормозила у проселочной дороги и свернула на нее. Встала за большим кустом так, чтобы видеть дорогу, с которой свернула. Буквально через десять-пятнадцать минут мимо пролетел черный «бумер» с бритоголовыми. Еще через пять минут за ними в том же направлении проследовали две полицейские машины. Ого! Не все так просто! Сюжет становится интересней и насыщенней. Кто за кем, интересно. За мной? А может Андрея бандиты схватили, и полиция его выручает. Фу, балда. Он для них бандит. Если и за ним, то только, чтобы арестовать. И я ничем не могу помочь! Хоть пореву здесь, никто не видит и не советует терпеть и быть умницей.
Сидела в машине до самой темноты. Наревелась так, что опухли глаза и разболелась голова. Потом заснула. Не хотелось даже шевелиться. Решила ехать только тогда, когда стало холодно. «Милая моя машина. Ты единственный мой друг, который не предает». Но удар в передний мост меня разбудил окончательно. Ну, конечно, я зарулила на пни деревьев. Дав задний ход, я благополучно выбралась на трассу и продолжила свое путешествие к новой жизни. Только не было в ней Андрея.
НОВАЯ ЖИЗНЬ.
Москва оглушила и ослепила. Все сияло, крутилось, спешил туда и сюда народ, на первый взгляд совершенно хаотично. Пролетали мимо машины, как гоночные болиды, и это при таком количестве транспорта. Творилось что-то невероятное. Моя подруга, побывав в Москве, сказала, что это Вавилон. Я сразу поняла, что совсем не готова начинать новую жизнь. Покатавшись без понятия где, решила не заезжать далеко. Да и есть уже хотелось сильно. Вспомнила, что по дороге видела изображение красивой Мельницы возле какого-то рынка. И там объявление о бесплатной круглосуточной стоянке. «Мельницу» нашла быстро, проехав назад по Калужскому шоссе. Это был оптовый рынок. Припарковалась легко, конец дня и машин уже было не очень много. Вошла на рынок. Новые красивые ряды с множеством павильонов. В нашем городишке такие были редкостью. Несмотря на вечернее время, народа было достаточно. Я пошла просто вперед, тем более что туда вел меня запах еды. Мимо тащили огромные тележки щуплые вьетнамцы. А может китайцы. Я их не отличаю. Возле кафе с огромной вывеской в виде бутерброда стояли столики. Народ жевал, пил, отдыхал. Слюна наполнила мой рот, и я забыла свои неприятности - хочу есть! Пересчитала сбережения. Не густо. Твердой рукой запихнула в карман с изнанки куртки большую часть денег, и пристроилась в очередь. Очень хотелось мяса, но купила два чебурека и кофе. На панели возле кассы увидела объявление «Требуется уборщица». «Может попробовать?» Подумала я, уплетая чебурек. Вокруг столиков чистота не присутствовала. Явно уборщица требуется. За прилавком орудовала толстая девица с начесом в виде гнезда. Наверно я слишком долго глядела на нее, потому что услышала в свой адрес:
- Чего разглядываешь?
- Объявление.
- Хочешь поработать? – девица ловко мастерила бутерброды и складывала их в контейнеры для микроволновки, одновременно обслуживая очередных голодающих. Я вытерла рот салфеткой.
- Неплохо бы. Принимаете всех желающих?
- Еще чего. Только согласных тянуть эту лямку, – она засмеялась, кивнула мне. – Подойди сюда. Поговорим. Рустам! Замени меня. –
Из подсобки вышел черноволосый парень, обтирая руки полотенцем.
- Только недолго. Там товар привезли, еще не весь пересмотрел. Опять рыба перемороженная.-
- Хорошо, вот поговорю с девушкой. – Она позвала меня на улицу. Закурила, зябко поежилась.
- Днем такая жарища, а вечером - север. Ну, говори. Кто ты, откуда. Как зовут, – она торопливо курила, разглядывая мою персону. Я полезла в сумку за паспортом.
- Не надо пока. Я сначала верю на слово. Рассказывай, что за судьбина привела тебя сюда. –
Я постаралась рассказать как можно короче о городишке, о желании начать новую жизнь, о растерянности, которая вдруг охватила меня, когда я добралась до Москвы.
- Понятно. И жить тебе, конечно, негде. Так? - я кивнула. – Меня зовут Марина. Будешь работать в мою смену. Сегодня и начинай. Я просто зашиваюсь одна. Рустам - наш шофер, кладовщик и охрана. Хозяйка приедет завтра, завтра и оформим, если не сбежишь, - она засмеялась.
Меня облачили в синий халат и синюю кепку. И, оставшиеся пару часов я осваивала новую профессию. Мусора было много; народ, не стесняясь, валил все под ноги. Столы каждые пятнадцать минут наполняли горы пластиковых стаканчиков, салфеток, пивных банок, огрызков и всякой всячины. Я бегала от столика к столику с мешком и тряпкой, и ловила на себе взгляд Марины. Думаю, что ей понравилась моя работа, она все время мне улыбалась ободряюще. Время пробежало незаметно. Мигая включились вечерние огни. Свет залил все уголки. Народ потянулся к выходу. Марина махнула мне рукой.
- Иди сюда! Вот получи свою долю, – и протянула деньги.
- Сразу? – я обалдела от неожиданности. Все еще не верилось, что удача меня не обошла.
- Это чаевые. У нас уговор, все поровну. Если тебе что-то перепадет, или на столах, под столами находишь что – в общую кассу. Поняла? А зарплату даст хозяйка. Завтра. –
Поняла, конечно! Еще бы. Я замялась, как спросить насчет комнаты, ночлега.
-Ну что еще? – Марина ловко убирала прилавок, стойку. – Есть вопросы? Или уже в дорогу собралась?-
- Нет, что ты. В какую дорогу. Я только приехала. Не знаю где искать жилье. Может, подскажешь? –
- Подскажу. Не боись. Сегодня у меня, я тут недалеко обитаю. На диване. Вещей много? А завтра, подпишешь договор с хозяйкой. И она тебе даст койку в общаге у китайцев. Потом подзаработаешь и комнату снимешь. Согласна? –
Согласна, согласна. Согласна. И не мечтала, что все так быстро устроится. Да, Москва – город возможностей.
МОЙ ПЕРВЫЙ МОСКОВСКИЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ.
Несмотря на то, что мы с Мариной хорошо заправились водочкой у нее на кухне, встали рано. Странно, но голова не болела.
- Это потому, что ты закусывала по-человечески, а не занюхивала, как алкаш. Все, быстрей. Зубы, глаза, волосы. Не забудь паспорт. Впрочем, бери всю сумку. Сегодня уже будешь спать с китайцем. Ха-ха. Шучу. Ну не обижайся.-
Мы подбежали к входу в павильон как раз вовремя.
- Хозяйка. – Мы на пол шага опередили невысокую коренастую женщину, кажется китаянку. Она улыбнулась нам, но спросила почему-то строго, с еле уловимым акцентом –
- Опаздываете? –
Марина закивала головой, смешно заигрывая с ней.
- Чуть, чуть. Мэй, ну не сердись. Вот работника привела нового. Алена ее зовут. Вчера уже работала. Кажется неплохо. –
Хозяйка Мэй посмотрела на меня своими большими черными глазами. Я ничего в них не увидела. Будто маска надета. Она твердым шагом зашла в помещение кафе и сразу закрылась в своем кабинете. Я быстро переоделась и спросила Марину, что делать в первую очередь. Очень хотелось понравиться и Мэй. И Марина сегодня была более серьезной, чем вчера. Она ловко готовилась к началу рабочего дня; движения ее, между стойкой и холодильником, были быстры и отработаны. Бутерброды красивыми пирамидами устроились на витрине, туда же ровными рядами легли мясные рулеты, завернутые в фольгу, фрукты Марина выложила оригинальными композициями. Стали появляться люди и я забыла о своем волнении, бегая между столиками с подносом и тряпкой. Обеденный перерыв наступил внезапно. Марина криками и жестами выпроводила, дожевывающих и уставших от беготни по рядам, посетителей.
- Иди сюда, человек-автомат! – Марина позвала меня в подсобку. – Пей кофе, ешь. –
Пришла Мэй, села с нами за стол.
- Хорошо работаешь. Понравилось. Ты здесь надолго? – Мэй стала есть вместе с нами, кивая мне ободряюще, - Ешь, ешь. Вот попробуй, китайская лапша, очень вкусно, – и придвинула ко мне большую тарелку с дымящейся лапшой. Я засмущалась. Марина протянула мне тарелку и ложку.
- Мы часто едим из общей тарелки, а ты накладывай себе, не стесняйся. Мэй заботится о нас. –
Лапша действительно была вкусной и сытной. Мэй поглядывала изучающе, заставляя меня краснеть. Перерыв закончился быстро, и мы разошлись по местам. Мне показалось, что занавеска в окне кабинета хозяйки периодически шевелится, будто кто-то стоит за ней. Марина увидела, как я поглядываю туда и цепенею, и незаметно махнула мне рукой.
- Не обращай внимания. Она тебя изучает. Понравишься – не пожалеешь.-
Но я напряглась. Что еще за игры! Мне совсем не нравилось, что меня разглядывают, как лошадь на продажу. Но потом отвлеклась за работой. Какие люди в этой Москве некультурные. Казалось, что мусор прямо сыпется из них. Еле сдерживалась, чтобы не нагрубить очередной мамаше, которая говорила своему отпрыску: «Брось, Коля, под стол». Я понимаю, что я тут поставлена убирать этот мусор, но не до такой же степени! Москва начинала меня раздражать. «Спокойно, Алена, прорвемся, надо терпеть». И вдруг я вспомнила Андрея! Целый день я не думала о нем!
- Ты чего? – кто-то толкнул меня в бок. Марина стояла рядом и смотрела с испугом. – У тебя что-то случилось? –
- С чего ты это взяла? – Я отодвинулась от нее; не люблю, когда смотрят так близко в глаза, и к тому же тыкают в бок. Марина снова пододвинулась, настойчиво спросила – Тебе плохо? Ты больна? –
- Да нет же. Говорю – ничего не случилось. Просто устала с непривычки. Почему ты не за стойкой?-
- Перекур. Будешь? – она протянула сигареты.
- Нет, не хочется. Вообще я редко курю. Так, за компанию, - сигареты пахли отвратительно. И правда, устала я что-то. Хорошо, что скоро конец рабочего дня. Марина еще раз вгляделась в мое лицо. – Бледная ты какая-то. Вчера выглядела лучше. Но, может действительно устала. Иди к Мэй. Она ждет тебя. –
Я постучала в дверь кабинета. Хозяйка сразу ответила.
- Входи, Алена. Устала? С непривычки все устают. Ну что, подходит работа? – я кивнула, опускаясь на предложенный стул. – Хорошо. Как будем оформлять: на постоянную работу, или еще не определилась? – голос у Мэй был располагающий, но глаза по-прежнему оставались непроницаемы. Эта Мэй, как и Москва, пока не очень нравились. Но я, как всегда, не поверила своему верному сердечку.
- На постоянно. Только вот ночевать мне негде. Марина говорила, что вы можете помочь. – Мэй расцвела улыбкой. Просто « родная мать».
- Знаешь, Алена. Давай поступим так. Пока не будем оформлять тебя на-постоянно. Поработай, определись. У нас перед тобой работала девушка. Оформили, а она через месяц сбежала. И, между прочим, с деньгами, которые я дала вперед. Хорошо? – я снова кивнула, усталость разливалась по ватному телу, захотелось спать, но хозяйка продолжала говорить, и я постаралась приободриться. Мои усилия не ушли от внимания Мэй.
- Ты себя плохо чувствуешь? Ты может быть чем-то больна? Надо все рассказать. Я могу помочь вылечиться, если что, - она так искренне обо мне заботилась, что я поверила ей.
- Нет, нет. Просто устала. Вчера ехала целый день сюда. Я здорова, не бойтесь. Если надо - могу сходить в поликлинику и сдать анализы. Вам ведь нужна санитарная книжка, как я понимаю.-
- Да, конечно. Обязательно. – Мэй закивала, разложила на столе бумаги и попросила мой паспорт.
- Паспорт твой возьму на проверку, ты пойми меня правильно. Все-таки беру тебя на работу. Завтра отдам. – Моя рука с паспортом дрогнула, вещун-сердечко похолодело. Глаза Мэй были по - прежнему непроницаемы. Вдруг, сама не знаю как, я решилась.
- Нет, погодите. Если можно, я поработаю пару дней, определюсь. А что с проживанием? – и увидела; что-то мелькнуло в ее взгляде. Злость, раздражение, разочарование. Но маска быстро встала на место.
- Как знаешь. Есть место в общежитии. Койка. Поживешь пока. Марина тебе говорила? –
- Да. В общих чертах. – Мэй выдвинула ящик в столе и аккуратно уложила туда бумаги. Паспорт остался у меня. – Пойдем со мной. Бери вещи. –
Мы обогнули помещение кафе, пару палаток, прошли рядами и вышли с территории рынка через небольшую калитку. Подошли к длинному серому зданию, похожему на мастерские. Мэй сказала, не глядя на меня: « Выходить рано утром, заходить поздно вечером. Старайся не привлекать внимание. Носи свою синюю кепку здесь. В разговоры старайся не вступать, есть будешь на работе. Ты в этом общежитии ненадолго. Так что старайся быть незаметной». Я кивала в ответ, недоумевая - зачем такая секретность. Хозяйка постучала в дверь особым стуком, открыл маленький китаец. В лицо пахнуло затхлым воздухом. Мэй уверенно шла коридором, и остановилась перед дверью: « Здесь будешь пока жить». Мы вошли в комнату. Много железных коек вдоль стен стояли одна над другой. Вокруг была чистота, но плохо пахло; окно, завешенное серой плотной тканью, наверно, никогда не открывалось. В помещении никого не было.
- А где все? –
- Работают. Вот твоя койка, – и она показала мне на место в углу. – Можешь оставить здесь свои вещи. У нас не воруют. Вот тут спит Кианг, она говорит по-русски. Если будут вопросы, обращайся к ней. А теперь пошли назад. В кафе много работы. -
Я работала оставшееся время до закрытия и ловила на себе взгляды Марины и Рустама. Что-то мне все это не очень нравилось. Но что делать; как говорила Скарлет «Я подумаю об этом потом».
Закрылся рынок, закрылись и мы. Как и вчера, я получила свою долю «чаевых». Это радовало. Марина приводила в порядок свое «гнездо» на голове, прихорашивалась.
- Завтра без опозданий. Хотя китайцы не дадут тебе опоздать. Они ранние пташки. –
Мы вышли на воздух. Как хорошо; вспомнила затхлый воздух общежития. Вот тебе и город возможностей. Может я поспешила? Ведь схватилась сразу за первую попавшуюся работу. Но кто меня тут будет удерживать, если я не захочу. К тому же этот рынок стоит недалеко от трассы при въезде в Москву. Андрей обещал меня найти. Если я углублюсь в город – он не найдет меня точно. Эта мысль меня приободрила. И я пошла в общагу. У калитки меня догнал Рустам. Заговорил с оглядкой.
- Алена, ты не отдала свой паспорт? И не отдавай. А лучше уходи. Сегодня уже поздно, не найдешь ночлег, завтра с утра, как проснешься и исчезай. Они на тебя глаз положили. Объяснить не могу, и так рискую, разговаривая с тобой. Места лишусь. Хотя это место мне давно надоело. Не могу смотреть, как девчат воруют. Просто уходи завтра. Обещаешь? – я кивнула и хотела расспросить его подробнее, но Рустам быстро ушел. Да что же это такое? Кто ворует девушек, куда воруют. Может мне и не идти в общагу? Страшно как-то. Но там остались мои вещи. Да и Рустам не настаивал на сегодняшнем уходе. Значит, есть время. Возле общежития горел один единственный фонарь. Причем свет его не падал на вход. Я постучала в дверь тем стуком, что услышала днем у Мэй. Открыл тот же самый китаец. Что-то пролопотал по-своему. Я на всякий случай кивнула. Надвинула на лоб кепку и вошла. И чуть не упала в обморок. Духота была такая, что дышать стало трудно в один миг. Коридором шли туда и сюда строем одинаковые серо-черные человечки. Кто с полотенцем, кто с тарелкой, кто с квадратным подносом. Разговаривали громко, будто кричали друг на друга. Я с трудом нашла нужную комнату. На меня не обратили внимания совсем, каждый был занят собой. Ели, шили что-то на руках, ремонтировали обувь, играли в какую-то игру с кубиками. Я быстро села на свою кровать. Что дальше делать? Дышать было очень трудно. Пригляделась к ним, кажется это женщины. Поискала Кианг на том месте, куда показывала мне Мэй. Там сидела щуплая девушка. Может это и есть она. Тихо ей сказала:
« Вы не покажите, где тут туалет?» Но девушка быстро заговорила по-китайски. Перепутала, наверно, кровати. Киянг подошла ко мне сама. И, наклонившись совсем близко, сказала:
- Тыы, не проси ее. Меня проси. Со мной иди и увидишь. Бумага есть? –
- Какая? – я немного растерялась, а потом поняла, - да, есть. –
И она провела меня тесным коридором в комнатку, которая мало напоминала туалет. Вонь ударила в нос так, что я отшатнулась. К тому же отсюда только что вышел мужчина. И поняла, что туалет общий. Нет. Это не для меня. Бедные китайцы. Как они тут работают. Я повернула назад.
- Ты чего? – обернулась Киян, - не хочешь? –
- Нет. Я не могу. Тут грязно. – Мне уже было все равно. Поняла, что не останусь здесь ни на минуту. Вернулась в комнату и схватила свои сумки. Расталкивая темную массу, бродивших по коридору, клонов, устремилась к выходу. Китаец, что впустил меня сюда, вдруг встал на пути. Замотал головой, мол, не пущу. Я его оттолкнула и выбежала наружу. Воздух. Следом выскочила Киян.
- Так нельзя! За тебя заплатили! Вернись. – Но я, не оглядываясь, рванула на стоянку. Надо уезжать, немедленно. Что-то здесь нечисто.
Вечер скрыл подробности городских улиц, и через час бестолковой езды, пришлось остановиться возле какого-то дома. Пристроила машину на стоянке, хорошо место было. Я осмотрелась вокруг – тут и пешеходу не очень привольно. До утра посплю, а там решу: что да как.
МОСКВА. ПОИСК.
Кто-то стучал мне яростно в окно. Я подскочила. Спросонок треснулась коленкой о руль. Мужик жестикулировал за стеклом, показывая красноречиво, что он сделает с моей машиной. Все, все. Отъезжаю. Извини мужик. Светало, вокруг тарахтели двигатели, разогревающихся авто. Народ покидал дома, хлопая дверьми подъездов. Пора и мне двигаться. Я влилась в поток «спешащих» на работу. Еще немного и кончится и бензин и терпение. Меня упорно выталкивали в левый ряд. Ну, уж, нет. Я тоже не лыком шита. Надо было сворачивать куда-то из этого продолжения утра. Они так досыпают тут перед работой. Хотя у меня было большое сомнение, что в таком темпе можно было вообще доехать куда - либо. На первом перекрестке свернула в переулок. Надо остановиться и подумать. Посмотрела в зеркало, лицо мне напомнило, что пора им заняться.
Занялась. Но не только лицо, а и кое-что другое требовало от меня внимания. Но куда идти? Решила промониторить улицы пешком. Оглянулась по сторонам. Кажется - здесь можно оставить машину. Несмотря на раннее утро вокруг уже полно бегущего куда-то народа. Да куда они все! Ну, с Богом! Магазины, кафе, мастерские, парикмахерские, стоматологии, офисы всякие. Голова кругом. И почти везде « Требуются…». Мастер по маникюру, продавец, секретарь-референт, уборщица (нее, это мы уже проходили). А чего собственно я хочу? Мое «средне-педагогическое» надо куда-то пристроить. Но сейчас необходимое. Хочу на горшок и кофе. Вот сюда: я увидела очередное кафе. Кондиционер работал во всю мощь. Холодновато. Пару молодых оборванцев, в растянутых майках и вязаных шапках, не смотря на летнее время, тянули пиво за стойкой. Я пристроилась у окна. Подошел официант в красной рубашке и длинном фартуке. Застыл с немым вопросом. Придвинул ко мне цветную картонку меню. Снова застыл. Интересно, если я буду молчать, как долго он будет так стоять. Хихикать не буду, обидится.
- Мне кофе. –
- Все? – голос его был бесцветным.
- Все. И покажите туалет. –
- Туалет у всех дома. –
- А если нет дома? –
- Тогда после оплаты. Принести еще что-нибудь? – Вот пристал. Деньги кончаются.
- Ладно. И булочку. –
- Одну? –
Ну, невозможно. «Клиент всегда прав», хотелось сказать ему в его равнодушную физиономию.
- Да, одну. И кофе. И туалет, и побыстрее,- официант молча удалился. А я все-таки хихикнула. Ко мне подошла девушка; на ее бейджике было написано « администратор». Понятно. Сейчас будут вытуривать.
- Вы хотели в туалет, - тихо с улыбкой произнесла она. – Пойдемте, я вас провожу. –
Наконец-то цивилизация. Розовый кафель, блестящие краны, бумажные полотенца, жидкое мыло. А запах… как в цветнике или парфюмерном магазине. Бедные китайцы. Зачем с ними так. Больше не хочу никакого «китайского» опыта жизни. Надо постараться. Москва действительно город больших возможностей.
Кофе вернул меня в нормальное состояние, булочка успокоила бунтующий желудок. Но еще сто пятьдесят рублей исчезли из кошелька. Это начинало беспокоить. Надо что-то искать, но с чего начать. Решила подойти к вежливой девушке-администратору.
- Извините, я приехала в Москву искать работу. Может, вы можете подсказать с чего начать. – Вспомнила заинтересованное выражение на лице Марины и Мэй. Но увидела совсем другое.
- Купите газету и ищите. Смотрите объявления на остановках. В конце концов, висят объявления почти на каждом заведении о вакансиях. Пройдите по улице. Увидите. Но такой способ не слишком хорош. Я же не знаю вашей профессии, ваших запросов. Извините. - И она ушла. Я решила сделать то, что она посоветовала. Пошла вдоль магазинов, кафе, ресторанов. Я и раньше заметила, что везде висело «ТРЕБУЮТСЯ….». Требовались уборщики, парикмахеры, продавцы. Но мне, когда узнавали, что я иногородняя без жилья, отказывали. Заметила, что меня пару раз обошла одна и та же девушка. Тоже в поисках работы. На ступеньках у какой-то забегаловки мы даже столкнулись и поспешили опередить друг друга. А когда вышли с отказом назад – дружно рассмеялись.
- Привет. Ты приезжая? – спросила она. – Привет. Приезжая, – ответила я. Обе вздохнули. Устали сильно, наворачивая километры по Москве. Девушка была невысокой, в тертых джинсах и смешной кофточке, с прической, как у нас говорили «я упала с сеновала». Но с приятной улыбкой. Она мне понравилась.
- Я Надя, - девушка протянула мне руку для пожатия. Я ответила.
- А я Алена. Может, вместе походим? Одной скучно. Ты ведь тоже работу ищешь? –
- Да. Уже неделю бегаю здесь. Безнадега. – Мы присели на лавочку под старыми кленами. Мимо равнодушно шел народ. Что им до двух бедолаг. Сидели бабушки, выгуливая своих внуков, сидели девушки, выгуливая чужих детей. Надя отрицательно помахала головой на мои взгляды.
- И не надейся. Няней так просто не устроиться. Нужны рекомендации. Ты уже работаешь где-нибудь для прокорма?-
- Пыталась. На рынке пошла уборщицей в кафе. Но меня чуть не продали, так мне показалось. Я и сделала ноги, - от воспоминания пробила дрожь, - теперь не знаю с чего начать. –
- Ничего себе. Правильно сделала. А я вот хожу «пирожком». Но это копейки. Только на пирожок и хватает. Хорошо, что у меня тут подруга работает поварихой, подкармливает, да и сплю у нее на кухне.- Надя горько засмеялась.
- Как это «Пирожком»? – не поняла я.
- Да вот, один хозяин закусочной предложил бродить вокруг его заведения в наряде пирожка и приглашать всех к нему на перекус. Даже почесаться невозможно по - человечески. Но все остальное, куда можно с разбега устроиться, не лучше. –
- Но ведь как-то люди устраиваются, находят работу. – Я слегка раскисла от ее слов.
Надя ободряюще похлопала меня по коленке. Встала.
- Будет и на нашей улице праздник. Пошли, подруга. Подкормлю тебя перед забегом. – И она пошла не оглядываясь. Я потрусила за ней с легким сомнением.
Шли минут двадцать. Хотелось расспросить Надю о многом, но не находила правильные слова. Понятно, что она уже знает больше меня, но работодателем быть не может. Да и конкурентки мы вроде бы. Ничего себе, мысль пришла! Это уже, какой-никакой, а опыт. Надя оглянулась, удивленно, на мое хихиканье.
- Ты чего? – мы подошли к кафе под названием «Бабушкина еда». – Вот, пришли уже. Постой здесь, я быстро. – Она исчезла в дверях. Вкусно пахло пирогами, напоминая, что пора бы и пообедать. Недалеко между прохожими подпрыгивал смешно человек в костюме пирожка, то и дело, протягивая всем листочки и показывая на двери кафе. Многие досадливо отмахивались, но были и те, кто заинтересовался. Понятно, каким «пирожком» работает Надя.
- Эй, - услышала я ее голос, - идем.- Она покрутила головой.- Вон туда, под клены. –
В руках она несла внушительный бумажный пакет, с запахом мяса. Мы устроились на лавочке. Жара в тени кроны деревьев была мягче. Пакет устроился между нами, и Надя начала священнодействовать. Просто какие-то закрома родины. В пакете было все: жареные куриные ножки, котлеты, свеженькие огурцы, с аппетитным запахом свежести, нарезанные и уложенные в пластиковые тарелочки, несколько видов колбасы, хлеб, булочки. Надя вытащила из кармана курточки даже бутылочку Колы, правда неполную. Она дала мне салфетки и сама с удовольствием стала есть.
- Откуда столько? Ты что, ограбила кафе? – я тоже взяла себе на салфетку куриную ножку.
-Нет, что ты. Это со столов. Люди не съедают заказанное. Мойщица посуды всегда собирает и нам раздает, если что вкусное есть. Правда, когда рядом хозяин, то особо не наберешь. Но сегодня он в отъезде. Ешь. Халява. – Она активно поглощала принесенное. А у меня испортился аппетит.
- Ты чего? Брезгуешь? Зря. Не наголодалась еще. Оно же все чистое. Что мы, свиньи, объедки доедать. Здесь только целые куски. Для своих же. Ешь, не бойся.-
Желудок скомандовал: «Ешь!», и я стала есть, понимая, что сэкономила сейчас пару сотен. Насытившись, Надя стала сворачивать салфетку, чтобы выкинуть остатки. Не веря самой себе, я вдруг остановила ее.
- Надь. Извини, можно я заберу себе. Вечером доем, – покраснела так, что щеки защипало.
- Без проблем! Понимаю. Ну, пошли. Еще пару часов есть для забега. – Она снова быстро встала и быстро пошла, не оглядываясь. Я постаралась не отставать.
- У меня тут адресочек есть, - Надя порылась на бегу в карманах, вынула мятую салфетку, - вот, Артем, наш бармен, дал сегодня. Надо пробить. – Она смотрела на адреса домов, что-то думала и решала себе в голове. – Эх. Кажется далековато. Надо транспорт ловить. Может завтра, тогда, встретимся. –
- А у меня тут не очень далеко машина стоит. Только я Москвы не знаю. –
- Ну, ты, девушка - загадка. Чего молчала. Это же подарок судьбы. Колеса нынче ускоряют жизнь, - засмеялась, обнажив маленькие острые зубы, - в прямом и переносном смысле. – Снова засмеялась.
- Ну, так пошли. – И мы, немного поплутав, учитывая, что в бегах, моя внутренняя карта слегка сбилась, нашли мою машину. И вовремя. Рядом стоял эвакуатор. Они, видимо, только приехали. Ходили вокруг, заглядывали внутрь. Тут же стоял инспектор и уже доставал свои бумаги.
- Эй. Эй, эй! Дяденька! Не надо. Вы что! Это же мой дом на колесах! – я бросилась к инспектору.
- Что я нарушила? Я ведь недавно в Москве, не заметила знак, а где знак? – Я вцепилась ему в рукав. – Не пишите протокол, ну пожалуйста. Простите меня! Сколько? Сколько штраф? - я стала рыться в своих карманах в поисках запрятанных денег. Мне нельзя без машины!
Надя, увидев в моих руках доллары, быстро подскочила к инспектору и протянула ему тысячу рублей.
- Вы же поймете, что мы не виноваты? Правда? Вот только знак грязный? А? – На мое удивление инспектор спрятал бумаги в папку, козырнул и погрозил пальцем. – Идите, уже. Чтоб я вас больше не видел. –
- Ой, спасибо! – мы пулей влезли в машину и укатили. Покрутили по переулкам и остановились. Посмотрев друг на друга, дружно засмеялись.
- Здорово! – Надя хлопнула себя по коленкам в протертых джинсах. – Все. Сегодня мы устали. Ну что, подруга, это дело надо отметить?! –
- Ну не знаю. Где? Как? Мне надо обязательно сегодня найти хотя бы жилье, - я поскучнела.
- Это не вопрос. Ты сегодня мой гость, согласна? – что ей было ответить, я в безвыходном положении, да и долг теперь у меня образовался перед ней. –
- Я отдам деньги, как только заработаю. Или, если хочешь, пойдем в «обменник», и я верну сегодня. –
- Сколько там у тебя? Впрочем, пойдем. Разменяешь, и мы с тобой гульнем на славу сегодня. Надоело без смысла бегать.-
Что-то мне это «гульнем» не очень понравилось, но делать было нечего. Долг-то отдавать надо.
Повариха, что приютила Надю, согласилась и на мое недолгое проживание. «Что с вами, горемыками, поделать. Сама такая же была». Пока я располагалась в углу, что мне выделили, Надя сбегала в магазин, и на ту тысячу, что я ей вернула, накупила всякой всячины. Мои возражения не принимались. Я, стесняясь, положила на стол пакет с едой, что осталась от нашего обеда.
- Ну вот, видишь, и ты внесла свою лепту, - улыбаясь, сказала Аня, так звали повариху. Мы с Надей переглянулись. Пусть будет так. Я начинаю привыкать. И, гульнули. Помню только, что пели очень громко. Проснулась от того, что Надя взвизгнула: « Ой, мамочки! Опоздала!». И она пулей слетела со своего дивана. Ани уже не было дома, ушла в свой ресторан. Но оставила нам на столе завтрак и кофе. Какая добрая женщина. Надя металась по квартире с причитаниями: «Ой, выгонят, ой, надо же, растяпа, проспала! Вставай скорее, поедешь со мной. Он тебя на мое место возьмет! Меня-то вытурит. Как пить дать. Поехали». В машину загрузились нечесаными и помятыми. Кошмар. Уже который день я в таком виде. Надя вылетела, как только подъехали к «Бабушкиной еде», со словами: «Жди. Сейчас позову». И исчезла в дверях.
Не прошло и полчаса, как появилась Надя. Красная, как рак, но довольная.
- Не выгнал, взяла на слезу. Так что тебе пока нет места. Но ты не расстраивайся. Вон там, через дорогу, кафешка. Подойди, может повезет. Там всегда посудомойка пьяная, уходит в загул. В обед встречаемся. –
Я проехала до разворота. Внимательно оглядев знаки, припарковала машину. Посмотрела в зеркало. «Кошмар». Кое - как привела себя в порядок. Посудомойка, так посудомойка. Может, повезет, действительно. Повезло. Надя была права. Администратор так обрадовалась моему вопросу про работу, что даже не спросила мой паспорт. Меня провели в маленькую раздевалку, дали фартук и резиновые рукавицы, и показали рабочее место. Несмотря на раннее время, посуды было уже много. Возле двух квадратных железных моек стоял с несчастным видом молодой человек. Он явно не справлялся. Официанты все несли посуду, она уже стояла даже на полу вокруг растерянного парня, а он то чистил тарелки от еды, то начинал мыть. И, увидев администратора и мою персону, тоже обрадовался несказанно. Стал стягивать с рук перчатки и с возгласом облегчения, исчез из "моечной".
- Что делать. Пришлось приобщить охранника. Нинка, зараза, снова запила. Уволю, к чертовой матери. Вот, работай. Думаю - справишься. Постарайся не бить посуду. За нее будешь платить ты. Если все будет нормально – завтра приступишь к работе с мед.справкой. –
- А где я ее возьму? – удивилась я такой оперативности. Но администратор только усмехнулась.
- Справка – не твоя забота. Потом проверишься на выходных. Хотя. Ты не болеешь туберкулезом? Нет? А венерическим чем? Нет? Ну, вот видишь. Покажи руки. Отлично. Мед.комиссию прошла. – Она засмеялась. – Не заморачивайся. Главное успевай мыть. Посуду не бить! – повторила она, уходя. Я попыталась оценить масштаб бедствия. Пока было не ясно. Ладно, начнем. Так, надо выработать систему. Попробуем. Объедки в ведро, посуду в мойку. Вроде не сложно. Скоро мне стали мешать перчатки. И я их сняла. Дело пошло быстрее. Гора посуды, не уменьшалась, но менялась. Я поняла, что так и будет. Люди кушают - я мою. Но, когда пришла сменщица, я почувствовала, что устала неимоверно. Администратор Лена мне улыбнулась. Я заметила, что она очень красивая и элегантная. Стройную фигуру подчеркивала узкая черная юбочка и белая блуза. Я, в своих джинсах и майке, выглядела рядом с ней фермером. Лена позвала меня к стойке бара.
- Нус. Спасительница. Представьтесь. Желательно паспорт. –
Я достала из сумки паспорт, и сердце екнуло, вдруг нельзя иногородним тут работать. Заметила, вскользь брошенный на мои руки взгляд.
- Зря снимаешь перчатки. Руки станут шелушиться. Хотя, как знаешь. Так почти все работают. Ну что же. Паспорт в порядке, Елена Павлова. Не забудьте поставить регистрацию. Да, не спросила. Ты к нам надолго? – Я закивала убедительно. «Да. Да. Надолго». Вышла из кафе, солнце ослепило, но я ему радовалась. Я радовалась людям, что шли мимо.
Ура. Работу нашла. Прикрыв глаза рукой, посмотрела на противоположную сторону улицы. Там смешной «пирожок» топтался на раскаленном асфальте и приставал к людям. Помахала ей рукой. «Пирожок» ответил, закивал и убежал. Скоро вышла Надя и направилась ко мне. Машина за день нагрелась на солнце так, что открытые окна не помогали. Ничего, сейчас поедем – остынем под ветерком. Обмахиваясь журналом, смотрела, как бежит Надя. Смешная девчонка. Хорошо, что я ее встретила. Надя всунула голову в окно. Резко запахло потом.
- Вылезай, Аленка. Я сейчас умру от жары. Попробуй походить в этом скафандре на солнце. Зато не буду толстой (засмеялась, обнажив свои маленькие зубки). Ну, вылезай, чего ты. Пошли есть мороженное. Ты еды набрала? Нет? Ни фига себе. Ты, это. Привыкай. Хорошую еду откладываешь в свою миску. Если проверка - всегда успеешь сбросить в ведро. Так у нас все делают. Когда получишь зарплату, поймешь почему. Ну, пошли. – Надя тарахтела, как заведенная. Я шла рядом и радовалась ее болтовне. В голове было пусто, голове было жарко. Мороженное не помогло, даже затошнило. Но мы уселись возле фонтана и опустили в него ноги. Кайфище! Вокруг бегали детишки, сотрясая своими децибелами воздух, курлыкали голуби, подбирая семечки и крошки. В тени деревьев на лавочках сидели мамаши, обмахиваясь и потея. Они покрикивали на своих расшалившихся отпрысков и отчаянно завидовали их непринужденности. А нам с Надей было все равно, что мы, дети и голуби в одной связке. Нам хорошо. Кажется, началась эта моя новая жизнь.
НЕ ВСЕ ТАК ПРОСТО.
Кажется – все устроилось. Пока поработаю здесь. Привыкну к Москве, заведу новых друзей, может быть. В этом городе все не так, как в моей прежней жизни. Люди заняты сами собой, иногда кажется, что мимо тебя проходят роботы. Все время не отпускает ощущение нереальности происходящего. Я жду, что привыкну, втянусь, стану одной из них. Старательно выполняю свою работу. Гуляю по Москве с Надей, удивляясь пестроте и разнообразию всевозможной рекламы. Со всех сторон тебя приглашают принять участие, купить, взять кредит, посетить салоны красоты, изменить свою жизнь к лучшему. И все за смешную маленькую цену. Так и хочется поверить. Реклама живет сама по себе. На нее реагируют только такие, как я приезжие, и от скуки водители в пробках. Но это, как смотреть глянцевый журнал. Мне нравится. Мне только не нравится, что я скучаю по Андрею. И не знаю, что с этим делать. Он обещал меня найти. А как?
Скоро я научилась отличать хорошие куски еды от нехороших. Моя брезгливость спряталась глубоко, жизнь требовала. Деньги давали в конце каждой недели, но очень мало. Наверно были учтены куски со стола, что мы тырим у свинок, которые ждут помоев. Эту мысль я тоже отправляла туда, куда загнала и брезгливость. Зато каждый вечер у нас был полный стол еды. Еще Аня добавляла. Я даже научилась сливать с бутылок вино и водку, которую не допивали в вечернюю смену посетители кафе. Но в этом деле у меня оказался конкурент – бармен. Он подружился со мной, и я сливала ему напитки, которые он потом забирал, чтобы устранить недостачу спиртного. Так и жили. Ребята, что работали со мной в кафе, были все молодые, и мне с ними было легко. Аня не требовала платы за проживание, но иногда все-таки мы чувствовали, что мешаем ее личной жизни. Тогда приходилось гулять пол ночи. Впрочем, мы просто сидели в машине и слушали музыку. Даже спали. Вечера были еще теплые.
Постоянного места для парковки машины не получалось. И я ставила ее то там, то здесь, стараясь, чтобы это не было далеко от Аниного дома. Однажды, когда мы снова приютились на ночь в машине, мне показалось, что вокруг крутится какой-то человек. Надя дремала, а я стала приглядываться к нему. В какой-то момент, сердце екнуло. Уж больно знакомая рожа была у него. Хорошо разглядеть не удалось, лицо скрывала кепка, но отвислые губы и манера двигаться были точно его. Я вжалась в сидение и наблюдала. Неужели Гоблин?! Как он меня нашел? Стало страшно. Уже хотела разбудить Надю, но человек исчез. Некоторое время я ждала. Всматривалась в просвет улиц, но тот больше не появлялся. Решила, что я перепутала и нагнала на себя страх напрасно. Мы еще пару часов перекантовались, и пошли домой спать. Мысль, про похожего на Гоблина человека, долго не оставляла меня. Я заснула и видела сон про то, как угоняют мою машину, а следователь в клетчатой рубашке гнался за преступниками на большом зеленом мотоцикле, размахивая полосатым жезлом и кричал: « Девочка, звони в полицию. Тебя ограбили». Сон был в руку. Утром нас разбудил звонок в дверь. Надя, посмотрев в глазок, испуганно зашептала: « Алена, ты ничего не украла в кафе?» Я все сразу поняла.
- Нет. Это мою машину угнали, – быстро стала натягивать халат.
- Откуда ты знаешь? Там полиция у дверей. Ой. Что будет! –
- Ничего не будет. Просто теперь пешком ходить будем. Открывай дверь. Я сон видела. –
Но мою машину не угнали. Она, наверно, охраняется моим папулей с того света. «Спасибо папочка». Человек, который попытался ее угнать, действительно был мой знакомый Гоблин. Меня попросили расписаться в протоколе, предупредили, что будут вызывать по делу о попытке угона. Гоблину, как всегда не повезло. В момент, когда он вскрывал мою дверь на «Мерсе», рядом нарисовался уазик с дорожной полицией. (Ну, разве это не папина помощь?) Случайно вышедший на перекур, сосед показал, где я живу. Это радовало, но закралась тоскливая мысль. Попавшийся Гоблин, обязательно расскажет об Андрее. От этой мысли даже затошнило. Нервы. Я побежала к унитазу. Фу, как противно.
- Эй, девочка, что-то тебя часто тошнить стало. Ты не того? – в туалет заглянула Надя, сочувственно протягивая мне чашку с водой. – На, выпей. Легче станет. –
- Чего того? Что вы все этот вопрос мне задаете? Того – не того. Откуда я знаю. – Я отпила воды и вдруг поняла. Я беременна. Этого мне только не хватало.
Надя стояла надо мной, читая по моему выражению лица ответ на свой вопрос.
- Ничего себе. Залет? И давно? –
Мы сели на диван. Я оторопело молчала, пытаясь освоиться с мыслью. И вдруг такое счастье наполнило мое сердце, какого я никогда не испытывала, разве что в объятьях Андрея. Это же наш ребенок! Сомнения нет, и сомневаться нельзя. Ребенок! Во мне появилось звериное желание охранять его. Я даже невольно прикрыла рукой живот. Надя удивленно наблюдала за моими метаморфозами. Ее смешное личико выражало детское радостное удивление. Мы с ней были ровесницами, но с этого момента я стала взрослой женщиной, а она все еще оставалась смешной девчонкой. Но эта смешная девчонка, была крепким орешком, и хорошим верным другом.
- Значит так! – сказала она решительно. – Рассказывай мне твою историю. Будем думать. –
С каким удовольствием я, наконец-то, описала ей все свои приключения. Рассказывала и волновалась, переживая все моменты с новой силой. Надя переживала тоже, и очень эмоционально. Она хлопала себя по коленкам, ходила по комнате, размахивая руками, подбегала ко мне и обнимала со слезами и восторгом. « Как хорошо! Молодец. Счастливая». (И это в момент, когда я вспомнила, как мне пришлось ретироваться без оглядки из гостиницы.) Но подумала: «И правда, счастливая»! Потом мы обнялись и заревели. Девчачьи слезы скорые.
Первой, конечно, пришла в себя Надя.
- Все. Хватит реветь. Что будем решать? Тебе надо искать работу и жилье. –
- У меня же есть работа. А жить действительно негде. Мои проблемы – это мои проблемы. Ане я с приплодом не нужна. Надь, а тебе не кажется, что нашей Ане мы поднадоели? –
- Давно кажется. Просто она добрая. Терпит, надеясь на нашу деликатность. А Борис так прямо сверлит нас глазами. Он бы уже к ней переехал, если бы не мы с тобой тут. Пора от нее сваливать.-
Сваливать было некуда. Ну, что ж, надо искать. И мы поехали искать. Но никому мы были не нужны. Работа, что предлагалась в объявлениях, была для тех, у кого есть жилье. То ли плакать, то ли смеяться. Мы пока смеялись. Поехали на стройку. Увидели объявление о работе. Но жилье предлагали в общаге с азиатами. Я не питаю к ним неприязни, но жить вместе не хотелось. В общем, наши поиски пока были безрезультатны.
- Надо перекусить, ты не против? Как ты себя чувствуешь? – Надя теперь меня опекала. Вопросы о моем самочувствии были главной темой наших бесед. А мне, и правда, с каждым днем становилось все хреновее. Тошнота по утрам. Тошнота от любых резких запахов. Даже собственный запах не давал покоя. Я, как параноик, мылась и мылась, чтобы избавиться от запаха тела, но ничего не помогало.
- Да, ничем от тебя не пахнет. Не выдумывай, - говорила мне Надя, после очередного приступа тошноты. Но я так не считала. Тошнота лишила меня покоя. Как же трудно быть беременной. Говорят, что это ненадолго. Скорей бы.
Аня уже открыто говорила, чтобы мы искали жилье. Мы искали. Ведь должен быть где-то выход.
«Понаехали тут!» слышали мы не раз. Так и хотелось сказать: «А ты, когда сюда приехала?» Но мы не возмущались. Отработаем в своих кафе и в дорогу, на поиски. Время поджимало. Я боялась, что скоро будет видно мой животик и тогда мне будет совсем туго. Проблема разрешилась, как всегда, неожиданно. Сидим, после очередного забега, на лавочке, отдыхаем. Мимо идут детишки друг за другом. Следом семенит старушка. С трудом идет. Видно, что ноги болят. Детки на лавочку попадали, а старушка явно хотела только что туда же сесть. Но не успела. Детишки не только опередили, но еще и осмеяли старую женщину. Она посмотрела на них горько, покачала головой и пошла прочь. «Ах, вы, заразы», - захотелось крикнуть им, но Надя проговорила вовремя: « Что с них возьмешь, детдомовцы». Вот оно что! Бедные дети, их бросили мамы. Как это возможно. Меня просто передернуло. Нет, своего ребенка я не брошу, никогда!
Но промолчать в данной ситуации мое «педагогическое» не могло.
- Как вам не стыдно! Старая женщина устала, а вы не дали ей сесть отдохнуть. Где ваш воспитатель? –
- Ну, я! – услышали мы хриплый голос. Сюда приближалась огромная усатая женщина. Сразу захотелось сказать: «Это не я. Честное слово». Гром – баба. Дети притихли при ее появлении.
- В чем дело? А ну, сидите тихо! – она прикрикнула на, и без того присмиревших, детей, нависла над нами. – Повторяю, что вы тут пытаетесь моим крошкам доказать? А?»
Говорить с ней, видимо, было бесполезно. Мы ретировались, пока нам не досталось «на орехи».
Скоро обогнали старушку, она еле-еле шла. Шла и что-то говорила себе тихо. Мне так ее стало жалко.
- Вы не расстраивайтесь. Дети всегда такие. Они еще не понимают, как вам тяжело. –
- Ой, деточка, спасибо. Я привыкла. Просто ноги еле идут. Вот вышла в магазин, а сил нет. Наверно, пойду домой. Отлежусь. – Она вытерла платочком слезившиеся глаза.
- Давайте мы вам поможем, - неожиданно предложила я. – Не стесняйтесь. Здесь недалеко наша машина, довезем с ветерком. –
Старушка боязливо оглядела нас с Надей.
- Нет, нет. Я сама. Вы идите по своим делам, что со мной, старухой, возиться. –
Я поняла, что она нас боится. И улыбнулась.
- Вы нас не бойтесь. Время у нас есть. И вам с удовольствием поможем. –
В общем, уговорили ее. Довезли до магазина, а потом и до ее дома. Даже сумки донесли до квартиры. Правда, старушка, она назвалась Верой Сергевной, все еще была настороже. Заметно было, как она прижимает с опаской к себе сумочку. Но, когда мы, поставив сумки, стали прощаться и уже пошли по лестнице вниз, она вдруг сказала.
- Что же это я, старая беда, совсем уже людей не привечаю. Вы мне так помогли, девоньки, а я и не напоила вас даже чаем. – Она стала извиняться и звать нас в гости. Оказалось, что даже подъезд она показала не свой. Мы не обиделись, много сейчас историй, когда стариков грабят. Подняли сумки, и пошли за ней. Ее квартира была в соседнем подъезде на втором этаже пятиэтажной «хрущевки». Войдя, почувствовали крепкий запах валерьянки и старого человека. Поставили покупки на стол в маленькой кухне. Вера Сергевна гостеприимно усадила нас и стала хлопотать возле плиты. Мы огляделись. Видно было, что она живет одна. Старенький чайник с проплешинами отбитой эмали, спички в бумажном пакетике рядом с плитой, пара чашек и тарелок в сушилке над раковиной. Старые кухонные шкафчики видавшие виды, горшок со «столетником» на окне. Обстановка была более, чем скромная. Видно жизнь у хозяйки прошла без излишеств. Но старушка содержала все в чистоте. Только тяжелый запах валерьянки не давал покоя и вызывал тошноту. Кстати, а у меня сегодня не было утренней «разминки» возле унитаза! Что-то изменилось в моем организме. Зря обрадовалась. По моему побелевшему лицу Надя поняла, что меня сейчас стошнит.
- Вера Сергевна! Где у вас туалет? Скорее! – Старушка с испуганным видом засеменила показывать дорогу. – Вы не пугайтесь. Наша Алена ребеночка ждет. – Кто ее просил все выкладывать, но уже было не до возмущений, и я пулей устремилась обнимать унитаз. Растет моя кроха.
Запахло еще сильней валерьянкой. Это Вера Сергевна видимо свой стресс снимала, а я опять в позу, хорошо, что далеко не отошла. Кажется, попили чайку. Надо уходить. А то я до кухни так и не дойду. Старушка расстроилась, но мы пообещали ее навещать. На том и разошлись. Она еще в окно продолжала нам махать ручкой и приговаривать: «Обязательно приходите, девоньки».
И мы пришли. Не сразу, конечно. Пришлось еще поколесить по Москве в поисках жилья. Не везло пока. Аня изменила свое отношение к нам настолько, что мы готовы были переселиться в машину.
Борис приходил к ней теперь каждый день. По-хозяйски орудовал на кухне, где мы обычно спали на диване и раскладушке. К столу нас больше не приглашали, да и мы не настаивали. В общем, нам показывали, что мы лишние. И как-то встретившись после работы, мы с Надей вспомнили про старушку.
- Она живет одна? Правильно? – Надя повторила мои мысли. Надо проситься к Вере Сергевне на квартиру. Во мне уже толкался малыш. Скоро будет виден живот и тогда, совсем, никуда не пристроимся. И мы поехали к ней. Купили по дороге продуктов. Уверенности, что она нас примет не было, но время поджимало.
Уже на этаже, где была квартира Веры Сергевны, сильно пахло лекарствами. На звонок долго никто не отвечал. Потом мы услышали слабый голос за дверью.
- Кто там? –
Наша старушка разболелась. Помогала ей соседка: то хлеб принесет, то тарелку супа, то за лекарствами сходит. А так она целыми днями одна. Сердце прихватило, ноги болят. Старость, что говорится, не радость. Она уже без боязни впустила нас в дом, и даже, мы заметили, обрадовалась нашему приходу. Надюха сразу побежала в аптеку. А я взялась за уборку. Вера Сергевна только приговаривала: «Деточки, деточки, Бог меня пожалел, старую. Вас послал. Совсем я одна на этом свете осталась». И с каждой минутой ее глаза все больше светлели. На лице появился румянец и улыбка. Натерпелась она от своего одиночества. Прилетела Надя с лекарствами, и принялась за лечение нашей больной. Заварила чай с лимоном и медом, натерла ноги ее бальзамом от ревматизма, заставила после еды выпить лекарства. Старушка послушно все выполняла, с удовольствием слушала Надины наставления. От моих усилий квартира заблестела, почти исчез неприятный затхлый запах. Мы вынесли ее дорожки и маленький коврик на улицу, и старательно выбили. Помыли полы. Правда, до окон не добрались, сил не хватило. Но я нашла в шкафу запасные шторы. Тюль. Погладила, и Надя повесила их вместо прежних, которые давно уже не менялись и потеряли свой первоначальный цвет. Хотели даже посуду в маленьком серванте перемыть, но тут запротестовала Вера Сергевна.
- Хватит, девочки. Устали вы уже. А тебе, Алена, вообще нельзя так много работать. Ты ведь ребеночка ждешь, я помню.- Она удивленно оглядывалась вокруг. – Как хорошо! Давно у меня не было так чисто. Спасибо мои родные. –
Сели пить чай. Разговорились. Между жалобами на болезни и одиночество, старушка постепенно рассказала о себе.
РАССКАЗ ВЕРЫ СЕРГЕЕВНЫ.
Сразу после войны, когда ее семья вернулась из эвакуации, они узнали, что их дом разрушила бомба. Некоторое время жили в сарае при школе, где работала мама, а потом отцу заводское начальство выделило комнату в общежитии. Они поселились вчетвером в маленькой комнате. Тогда это было счастье. Но, когда они с сестрой окончили школу, начались трудности. Отца стала мучать контузия, которую он получил на войне. Все чаще приходил домой пьяный, стал ревновать мать, она была еще очень красивой женщиной, ругаться на них с сестрой, что «сидят на его шее». И скоро жить рядом с родителями стало невыносимо. Было очень жалко маму, но она стойко все терпела. «Отец не виноват. Виновата война» - говорила она все время. Сестра уехала работать в деревню дояркой. Там ей дали дом. Она и сестру звала с собой, но Вера Сергеевна не поехала. Не могла решиться оставить мать одну. Стала работать в местном домоуправлении. Тогда же за ней стал ухаживать начальник этого домоуправления. Он был намного старше, к тому же имел ранение и носил возле сердца осколок. Его часто мучали сильные боли. И Вера, не принимала его ухаживания в серьез. Но однажды, когда она пришла с работы, увидела, сидящих за столом отца и своего начальника. Они пили настойку и курили. Отец уже был заметно навеселе. Он повернулся к вошедшей дочке и сказал.
- Вот, дочь, тебя сватать пришли. Радость-то какая. Породнимся с таким хорошим человеком. Садись за стол. Выпей чарку. За счастье, за Победу! – и, никого не дожидаясь, выпил.
- Я не хочу, папа, – ответила ему Вера Сергевна.
- Чего не хочешь? Выпить за нашу Победу?! – он покраснел, как всегда при начале приступа, вскочил со стула и кинулся к ней. – Говори! –
- Я не хочу замуж. Причем здесь Победа? – и получила удар кулаком. Все кинулись успокаивать его, а он только кричал, что воспитал эгоистку, дрянную девчонку, которая не понимает, с каким трудом досталась им Победа, не уважает их, мужчин. Вера Сергевна вытирала кровь с губы и понимала, что так больше продолжаться не может. Из этого дома надо было уходить. Начальник засобирался, очень расстроенный тем, что произошло. Вера пошла его провожать. Он стал извиняться, вытирая платком вспотевший от волнения лоб. Она тогда посмотрела на него в свете тусклых фонарей и подумала, что и не такой уж он старый. И даже симпатичный; он по такому случаю пришел в длинном пальто и шляпе. И, когда он стал рассказывать ей о своих чувствах, об одиночестве, о желании жить с ней одной семьей, Вера согласилась. В тот момент показалось, что это единственный выход из ее трудного положения. Впрочем, она никогда не жалела, что вышла за него замуж. Человек он был тихий, непьющий. После свадьбы им дали квартиру, вот эту, в новом доме. Только муж много болел, ранение было тяжелое. И они не завели, поэтому детей. После смерти мужа к ней приехала из деревни сестра. И они коротали свою пенсию вдвоем. А вот уже пять лет, как живет Вера Сергевна одна. Ни детей, ни родственников.
- Девоньки, - взмолилась она. – Может быть, поживете у меня. Я понимаю, что вам, молодым, со мной старой не хочется возиться. Но вы подумайте. Комната свободна одна. Живите. Я и платы с вас не буду брать. Вы мне, как внучки. А мне веселее, и не так страшно. –
Мы, даже для вида, ломаться не стали. Согласились сразу. И в этот же день перевезли свои нехитрые пожитки к Вере Сергевне. Для Ани оставили на столе большую записку с номером телефона, (она так и не завела себе мобильный). Представляю, как она обрадовалась.
Жизнь устраивалась как нельзя лучше. Все вроде хорошо, но я ждала. Ждала весточки от Андрея. Хотелось рассказать ему о нашем малыше. И в один из дней зазвонил мой телефон. Я узнала голос мужика-следователя.
- Здравствуйте, Елена Павлова. Это вас беспокоит следователь Болташев Иван Иванович. Вы меня, конечно, помните. Хотелось бы с вами еще раз пообщаться. Как вам лучше: вызвать повесткой или поговорим на вашей территории? –
Честно говоря, я даже обрадовалась, услышав его. Я надеялась, что в разговоре с ним, узнаю что-нибудь про Андрея. Пригласила его в гости.
Он пришел в тот же день, видно дела торопили. Удивленно осмотрел мой уже слегка округлившийся животик, вежливо поговорил с Верой Сергевной, присел за стол на кухне и разложил свои бумаги. Мне захотелось у него спросить про Андрея, как у старого знакомого, с которым мы давно в хороших отношениях. Но вовремя одернула себя, иллюзия доверительности сразу исчезла, как только он начал говорить.
- Вы прошлый раз отказались с нами сотрудничать. Я вам сразу сказал, что зря. И это получается, что вы умышленно мешаете следствию. Вам известны последствия таких действий?-
Я покраснела, сердце екнуло. Закивала головой. Прав, во всем прав Иван Иванович, но что поделать, жизнь, она такая. Но мне не стыдно. Спросить, спросить про Андрея! Как спросить? Но мне и спрашивать не понадобилось. Следователь стал меня допрашивать, и постепенно я многое узнала. Гоблин сдал Андрея с потрохами, как только его повязали. Печально, но Андрей сказал про себя правду: грабитель, мой любимый. Воровали машины. А Гоблин вышел на моего мерсика по своей злобной инициативе. Так что меня, как свидетеля, должны вызвать в суд для дачи показаний. Мой малыш, папа твой должен увидеть, что ты уже есть!
Но папа не увидел. Я, как свидетель, прошла раньше, а когда ввели в зал Андрея, я уже сидела в конце зала. «Ну посмотри на меня,» - кричало мое сердце. Но он смотрел в пол. Долго шло заседание суда, зачитывали подвиги моих «друзей», обстоятельства дел, их оказалось несколько, как тут говорили «эпизодов». Все шло к тому, что посадят. Только на сколько?! Я пришла и на последнее заседание, где должны были вынести приговор. Меня трясло. Мой малыш внутри тоже замер, хотя последнее время я все отчетливей чувствовала внутри себя жизнь. Я гладила живот, «не переживай, маленький». А сама чуть не плакала. Когда зачитывали приговор, в глазах потемнело. Только услышала « По совокупности… сговору нескольких лиц… по статье 158 УК РФ…приговариваются…к шести годам с уплатой штрафа для возмещения…», потом ничего не помню. Очнулась в больнице скорой помощи. В руке торчали трубки от капельницы.
- Ну, слава Богу. Пришла в себя, - услышала я голос Нади.
- Надь, ну почему так? – слезы потекли, только вспомнила, как Андрей стоял, опустив голову, когда зачитывали приговор. Он на меня так и не посмотрел. Не увидел или не захотел?
- Все. Надо идти домой, - я засобиралась, - позови медсестру. Пусть вынет капельницу. -
Надя очень быстро вернулась, протянув мне записку. На лице ее застыла неясная улыбка удивления. Я развернула листок.
« Аленка. Видел я тебя. Зря ты расстроилась. Видишь, как все получилось? Я же говорил тебе, что бандит я. Нельзя любить бандита. Жизнь моя поломана, сам виноват. Ты не вздумай искать со мной встречи. Я не позволю. Живи и радуйся. Спасибо за все. Ты мне очень помогла. Душа проснулась, оттаяла. Но больше я видеть тебя не хочу. Понимай, как знаешь. Время лечит. Прощай».
- Кто тебе дал записку? – я опустошенно смотрела на нее. Как же так. Видел и не подал даже знака. Мне так много хотелось сказать ему. А как же наш малыш?
Из больницы отпускать не хотели, но я категорически настаивала. Дома лучше. Наша Вера Сергевна пила валерьянку. Весь дом пропах.
- Ну, как так можно? Ни слуху, духу. Я же волнуюсь! – она вытирала глаза платочком, а мне стало так стыдно перед ней, и хорошо на сердце – родная душа.
НЮША.
Надежда стала редко приходить ночевать. Появился у нашей девоньки друг. Глаза засветились счастливым блеском. Я была очень рада за нее. Мы стали коротать вечера с Верой Сергеевной вдвоем. Пили чай с булочками. Смотрели телевизор. Она, рассказывала мне про свою жизнь, а я - про свою. Так и дожили до рождения моей Нюши, Анны Андреевны Полежаевой, (фамилию Андрея я узнала из протокола, и записала дочку на его имя.) На какое-то время весь мир сошелся на этом ребенке. Я даже не догадывалась, какое счастье родить ребенка. Нюшенька была очень красивой девочкой, спокойной и улыбчивой. Бабушка наша, Вера Сергевна, просто не могла отойти от кроватки. Все пела ей песенки. Милая старушка. Подаренок мой от Бога. Очень скоро мы почувствовали, что денег сильно не хватает. Особенно, когда молоко в груди исчезло. Стала кормить свою малышку смесью. Бедную мою так обсыпало, что смотреть больно было. Начала наша Нюша капризничать. Дни и ночи перепутались. А купить смесь дорогую не было возможности. Немного помогала Надя. Она вышла замуж за своего ухажера. Свадьба была как раз после рождения Нюши, и я не смогла прийти на нее. Но Надя и Валера пришли в роддом встречать нас. Картина была та еще, когда я со своим теплым свертком вышла на порог роддома. Выхожу, сердце немного грустит, думаю, что сейчас бабушка наша встретит и все, а смотрю – ждут меня вместе с Верой Сергевной Надя с Валерой. Улыбаются, цветов охапку принесли. Шампанское, как положено. Так приятно. В общем, друзья у меня что надо. Надюшин Валера не из богатых, но все - таки они нам помогли в этот трудный момент очень. Не знаю, как бы я без них. Смотрю на свою малышку, на ее синие глазенки и думаю об Андрее. Неужели он и правда решил жить без нас?! Он же не знает, что у него теперь есть ребенок. Все чаще приходит желание узнать, где сидит Андрей и поехать к нему. Только, как? Вспомнила про хмурого следователя. У меня же телефон его сохранился на мобиле. Вот у него и спрошу. Иван Иванович долго не отвечал. Но я настойчиво продолжала названивать. Обиделся он, что ли, на меня?
Но вскоре, прогуливаясь с коляской по скверу, я увидела Ивана Ивановича, идущего мне на встречу. Я удивленно приостановилась, ко мне-не ко мне.
- Здравствуйте, несознательная девушка. Звонили? – он заглянул в коляску, - какая хорошенькая. Как назвали? –
- Анной. Здравствуйте. Звонила. Очень хочу у вас спросить кое-что. – Я сделала жалобную мину. Надо же с чего-то начинать.
- Не старайся разжалобить. Знаю я твою просьбу. До чего же вы, молодежь, не разборчивы в своих отношениях. Помогай вот теперь вам. –
- Вы о чем? – странный он какой-то.
- Ну, давай, сначала ты говори, может я и ошибаюсь. – Иван Иванович присел на лавочку, положил свой портфель на колени. А что, и спрошу.
- Иван Иванович. Хочу у вас спросить, в какой колонии сидит Полежаев Андрей. Он отец моего ребенка, и я хочу с ним встретиться. -
Он поднял на меня глаза и долго смотрел. Что-то в его взгляде было странное. Вытянул из кармана платок и долго сморкался, тяжело вздыхая. Покачал головой, будто решая для себя трудный вопрос.
- Нет, не ошибся. Ну, что ж. Садись рядышком. Будет тяжелый разговор, - он похлопал рукой по скамейке. Я присела. Нюша сидела в коляске и смешно улыбалась дяде, обнажая свой первый зубик.
- Славная девочка. Тяжело? - он погладил ее по головке. – Рассказывай, как живешь.-
- Да, ничего. Потихоньку справляемся. Но я хочу, чтобы отец ребенка знал про нее. –
- Хочу! Она хочет. А для чего? – Иван Иванович к чему-то клонил, я это почувствовала. – Ведь сама говоришь, что справляешься. – Он смотрел на Нюшу, как бы избегая встретиться со мной взглядом.
- Как для чего? Я думаю, что это понятно, для чего. Почему к вам обратилась? Больше не к кому. Вернее, я не знаю к кому можно в подобном случае обратиться. Да и у меня сложилось впечатление, что вы не равнодушный человек, - я всматривалась в его лицо, пытаясь найти там сочувствие и понимание. Наконец, наши глаза встретились. У меня екнуло сердце; мой папа, в последние перед смертью дни, смотрел на меня с той же мудрой горечью. Что они знают такого, что не известно мне.
Иван Иванович сжал мою руку.
- У меня к тебе серьезный разговор. Пришло видимо время. Я надеялся, что этого не случится. Мне, как следователю, не положено участвовать в ваших судьбах. Но зацепила ты меня. Да и Полежаев проникся ко мне доверием и возложил на меня одну миссию. Мне этого парня искренне жаль. Он не из тех подонков, которые проходили по тому делу. Но получил он наказание по закону. И уверяю тебя, пробыв в заключении столько лет, вернется уже не тем человеком, каким ты его знаешь. Тюрьма калечит людей. –
У меня так заколотилось сердце, что чуть плохо не стало. Андрей говорил с ним обо мне!
- Он говорил с вами! Что он сказал? –
- Эй, эй, девочка. Остынь. Ты должна выслушать меня до конца. –
Я заволновалась не на шутку. Что же он скажет.
ЧТО РАССКАЗАЛ ИВАН ИВАНОВИЧ.
Бандитская группа, в которую входил Андрей, промышляла угоном машин. К тому времени, когда все закончилось судом, Андрей уже был совершенно повязан. Пытаясь вернуть свой долг Греку, он все больше и больше увязал в грабежи. На нем висело несколько угонов, и ограбление. Во время допросов Андрей все рассказал Ивану Ивановичу. И очень помог следствию. Видно было, что он сильно переживает и мучается сложившимся положением. Но, попав в цепкие лапы преступников, он уже не смог ничего изменить. И даже был рад, что его арестовали. Рассказал про его отношения с Аленой. И попросил, если представится случай, отдать ей деньги, которые он припрятал от своих подельников, когда понял, что долг никогда не будет возвращен. Но предупредил, что кое-кто стал догадываться о том, что он утаил часть общих денег. Поэтому ни в коем случае нельзя показать, что у нее изменилось материальное положение. Попросил следователя, чтобы он намекнул Алене, как себя правильно вести в этом случае. И даже предложил, что для нее будет лучше выйти замуж, чтобы отвести подозрение, и не связать его, Андрея, с ней. «Моя жизнь навсегда испорчена. И я не хочу, чтобы Алена ждала меня». Сказал он.
« Пусть, навсегда забудет меня». Думай сама, как это понимать. Я лишь передал его слова. Вот пакет, что Полежаев просил меня передать вам. Я долго надеялся, что обойдется без этого. Как бы беды не вышло. Но, вы взрослая девушка, постарайтесь ради вашего ребенка не совершить глупостей.
НУ. ЧТОЖ. НАЧНЕМ СНАЧАЛА.
После разговора со следователем я долго не могла прийти в себя. Андрей отказался от нас! Мое сердце не могло этого понять! Смотрела, как Нюша играет в своей кроватке и улыбается своей смешной улыбкой, и не знала, что мне делать. Где-то в глубине души жило сомнение. Что-то говорило мне, что все не так, как оказалось. Но в ушах гвоздем сидело «Забудь и начинай все с начала». Так жестоко. На столе лежал конверт с деньгами от Андрея. Но не могла даже заглянуть в него, чтобы посмотреть, сколько там этих денег. Зачем мне они, если мы больше никогда не встретимся. «Андрей! Ну, почему?!»
- Аленушка, можно к тебе? – Вера Сергевна заглянула в комнату. – Почему ты плачешь? Идемте обедать. Я борщика наварила. Правда, сметаны, нет, но и так вкусно. Правда? – старушка наклонилась к кроватке, погладила Нюшу по головке, - какая она у тебя лапочка. Такая радость. –
Я посадила Нюшу в коляску, и мы поехали на кухню. Вкусно пахло борщом. Вера Сергевна его отменно варила. Она заглянула в хлебницу, что стояла на холодильнике. Помахала головой. Потом полезла под стол в корзинку, что там стояла с сухарями.
- О! Смотри. С сухарями даже полезнее. Ты знаешь, что свежий хлеб вреден для желудка? –
Она накидала себе в тарелку сухариков, села за стол и подперла рукой щеку. Такая уютная, как родная бабушка. Я потянулась к сухарикам. И вдруг меня прострелило! Дома больше нет хлеба! В холодильник можно не заглядывать, там тоже пусто. Хотя коробки с питанием для дочки стоят. Хоть это есть. Но нам-то скоро есть будет нечего! Надюша давно не заглядывала, у нее страшный токсикоз. Как я ее понимаю. А просить денег самим стыдно. Они с Валеркой и так нам все время помогают.
- Все, Вера Сергевна. Мой декретный отпуск закончился. Надо искать работу. На вашу пенсию и мое пособие не проживешь. Вопрос только в Нюше. Сможете ли вы с ней управляться, пока я буду на работе. - Моя малышка сидела рядом в коляске и стучала погремушкой по краю.
- А чего! Справлюсь, конечно. Смотри, как она ведет себя хорошо. Ути, пути, пути. – Сделала Нюше «козу». Нюша раскрыла в улыбке губешки, демонстрируя свои новые два зубика.
Значит и правда устала моя старушка без денег. Даже не возразила. Значит на работу.
В моем кафе меня не ждали. Свято место пусто не бывает. Да и вечерняя работа мне не подходит. Накупила газет с вакансиями. Дала объявление. Снова пришлось побегать по Москве. На чем остановиться? Бармен? Официант? Продавец? Няня? Выбрать было из чего. Иду, спешу домой. Малышку пора кормить. В магазине, куда забежала за хлебом по дороге, увидела смешную картину. В углу, где обычно продают цветы, стоял с несчастным видом мужчина. И до того меня тронула его растерянная поза, что я подошла с вопросом.
- Вам помочь выбрать букет? – спросила я. Мужчина обернулся ко мне. «Симпатичный» подумала я. И улыбнулась. Он остановился взглядом, как бы раздумывая, и тоже улыбнулся. Белые ровные зубы сверкнули на загоревшем лице. Огромные черные глаза в обрамлении пушистых ресниц говорили о его кавказских генах.
- А вы можете составить букет? Помогите, конечно! – голос его приятно обволакивал бархатными нотками.
- Давайте попробуем. Для кого вы хотите купить цветы? По какому случаю? – чего я полезла со своими советами и вопросами, но поворачивать было поздно. Он развел руками.
- Ну, допустим ко дню рождения любимой дочери. –
- Сколько лет вашей дочери? – я разошлась. Странно прозвучало его «Допустим». Да ладно. Взялся за гуж, как говорится. – Она блондинка, брюнетка? –
- Дочери? Мм. Семнадцать лет. Конечно, брюнетка, - мужчина улыбался, глядя на меня. Ну и пусть улыбается. Я прошла курсы еще в школе по флористике, сейчас я ему покажу класс.
В спираль зеленого бамбука я добавила гипсофилу. Эти маленькие нежные белые цветочки, напоминают мне звездочки или снежинки. И окружила их бархатистыми темно-бордовыми розами. Пару капель геля на лепестки роз дополнили картину. И безжалостно убрала все листики с роз. Мне показалось, что во взгляде мужчины промелькнуло разочарование. Но и мне чего-то в букете не хватало. И вдруг рука сама потянулась к белой розе. Когда я ее добавила в букет - все изменилось.
- Вот, – протянула ему букет и увидела, что произвела на него впечатление. – Передайте мои поздравления вашей дочке, - и хотела уже ретироваться, но мужчина меня остановил.
- Погодите. А вы не хотели бы поработать у меня? – он хитро улыбнулся. Я покраснела, поняв, в чем дело. – У моей дочки действительно скоро день рождения. Жаль не сегодня, но вы бы могли составить ей букет через неделю. – Он выжидающе смотрел на меня. Протянул цветы мне.
- С уважением и восхищением. Это вам. – Принимая букет, я почувствовала легкое пожатие. И если бы не его дурманящий взгляд, наверно, сразу бы убежала. Даже разозлилась на себя. Вот кошка. Андрей! А что Андрей? Он отказался от нас. Я улыбнулась. Мужчина с облегчением вздохнул.
- Подумал уже, что обидел вас. Я просто выразил восхищение. Мне нужен продавец на эту точку. Неожиданно заболела девушка. Вот пришел проверить и увидел, что работать некому. Но, судьба есть, - он широко улыбнулся. Красивый, зараза. - Где вы работаете? Простите за вопрос, но может не зря вы здесь сегодня? -
Мне стало неловко. Что сказать? Но ведь мне нужна работа. И тут такое везение. А, была – не была.
- Вы не поверите, но я как раз ищу работу. Но зашла сюда случайно, не подумайте. Мне просто показалось, что вы выбирали цветы. Вдруг захотелось помочь, сама не знаю от чего. –
- Вот видите. Сами не знаете. А я знаю. Все, вы приняты на работу, - он засмеялся. – Чего же мы тут стоим? Собираем цветы. Я вам сегодня помогу. Все покажу. Оформим, и завтра жду на рабочем месте. - Его звали Карен Эдуардович Ованесян. Мой паспорт он внимательно просмотрел. Я даже заметила, что заглянул на страничку, где ставят печать о регистрации брака.
- У вас есть ребенок? Это несколько осложняет вопрос. Или кто-то может за ней приглядеть? – он нахмурился.
- Да. С моей дочкой посидит бабушка. Она вполне справляется. У меня дочка спокойная. – Кажется, начинаются проблемы. Но Карен улыбнулся.
- Ну, вот и славно. Дело решенное. Давайте уберем цветы в холодильник. Вы сегодня еще не работаете. – Хотелось спросить про зарплату, но постеснялась. Он показал, куда все складывать, закрыл киоск и выдал мне ключ.
- Нус, Елена Викторовна, пойдемте. Уже поздно. –
Мы вышли на улицу. Вечерний воздух приятно холодил лицо. Начали включаться осветительные фонари, меняя цвета вокруг. Я уже нервничала, как там мои дома без меня справляются. Но Карен не спешил расставаться. Он шел медленно и говорил о всякой ерунде, вроде погоды. Скоро он заметил мое нетерпение.
- Вы спешите? Мне показалось… -
-Да, простите. Дома дочка. –
- Понимаю. Хотелось с вами пообщаться. Вы мне понравились. Давайте я вас подвезу. У меня рядом машина. –
- Ой, что вы. Не надо. Здесь недалеко. – Чего это он. Может и правда понравилась? Но надо домой.
Он решительно взял меня под руку. Махнул кому-то назад. Подъехала машина. Вышел водитель, обогнул ее, открыл дверцу и замер в ожидании. Ого, у него свой водитель!
- Садитесь, - я стояла в нерешительности, - садитесь, не бойтесь. Я хороший,– сверкнул своими зубами, как у голливудской звезды. На руке часы в золотой оправе, дорогой костюм. «Клеит» он меня, что ли. Но сопротивляться было глупо. И я села в машину. Запах дорогих духов и кожаного салона слегка одурманивал, как и его взгляд. Мои потертые джинсы не вписывались в эту роскошь. Но, Карен, казалось, не замечал этого. Мой дом действительно был недалеко, и путешествие продлилось всего пару минут.
- Вот, значит, где вы живете? Я понял, что вы сегодня спешите, и поэтому не буду вас задерживать, но завтра жду вас на рабочем месте к одиннадцати. Договорились? – он остался в машине, а дверь открыл водитель. Я с облегчением выбралась на воздух. Какой-то он слишком сладкий.
Дома все было хорошо. Нюша стучала своей погремушкой в кроватке, приспособленной на дневное время под манежик. Вера Сергевна приготовила нехитрый ужин и ждала меня. Сразу засыпала вопросами.
- Ну как? Нашла работу? Долго ты сегодня ходила, я уже переживать стала. –
Я поспешила ее обрадовать, но про ухаживания Карена не рассказала. Может быть, это просто его манера общаться с людьми. Время покажет. И не могла понять своего отношения к нему.
Старушка так обрадовалась, что решила запить это дело валерьянкой.
- Надо успокоиться. Хочешь? – она, улыбаясь, протянула и мне пузырек.
- Нет, нет. Что вы. Я лучше чайку, – пошла в комнату и взяла Нюшу. – Пусть посидит с нами. –
Долго не шел сон. Возникали в памяти картины сегодняшнего вечера. Мое сердечко упорно что-то мне говорило. Но что? Про Андрея старалась не думать. Предатель. Решил жить без нас, значит забыли. Все.
Утро наступило сразу, как только я заснула. Меня собирали на работу всей семьей. Нюша была главная. Поев, она сидела в кроватке совершенно без звука. Только глазенками хлопала. Очень не похоже на нее, и это немного пугало. Но раздумывать было некогда. Замерла над своими шмотками. Вспомнила вчерашний мой прикид в дорогущей машине. Нет, надо выглядеть на все сто. Прикинула, как я буду смотреться среди цветов в моем любимом платье. Нет, не подходит. Цветы на платье, цветы вокруг. Аляповато. Моя старушка вытянула из шкафа мою бордовую юбку и вязаную кофточку. Посмотрела на меня вопросительно.
- Ой, нет. Юбка очень узкая и короткая. –
- А ты что, огород копать будешь? Тебе столбом стоять целый день. Будешь, как модель. Надевай.-
Неохотно влезла в юбку. Она стала после родов слегка тесновата.
- Вот видите? Она мне не налазит. –
- Еще как налазит. Смотри, какие формы у тебя стали аппетитные, - я нерешительно осматривала себя в зеркало. На кухне «бомкнули» один раз настенные часы. Значит уже половина одиннадцатого. Все. Некогда рассуждать. Опоздаю. Тоскливо поглядела на дочку. Господи, целых шесть часов они будут без меня. Помоги.
- Ну, все. Иду. – Вера Сергевна пошла следом за мной к выходу. Перекрестила на дорожку. Поцеловала.
- С Богом. -
Давно я не ходила на высоких каблуках. И юбка слишком сковывала движение. Зря я послушала Веру Сергевну. Надо было джинсы надеть. Карен ждал меня возле киоска. Сегодня он был в белом костюме, который подчеркивал смуглоту его кожи. Черный галстук и черные лаковые туфли давали неожиданный эффект. Хороший у него вкус, хотя с его деньгами.… Фу, причем здесь его деньги. Нашла о чем думать. Но из него так и перло - «я богатый». Поймала любопытный взгляд из соседнего киоска, где продавали бижутерию. Еще бы. Карен такое внимание ко мне проявил, что самой очень любопытно.
- Доброе утро, Леночка. Молодец, что не опоздала. Вы сегодня просто очаровательны. – Его бархатный голос снова полился медом; я только что поняла, что не люблю столько сладкого.
- Доброе утро, Карен Эдуардович. –
- Нет, нет. Зовите меня просто Карен. Мне будет приятно. – Он стоял возле двери киоска и, казалось, тянул время. Интересно, что на этот раз. Но он отодвинулся от двери, пропуская меня.
- Ну, с началом рабочего дня. Располагайтесь. Надеюсь, у вас получится. Я скоро подъеду. –
Итак. Начнем. Достала цветы из холодильника. Расставила их по вазам. Хорошо, что ценники сохранились. Так как сразу стали подходить покупатели. Помочь выбрать букет, составить по заказу, вести одновременно бухгалтерию, приводить в порядок увядающие цветы. Оказалось, что работы много. И узкая юбка все-таки мешала. Приходилось лазить по стремянке на верхние полки, где хранились запасные горшки и упаковки. В такой глупой позе меня и застал Карен. Я почувствовала, что внизу кто-то на меня смотрит, и оглянулась. Он стоял с улыбкой, скрестив руки на груди, и поедал глазами мои ноги.
- Спускайтесь, моя трудолюбивая гусеница. Пора обедать. –
Мне вдруг захотелось ему нагрубить, не знаю почему. Чего ему надо от меня. Но натянула на лицо улыбку.
- Отвернитесь, неловко. – Стоит там, любуется. Кажется, я вляпалась в очередную историю.
Он отошел подальше, и я, стараясь не оступиться под его взглядом, так и не отвернулся, спустилась вниз. Одернула юбку.
- Вы сегодня так хорошо выглядите, что я решил пообедать в вашей компании. Как вы на это смотрите? –
Как я смотрю? Да никак. Мой обед у меня в сумочке. На двоих не хватит. Решила отшутиться.
- Что ж. Могу угостить бутербродом. Бабушка дала с собой. – Ляпнула, и покраснела. Тоже мне шутка. Но он, кажется, оценил. Засмеялся.
- Может быть, в другой раз угощусь. Сегодня я приглашаю вас, Леночка. Тут недалеко мой ресторанчик. Посидим часок. Заодно поговорим. Вы не смущайтесь, я вам ничего плохого не сделаю. Только пообедаем. – Он посмотрел на часы, сверкнувшие на запястье крепкой руки. Красив, ничего не скажешь.
Его «ресторанчик» оказался знаменитым на весь район. Сюда ходили в основном только богатые и знаменитые. Даже днем почти все столики были заняты. Но у Карена был свой отдельный кабинет с видом на общий зал. Мы присели под пальмами на мягких диванах. Засуетились официанты. На вопрос, чего бы я хотела, чуть не сказала борщ и котлету. Но вовремя прикусила язык.
- На ваше усмотрение. Я совершенно не знаю, что тут у вас вкусненького. – Карен улыбнулся одобрительно. Он тихо сделал заказ, наклонившемуся к нему официанту. И тот исчез скользящей походкой. Я огляделась. Все было сделано в восточном стиле. Позолота, ковры, кальяны, попугаи в клетках. Тихая завораживающая музыка. Очень красиво были одеты девушки-официантки. Как из сказки «Тысяча и одна ночь». Хотя, на мой взгляд, немного излишне обнажены. Но это на мой взгляд. Взгляды мужчин, что сидели за низкими столиками на диванах, были красноречивы. Только что слюни не пускали. Принесли заказ. Четыре молодых и симпатичных официанта бесшумно накрыли стол. Ни один из них даже не взглянул на меня. Вышколены. Это хорошо, а то я уже начинала краснеть от неловкости ситуации. Карен заметил мои покрасневшие щеки и спросил:
- Леночка, что за стеснение? Получайте удовольствие, наслаждайтесь жизнью. Вам налить вина? Какое вы предпочитаете? Белое, красное? – Его рука замерла. Стоявший за его спиной официант качнулся было к бутылке, но Карен показал ему и остальным на дверь. Все тихо ушли.
Что-то он начал с вина. А рабочий день? Мне не очень понравилось это.
- Вино люблю вкусное, но я не совсем поняла, почему вы предлагаете мне выпить. Ведь мне еще работать. - На столе ярким натюрмортом стояли тарелки со всякой всячиной. Политые подливкой куски тушеного мяса, крупно нарезанные южные сочные помидоры, салаты, креветки в сливках, сыр с оливками, что-то запеченное в горшочках, разноцветие фруктового салата на маленьких палочках. На двоих многовато. Он заметил, как я разглядываю блюда.
- Действительно, зачем начинать с вина. Мы пришли пообедать. Давайте я вас угощу, – и он встал, чтобы положить мне на тарелку что-нибудь. Мое удивление все больше росло. Но я промолчала. Сам предложил. Буду есть, пить, и отдыхать. Когда еще на халяву в ресторан схожу. Мясо было изумительное. Нежнейшее и, как я люблю, очень острое. Карен пододвинул ко мне маленькую пиалочку с салатом.
- Попробуйте. Но к нему обязательно белое вино. – И он уверенной рукой налил мне в бокал вина.
Ну, что ж. Выпью. Только чего он все предлагает мне спиртное. Точно «клеит». Надо быть осторожней. Музыка обволакивала тягучими волнами, восточные ароматы, витающие в воздухе, притемненные окна. Держись, девушка, тебя хотят поиметь. Вино ударило в голову, давно не пила, и мне скоро стало хорошо и тепло. Вкусная еда, красивый мужчина напротив, мечта.
Разговаривали о какой-то ерунде, пробовали то одно блюдо, то другое. Все было сказочно вкусно. Карен вел себя очень культурно. Расспрашивал про мою жизнь, удивлялся тому, как я выдержала все. И заметил, что мне по - большому счету везет на людей. Трудно с ним не согласиться. Мы даже потанцевали. Правда, прямо здесь, в кабинете. Танцует он неплохо. Очень уверенная рука и хорошее чувство ритма. Но меня все больше беспокоило то, что пора на работу. А он, как будто, и не вспоминал об этом. Я не выдержала, спросила.
- Леночка, - промурлыкал он в ответ, – не беспокойтесь на этот счет. Я сегодня отдыхаю душой с красивой девушкой. А от продажи цветов мне нет большой прибыли, так, на всякий случай держу «точку». –
Сладкий такой. У меня уже мысли пошли в определенное русло. Гулять, так гулять. На работу, конечно, не пошла. Зато оказалась в постели Карена. Хорошо, что я выпила. Физическое удовольствие не тронуло душу. Но, не скрою, было приятно. Соскучилась по мужской ласке. И домой пришла вовремя. Нюша весь день была умницей, но долго без мамочки ей пока трудно. Открывая дверь, услышала ее плач. И причитания Веры Сергевны: « Нюшенька, попей водички. Не плачь, девонька, скоро мама придет». На ее «мама» рев усилился. Я подхватила малышку на руки, и она уже заорала во все горло. Видимо терпение лопнуло. Но мы скоро успокоились и пошли кушать. Как же я соскучилась без нее. Ни один мужчина не заменит мне ее ласковое прикосновение. Нюша взяла мое лицо своими ручками и прижалась носиком. Я заплакала.
- Привыкай, Аленка, дитя не всегда будет на твоих руках. – Вера Сергевна обняла нас обеих. – Да ты выпила? Что, на работе наливали? – она удивленно отодвинулась от меня.
- На работе. Еще как наливали. Вот, я вам принесла гостинцы. – И достала пакет с деликатесами из ресторана. Положила на стол, а дочке протянула красное яблоко. – Грызи, моя радость. -
Старушка распечатала пакет и достала все на тарелку.
- Кто же так расщедрился? День рожденья, что ли у кого? - она с удовольствием взяла ножку куриную и помидор. Я смотрела, как они жевали, своими на двоих восемью зубами, и любила их безмерно. Вера Сергевна подняла на меня глаза.
- Ты что? – она вытерла рот платочком. Потянулась за пирогом.
- Ничего. Просто люблю я вас, мои дорогие. – В ее глазах светилась такая же любовь. Мне, действительно везет на хороших людей.
ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ.
Утром я позвонила Карену и сказала, что работать у него не буду. Он не сильно удивился. На его новое предложение пообедать ответила отказом. На отказ он удивился сильно.
- Девочка. Тебе было плохо со мной? – в бархате голоса пробилась сталь. Ого, он не такой уж и сладкий.
- Нет, Карен, не обижайся. Все было хорошо. Просто ты не мой мужчина, - в трубке загудело. Ну и пусть обижается. Еще неизвестно почему от него ушла предыдущая продавщица. Я вспомнила любопытные взгляды с соседних киосков.
День был чудесный. Сквозь пелену занавесок пробивались последние теплые лучи осени. Нюша с бабушкой ворковали на кухне. Завтракали. Я представила эту картину – одна ложка в рот, вторая на пол.
- Вера Сергевна! А вы экономьте на каше! Одну Нюшке, вторую себе в рот. Она из вредности слопает все, - и сама поест, а то, смотрю, стала отказывать себе в еде, подумала я. Посмотрела на конверт, тоскливо лежащий на полке. Я так и не заглянула в него. Нет, хватит гордости, моя семья голодает. Конверт был тяжеленький. Меня охватило волнение. Это Андрей припрятал деньги от своих, чтобы передать нам. И не побоялся сделать это через своего следователя. Как же я могла столько времени игнорировать тот факт, что он рисковал, делая это. И совсем он не предатель, просто жизнь ему поломали. Сердце снова затосковало. Но я стряхнула с себя это чувство. Нельзя мне расклеиваться. Решительно вскрыла конверт. И обомлела. Там было столько денег, что я и подумать не могла. Пришлось присесть на диван, ноги стали как ватные и пошла испарина по коже. «Андрей, что ты наделал!?» я поняла, что он спрятал вообще всю сумму, которую бандюки получили за продажи большой партии угнанных машин. Получается, что Иван Иванович даже не заглянул в конверт? Или заглянул? Ничего не понимаю. Надо ему позвонить. Андрея же убьют там в тюрьме! Я похолодела, а вдруг уже убили? Трясущимися руками набрала номер следователя. Он опять долго не отвечал, поднял трубку со второй попытки и сразу заговорил, не дав мне рта раскрыть.
- Ну, что там еще? С вами ничего не случилось? Нет? Тогда, до свиданья. Мне позвонишь, если что-то случится. – И бросил трубку. Что это было? Я снова набрала. И прокричала ему:
- Послушайте! Вы не все мне сказали! Надо увидеться! – и бросила сама трубку.
Ну, вот. Был хороший день, да весь вышел. Вера Сергевна, увидев мое расстроенное лицо, ходила тихонько, и старалась развлекать Нюшу, чтобы мне не мешать. К обеду она не выдержала.
- Аленочка, ну что у тебя снова случилось? С работой что-то? –
Милая моя старушка. Как же тебе объяснить. Но ей ничего нельзя говорить. Все решить я должна сама. Поздно вечером позвонил все-таки Иван Иванович. Он предложил встретиться снова в том сквере. Я пулей вылетела из дома.
- Я вам прошлый раз сказал, что очень рискую, разговаривая с вами. Вы не вняли. Что опять случилось? – Иван Иванович выглядел очень рассерженным. Еле переведя дух, я выпалила.
- Вы передали мне деньги от Андрея! –
- Да? С чего вы взяли?! –
- Как? Вы сами дали мне в руки пакет от него и сказали, что на черный день! –
- Ну, передал. Но про деньги разговора не было. Вы что-то путаете. В пакете было письмо для вас.-
Я замерла. Что он говорит?
- Девушка. Решайте свои вопросы сами. Я не нянька. Хорошо запомнили? Или я поменяю номер телефона. Безобразие. Повторяю, запомните, что я вам передал письмо от осужденного Полежаева. Но даже письмо я не имел права передавать. Вбейте себе это в вашу красивую головку. Иначе будут большие неприятности и мне и вам, - он говорил гневно, но тихо. Я стояла растерянная, не зная, что и думать. Вдруг он еще тише спросил, глядя прямо в глаза.
- Вы что, до сих пор не прикасались к ним? -
- Нет, - я переваривала услышанное и не сразу заметила смену его настроения.
- Понятно. Живите, как вам позволяет сердце. Растите дочку, и никогда никому не говорите о своем Андрее. Никто не должен знать, что у него ребенок. Лучше бы вы вышли замуж, а до этого момента продолжали бы все то же скромное существование. Или уезжайте из Москвы. А жизнь потом расставит все по своим местам. До свидания, девушка. Нет, прощайте. – И он, не дав мне сказать и слова, ушел быстрой походкой в тень аллеи. Что за человек. Никогда не даст договорить. Что вот теперь мне делать. «Выходите замуж!» Зачем? Если я не хочу. Я смотрела ему вслед и думала трудную думу.
Дома меня встретили тревожные глаза Веры Сергевны. Я погладила ее по руке.
- Все хорошо. Теперь у нас есть деньги. –
- Откуда? Кто дал? Ты ничего плохого не натворила? А? – она посмотрела на меня с подозрением.
- Нет, конечно, хотя…. Нет, ничего плохого. И, надеюсь, не натворю, – обняла старушку за плечи, она ответила мягким прикосновением своей теплой руки, – у меня есть семья, я за вас в ответе. -
Решила, что подумаю обо всем утром. Слишком много требовалось осознать и понять. А ночью мне приснился Андрей. Его сильные руки обнимали и ласкали меня. Я чувствовала его запах. Как сладки были поцелуи, как трепетало мое тело от его прикосновений. И проснулась с полным ощущением его присутствия рядом. Долго лежала с открытыми глазами и пыталась вернуться в реальность. Но реальность сама меня к себе вернула громким плачем Нюши. У нее поднялась температура. Носик забило, и она с трудом дышала, от этого все плакала и плакала. Пришлось вызвать на дом врача. Нам выписали целую кучу дорогих лекарств, и вопрос о деньгах из конверта решился сам собой. В аптеке, выложив кругленькую сумму за лекарства, я вдруг поняла, как хорошо, что эти деньги есть. И волной накрыло все, что пытался мне втолковать Иван Иванович.
Безопасность Андрея и нас в моем молчании и осторожности. До чего же я тупая, как могла сразу всего не понять. Спасибо, мой дорогой следователь. Он же тоже рискует головой и должностью.
Значит нельзя плыть по течению жизни. Мне ясно объяснили, что дальше делать. Замуж не пойду, одного раза с Кареном мне хватило, чтобы понять, что никто мне Андрея не заменит. Будем искать работу для отвода глаз.
Скоро Нюша стала выздоравливать, и мы возобновили свои прогулки. Гуляя вокруг дома, я все время глазами натыкалась на свою машину. Надо ее убрать от дома подальше. Только куда? Я часто видела возле дома одного бедолагу, который бесконечно ремонтировал свою «восьмерку». И, наконец, решилась к нему подойти с вопросом.
- Добрый день. –
- Добрый. Если не шутите, - он выглянул из-под капота.
- Скажите, а у вас нет знакомых, которые могли бы сдать в аренду гараж? – спросила я прямо.
Он выпрямился, вытирая черные руки, и разглядывая меня в упор.
- А надолго? –
- Думаю, да. –
- Есть, вообще-то. Но далеко. –
-Это ничего. Надо поставить машину на пару лет на прикол. –
- Можно. Но не дешево. –
- Сговоримся. -
Вот и хорошо. Одну проблему решила. С глаз долой – меньше проблем. Скоро мой «Мерс» уехал за город, в гаражи. Теперь надо решить вопрос с работой. Имея деньги, можно было спокойно жить. Но требовалась легенда, по которой у меня будет дома относительный достаток. И я нашла выход из положения, который меня очень устроил. В вечерних новостях по Москве прошел репортаж о детском доме. Рассказывали о детях, которых бросили родители, о проблемах в самом детском доме, и упомянули, что не хватает воспитателей, так как заработная плата у них очень маленькая. Вот! Именно об этом я подспудно мечтала. Эта работа как раз по моей специальности. Я ведь по образованию педагог дошкольного воспитания. Воспитатель по-простому. Я записала телефон, который в новостях сообщили для тех, кто хочет помочь детдомовцам материально, и на следующий день, с самого утра, позвонила туда.
Ответила дежурная сладким голосом. Но, как только услышала, что я не собираюсь жертвовать деньги на сироток, резко изменила свое отношение ко мне.
- Вас интересует ребенок? Хотите усыновить? У нас очередь на усыновление, ничем помочь не могу. – Она тарахтела заученными фразами, не давая мне вставить слово. –
- Да послушайте меня, наконец! – попыталась я прервать ее монолог одного актера. Но не сразу до нее дошло, что я хочу сказать. Еще минут пять я выслушивала ее речи. Наконец, она, видимо, сказала все, что положено, и я почувствовала, что сейчас разговор прервется. Пришлось в темпе прокричать:
- Я воспитатель! Хочу у вас работать! – На другом конце трубки замолчали. Она переваривала услышанное. Потом тихо переспросила.
- Воспитателем? Правда? –
- Ну, конечно, правда. – Ого, проблема действительно существует.
- Я хочу работать воспитателем в вашем детском доме. У меня соответствующее образование. Когда и куда подойти? –
- О! Конечно, мы рады вам! – а наговорила-то, - но есть к вам вопрос. Вы знаете, сколько вы будете получать? – Мне показалось, что я увидела ее ехидную улыбку.
- Догадываюсь. –
- Тогда завтра в отдел кадров со всеми документами и сан.книжку с собой. –
- Есть. Все есть. – Кажется, договорились. Я попыталась представить, как выглядела моя собеседница на той стороне провода. Получилось не очень красиво. И хихикнула. На сердце немного отлегло. Будем жить.
Изучив по карте дорогу, пожалела об отсутствии машины под боком. Но делать нечего. Нам не привыкать. Потопаем ножками. Долго сидела над разработкой маршрутов и нашла оптимальный вариант. Всего две пересадки. На следующий день поехала сдаваться. В очень скромном наряде, без макияжа. Но все равно увидела удивленные взгляды. Через весь коридор до отдела кадров мне встречались престарелые колобки, с угрюмыми лицами. В белых не очень опрятных халатах. Как в больнице. Не весело. Перед дверью передохнула. Была, не была. За столом сидела вполне приличная современная тетя. Но и она с удивлением уставилась на мои документы.
- Вы хотите устроиться к нам воспитателем? Достойно. Но должна вам прямо сказать, у нас очень маленькие зарплаты. Из-за этого большая текучка кадров. –
- Я знаю. Вернее слышала. –
- Слышали? На нас кто-то жаловался? –
- Нет. По новостям прошел ролик про ваш детский дом. Я давно ищу работу в детском коллективе. И показалось, что здесь я приобрету богатый опыт. Заработная плата меня не очень волнует. –
- Интересно. У вас состоятельный муж? Тогда вы сюда ненадолго. И это нас не очень устраивает.
Она скорчила гримасу сожаления, постучала коготками по столу, как бы в нетерпении. Мне она почему-то не понравилась. Грымза. За что я ее так? Но, конечно, ничего не сказала. Я ей втолковала, что очень люблю детей и хочу работать в их детском доме, не смотря на маленькую зарплату. «Грымза» недоверчиво просмотрела мои документы. Заглянула в паспорт.
- У вас ребенок? Как же вы будете совмещать? Что-то мне говорит, что вы скрываете истинную причину вашего устройства на работу к нам. - Что-то ей говорит. То, что я говорю - ничего не значит. –
- Мой ребенок под присмотром бабушки. А подрастет - думаю, что не помешает здесь в детском коллективе. – Что-то человеческое мелькнуло в глазах кадровички.
- Берем вас с испытательным сроком. Уж, больно нам люди здесь нужны. – Она написала пару бумаг и протянула мне. – Вот, проходите медосмотр, и выходите на работу. Не тяните время. Работы больше, чем вы думаете. – И вдруг улыбнулась приятной улыбкой. А я «Грымза», эх.
Я летела как на крыльях. Все задуманное сложилось. Беспокоила, конечно, Нюша с бабушкой, но с такими деньгами, если что, могу нанять няню. Там посмотрим.
СИЖУ ТИХО. НЕ ВЫСОВЫВАЮСЬ.
На какое-то время я забылась. Захотелось побежать по магазинам, накупить всего, чего не могла себе позволить раньше. Одеть, обуть, побаловать Нюшу и Веру Сергевну. Я уже мысленно представляла, как привожу пакеты с покупками домой. Непривычно билось в какой-то истоме сердце. Совершенно новые ощущения. И даже начала собираться за покупками. Вдруг холодной волной окатило, нельзя. Я должна жить так, как раньше, чтобы не привлекать к себе внимания. Вдруг за мной уже кто-то следит. Ведь они ищут те, пропавшие деньги. В магазин пошла, но купила только питание Нюше и сардельки на ужин. Порадовалась, и хватит. Да, и радоваться-то чему? Андрей сидит, ему там плохо. И мне без него плохо. Я должна сделать все так, чтобы моему любимому ничего больше не угрожало.
На работу вышла через две недели. Меня сразу провели в корпус с малышами. Они окружили нас, трогали мое платье ручками, заглядывали в глаза. Такие славные мордашки. Вдруг из-под рук выглянул очень маленький, года три, мальчик, с огромными синими глазами. Он взял меня за руку и прошепелявил:
- Ты мама? – И прижался ко мне. Я не сумела сдержать слезы, и Ольга Петровна, старший педагог, строго поглядела на меня. Громко сказала.
- Познакомьтесь дети, это ваша воспитательница, Павлова Елена Викторовна. – На нас смотрели со всех сторон милые детские лица. А малыш, что прижался ко мне, еще сильней обнял меня.
- Ты будешь моей, мама Лена. Хорошо? – я уже было ответила ему, но меня дернули за рукав. Ольга Петровна отрицательно покачала головой.
- Нельзя. Потом поговорим. Ничего пока им не говорите.-
В кабинете она строго меня отчитала.
- Эти дети в каждой новой тете ищут свою маму. Им нельзя давать надежду. Иначе потом нам придется лечить их нервы. Учитесь быть бесстрастной. Спокойной. Уравновешенной. Вы лишь их воспитатель. И не больше. Чаще будьте строгой, чем доброй. Они должны почувствовать вашу силу, иначе сядут на голову. Потом пожалеете. Их на вашем попечении сто человек. Всех не обнимешь. Надеюсь, что мы поняли друг друга.
Я поняла. Это было самое трудное в моей работе. Привыкнуть быть строгой. Но рука так и тянулась погладить кого-нибудь по головке, прижать к себе. Вытереть слезы и выслушать их нехитрые детские обиды. Я постепенно стала различать слабых духом и сильных. Особенно выделялся черноволосый Николай, цыганченок. Его нашли полуживого на скамейке в парке. Следствие не вели. Обычно цыгане своих не бросают, воспитывают всем табором. Скорее всего, мать ребенка попала в беду. Записали Найденовым Николаем. Этот ребенок отличался дерзким и пытливым умом. Но в нем не было детской непосредственности. Он долго испытывал меня на «вшивость», как он мне потом сказал. И, в конце концов, мы подружились. А маленький Павлуша стал моим хвостиком. Присвоил себе право называть меня «мамой Леной», и, не смотря на то, что я старалась не выделять его среди малышей, он все же в душе был мне ближе всех. Однажды в детский дом приехала семья. Они хотели усыновить себе ребенка. Павлуша и привлек к себе внимание тем, что прятался за моей спиной. Заведующая вывела его, с трудом оторвав от моей юбки. При этом успела скорчить мне недовольную гримасу. Я ее поняла. Но только улыбнулась в ответ. Через месяц Павлик уехал в новую семью. В этот день я старалась не показываться ему на глаза, а потом пожалела. Надо было попрощаться. А может, так было и лучше.
Дома все текло своим чередом. Отметили первый день рожденья Нюшеньки. Красиво украсили комнату. Шарики, игрушки, цветы. Нюша в новом ярком платье топала своей нетвердой походкой и щебетала на своем языке. Пришли Надя с Валерой, Аня и ее Борис. Надя была на седьмом месяце, выглядела ужасно. Сильно исхудала, один живот торчал. Беременность проходила тяжело у нее. Почти все время лежала на сохранении. Но Надя, есть Надя. Она в любом положении была оптимисткой. Весь день смеялась и фотографировалась с моей малышкой. Они с Валеркой подарили Нюше дорогущий набор пластмассовых игрушек, где было практически все, что надо годовалому ребенку для развития. Мне стало неудобно. Если бы она знала, что я могу позволить себе купить все это. Но это приходилось скрывать даже от близких. Аня с Борисом подарили пушистый плед. Нюша сразу забралась на него и растянулась, прижав головку к пушистой поверхности. Мы весело отпраздновали этот день.
Утром позвонил Валера и сказал прерывистым от волнения голосом, что Надю забрали в больницу. Вызвала такси и прилетела к нему домой. Валера сидел за столом с растерянным видом. Он рассказал, что ночью у Нади начались сильные боли в животе. Скорая приехала только через три часа, Надя уже почти потеряла сознание. Я заварила ему кофе и заставила пойти умыться и привести себя в порядок. Дозвониться до приемного покоя не было возможности, решили ехать туда и выяснять в чем дело.
- Я боюсь, я боюсь за нее, - только и повторял Валера, послушно выполняя все, что я ему говорила.
- Ничего, все будет хорошо, – успокаивала я его, но самой было не по себе. Уж слишком Надя стала худой, слабой. Для нормальных родов требовались силы. В приемном отделении нам долго ничего не говорили. На все наши вопросы был один ответ: «Ждите». Наконец-то вышла медсестра и позвала нас. Надежду, перевели в обсервацию на третий этаж. Состояние ближе к стабильному. Будем рожать. Но требовалась подпись мужа роженицы на согласие родовспоможения путем кесарева сечения. Валера, бледнющий, и какой-то ватный, явно ничего не понимающий, подписал бумаги. Я взяла его за руку.
- Пойдем домой. Здесь еще не скоро все произойдет. Да успокойся ты! Идем. –
Еле дотащила несчастного до такси. На работе взяла отгулы на пару дней. Как его оставить одного. Я, конечно, тоже очень переживала, но старалась не показывать ему своих волнений, а просто болтала о всякой ерунде, тем более что он все равно не вникал в то, что я говорю. На наши звонки в больницу отвечали все той же дежурной фразой об ожидании. Поздно вечером я уже решилась поехать домой. Спалось плохо, тревожили мысли о Надюхе. Вспомнилось, как сама год назад рожала. Но тогда мне почему-то не было страшно. Да и я сама была сильной и здоровой. Едва закрыла глаза на короткий сон, как прозвенел звонок.
- Аленка, все очень плохо. Нужны деньги на аппарат для поддержки почек, чтобы сразу без очереди, нужны какие-то лекарства дорогие, я не запомнил. Что делать? – он еле шевелил языком, слышно было, как глотает слезы. – Господи, что же делать. –
- Успокойся. Я знаю, где достать деньги. Я сейчас приеду. Никуда не уходи. –
Куда он без меня. Совсем растерялся мужик. Деньги есть. Нужен спонсор, который их предложит. И я вспомнила про Карена. Вот с ним и договоримся. А пока надо успокоить Валеру и узнать, что там с Надей. Поцеловала Нюшу, Веру Сергевну и уехала.
Валера видимо совсем не спал. Вид у него был ужасный.
- Быстро в постель. Я съезжу в больницу сама. Все разузнаю, решу. Деньги я знаю, где взять. Не переживай. – Потащила его в спальню силком. И не обращая внимания на протесты, затолкнула его на кровать.
- Спи, лучше не будет, если и сам ослабеешь. Нам с тобой еще много дел надо будет сделать.
- Каких? - О, да он вообще перестал соображать. Взяла аптечку, нашла снотворное.
- Вот, выпей. Тебе будет легче. А я скоро. –
Валера послушно, как мне показалось, с облегчением, выпил лекарство и положил голову на подушку. Ну и ладненько. Придет в себя, будет хоть в состоянии соображать.
В приемном мне сказали, что кесарево сделали. Мальчик. Но он сейчас лежит в реанимации под капельницей, сильное обезвоживание. Ночью произошло отслоение детского места, прокесарили вовремя. Но и мать и дитя очень слабы. Требуется серьезное лечение почек для матери. Это очень дорогое лечение. Сейчас она лежит под капельницей. Время от времени включают аппарат для очистки крови. Мальчик подключен к искусственным легким. Мне объяснили, что требуется для дальнейшего качественного лечения, после того, как я сказала, что с деньгами проблем не будет. Взяв у главврача счет для перечисления денег, я отправилась назад к Валере. Он все еще спал. То ли снотворное так подействовало, то ли действительно устал смертельно. Ну, пусть спит. Еще успеет понервничать. Положив мобильник на стол, чтобы он на него сразу обратил внимание, я вышла на улицу. Теперь надо разработать план вовлечения Карена в помощь. Он, как богатый человек, имеет право дать деньги на лечение. Деньги, конечно, мои, но про меня никто не должен знать.
Вот бы сейчас рюмочку коньяка для храбрости. Долго глядела на его номер. Как пошлет он меня с моей просьбой. Эх, была - не была. Звоню. Карен поднял трубку почти сразу, будто ждал звонка. Значит мой номер не стер. Он на чужие звонки не отвечает, я помню.
- Леночка, девочка моя, я соскучился, - промурлыкал он, услышав, мое неуверенное, «Добрый день…». Кажется, я влезаю не туда. Это мурлыканье мне не понравилось. Но делать нечего, вариантов больше нет. Договорились встретиться. Он настаивал на вечернем, красивом свидании, но я еще не совсем осознала, что мне предстоит. И поторопила его, попросив встретиться прямо сейчас, на что он нехотя, но согласился. Посмотрев в зеркальце, поняла, что поспешила, надо хоть глаза накрасить. Ведь сегодня было не до этого. А в сумочке оказалась только тушь и пудра. Ну, хоть это. Что мне его клеить, что ли? И, присев на лавочку, привела себя в относительный порядок. Едва успела, как к бордюру подъехал его БМВ. Карен, опередив водителя, вышел из машины, и с улыбкой пошел ко мне. Все же красивый мужик. Но не это главное, оборвала я свои дурацкие мысли, главное, чтобы он согласился на мое предложение.
- Добрый день, красавица. Я и не ожидал, что ты мне позвонишь, такой подарок.-
Он был настроен игриво. Вот, незадача. Как же выкручиваться из этого.
- Карен, я рада тебя видеть, но у меня к тебе очень серьезное дело. Я долго думала и поняла, что только ты можешь мне помочь, – пока говорила, наблюдала метаморфозы на его лице. И испугалась, что он откажется. – Но только пообещай мне, что все сказанное, останется между нами? - Тут он насторожился.
- Тебе нужны деньги? – Я перебила его.
- Нет же. Деньги у меня есть. Я должна рассказать тебе мою тайну, но если ты не сможешь хранить ее, это будет стоить мне жизни. И не только мне. – И начала уже сомневаться в своем решении, привлечь ко всему этому Карена. В сущности, я его практически не знаю.
Но он вдруг посерьезнел и сказал неожиданную вещь.
- Девочка. Я понял. У тебя серьезные проблемы. И то, что ты обратилась ко мне, обозначает, что ты мне доверяешь. Карен еще никого не предал в жизни. Поверь, и у меня были очень трудные времена. Хорошо, когда на твоем пути есть те, кому можно довериться. Я весь внимание. Можешь спокойно говорить. –
Передо мной сидел совсем другой человек. Красивый и серьезный. Но решила рассказать только половину правды. Про Андрея не буду. Лишние подробности не нужны, я думаю. Он слушал меня молча, не перебивал. Немного помолчал. Я в эту минуту струхнула. Наверно плохо изложила. Неужели ему трудно сделать так. Ведь он прослывет щедрым, это в его интересах тоже. Я же не рассказала, откуда деньги; приврала, что от отца остались.
- Так в чем же тайна? – он внимательно посмотрел мне в глаза. – Почему такая простая операция с деньгами может угрожать твоей жизни? – Меня зазнобило. Балда, не смогла правильно все преподнести. Надо было сначала подготовиться к разговору.
- Леночка. Если бы ты просто попросила меня помочь твоей подруге, скорее всего я бы помог. Для меня десять тысяч долларов, когда речь идет о здоровье человека, не очень существенная сумма. Что-то ты скрываешь от меня, и не очень умело. – Он взял мою руку, и пожатие его было почти дружеским. Он ждал ответа, но я никак не могла для себя решить: стоит ли открывать все карты.
Видя мое смущение, Карен не торопил меня. Но я все не решалась на откровенный разговор.
- Ладно. Думаю тебе надо дать время. Сегодня мы с тобою идем в ресторан. Но не в мой. Там не интересно, меня все знают, я всех знаю. Пытаются угадать каждое желание. Иногда это раздражает. – Он достал мобильник, набрал номер.
- Добрый день, «Золотая карта», Ованесян, да, на сегодня. Отлично. Спасибо, – обернулся ко мне.
- Значит так. Сейчас отвезу тебя домой. Хочу, чтобы ты выглядела на все сто. Платье-коктейль. Высокая прическа. Сама справишься или нужен парикмахер? – снова улыбочка масляного кота, - в шесть часов я у твоего дома. – И потащил меня в машину. Сопротивляться или нет? Платье-коктейль! Спросил бы, есть ли оно у меня. Пришла в себя от его напора только возле двери квартиры. Машинально нажала на звонок. Блин. Ключи же есть. Но Вера Сергевна уже открыла, будто ждала.
- Это кто? – прошептала мне, и сделала большие глаза. – Я видела вас из окна. -
- Карен, - кто, кто, дядя в пальто. Ой! – Караул! У меня нечего надеть! –
Я рванула в свою комнату. Нюша смешно потопала ко мне, подняв ручки.
- Иди, моя хорошая, к маме. Как я без тебя скучаю. – Опцеловав дочку, посадила ее в кроватку.
- Сиди там. Будешь помогать маме, - оглянулась на Веру Сергевну.
- У меня непредвиденное затруднение. Нужно сногсшибательное платье, а у меня его нет. И это очень плохо. –
На всякий случай вывернула все свои наряды на диван, хотя это было бесполезно. Я и так знала, что ничего подходящего не найду.
- Ну-ка, объясни нормально, какое платье и для чего? – старушка стояла в дверях, наблюдала, как я рассматриваю свои тряпки, и что-то себе раздумывала. Что я ей скажу, поймет ли. Боюсь ее осуждения, но делать нечего.
- Один хороший человек пригласил меня в ресторан. У нас деловая встреча, но ресторан очень дорогой и туда нужны особые наряды. А у меня, сама видишь, джинсы да пара юбок. Ума не приложу, что делать. За покупками ехать нет времени. Да и не очень я себе представляю, что такое платье-коктейль. –
- Деловая встреча, говоришь? – переспросила она и ушла к себе. Может правда быстро поехать куда-нибудь, купить это платье-компот. Голова кругом. В дверях появилась Вера Сергевна, с гордым выражением лица и чем-то завернутым в ткань. – Смотри. –
Она достала платье серо-бирюзового цвета, из нежнейшего кружева.
- Очень подходит к твоим глазам. Примерь. – Недоумевая, я надела невесомое платье на себя. Сказать, что оно было великолепно, ничего не сказать. Кружева ручной работы, мягко обволокли тело. Фасон, как из лучших домов моды Европы. И как раз. Невероятно! Я кинулась к Вере Сергевне на шею.
- Как?! Откуда? Чье? – я вертелась перед зеркалом, не переставая любоваться собой. Вытянула заветную коробку с туфельками, которые я надевала всего один раз, на "выпускной". Я редко хожу на таком высоком каблуке, а тут все совпало. Цвет платья и цвет туфелек. Заколола волосы заколкой со стразами в замысловатый узел и замерла. – Вера Сергевна! Вы просто волшебница! Откуда у вас такое платье? – Моя старушка улыбаясь, любовалась мною.
-Я его надела всего один раз. Решили как-то с мужем сходить в Кремлевский дворец съездов на концерт. Мой Сергей повел меня к одному старому портному, и тот сшил мне это замечательное платье. Но потом оказалось, что я выглядела на фоне других женщин чересчур красиво. Так и провисело оно в шкафу все эти годы. А тебе оно очень идет. Ты просто королева в нем. –
Так что, когда я вышла к подъехавшему Карену, он, увидев меня, замер.
- Очаровала. Нет слов. Что ж. Теперь дело за мной, поехали. – Я, немного стесняясь своего непривычного для меня вида, села в машину. Карен коротко бросил водителю: « К Иосифу давай». Иосиф оказался знакомым ювелиром Карена. Маленький толстенький человек, не скрывая своих эмоций, стал восхищаться мною.
- Девица! Вы прекрасны! Карен, это жемчужина. Какая фигура, нет, ты посмотри! –
Будто меня тут нет, что я ему, кукла, манекен? Он продолжал бегать вокруг меня, размахивая руками.
- Девица, идите сюда, - он потащил меня в свой кабинет, - вот, откушайте сладенького. – И придвинул вазу с конфетами. Я огляделась. Старинная дорогая мебель, по всем полкам множество статуэток и вазочек, тяжелые бархатные шторы. Да! Живут же люди. Но мне не очень понравилось, слишком вычурно и безвкусно.
- Йося! Перестань бегать. Согласен с тобой, что Леночка моя, жемчужина. Так помоги с оправой. –
- Понимаю. Сейчас. – И ювелир скрылся за маленькой дверкой, задрапированной восточной тканью. Через пару минут он появился, держа в руках несколько коробок. Разложил их на столе и открыл.
- Выбирай. – Карен задержал взгляд на украшениях, и взял колье с бирюзой. Подошел ко мне.
- Разреши, - он застегнул колье, протянул серьги из той же коробки, - надень. –
Я вынула из ушей свои старенькие сережки. Примерила те, что он протянул. Сразу почувствовала тяжесть множества камней. Посмотрела на Карена. Он сиял своими черными глазами, мурлыкал, только что не облизывался. Смешной. Подтолкнув меня к большому круглому зеркалу в золотой оправе, оглядел с восхищением.
- Что скажешь? Сегодня ты неотразима. Я доволен. – А я смотрела на свое отражение, и не могла понять – что-то не так, неужели они не видят? Медленно сняла украшения.
- Леночка, не снимай. Мы так с тобой едем в ресторан. Это мое желание. – Карен попытался остановить мои руки, укладывающие драгоценности в коробку. Но я настояла на своем.
- Можно я сама выберу? –
- А, ну попробуй. – Они сели на мягкий диван, и посмотрели на меня с сомнением. Но меня это не смутило, я чувствовала, что права. Бирюза не подходит; теряется под ее вычурностью изящество платья, тонкость кружева. Украшение не должно выделяться, оно должно подчеркивать линии. Рука сама потянулась к серому жемчугу. Я обвила тонкой длинной нитью шею. Уши освободила от сережек, а на палец надела перстень с одной крупной жемчужиной. Повернулась к мужчинам. Они молчали. Ювелир подскочил с дивана и укатился куда-то. Карен продолжал молча смотреть на меня. В его глазах что-то мелькало. Такая реакция немного пугала.
- Ну что? Красиво? –
- Красиво, -
В кабинет вбежал, запыхавшись, Иосиф. Протянул мне маленькую плоскую серебряную сумочку, пропахшую дорогими французскими духами.
- Возьми. Это моей покойной жены. Она, царство ей небесное, не обидится. –
Я посмотрела на себя в зеркало. С этой сумочкой все стало совершенным. Увидела, как сзади подошел Карен. Я обернулась. Что-то в этой сцене было слишком много интимного, я не хотела такого. Он взял мою руку и, наклонившись, поцеловал. Такого я вообще не ожидала. Что же будет дальше.
В машине Карен спросил.
- Когда нужны деньги для лечения? –
- Желательно сегодня перечислить. Нельзя тянуть. Могу прямо сейчас дать вам их. Я взяла с собой все. Номер счета у меня тоже есть. - Он кивнул.
- Хорошо. Сейчас приедем в ресторан и все обмозгуем. Почему ты со мной опять на Вы? –
Ресторан «Темная ночь» был похож на дворец. Никогда не была в подобном. Вышколенный молодой человек провел нас на верхний уровень в восточный зал. Мы устроились на мягких больших диванах напротив друг друга. Официанты двигались бесшумно, словно тени, в одну минуту изменив картинку на столе. За спиной Карена замер сомелье.
- Какое вино предпочитает ваша дама? – он протянул винную карту, но Карен отстранил его руку.
- Дама предпочитает, - он мимолетно глянул на меня, - впрочем. Леночка, ты уважаешь красное Бордо? Это хорошее французское выдержанное вино. –
Я уважаю водочку, но промолчала. Пусть будет так. Кивнула. Но тут же передумала.
- Нет, не хочу, голова будет болеть, да и поговорить нам надо. Забыл? –
- Хорошо, давай поговорим. Выпить успеем, – он отпустил сомелье. – Ну, так, давай поговорим.-
Я заерзала. Может и правда, надо было выпить сначала. Как же мне решить для себя, насколько я могу ему доверять.
Увидев мое замешательство, Карен пересел на мой диван, поближе.
- Да у тебя и впрямь, проблемы? Или сама не знаешь? Давай свой номер счета. – Он взял у меня записку со счетом и набрал номер телефона. Говорил быстро, по-деловому, просил перезвонить в больницу для уточнения. Смотрю, у этого человека все схвачено. Куда я вляпалась? Но делать нечего, он был сейчас единственным, кому я смогла довериться, и кто реально мог помочь. Машинально поправила выбившийся локон. Карен улыбнулся.
- Все хорошо. Не беспокойся. Но теперь выкладывай все, что за душой. Смотри. Не скрывай ничего. Меня нельзя обманывать. - От него пахло хорошим парфюмом, музыка и обстановка располагали к удовольствиям, я, в своем красивом платье и украшениях, чувствовала себя гламурной и почти развратной. Мне бы насторожиться. Но сети расставлены, я просто женщина.
Пытаться предложить ему версию о папином наследстве теперь показалось глупостью. И я все выложила, как на духу. Говорила, волновалась, не заметила, как уже в руке бокал вина появился, как близко наклонился ко мне Карен. Как обнял меня за плечи со словами: « Глупышка, все не так страшно». Как ответила на его поцелуи, и как сладко было чувствовать его теплые мягкие губы, как полились слезы облегчения по щекам. Мне стало хорошо, и спокойно. Я поняла, что быть сильной трудно. Хорошо, когда рядом мужское надежное плечо.
Проснулась от жуткого беспокойства. Дома Нюшенька; я вчера обещала приехать не слишком поздно. Карен крепко спал, отодвинувшись на край постели и обняв подушку. Я помню, что засыпала в его объятьях. Вообще сегодняшнюю ночь помню с трудом. Какие-то обрывки, всплески эмоций и ощущений. Но ощущения приятные. Тихонько соскользнула на пол.
- Ты куда? – проснулся все-таки.
- Я думала – ты спишь. Кофе хочу. –
- И я хочу. Позвони на кухню. Они знают, какой я люблю. – Вот еще. Сама сварю. Тут рядом барная стойка с чайником.
- Ничего, попьешь сегодня мой. Я тоже неплохо варю кофе, – поискала глазами свою одежду, халата для меня тут не предусмотрено, естественно.
- Иди так. Я на тебя посмотрю. –
- Карен! –
- Ну, пожалуста. Мне будет приятно. –
Ну и ладно, и пойду. А чего мне стесняться. Весь вечер была перед ним нагишом, а тут робею. Да, робею. Но пошла. Сзади услышала его – мур, мур. Мужчина, одно слово. Оглянулась на него. Карен лежал на постели, совершенно не скрывая своего тела. Красивый все же мужик.
Кофе я варю по секретному способу. Никому не рассказываю. Как-то рассказала, после этого услышала тысячу советов по приготовлению. А когда не раскрываю карты - мой кофе самый лучший. А рецепт самый простой. Запариваю в чашке. Даю настояться пару минут, и переливаю сквозь ситечко в другую, нагретую перед этим чашку. Кофе, который довели до кипения, уже теряет вкус, так мне кажется. Карен подошел тихо ко мне, и обнял.
- Что тут за химический опыт производят? Будешь пробовать из моей чашки, я сказал. –
- Буду, буду. А кто на твоей кухне пробует? –
- Много их было. Умирают часто от яда, – он сделал страшные глаза. - Теперь ты будешь пробовать.-
- Ничего себе. Значит, тебе все равно, что я умру? – я увертывалась от его губ, пытаясь попить кофе. – Ну, Карен, перестань. Вот, садись и пей. –
Он попробовал. Поцокал языком.
- Как вкусно, Никто так не умеет. Правда! –
- Вот и пей. Я скоро должна идти. –
- Э, нет. Никому ты ничего не должна. Иди ко мне. – Он посадил меня на колени.
- Там дома дочка одна. –
- Что?! Как ты могла. –
- Да не совсем одна, с бабушкой. – На минуту я увидела Карена в гневе. Минуты хватило, чтобы увидеть еще одну сторону его характера, поняла, что с ним действительно шутить не стоит. Но он быстро сменил свое гневное выражение лица на котячью довольную маску.
- Ленусь, побудь со мной сегодня. Давай няню к малышке пошлем. Надо уметь отдыхать. Позвонить? – он потянулся к телефону.
- Нет, не надо, наша бабушка лучше всякой няни. Но ей позвонить надо обязательно. Ты не помнишь, я звонила ей вечером? –
- Неа, не помню, а ты? –
- И я, – кошмар, надо срочно сдаваться, но стыдно. Вот, мама, я какая. Все вино его виновато. Да, ладно тебе, Ленка, расслабилась, признайся. Да, уж.
Вера Сергевна на удивление спокойно ответила. Дома все хорошо, малышка поела, играет. Не плачет. Хоть это успокоило.
- Аленка. Не беспокойся, и не спеши. Тебе такой молодой и красивой, нужна личная жизнь. Что я не понимаю, что ли, - неожиданно сказала она, – деловая встреча хоть на высшем уровне? –
- На высшем. – Моя дорогая. Как же я тебя люблю. Иногда кажется, что Вера Сергевна понимает больше меня, что мне нужно. Вот и сейчас. Отпустила мои грехи, успокоила душу.
- Ну как? Все в порядке? – заглянул мне в глаза Карен. – Потом съездим, проведаем. А сейчас иди сюда. -
МЕНЯЕМ СТАТУС.
Вчера и сегодня - две разные жизни. Я гнала от себя дурные мысли. Ведь все сделала так, как надо было. И многое не в моей власти изменить. Статус любовницы богатого человека не давал значимости и самоуважения, но давал защиту от прежних волнений, и много бонусов в виде магазинов, отдыха на море, дорогой няни для ребенка, лекарств, для Веры Сергевны. Надюшу, после долгого и упорного лечения, выписали с малышом из больницы. Сына они назвали Даниилом, в честь любимого актера Нади. Карен не взял с меня деньги за лечение, но зато я могла теперь, не боясь, помогать друзьям материально. И ничего им не объяснять. Работу в детском доме я, конечно, бросила, по настоянию Карена. А он стал их любимым спонсором. В газетах появились заметки о благородном рестораторе, помогающим людям. И его заведение стало пользоваться повышенным спросом у среднего класса. И скоро, по моему настоянию, он открыл сеть ресторанов эконом-класса. Не фаст-фуда, а именно ресторанов. Пошла прибыль не от качества и дороговизны, как в большинстве ресторанов, а от количества. Люди любого достатка должны иметь возможность отдыхать красиво.
Так что нахлебницей я себя не чувствовала. Мысли об Андрее гнала. Оправдывала себя советом Иван Ивановича про замужество. Но я за Карена замуж не собиралась. А он и не настаивал. Я знала, что такие отношения долго не могут существовать. И пока все было хорошо.
До одного момента. Время бежало, и через пару лет Андрея выпустят на волю. Надо было деньги, как сейчас говорят, отмыть. Сумма, что он оставил, была очень большая, и просто так появиться на денежном небосклоне, без легенды, было крайне опасно. Привлекать к этому Карена я не хотела, я так и не раскрыла ему все карты. Он не знал самого главного - сколько денег оставил Андрей. Да и, легкая, едва заметная, ревность появлялась у него, как только в разговоре упоминалось имя Андрея. Я всегда помнила, что в гневе Карен был не обуздан. И не нарывалась.
Я долго думала, как же быть. И, кажется, нашла выход. В конце августа, мы, как и в прошлом году, решили отметить мой день рожденья в загородном доме Карена. Это прекрасное место, в окружении старых сосен, с зелеными лужайками, бассейном, и широкими верандами, где на открытом воздухе можно было прекрасно разместить столики с гостями.
С утра начали собираться для поездки: посмотреть, продумать детали, сделать распоряжение об украшении территории. Нюша носилась по дому с криками восторга. Она очень любила отдыхать за городом. По середине ее комнаты росла гора вещей, которые надо было взять с собой. Она все не могла остановиться.
- Зонтик возьму. И еще куклу, – звонко комментировала она свои действия. – Мамочка, можно я возьму краски? И еще книжку, баба Вера мне не дочитала. – Ее синие глаза сияли, черные локоны упрямо выбивались из-под заколок. Как она стала сильно похожа на отца. Мысли об Андрее продолжали меня тревожить, с каждым годом все сильнее болела душа, мучала совесть. Надежда на радостную встречу с любимым давно растаяла под бременем обстоятельств, и я пыталась заглушить эмоции на эту тему, иначе приходилось жить в постоянном сравнении желаемого и действительного. Старалась жить сегодняшним днем.
Карен по-своему любил Нюшу, и баловал ее подарками. В прочем, как и меня. Все утро он ластился ко мне, целовал, обнимал, говорил красивые слова. Ну, точно, кот. Отменил по телефону деловые встречи, разложил на столе возле дивана открытки с приглашениями и тасовал их, как карты.
- Посмотри, вот этих приглашаем? Это директор Траст банка, нужный человек. Но, зануда, - он советовался со мной, хотя я знала, что в данном случае мое мнение не требовалось. Будут приглашены все нужные люди, и настоящих друзей среди них будет очень мало. Да и друзьями их назвать трудно, в моем понимании. «Нужные люди» - это его круг общения. Я заметила, что, когда к нам приходят мои друзья, Карен ведет себя совершенно иначе. Он просто смеется, балагурит, играет на гитаре, шалит с детьми. У него сложились отношения и с Валерой и Борисом.
И только я замечала, что с ними он не так прост, как кажется. Впрочем, надо будет уточнить, пригласим ли мы и их на мой день рождения. В прошлом году этого не случилось, но тогда были объективные причины. Даниил приболел, и мы отметили несколько позже. Так сказать, в семейном кругу. На мой прямой вопрос Карен неожиданно ответил отказом. Хотя, почему неожиданно? Я предчувствовала это.
- Леночка, ты не обижайся. Ну, как мы их представим? – Он все еще колдовал над приглашениями. И на мой вопрос ответил почти мимоходом, не раздумывая.
- А зачем их представлять? Просто будут и все. – Меня это обидело слегка.
- Что значит, просто будут. Да и зачем? Потом с ними посидим. Помнишь, как было хорошо в прошлом году? – он улыбнулся заискивающе. Но взгляд его похолодел.
- Давай поговорим об этом потом? – он спрятал глаза за объятьями.
- Хорошо. Поговорим потом, - согласилась я, понимая, что он уже решил все для себя, и мое мнение ничего не значит. Я вспомнила прошлый день рожденья. Несмотря на то, что праздник был моим, приглашенные гости обращали внимание на меня, только после тостов. А остальное время они обсуждали свои дела. Жены скучали, и поспешили, как только представилась возможность, выйти из-за стола. Но и в кругу женщин не было дружественного настроя, лишь отчаянное желание показать, как в их жизни все прекрасно. «Ах, у меня машина новая за сто тысяч, ах, у меня массажист из Парижа, ах, я езжу каждую неделю на Мертвое море делать маски для тела. Ах. Ах. Ах.».
- Карен, - попыталась я все же поспорить, - мне будет скучно с этими гусынями. –
- С кем? А, ничего. Поскучаешь. Зато, какие подарки получишь. Эти люди для меня очень важны. Вопрос закрыт. К тому же… -
- К тому же я не жена, и требовать не могу? – какой черт дернул меня за язык. Он посмотрел на меня странно, но ничего не сказал. Мы вообще не говорили между собой на тему о замужестве. Особенно после того, как его дочка, в одно из своих посещений, обозвала меня «очередной «сучкой». Тогда мы промолчали: и в ответ ей и друг другу, и с тех пор как-то обходили этот вопрос. То ли Карен не знал, насколько я его люблю, то ли сам меня не любил. Я сама не понимала, чего теперь хочу. И начинала бояться того, что привыкаю к нему все сильнее. От этого чувство вины перед Андреем проросло в моей душе колючим кустом. И я все чаще пыталась найти себе оправдание; теперь мне уже не казалось, что моя помощь Наде в таком виде, как произошло, была единственным вариантом. Но что сделано, то сделано.
И мы опять промолчали эту тему. Значит, так тому и быть. Не спорю. Не командую. Живу.
Уменьшив наполовину Нюшин багаж, при ее активном сопротивлении, выехали. По дороге пару раз остановились отдохнуть. Поели мороженного, попили лимонада, Карен, конечно, своего виски любимого заказал, а я у него пригубила. Малышня моя, залезла в фонтан, как только я зазевалась. С трудом вытянула ее из воды. И пришлось идти в бутик покупать ей одежду, чтобы переодеть. Со стороны мы казались вполне благополучной парой. Наконец приехали и поспешили в прохладу дома. Но Нюша, сбросив свое новое платье, побежала во двор.
- Мамочка. Я плавать, - вот егоза. Хорошо, что заранее позвонили и бассейн почистили.
Мы же, приняв душ, устроились в шезлонгах на веранде.
- Ну, Леночка, давай поговорим о дне рождения. Цветы и украшения ты бери на себя. Угощение, само собой на мне. Только давай подумаем, какую «кухню» выберем на этот раз. –
- На этот раз? В каком смысле? – не поняла я его. Но увидев, его снисходительное выражение лица, разозлилась. Все чаще видела это выражение, говорящее о моем недалеком понимании таких простых вещей, как «кухня», или «нужные люди».
- Да мне все равно. Ты ведь спросил просто так? –
- Почему просто так? Ну, Ленок, не злись, конечно, не просто так. Мне твое мнение важно. Поверь. - Карен, вальяжно развалившись, курил сигару. Странно все: мы играем в игру, под названием семья, а семьей не являемся. Я даже гражданским мужем его назвать не могу. Не совпадает. Впрочем, я зря сейчас злюсь. Он искренне желает все устроить на высшем уровне. Просто мне это не интересно уже. Хочется простых человеческих радостей.
Но, что бы я ни думала себе, а согласилась со всеми его задумками. Карен, как всегда взял телефон, и сделал массу распоряжений, заказов. Оставалось только проследить за их исполнением. Программу праздника составили профессиональные аниматоры, угощения на столы привезут из ресторана Карена, украсят дом его две домашние работницы, в помощь им пригласили еще пару ребят из фирмы. Мне ничего и делать не оставалось. Я записалась в салон: прическа, макияж. Платье уже шили, у модного портного. Интересно, какой подарок приготовил Карен в этом году? В прошлом был новый айфон. Будто отвечая на мои мысли, Карен обнял меня за плечи. Мурлыкнул в ухо.
- Девочка моя. Голову себе сломал, думая о подарке. Чем тебя порадовать. Может быть, сама скажешь – чего же тебе хочется. –
- У меня все есть. До такой степени, что становится скучно. – Я вдруг осознала, что это правда. Мне скучно.
- Скучно от денег не бывает. Просто ты слишком много сидишь дома. Занялась бы чем-то. –
- Чем? Я и так бегаю, как заводная кукла, по салонам с женами твоих сотоварищей. Общаюсь, как ты и просил. –
- Умница. Разве плохо? Я горжусь тобой, ты у меня самая красивая. –
- Карен, мне и правда хочется чем-то заниматься. –
- Но ты часто помогаешь мне, советом, делом. Иногда, прямо скажу, твоя помощь бывает мне более полезна, чем чья-либо. У тебя острый ум и есть хватка на креативные идеи. Так что, мне кажется, что дело не в скуке? В чем же дело? –
И вдруг меня осенило!
- Ага! Значит я не глупая? И могу заниматься серьезным делом? Карен, мне хочется иметь свое дело. Пусть маленькое, но свое. Строить планы, бегать по банкам, контролировать процесс. Понимаешь? Хочется драйва какого-то в жизни. Куража. –
Сказала, и увидела в глазах Карена интерес.
- Ты меня пугаешь, малышка. Это мужское дело. Неужели серьезно? –
- Еще как, серьезно. Понимаешь, мне до того скучно с этими женщинами, что так и хочется им сказать гадость. – Это правда. С тех пор, как в мои обязанности стало входить совместное времяпровождение с женами друзей Карена, удовольствие от сытой и красивой жизни сильно померкло. Единственно кто мне был симпатичен из этих женщин, так это жена директора ресторана Карена, усатая армянка с добрыми глазами, Нарине. С ней можно было поговорить о жизни, посоветоваться. Поплакаться, в конце концов.
- Ладно, об этом подумаем потом. Слишком неожиданная просьба. Пошли, искупнемся. –
И мы присоединились к, резвящейся в воде, Нюше.
До самого дня рождения вопрос о моей просьбе больше не поднимался. Я уже думала, что Карен забыл про нее. Он был очень занят своими делами. Стал поздно приходить, явно нервничал из-за чего-то. На мои вопросы отвечал односложно. Я не сильно настаивала. Тем более что он редко посвящал меня в свои дела и проблемы. Подготовка к празднику шла своим чередом, мне особо и делать было нечего, только контролировать. За день до торжества привезли платье. Оно было изумительно. Карен не пожалел денег. Иосиф, как всегда, предложил мне на выбор свои драгоценности. Он всецело доверялся моему вкусу, о чем часто говорил в обществе. Это сделало меня популярной, и многие модницы советовались со мной, когда хотели приобрести себе украшения. Наш милый друг даже предлагал мне работать с ним в его ювелирном магазине.
- Будешь лучшим бриллиантом в моей коллекции. – На что я частенько говорила:
- Обязательно буду. –
Карен не дарил мне ни золота, ни камней. Я могла в любой момент пользоваться тем, что есть у Иосифа. И меня это устраивало. Драгоценности - это слишком интимно, мой статус любовницы не подходил для таких подарков, так мне кажется. Но на день рожденья колье, серьги и браслет выбрал сам Карен. Потом он загадочно протянул мне пакет с бумагами.
- Вот. Твой подарок. Надеюсь, что ты больше не будешь скучать. –
- И что там? – я достала содержимое. Это были документы на строительство придорожной гостиницы с ресторанчиком. Весь пакет документов. Карен выжидающе улыбался. Я не могла поверить. Это же то, что мне нужно! Хотела броситься ему на шею с благодарностью, но была уже при полном параде, и могла испортить всю красоту. Поэтому только чмокнула его в щечку.
- Невероятно! Какой ты молодец! –
- Но это огромная ответственность. Понимаешь? Впрочем, я всегда рядом, да и помощников у тебя будет много. – Карен смотрел на меня с уважением и легким сомнением. – Не понимаю, зачем тебе это. –
Я поспешила перевести разговор.
- Как я тебе благодарна. Но мы с тобой потом поговорим об этом. Ладно?-
После обеда начали подтягиваться гости. Я сначала внимательно всех рассматривала. Некоторых я хорошо знала, они часто бывали у нас в доме, вернее в доме Карена. Но в этом году появилось много новых лиц. Мужчины галантно целовали мне ручки, женщины критически оглядывали мой наряд. А я стояла, как кукла, и заморожено улыбалась. Подарки заносили на веранду. И что интересно, мне было все равно, что там в их огромных ярких коробках. Запущу потом туда Нюшу, пусть порезвится. А пока моя девочка встречала своих гостей в детской комнате на втором этаже. Туда отправляли всех детей, что пришли. Мы заказали парочку веселых аниматоров, которые должны были веселить ребятню во время праздника, чтобы дети не мешали взрослым.
С некоторым содроганием я увидела, что явилась дочь Карена, Симона. Она постаралась, как всегда выделиться. В черном блестящем, обтягивающем все прелести фигуры, костюме, и с маской кошки на лице. В руке она держала хлыст. Будто забыла переодеться после интимных игр.
Карен тоже заметил ее. И, повернувшись к Саше, начальнику своей охраны, тихо что-то сказал. Тот сразу ушел. Мы пригласили всех за стол. С веранды тихо неназойливо струилась музыка, в воздухе витали любимые ароматы Карена. Горели свечи с сандалом и ванилью. Гости степенно рассаживались по своим местам. Карточки с их именами стояли на каждой тарелке. Мальчики-официанты замерли за ветками пальм в ожидании. Мы тоже пошли следом за всеми на свои места. Вдруг раздался крик, почти визг. Что-то разбилось. Все оглянулись.
- Не пойду! Пусти! Пусть эта проститутка уйдет! – Симона, изгибалась, как настоящая кошка, размахивая хлыстом, и пыталась вырваться из рук охраны. Саша что-то говорил ей тихо, пытаясь успокоить. Но она не слушала. Она схватила снова какую-то вазочку и запустила в мою сторону.
- Я хозяйка этого дома! Кто она такая, чтобы тут праздновать. – Все было ужасно.
Карен вскочил со своего места и бросился к дочери. Я испугалась, что он ее ударит, но Карен крепко прижал к себе дочку, она почти не сопротивлялась. И увел ее в другую комнату. Краска стыда залила мое лицо. Слишком большая цена моего благополучия. Такое унижение. За столом наступила тишина. Никто не знал, как себя дальше вести. Неожиданно пришла на помощь Нарине, она подошла ко мне, обняла за плечи, и чуть ли не силком подняла из кресла.
- Дорогие женщины, давайте проявим сочувствие и женскую солидарность. Все сейчас придет в норму, а мы пока попудрим носики. – И увела меня и остальных на веранду. Это всех расслабило. Женщины дружно пошли за нами. Нарине почти прикрыла меня собой от любопытных взглядов. Что мне сейчас очень было нужно. Захотелось вообще уйти с этого праздника жизни. Не мое это. Но пришлось взять себя в руки. Наверху лежали документы на строительство. Я почти у цели. Видимо за все надо платить, закон. А кто, собственно, я такая тут? И правда, только любовница. То есть, та же проститутка. Разве для меня открылось что-то новое? Женщины вокруг меня старались вести разговоры ни о чем, но по их лицам я видела, что они очень рады тому, что меня опозорили при всех. У каждой была своя история. У каждой муж имел любовницу на стороне. Но все старались делать вид, что эта сторона жизни мужа их не касается. Но, конечно же, касалось и даже очень. Эти женщины платили за свое благополучие такой ценой. И это сильно их унижало. А теперь в моем лице они были отомщены. Я, конечно же, понимала, что среди этих законных жен, я изгой. И мое мнимое благополучие лишь мыльный пузырь. Ну и пусть. Я, как Луна, видна только с одной стороны. Остальное никого не касается.
Вышел Карен, поискал меня глазами. Я увидела муку в его взгляде. Но он умел держать себя в руках. Лишь легкий кивок, заметный только мне, и улыбка всем.
- Дорогие друзья, приношу свои извинения за скандал. Сами понимаете, дети не всегда согласны с нами. Все в порядке. Прошу всех к столу и забудем этот инцидент. –
Праздник продолжился, если можно это так назвать. Речи были кратки и безлики. Улыбки неискренни, поцелуи сухи и противны. « По три рюмочки и прощай, дорогая», подумалось мне.
Мне постоянно хотелось уйти, но чувствуя это, Карен крепко сжимал мою руку, да так, что стало больно.
- Ты хоть в туалет меня пустишь? –
Он, улыбаясь, посмотрел мне в глаза.
- Терпи. Скоро все пойдут пудрить носики. –
Вот так. Кажется, начинается моя дорога домой.
Как и следовало ожидать после происшедшего, вечеринка долго не затянулась. Постепенно гости стали расходиться. И не успело солнце зайти за горизонт, как мы остались одни.
Прибежала Нюша.
- А почему фейерверк не пускали? –
Я обняла мою малышку.
- Фитилей не хватило. Иди подарки распаковывай. Хочешь? –
В доме наступила тишина. Прислуга бесшумно убирала со столов. Я вышла на веранду, присела в плетеное кресло. Подошел Карен. Погладил по голове, как маленькую.
- Не расстраивайся. Все забудется. –
- Да ничего не забудется. Сам знаешь. Жалко Симону. Как она? –
- Спит. Я дал ей «успокоительное»,- помолчали.
- Ты сильно на нее не обижайся. Она с тех пор, как мы развелись с Маргаритой, стала такой колючей. Не хочет никого видеть на месте матери. –
- Нет. Я не обижаюсь. Я понимаю. –
- Ну, вот и хорошо. –
«Да и не заняла я место ее матери» хотелось сказать, но подумала, что это будет лишним.
Хотели сегодня же поехать в город, но не смогли. Нюша заскандалила. Что за день такой. Подарков было так много, что она не успела все распаковать. И потребовала остаться до утра. Карен, как всегда, пошел у нее на поводу. Он был бы хорошим отцом для Нюши. Долго не могла заснуть, мешали мысли. Карен тоже все сидел на веранде и курил. Видимо тоже о чем-то думал своем. Да, заигрались мы в семью. Мне уже казалось, что если он сделает мне предложение, то я соглашусь. И иногда удивлялась тому, что он этого не делает. Ведь наша совместная жизнь становилась все больше семейной. И мой статус любовницы, вот как сегодня, часто мешал. Но он молчал. Я стала замечать, что бурные постельные сцены происходили между нами все реже. Но тут могла сработать привычка. Мы уже почти четыре года вместе. К тому же он расширял свой бизнес и часто просто валился с ног от усталости. Но все равно странно, что он не заговаривает о свадьбе. Может быть, он не любит меня? Ведь слов любви я никогда не слышала. Только «мур, мур». Что означало на его языке выражение любви. Бред. Сама не знаю.
Но заснув, я снова видела Андрея, и любила его, и ласкала. И первая секунда пробуждения всегда была трудным возвращением к действительности. Просыпаясь, я всегда должна была поставить все по местам. И это было мое мучение. Карен давно понял, что утренний секс не желателен. Я невольно отталкивала его. И это не всегда ему нравилось.
Утро разбудило меня солнечным лучом. В этом доме спальня была на восток, и встающее солнце всегда освещало комнату. Это было очень красиво. Вторая половина кровати была даже не смята. Что очень удивило меня. Значит, Карен тут не ночевал. Накинув халат, я спустилась вниз. Он спал на диване в неудобной позе. Рядом стояли две почти пустые бутылки виски. Вот так, так. Значит, мы ночью пьянствовали. Это было совсем не похоже на него. Что-то его сильно мучало. Это я чувствовала последнее время все более явственно. Поправила его завернутую руку. Подтолкнула под голову подушку. И встретила его взгляд. Он притянул меня к себе.
- Ты меня любишь? – В лицо пахнуло перегаром, и я невольно сморщилась и отстранилась. И в ту же секунду полетела от него на ковер. – Уйди! –
- Карен. –
- Уйди, сказал, – и он снова перевернулся лицом в подушку.
- Ты меня не понял… - Но я сама не поняла, что произошло. Вернее поняла, что только что могла услышать его признание в любви. И больше этого уже не услышу. Я его знаю. И заплакала.
- Да уйди ж, ты, - в его голосе было столько муки и боли, что стало самой мучительно больно. Вдруг поняла почти все про нас и про него самого. И даже про себя что-то поняла то, что и не хотела понять. На весы легли два разных чувства. Яркая любовь к Андрею, и теплое чувство к Карену. И испугалась, что надо выбирать.
Села возле дивана на ковер. Будь что будет.
- Не уйду. –
- Я тебя сейчас не хочу видеть. –
- Повернись ко мне. –
- Если ты не оставишь меня в покое, я за себя не ручаюсь. –
Я ушла тихо на веранду. Мне-то как раз и надо было сейчас разобраться в себе. Я пропустила любовь Карена. Если бы я сказала сразу, что люблю его? Нет. Я не разобралась в себе. Люблю я Андрея. Дома лежат документы на строительство. Я должна построить ему дом. Надо спешить.
Выбежала Нюша. Ее звонкий голосок разлетелся по всему дому.
- Доброе утро, мамочка. Доброе утро, папочка. – Меня, как током дернуло. Она впервые назвала его так. Ну почему сегодня!
- Лена! – услышала я голос Карена, - уезжайте домой. Одни. Я побуду здесь. –
Надо оставить его в покое. Молчаливый водитель помог загрузить подарки в машину, и мы уехали.
Дома нас ждала баба Вера. Она расцеловала свою любимицу. Порадовалась подаркам, выслушала все ее рассказы. У них было о чем поговорить. А я пошла в свою комнату, и забралась в душ. Вода успокаивала. Где-то трезвонил телефон. Бегала Нюша, стуча своими пятками. Не хотелось выходить, но почувствовала, что сейчас засну прямо под струями воды. Немного даже затошнило от тепла. Обернувшись в мягкое полотенце, я пошла в спальню. Прилегла. Странное состояние оцепенения не проходило. Что-то в моем организме меня насторожило. Неуловимо знакомое чувство. И снова эта тошнота. Неужели? Перевернулась на спину и потрогала свою грудь. Точно, она стала болезненно упругой. Я беременна. Кажется, за меня все решила природа.
Вдруг услышала голос Карена.
- Не переворачивайся. Я хочу смотреть. – Он стоял в дверном проеме. Распахнутая рубашка, галстук на голой шее, в руках бутылка начатого виски. Он, покачиваясь, пошел ко мне.
- Ты ехал за рулем пьяный! –
- Молчи, женщина. Лежи и молчи. Я смотреть буду. – Он навис надо мной. Сильный запах спиртного ударил в нос. И тошнота сорвала меня с постели. Я побежала к раковине.
- Ты куда! Вернись, я сказал. Нежная какая. В твоем Мухосранске воняло не меньше. А твой зек, вообще, вонючка. –
Меня выворачивало. А он все говорил, говорил, говорил.
- Да заткнись ты, - неужели он не видит, что мне плохо.
- Что?! Кто заткнись? Я? – его качнуло, и он упал на кровать. – Иди сюда.-
- Карен, ты пьян. Отстань от меня. Я плохо себя чувствую. –
- Ты плохо себя чувствуешь? А как я себя чувствую? Знаешь, как мне плохо, - он всхлипнул.
- Ложись спать. Потом поговорим, - я попыталась его уговорить, но зря вообще подошла. Он схватил меня в кольцо своих крепких рук.
- Спать? Давай, будем спать, – он стал снимать с себя брюки. Раздевшись совсем, повернулся ко мне. – Вот он я. Можешь удовлетворить мою похоть. Я так хочу. –
- Ты почему со мной так говоришь? Ты никогда так не говорил! – вот гад, совсем не узнаю моего Карена. – Пусти, больно. –
- Нет, не пущу. Ты кто? Любовница? Знай свое место, – и рванул меня на себя так, что я не устояла.
Я пыталась вырваться. Я не хотела его такого. Надо сказать ему, что у нас будет ребенок. Но Карен в какой-то неистовости стал меня обнимать, целовать. Такого с ним никогда не было. Обычно он в постели нежен и страстен, но никогда не был груб. Я собралась с силами и отпихнула его с себя. И тут я увидела его страшные глаза. Только успела сжаться в комок, чтобы он не попал по животу. Но резкая боль внутри заставила меня закричать. Кровь заструилась между ног.
- Ребенок! –
Он застыл, все еще не в себе.
- Какой ребенок? –
Но мне стало плохо совсем. Карен понял, что произошло, и взвыл.
- Зачем ты со мной так? Леночка, прости. Идиот, урод, ублюдок. Прости родная. –
Первое, что я увидела, придя в себя, это глаза Карена. Он сидел возле кровати на коленях и плакал. Рядом стояла капельница, на животе лежал ледяной компресс. Врач, что колдовал надо мной, улыбнулся.
- Вот и умница. Все будет хорошо. Надо только лежать. Заниматься сексом вам пока нельзя, - он понимающе повел глазами на Карена, который до сих пор сидел в полотенце на бедрах.
- Что со мной? Ребенок жив? –
- Да, вам повезло. Но, видимо, матка ваша так низко расположена, что занятие сексом вам противопоказано. Угроза выкидыша. Но это на пару месяцев. Потом, когда ребеночек подрастет, можно будет, но с известной осторожностью. Я ведь понимаю. Ваш муж не хочет пока помещать вас в больницу, поэтому с вами сегодня останется медсестра. А я буду навещать вас через день или по необходимости. –
Врач ушел, медсестру отправили отдыхать в гостевую комнату. Карен с видом побитой собаки ходил из угла в угол. Я лежала, боясь пошевелиться. Угроза выкидыша? Он же меня избил. Какая к черту угроза. Он избил меня! Я могла потерять малыша. И чем больше осознавала, что произошло, тем больше ненавидела Карена. Да что же с ним произошло?
- Перестань ходить, ты действуешь мне на нервы. – Он кинулся ко мне.
- Леночка, все будет хорошо. Я не знаю, как смог до такого дойти. Простишь ли ты меня когда-нибудь? – он уткнулся головой в мой бок. Рука невольно потянулась к его волосам. Он всхлипнул.
- Умоляю, прости, забудь. Я потом объясню тебе все. Сейчас лежи, выздоравливай. Ребенок! Если бы я только знал… - он снова стал завывать.
- Ты меня избил. –
- О, нет. Не говори так. Я ненавижу себя. –
- Избил. И не сказал врачу. –
- Прости. Нельзя такое говорить. Я не бил тебя, никогда не трону, – он поднял свои кулаки с красными от ударов косточками. – Просто хотел сделать больно, но только себе. А ты испугалась. -
- Что? Ты думаешь только о себе. За все надо платить. –
- Я заплатил. Страшной ценой. Этого ребенка я выпросил у Бога. И чуть сам не убил. Самое страшное наказание. – Он прижался ко мне щекой. Такой униженный, такой испуганный. Боль ушла и мое сердце размягчилось. Действительно я испугалась. Кулаки летели рядом о спинку кровати.
- Ты просил у Бога ребенка? –
Карен поднял глаза. Столько боли. Что же такое, в конце концов. Кивнул.
- Я знаю. Ты его любишь, своего зека. И ко мне пришла из-за него. Я делал все, чтобы ты меня полюбила. Но видно не в моих это силах. Я молился, чтобы у нас был ребенок, чтобы ты осталась со мной. А ты вдруг попросила эти документы на строительство, я понял – это все. Я тебя теряю. Ты пришла к своей цели. И скоро уйдешь. Нервы сдали. Еще Симона помогла своим выбриком. Ну, сорвался я, понимаешь? Пьяный был. Даже не в ребенке дело. Я бы никогда не поднял на тебя руку. Если бы ты знала, как я тебя люблю! Больше жизни. –
Я слушала его, боясь дышать. Сколько боли принесла я этому человеку, пытаясь использовать его в своих целях. Да, действительно, за все надо платить. И мне тоже.
- Ты простишь меня? –
- Прости и ты меня. -
СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ.
Я быстро пошла на поправку. Об Андрее больше не говорили. Зато я мучилась теперь вопросом о своей жизни. Карен сделал мне предложение и начал подготовку к свадьбе. Мне не хотелось большого и пышного торжества. Вспоминала глаза тех, кто присутствовал на моем дне рождения; как они с трудом скрывали огонек торжествующего злорадства по поводу моего унижения. Было желание навсегда спрятаться от них, но у Карена была другая точка зрения.
- Надо показать, что тебе перед ними совсем не стыдно. Всякое бывает в жизни. У каждого из них есть что-то, что не хочется показывать другим. А после свадьбы, вообще, все перестанут судачить.-
Карен, как на крыльях, летал. Известие, что у нас будет ребенок, сильно изменило его. Исчезли слащавость, и легкое, едва заметное, но видимое мною, пренебрежение. Свадьбу он организовал очень красивую. Мой животик еще не был заметен, и платье сидело идеально. Белый жемчуг, вплетённый в волосы, заставлял держать голову с королевской горделивостью. Карен в черном смокинге был элегантен и красив. Гости слащаво улыбались и желали нам долгих, счастливых лет. Белая карета, гнедые лошади, украшенные живыми цветами, музыканты на площади, голуби и много шаров, выпущенных в воздух, маленькие красивые подарки зевакам, что собрались вокруг. Моя Нюша в розовом кружевном платье бегала среди гостей и собирала комплименты. Баба Вера еле успевала за ней, но была счастлива и весела. Красивая свадьба. Но сердце грустило, и накатывалась слеза. Ах, голова моя, головушка.
Началась семейная жизнь. По большому счету – ничего не изменилось. Мы уже год, как жили в его квартире, и у нас установился свой определенный уклад. Не смотря на то, что у нас была общая семейная спальня, Карен часто отдыхал в своем кабинете, так как иногда ночью у него появлялось желание поработать с документами. У Нюши была своя комната. Рядом комната бабы Веры и комната няни. Мы часто собирались все в большом зале на вечерние посиделки у камина. По выходным, когда у Карена было свободное время, ездили в загородный дом, поплавать в бассейне, побродить по саду, подышать свежим воздухом, да просто отдохнуть от шумной Москвы. Эта беременность протекала легче. Не было такой изнурительной тошноты, как в первый раз. И я могла свободно заниматься своими делами, не смотря на положение.
Я поняла, что судьба мною распорядилась, и уже не надо было решать – с кем я. Но мысль о моем моральном долге перед Андреем не давала мне покоя. Поэтому, как только улеглась кутерьма вокруг свадьбы, я решительно взялась за строительство гостиницы и ресторанчика. Хотя это было с согласия Карена, но он выражал свое недовольство тем, что я в моем положении занимаюсь подобными вещами. Но я была непреклонна. Развернула бурную деятельность. Беготня по банкам и фирмам несколько отвлекала от тяжких мыслей. И Надюху с Валерой привлекла к своим делам. Их помощь была весьма кстати. Я и не ожидала, что подобное строительство требует множества рук и ног. Вместе мы были – сила. И только они были посвящены в мои планы.
Валера стал директором моей маленькой фирмы. На его имя открыли счет, куда благополучно легли деньги Андрея.
Однажды мне показалось, что весь день за моим «Лексусом» кто-то навязчиво следит. На дороге то и дело появлялся черный джип, с затемненными окнами. Правда, проехав мимо меня несколько раз, он исчез из вида. Может и совпадение, но я заволновалась. Надя настаивала обратиться к Карену с просьбой об охране. Ведь и документы и часто деньги я беру с собой. Да и теперь я жена богатого человека, всякое может быть. В общем, настращала меня Надюха, хотя я и сама уже частенько задумывалась об этом. Карен стал на меня гневно кричать. Почему раньше я об этом не подумала, потом обнял и стал ругать себя, что он, безмозглый, позволил жене разъезжать по городу без охраны. И завелись в моей машине два молчаливых «бультерьера». Через пару дней в их компании, у меня появилось чувство, напоминающее клаустрофобию. Как только они садились рядом, мне даже воздуха начинало не хватать. Отправила их в другую машину. Пусть следом едут. Но все же с охраной стало спокойней. Правда, животик подрос, ребеночек требовал все больше моего здоровья. Я стала уставать, отекли ноги. Поэтому все чаще на объект выезжала Надя. Она контролировала процесс, брала на работу людей, следила за бухгалтерией. Была моими глазами и ушами. Ногами и руками. Я бы без нее сейчас не справилась. А Валера, по большому счету, был головным компьютером, мозговым центром. Даже Аня внесла свой вклад в дело. Однажды мы большой компанией заехали на строительство. Коробку здания уже возвели, и можно было понять, где будет что. Анюта потребовала, чтобы ей показали кухню ресторана. Куда мы и пошли с прорабом. Для меня все было совершенно не понятно, а Аня, как заправский строитель, сразу определила где, что будет в будущем. И сказала, что есть определенные недоработки. Прораб удивился. Заинтересовался.
- Все изменения должны быть внесены еще в начале строительства. А не тогда, когда уже будет стоять оборудование. – Сказал он и записал себе в блокнот ее предложения. Похвалил Аню.
- Очень, очень дельные мысли. –
Понятно. У меня есть будущий директор ресторана. Мои друзья - моя команда.
С каждым днем я все реже появлялась на строительстве. Последний месяц перед родами. Надо было поберечь здоровье. Что-то нервишки стали пошаливать. Страхи появились. Плаксивость какая-то. Я вдруг решила, что за мной следят бандиты. Хотя я знала, что Гоблин и его компания сидят далеко, но стала все чаще замечать возле себя одни и те же лица, совершенно мне не знакомые. Охранники мои, Яша и Гена, пытались заметить слежку, но каждый раз начиная свою активную деятельность, они распугивали всех. Меня это крайне злило.
- Ну, как можно не заметить, что синий «фольс» уже четвертый раз за сегодня проезжает мимо, – удивлялась я. В банке на меня искоса поглядывал какой-то мужчина, потом позвонил по телефону, и во время разговора все время кидал взгляды в мою сторону. Он явно рассказывал что-то про меня кому-то. Мои тупоголовые защитники никак не могли взять в толк, где в этой многолюдной толпе находится тот, кто следит за мной. Не могла же я тыкнуть пальцем в того человека, чтобы они заметили. Ну, а когда они развернули свои мощные тела, его уже и след простыл. В общем, пользы от них мало, только психологическая поддержка, что я не одна. Но и она уже слабела. Если что и случится, то точно придется самой отбиваться, пока они сообразят, что я не танцую. О чем я и сказала Карену. Он посмеялся над моими страхами, но пообещал заняться в ближайшее время этой проблемой. Как-то утром во время завтрака Карен сказал.
- Я обратился в охранное бюро. Есть гарантия, что у них люди проверенные и обученные. Сегодня приедет представитель с документами. Я просмотрю и решу. Думаю, что возьмем человека на испытательный срок. Согласна? – он ласково погладил мою руку. Конечно, я согласна.
День начался в приятных хлопотах. Нюша выступала с танцем в клубе «Юных танцоров», привезли сшитый для нее костюм, и мы примеряли, и репетировали все утро. Я слышала, как приехали из конторы, и в кабинете что-то обсуждали. Но не вмешивалась, Карен сам все сделает в лучшем виде, я ему доверяю. Но все же любопытство распирало. После обеда засобирались на концерт.
- Карен, мы уезжаем. Тебя ждать? –
- Леночка, сними все на видео. Вечером вместе просмотрим еще раз. Занят. Да, подожди. Через пятнадцать минут приедет человек из охранного бюро. – Странно екнуло сердце. Снова мои страхи и предчувствия. Что еще может произойти, надо успокоиться.
Нюша нетерпеливо подпрыгивала возле двери, тряся вороными кудряшками. Меня удивлял и восхищал цвет ее волос. Ее головка всегда ярким пятном выделялась среди других детей. Не перепутаешь. Баба Вера держала костюм, стараясь не помять, и любовалась ею.
- Мама, ну, едем уже. Опоздаем. –
- Сейчас, скоро. Ждем одного человека, – я и сама уже была в нетерпении, поглядывая на часы.
В домофон позвонили, и я увидела на пороге Ивана Ивановича. Открыла дверь и замерла, глядя на него. Он тоже стоял в легком ступоре. Мое сознание за пару секунд прокрутило неимоверное количество вариантов появления этого человека на пороге. Но он искренне был удивлен, увидев меня. Отбросив подозрения, я улыбнулась. В его взгляде сразу увидела досаду, очень знакомую. И согнала улыбку с лица.
- Здравствуйте. Вы из охранного бюро? Проходите, - он вошел, даже как-то не уверенно, что доказывало его случайное попадание в мой дом. Подтянутый, в хорошем костюме и аккуратной прической. Он был мало похож на мужика в клетчатой рубашке. Но это был он. И он играл в какую-то игру. Поэтому я решила предоставить ему начать разговор. Там разберемся. Иван Иванович вошел, осмотрелся, улыбнулся всем, потрепал по голове Нюшу, разглядывающую гостя с нескрываемым любопытством. Показалось, что он вот-вот скажет « Как же она выросла», но, конечно, он этого не сказал.
- Здравствуй, девица, - сказал он, и протянул Нюше руку для приветствия. – Как же тебя зовут? –
Нюша протянула ручку свою и радостно улыбнулась.
- Здравствуйте, меня все зовут Нюша, а вообще-то мое имя Анна. И мне пять лет. Вы пришли к папе? Он наверху. –
- Нет, Анна. Я пришел к тебе и маме. Буду вас охранять от обидчиков. Согласна? –
- Конечно, я рада. А вас как зовут? –
- Зовут меня Иван Иванович, а для тебя буду дядя Ваня. По рукам? –
И, глядя, как Нюша прилипла сразу к новому дяде, я поняла, что у них завязались очень близкие отношения с первых же минут. Моя дочка очень хорошо чувствовала людей. Я уже много раз в этом убедилась. Иван Иванович представился всем. Можно было еще стоять и раскланиваться, но время поджимало. Учитывая пробки на дорогах, нам ехать не меньше часа. Возник вопрос, на какой машине будет нас сопровождать новый охранник. Я вспомнила его «Волгу», кто его знает, может он до сих пор на ней ездит, и предложила поехать сегодня в одной машине, а все технические вопросы перенести на следующий день. И оперативненько двинулись к выходу. Вместе получилось не очень удобно, тем более что индийский костюм нашей артистки занял почти весь салон. Но искусство требует жертв. Впихнули Нюшу под складки платья, только нос торчал, и поехали. Нет, все-таки появление следователя в роли охранника более чем загадочно. Сначала подумала, что по приезду домой спрошу Карена, где он его нашел, но скоро отбросила эту мысль. Подожду развития событий и инициативы Ивана Ивановича.
Концерт прошел отлично. Нюша в индийском костюме была великолепна. Украшения, что мы взяли у Иосифа, красиво переливались в прическе и на груди. Она была настоящей индийской красавицей. И танцевала чудесно. Я снимала все на видео. Иван Иванович тихо сидел недалеко. Только поглядывал на меня странно. Или мне так казалось. Концерт отвлек меня от бурных мыслей и вопросов.
Вечером, когда мы все возбужденные от концерта, расположились в зале, чтобы еще раз посмотреть Нюшино выступление, снятое на видео, мне показалось, что Иван Иванович ищет возможности со мной поговорить. Нюша крутила танцевальные па на ковре, бабушка Вера на диване была поглощена этим зрелищем, Карен пошел принять душ после работы. Кажется, что никто не помешает нам поговорить. Я отошла к окну, будто бы прикрыть форточку и задержалась там. Иван Иванович среагировал, и подошел мне помочь.
- Кажется, нам надо поговорить? – я посмотрела в его глаза, глаза не могут обмануть.
- Девица, вы уже в другом положении. Сострадания не вызываете. Жизнь наладилась? – он тоже смотрел мне в глаза. Опять начинается. Он наверно так и будет всегда говорить загадками. И что за привычка оскорблять меня. Но почему я решила, что он сказал мне гадость?
- Вы сами посоветовали исчезнуть замуж, – я начала злиться. Он холодно улыбнулся.
- Хорошее выражение. А главное, удобное. –
- В каком смысле? –
- Боюсь, что вы меня не правильно поняли. Вы, вообще, не слишком сообразительны. Отвечаю вам на ваш не высказанный вопрос. Я уже пару лет работаю в охранном бюро. Здесь больше платят. Ваш муж подписал с нами договор об оказании услуг. Выбор пал на меня. Вот и все. Но на всякий случай. Забудьте, что мы раньше общались. В моей жизни есть обстоятельства, которые я не афиширую. Они, кстати, связаны с вами, девица. Если вы обойдетесь без лишних вопросов, буду вам очень благодарен, – сказал, и расцвел дежурной улыбкой. Вот так всегда с ним было. Чем больше он говорил, тем меньше мне становилось понятно, о чем он хочет сказать.
- В вашем положении, - сказал он громко, - нежелательно лазить по окнам. В вашем доме есть кому за этим следить. –
- Да, конечно, - появился Карен, с мокрыми волосами, и красивой улыбкой на красивом лице, - она всегда такая. Сколько раз просил поберечь себя. Дорогая! Показывай нам, чего наснимали. Иди ко мне. – Он устроился на диване перед телевизором. Все расположились вокруг, и целый вечер крутили концерт вперемешку с «живыми» танцами на ковре. Нюшу было не остановить. Иван Иванович раскланялся.
Теперь по городу я ездила в сопровождении Ивана Ивановича. Карен выделил ему джип и водителя.
Надюха была посвящена в мою тайну и очень переживала, что все откроется.
- Карен не поймет, если узнает, кто есть этот охранник, – говорила она мне. – Он и так ревнивый, а тут что-то от него скрывают. Лучше рассказать. –
Меня такая мысль тоже посещала. И я уже готова была к разговору с Кареном. Но не успела.
Как-то утром я перебирала счета из банка. Зашел в кабинет Карен.
- Как себя чувствует моя дорогая женщина? – он поцеловал меня, наклонился над столом.
- Что тут у нас? Давно пора поинтересоваться твоими делишками. Шучу. Вижу, что ты со своей командой справляешься. Молодцы. Но я должен все же знать, куда идут мои денежки. А? – он с улыбкой рассматривал документы. – Проезжал тут как-то мимо вашего объекта. Стройка идет полным ходом. Ты идеальный руководитель. –
- Да я там уже почти ничего не делаю. Все Валера с Надей. У них хорошо получается, можно и не контролировать. Вот только расчеты с банком взяла на себя, вернее аудит.-
- Умница моя. Правильно, денежки контроль любят. А это что за счет? –
Я похолодела. Он взял в руки документы по закупке стройматериалов на строительство коттеджа для Андрея. Для этого строительства я пользовалась услугами другого банка, в котором лежали оставленные мне на сохранение деньги. Надо было и адресат поменять. Взяла себя в руки и мило улыбнулась.
- Надежда справляется и с этим объектом. Она строит дом. –
Карен удивленно посмотрел на меня.
- Строит дом? Надеюсь, не за мои деньги? –
- Нет, конечно, все видно по документам. Не бери себе в голову. Я в курсе. Да и банки разные. –
Зазвонил телефон Карена, и он ушел к себе, кинув мне на ходу.
- Все тщательно проверяй. Друзья друзьями, а деньги проверяй. Впрочем, потом поговорим. –
Кажется, пронесло. Но расслабляться не стоит. Зная его характер, разговор продолжится.
Ребенок в животе стал играть в свои игры. Я встала, неудобно сидеть. Кажется, мозг вскипит от мыслей, история так запуталась, что не знаю, как быть. Я нервно ходила возле окна. Во дворе, рядом с машиной, стоял Иван Иванович. Какой-то он последнее время странный. Поглядывает на меня, будто что-то хочет сказать и не решается. Может вызвать его на разговор? Или подождать. Ай, что я теперь могу изменить в своей жизни. Надо поговорить с Надюхой, выработать, так сказать, общую стратегию ответов. Набрала ее номер. Занято. Позже перезвоню. Но Надя сразу перезвонила сама.
- Привет, моя дорогая. Как карапузик? –
- Да все нормально. Буянит. Как бы нам встретиться. Ты сегодня где? –
- Кое-что в банке надо уточнить. Задерживают уже который раз деньги. Крутят что-то. Надо проверить. А потом на строительство. Отвезу на коттедж обои и сразу в гостиницу. Там сегодня начинают внутренние работы. Познакомлюсь с бригадой. За ними глаз да глаз нужен. А что ты хотела? - Какая она у меня умница. Послал же Бог подругу.
- Да так. Поговорить надо кое о чем. Хотелось бы сегодня. Может, я приеду на стройку? –
- Как тебе удобно. Давай ближе к обеду. Я, если что, подожду тебя. Созвонимся. -
Ну что же ты, малыш, так дерешься. Маме больно. Чувствуешь мое беспокойство? Я погладила живот.
- Успокойся. Все будет хорошо.-
Зашла няня.
- Елена Владимировна. У Нюши температура. Плачет постоянно. Надо врача вызвать. –
Только этого не хватало! Насколько позволял живот, поспешила в детскую. Нюша вся красная сидит на подоконнике и рисует пальцем на стекле. Эта няня совсем за ребенком не смотрит. И Вера Ивановна, как назло, разругалась с ней и ушла жить к себе домой. Сказала, что не может глядеть, «как дите портят». А что делать. Уже четвертую няню меняем, а Нюша слушается только бабу Веру. Но сдала наша старушка, ноги болят и спина. Нельзя ей столько ребенком заниматься.
- Почему ребенок не в постели? Какая температура? Нюшенька, или сюда, моя родная, - какая у нее горячая голова. – Принесите настой из ромашки! –
Няня побежала на кухню. Нюша прижалась ко мне, обняв ручками. Мой ты, ребенок. Мама совсем тебя забросила. Нет, надо меньше заниматься строительством. Вот сегодня поеду, поговорю с Надей, и все. Отдам бразды правления.
Врач приехал скоро. Осмотрел Нюшу, выписал лекарства.
- Греть, пить много теплого питья, полоскать горлышко. Это ангина. Через день, если раньше не станет совсем плохо, начнем курс антибиотиков, пока рановато, пусть организм сам поборется. Вам, настоятельно прошу, к ней не приближаться. У вас уже тот срок, что для ребенка опасно. Вы меня поняли? –
Я - то поняла, но как малышка сможет без мамы. Устала я. Тревога все время гложет. Причем не понятно от чего. Поговорила серьезно с няней, потребовав от нее ласки и внимания к ребенку под страхом увольнения. Потом подумала, что не права, и пообещала ей прибавку к жалованию, если она будет хорошо заботиться о Нюше. По глазам няни поняла, что правильно поступила.
И поехала на стройку. Возле ворот увидела машину Карена. Поняла, что поговорить с Надей сейчас вряд ли удастся, тем более что Иван Иванович не отходил от меня ни на шаг, будто охранял от чего-то, или кого-то.
Карен обошел всю стройку. Поговорил со строителями, заглянул в документацию. Вроде бы остался доволен. Но мне сказал, что в моем сроке пора прекратить свою бурную деятельность. И поэтому он решил взять завершение строительства на себя. Я согласилась с ним, спеша уйти, надо было скорее поговорить с Надей. Но Карен продолжал, удерживая меня за руку.
- Я хотел бы ознакомиться и с объектом Х. Посмотреть документацию и смету. Это возможно? – он говорил, глядя мне в глаза, и при этом взгляд его был не слишком дружелюбен. За последние полгода Карен ни разу не спросил меня о цели строительства коттеджа. Мне наивно казалось, что все и так ясно. Помнится, что когда-то я говорила о том, что Андрей оставил деньги, и я хотела их во что-нибудь вложить. Но никак не могла вспомнить подробностей разговора. Сегодня он дал мне понять, что хочет знать эти подробности. Нужен был срочно разговор с Надей. Нам необходимо было «дуть в одну дуду». Но остаться один на один с Надюхой не было возможности - все время рядом кто-то крутился. Особенно старался Иван Иванович. Что-то мне это не очень нравилось. Да что происходит, в конце концов? Такое впечатление было, что они все заодно. Начали настаивать, чтобы Карен взял меня с собой в банк. И Надежда тоже. Я удивленно смотрела на нее, ища ответа в глазах. От поездки с Кареном отказалась, сказав, что мой муж прекрасно сам во всем разберется. Пообещала, что скоро поеду домой. Карен несколько удивился, но зная мой характер, сильно не настаивал. Когда он садился в машину, я заметила, что лицо его выражало высокую степень раздражения. Взяв с собой бухгалтера, Карен уехал.
Я засобиралась на коттедж. Реакция Ивана Ивановича и Нади меня удивила.
-Чего тебе туда ехать? Там все нормально. Вот скоро закончим внутреннюю отделку, тогда и приедешь. -
Расписали, что там пыль и запахи вредные. Но все было как-то не убедительно.
- Да что с вами? –
Надя замялась.
- Ну? –
- Понимаешь, Лена, у нас есть новость. Ты только сразу не волнуйся. –
Меня бросило в жар. Я как-то сразу поняла, о чем речь.
- Он вернулся? –
- Да, Леночка, но лучше вам не видеться. – Лена проговорила все с трудом, видно было, как она волнуется сама.
- Почему вы за меня решаете, что мне лучше, а что нет? –
- Лена, Карен и так начал что-то подозревать. Лучше избежать этих встреч. Ты не сможешь скрыть эмоций.
Но мои эмоции уже забурлили.
- Сейчас же поехали! Как вы могли молчать?! –
Пришлось поскандалить и пообещать вести себя паинькой. Иван Иванович молча сел за руль моего Лексуса, Надя, что-то бурча себе под нос, забралась на заднее сиденье. Но я на них не обращала внимания. Как они могли! Хотелось лететь, а машина ползла, как телега. Наконец подъехали к березовой роще, что росла перед участком; я отстояла каждое дерево. Перед домом копалась пара рабочих. Я всматривалась, но не узнала никого. Не он. Поспешила в дом. Каждый раз, приезжая сюда, я с радостью видела, как все тут приобретает очертания жилого дома. Вот и сейчас сразу бросились в глаза изменения. Блестели полы, красовались окна и двери. В каждой комнате уже были поклеены обои, Надя выбрала очень красивые, молодец. Но меня это не тронуло, я просто бежала из комнаты в комнату. Где?! Солнечный свет проникал в окна, создавая уют и тепло, даже без мебели и вещей. Услышав с кухни запах кофе, поспешила туда. Застыла в дверях. Андрей стоял с телефоном в руке, наши глаза встретились. Яростно заколотилось сердце. Его взгляд скользнул на мой живот, рука медленно положила телефон на стол. В одну секунду я увидела страшную метаморфозу. Передо мной стоял уставший, с потухшим взглядом и поседевшими висками, человек. Совсем не похожий на моего Андрея.
- Андрей! –
- Здравствуй, Алена. Зря ты сюда приехала. –
- Почему? Почему? – я было шагнула к нему, но он отступил к окну. Руки его тряслись.
- Чего ты от меня хочешь, Алена? Спасибо, конечно, что помнишь, что строишь этот дом, но он мне не нужен. Уезжаю я. Живи своей жизнью. И ни о чем не беспокойся. –
- Андрей! – я все же кинулась к нему.
- Отойди. Не смей! Я не хочу тебя видеть! – его слова больно хлестнули по душе. Я вцепилась в его рубашку.
- Послушай меня! Я все объясню! – но он скинул мои руки.
- Даже не начинай. Объяснить все можно, а вот понять трудно. Да и что тут понимать. Это жизнь, Аленка, не надо ничего больше. –
- Но я люблю тебя! –
Он отвернулся к окну. Видно было, как ходили желваки на его скулах, как сжали руки подоконник до белых пальцев.
- Не хочу тебя обманывать. Может быть это последний раз, когда я разговариваю с тобой. Я тоже очень люблю тебя. Но… это ничего не меняет, а может наоборот, именно поэтому я не хочу тебе портить жизнь. У тебя хороший муж. Ты, как сыр в масле катаешься, ребенок вот будет. Живи, Аленка, жизнь длиннее любви. –
- Андрей! –
- Все. Уходи! Я не хочу больше ничего знать. –
- Зато я хочу знать! – услышали мы голос Карена.
Он стоял в дверях, глаза были бешенные. Когда он появился тут, все ли слышал.
- Так говоришь, любишь его? Ребенок? А чей это ребенок? –
- Карен, не надо. –
- Что не надо? Вы тут в любви объясняетесь. Про меня не забыли? Устроились под моим боком. Пригрел змею. –
Казалось, что мужчины во-вот сцепятся в драке. Вбежали Надя и Иван Иванович.
- О! Вся банда в сборе. - Карен сжимал кулаки, видно было, как он борется с собой.
Я осела на стул, от резкой боли, потемнело в глазах.
- Вызови мне «скорую», Карен. Кажется - началось. – Все засуетились. Я оглянулась, Андрей исчез. Он все время исчезает из моей жизни.
Приехала «Скорая помощь», Надя села рядом со мной. Когда закрывали двери - увидела встревоженное лицо Карена.
Роды были стремительные. Мне показали ребенка, родился мальчик. Но его почему-то сразу унесли. На мои вопросы отвечали уклончиво. Явно что-то случилось. У меня началась истерика. Но после укола я впала в забытье. К вечеру пришел врач.
-Нам надо поговорить с вами и вашим мужем. Только не волнуйтесь, – сказал он. Как это - не волнуйтесь! Через полчаса приехал Карен. Они с врачом уединились в кабинете и долго там беседовали. Потом с мрачными лицами пришли ко мне в палату.
Оказалось, что у ребенка предполагается высокое внутричерепное давление, не все рефлексы в норме. Есть опасность нарушения развития мозга. Нам предложили оставить ребенка в клинике на обследование и лечение. Но гарантий никто не дает. Карен отводил глаза, а врач смотрел жалостно-понимающе. Пошли бы они со своей жалостью. Что с моим мальчиком!
- Не волнуйтесь. Вы еще слишком слабы. Пришлю медсестру перевязать грудь. Ваше молоко долго не понадобится. Поэтому стоит остановить его образование, - врач посмотрел на Карена, - Вы посидите еще с женой, вам есть о чем поговорить. Главное сейчас время. – И ушел.
- Ты видел его? Ты видел нашего малыша? – слезы текли сами по себе, больно билось сердце.
- Нет, Лена, не видел. Сказали, что к нему пока нельзя. Что тебе принести из еды? -
- Ничего. Не хочу я есть. Что с моим малышом! – казалось, что жизнь кончилась. Начала покалывать грудь. Прибывало молоко. Где эта медсестра с бинтами. – Карен, уговори их, пойди, посмотри на мальчика. Хочу убедиться, что он живой. Я буду ждать. Или я все сделаю сама. Слышишь? –
- Хорошо. Я попробую, – сказал Карен и вышел. Глаз его я так и не увидела. Почему?
Пришла медсестра с бинтами. Нет, не могу. Мой малыш жив и ему нужно мое молоко.
- Уходите. Я отказываюсь бинтовать грудь. Буду сцеживаться. Если ребенок пока слаб, отдайте молоко кому надо. Но потом я буду его кормить сама. Уходите. – Медсестра недоуменно смотрела на меня. Попыталась уговорить, что так лучше для меня. Но я не стала ее слушать. Пусть будет лучше моему малышу. Медсестра ушла, но зато пришел врач.
- Прошу вас. Давайте сделаем перевязку. Вы не сможете сцеживать достаточно, чтобы поддержать лактацию. Будут проблемы с грудью. – Врач говорил со мной голосом, которым разговаривают с тяжелобольными. – Послушайтесь, прошу вас. – Врач был очень настойчив. Что он ко мне пристал, сказала же - нет. Выражение врача поменялось. Он вдруг стал резок и неприятен.
- Если вы не послушаетесь добровольно – нам придется сделать это принудительно в интересах вашего здоровья. Сестра! – прибежала медсестра, - делайте перетяжку, иначе скоро грудь набухнет. –
Господи, как страшно. Они шли на меня со своими бандажами, бинтами, шприцами, как в дурном сне. Что же это такое!
- Отстаньте от меня! Не хочу я перевязывать грудь. Я позвоню мужу. АА! Не трогайте меня, – но они меня прижали к кровати, и я почувствовала, как в бедро входит игла. Дальше была темнота.
Очнулась ночью. В окно светила луна, грудь давили бинты, голова кружилась. Попыталась разобраться, что же произошло. Ребенка не показали. Я хорошо слышала, как мальчик плакал, значит живой. Попробовала встать, но слабость такая, что не смогла. Накачали чем-то. Нашла кнопку вызова. Появилась дежурная сестра.
- Вам плохо? Сейчас сделаю укол, поспите. – Все, что я услышала от нее.
- Нет, нет. Все нормально. Не надо укола. Я хотела спросить, как мой ребенок. –
Медсестра посмотрела на меня. Слишком долго она молчит.
- Да что вы все так странно себя ведете? – почти прокричала я.
- Тише. Не кричите, иначе придется вам сделать укол. Ваш малыш находится в кувезе. За ним налажен должный уход. Не беспокойтесь. Он слишком ослаблен, - увидев мое просительное выражение лица, она закачала головой, - нет, нет. Вы слишком слабы. Вам нельзя вставать. Все потом. – И ушла.
Может быть и так. Но что-то говорило мне, что не совсем так. Будто вокруг меня и ребенка происходит молчаливый заговор. Решила, что утром обязательно во всем разберусь. Горела грудь, кружилась голова. Я заснула. А утром мне снова сделали укол, даже не спрашивая меня. Так прошло несколько дней. Врач появлялся лишь набегами. Не успевала даже ему вопрос задать. Он словно избегал моих вопросов. Силы прибавлялись, и скоро я решила, что с меня хватит. Ночью, когда в отделении стало совсем тихо, вышла из палаты. В конце коридора виднелась голова дежурной в ореоле света. Она спала, облокотившись на руку. Я пошла по коридору. В ординаторской горел свет, и дверь была приоткрыта. Санитарка протирала пол огромной шваброй. Позвала ее тихо.
- Вы чего, женщина? А это вы? – поменялась она в лице.
- Проведите меня в палату, где лежит мой ребенок?! Очень вас прошу. –
- Горемыка. Увидят, что я вас туда повела – с работы выгонят. –
- Да что у вас за работа. Другую найдете. Ребенка мне покажите. Почему его мне не показывают. –
- Не могу я. – но увидев мои слезы, продолжила, - ладно. Я пойду впереди, покажу дорогу. А вы тихонько крадитесь сзади. Но если там кто-то есть - не заходите. –
Она взяла ведро и швабру и пошла по коридору, время от времени протирая, для видимости, пол. Я шла за ней невидимой тенью. Возле палаты «Интенсивной терапии» санитарка остановилась, осторожно приоткрыла дверь и заглянула. Потом помахала мне, заходите мол. А сама быстро ушла. В комнате стояло два кувеза. Один был пуст. Значит во втором мой ребенок! Я подошла на ватных ногах. На пеленке лежал ребенок. Он спал, вытянув ручки вдоль тела. Маленькие пальчики время от времени подергивались во сне. Но когда я подошла к кувезу, он открыл глаза и посмотрел прямо на меня. Мой малыш! Я прижалась к стеклу лицом. Так хотелось думать, что он меня видит. Красивый какой. Головку украшали черные кудряшки. На табличке, прикрепленной к стеклу, было написано «Артем, 05.09. 3200.52». Значит, тебя назвали Артемом? Малыш сморщился и заплакал. В груди закололо так, что я охнула. В палату забежала медсестра, увидев меня, замахала.
- Уходите. Нельзя! – и подхватив меня под руки, выволокла из палаты. Набежали еще две. Сопротивляться не было сил. Я потеряла сознание.
Утром пришла делегация. Вызвали и Карена. Он поздоровался, но глаз его я опять не увидела.
- Почему ты на меня не смотришь? – я попыталась дотронуться до его руки.
- Странный вопрос. Нет желания, – его лицо ничего не выражало, совсем другой человек стоял передо мной.
Подошел лечащий врач. Печально покачав головой, сказал траурным голосом.
- К сожалению, приходится констатировать тот факт, что у вашего ребенка нарушение мозгового кровообращения, при быстром прохождении плода через таз кости черепа складывались неправильно, что вызвало кровоизлияние. Мы делаем все возможное. Сегодня ребенка должны перевезти в центр детских патологий для дальнейшего лечения. Но надежд мало на то, что ребенок будет нормальным. Дальнейшую судьбу вашего ребенка вы определите сами. Вам, женщина, готовят документы на выписку, - он проговорил все очень быстро, даже резко, и вышел из палаты. Наступила тишина. Все смотрели на меня, будто ждали, как я себя поведу в этой ситуации. В душе слезливая пустота. Я повернулась к Карену.
- Ты видел его? – он молчал, глядя в окно. Ни одна жилка не дрогнула на его лице.
Встав с постели, я накинула халат, и пошла к двери.
- Ты куда? –
- Женщина, вы куда? – я посмотрела на напрягшихся, как перед прыжком, бультерьеров в белых халатах.
- Подышать свежим воздухом. –
Я рванула по коридору уже знакомым путем. За мной погнались, но я опередила их. Ворвавшись в палату, оттолкнула, стоявшую там медсестру. Прильнула к кувезу. На пеленке лежал ребенок со светлым хохолком на головке.
- Где мой ребенок? – закричала я, оглядываясь на преследователей. – Здесь лежал мой ребенок. –
- Успокойтесь. Вам нельзя нервничать, выйдите отсюда. Вы нарушаете стерильность помещения.-
- Покажите моего ребенка, немедленно, Карен, что же это! Где ты, черт тебя подери! – меня потащили в палату, толкнули на кровать. Моя одежда уже лежала здесь. На тумбочке документы на выписку. Карен бросил сухо:
- Одевайся. Я жду в машине, – и ушел.
- Где мой ребенок! Позовите врача. Я требую главврача, – кто-то вышел. Зашел врач. Присел рядом, взял меня за руку.
– Я понимаю ваше горе. Но еще не все потеряно. Ребенка будут лечить. В конце концов, у вашего мужа деньги и связи, вам по карману лечение за границей. Успокойтесь.-
- Где мой ребенок? Почему мне его не показывают? Да оставьте вы меня, требую, чтобы мне показали ребенка. –
- Ваш муж подписал все бумаги, и ребенка уже повезли в центр. Так что собирайтесь, вам пора домой. –
Машина стояла прямо возле входа. Я плюхнулась на заднее сидение.
- Как ты мог! Почему мне ничего не сказал. Я что, не имею права голоса? Это мой ребенок! –
- С некоторых пор – не имеешь. Не кричи. Это не поможет. –
Я с ненавистью смотрела на его затылок. Больше я ему ничего не скажу.
Меня встретила криком радости Нюша. Девочка моя, как же я соскучилась.
- Как твое горло? Ты выздоровела? Мамочка очень скучала по тебе. – Мы обнимались, заливаясь слезами.
- Мамуль, а кто родился у тебя? Почему ты без ребеночка? –
Заболело сердце.
- Нюшенька, твой братик в больнице остался. Его будут лечить. Мы скоро сходим к нему в гости.-
- Мамочка, ты не плачь, он выздоровеет. Обязательно. Я всегда выздоравливаю, когда болею.-
Моя милая девочка. Что бы я делала без тебя сейчас. Мы долго сидели обнявшись.
День проходил за днем, но мне ничего не было известно про ребенка. Карен почти не разговаривал со мной, только пару раз сказал, что лечение не дает результатов. Узнать, в какой центр отвезли сына, не было возможности. Из дома я почти не выходила. Жизнь будто бы замерла. Если бы не заботы о Нюше, которые меня держали в реальности, я бы совсем умерла от горя. Через месяц Карен потребовал, чтобы я подписала бумаги об отказе от ребенка, и разрешении содержать его в заведении для детей с отклонениями в развитии. Но никакие доводы, уговоры и угрозы не могли меня заставить подписать такие бумаги. Я требовала, чтобы он показал мне сына. Но Карен был непреклонен.
- Меня твои эмоции не волнуют. Если бы ты не носилась по стройкам с пузом, не произошло бы того, что произошло. Бумаги ты подпишешь. – По его лицу я поняла, что это угроза.
Дождавшись, когда Карена не было дома, позвонила Наде.
- Нужен нотариус. Срочно. Карен что-то замышляет. Сделать надо все тайно. –
Надя поняла с полуслова, и через час нотариус был у меня. В присутствии Надежды, как свидетеля, я написала заявление в прокуратуру о том, что считаю, случившееся с моим ребенком, подстроенным моим мужем, требования об отказе от ребенка не принимаю, и прошу разобраться в случившемся и найти моего ребенка. Так же имею опасение за свою жизнь. Число и подпись. Бумаги отдала Наде. Сказав А, решилась и на В.
Вечером того же дня я заговорила с Кареном о разводе.
- Хочешь развода? Пожалуйста. Но прежде подписывай бумаги об отказе на ребенка, – сказал он в ответ.
- Не подпишу я. Неужели ты не понял. К тому же, объясни, зачем тебе это.-
- Ты родила мне больного ребенка, которого теперь надо лечить. На это уйдет много средств и времени, и я не хочу еще возиться с тобой. Твой отказ развяжет мне руки. Подписывай, и ты свободна. Я даже назначу тебе содержание, как бывшей жене.-
Меня передернуло от его цинизма.
- Еще недавно ты сомневался - твой ли это ребенок.-
- Не пытайся меня укусить. Мне уже не больно. Я сделал тест, не такой, уж я, дурак, как ты думаешь. На столе в моем кабинете лежат документы на отказ. Завтра я принесу документы на развод. Все в твоих руках. –
Больше мы не разговаривали. Все было ясно и так.
Утром я собрала свои вещи. В принципе их было немного, моя одежда и вещи Нюши. Драгоценностей Карен мне не дарил, поэтому все было просто. В обед он позвал меня в кабинет.
- И так. Давай определимся. Ты подписываешь, и мы расходимся полюбовно. Я с ребенком, ты с содержанием. В противном случае… -
- Что? Что ты сделаешь? Как можно мать заставить отказаться от ребенка, - как же я его ненавидела. Страшный человек.
- Я оставлю тебя ни с чем. Ха, как же я забыл. Ты же у нас воровская миллионерша. И тебя не волнуют мои деньги. Тут я прокололся. Действительно, деньгами тебя не склонить. Ну, что же. –
Он нахмурился, в глазах появились злые искорки.
- Ты ничего от меня не получишь в любом случае. Вот документы на развод. Подписывай и до свиданья. Было, как говорится, приятно познакомиться. –
Он вытащил из кейса бумаги. Положил их на стол.
- Подписывай. У меня нет времени возиться с тобой. –
Я наклонилась к столу. Следовало прочитать, что он тут мне подсовывает. Начала перебирать листы.
- Чего ты возишься, - он показал на графы с галочками, - вот тут, тут, тут, и тут. –
- Не дергай меня, я хочу прочесть документы. –
- Чего читать. Я не даю тебе ни копейки. Чего читать, - он заметно стал нервничать, я заметила его трясущиеся руки. Дернула лист, который был обозначен галочкой для подписи. « Заявление об отказе от прав на ребенка».
- Это документы на развод? Ах ты сволочь. – Карен занес надо мной кулак. Вошла няня.
- Прочь! Кто вас звал! Прочь, я сказал. – Няня в испуге выскочила из кабинета.
- Ты, дрянь, подписывай, или я за себя не ручаюсь, - он нависал надо мной, гневно сверкая глазами.
- Карен. Остановись. Не делай так. Я мать, и должна участвовать в жизни своего ребенка, - произнесла я из последних сил. Но он меня не слышал. Наше время кончилось. В какой-то момент я подумала, что судьба меня наказала, за легкомысленный поступок. Не стоило связывать свою жизнь с нелюбимым, ведь и ему я испортила жизнь. Быть может он прав, что хочет один заботиться о ребенке. У него деньги, связи. Со мной придется каждый раз связываться, при пересечении границы, при серьезных решениях в отношении ребенка. Все же он любил меня, я знаю это, и, видимо видеть меня каждый раз будет для него тяжело. Ради ребенка, наверно, стоит согласиться на его условия. Я заплакала. Он стоял молча рядом. Нет, он все тот же Карен, что любил и баловал меня, просто я жестоко с ним поступила.
- Хорошо. Я подпишу. Я верю, что ты не сделаешь плохо нашему ребенку. –
Рука легко вывела подпись. Карен тут же убрал бумаги. И вышел из кабинета, даже не оглянувшись. Я постояла некоторое время, оглушенная состоявшимся, и пошла к выходу.
- Нюшенька, мы уезжаем. Пойдем, дорогая. – Но никто мне не ответил. Я прошла по комнатам, где я провела несколько лет красивой, и довольно счастливой жизни. Пришли девушки, работающие на кухне и в комнатах. Они прощались со мной со слезами на глазах. Я окинула последний раз квартиру взглядом. Жизнь странная штука.
Во дворе стоял мой старичок, « Мерседес». Будто не было тех многих лет, когда я въехала на нем в Москву. Надя сидела за рулем, Нюшин нос прилип к стеклу задней двери. Мои дорогие, не все в жизни потеряно, я должна жить ради вот этого носика. Подошла к машине, руку жгли бумаги о разводе. Я бросила их в бардачок.
- Ну что, с Богом? –
- Посидим на дорожку. Нюша, помолчи хоть минуту. – Надя обняла меня и поцеловала.
- Я думала, что ты оттуда живой не выйдешь. Как все прошло? –
- Я подписала, Надя, отказ. Представляешь? Что теперь делать? Бедный мой малыш. Не дали ни разу даже дотронуться до него. Только раз и видела. Такой хорошенький, Артемом его там назвали, он наверно. –
Надежда сидела молча, давая мне выплакаться. Нюша ласково положила свою ручку мне на голову.
- Не плач, мамочка. Все будет хорошо. –
- Да, девочка моя. Конечно. Пора. –
Мы тронулись, кажется, что маршрут будет теперь забыт. Взгляд упал на «бардачок», куда я бросила документы.
- Надь, давай почитаем, что он там мне в подметных письмах начертал.- Я достала копию разводных документов. Но подруга забрала бумаги.
- Смотри ты, целых десять страниц. Неужели, чтобы написать «Ничего не оставляю, иди с миром» надо столько текста. Интересненько. – Надя углубилась в чтение. Сначала она ерничала над каждым словом, потом замолчала, и лицо ее поменялось.
- А ты читала? Нет? Ну, так слушай, – и она стала мне перечислять имущество, от дележа которого я добровольно отказалась в пользу своего сына Артема Ованесяна. У моего, уже бывшего, мужа, оказывается, был в собственности завод полимерных материалов в Оренбургской области, яхта «Алмаз», ресторан, и ресторанчики, дома в Санкт-Петербурге и Москве, акции газовых компаний и еще много всякой всячины.
- И он тебе ничего не оставил? Гаденыш. Не понимаю такой жадности. Добровольно отказалась. –
Надю просто трясло, но мне было все равно. К тому же, как стало ясно из документов, я отказалась в пользу моего сына. И тут до меня дошло.
- Надя, останови, мне плохо, – я вышла из машины, с трудом подавляя тошноту. Сын, Артем, он в порядке. Просто Карен заплатил им всем, и меня обвели вокруг пальца, как идиотку. Надо что-то делать, надо вернуться и все ему высказать, надо пойти в полицию.
- Чего ты там мечешься. Иди в машину. Что произошло, в конце концов? –
В голове все перемешалось. Чем я думала, подписывая документы об отказе.
- Надя. Едем назад. Мне надо с ним поговорить. –
- Ничего себе. Не наговорилась? – Надя удивилась, но покорно повернула.
Я долго трезвонила в домофон. Кто-то рассматривал меня слишком долго на экране. Быстро забыли, однако.
- Откройте немедленно. Сообщите, что я хочу поговорить. Срочно! –
Дурацкое положение. Я все еще не привыкла, что эта дверь не открывается больше для меня по моему желанию. Но когда я, отчаявшись, хотела уже уйти – дверь открыли. Горничная Нина, опустив глаза, пропустила меня в холл.
- Подождите тут. Карен Эдуардович сейчас спустится, - проговорила она тишайшим голосом, который, впрочем, постепенно крепчал. А что я себе вообразила, что тут все меня безоговорочно любили? Бог с ними, у меня другая цель. Где этот Карен? Он что, специально задерживается?
- Карен! – крикнула я вверх, но он уже спускался со своей сладкой улыбочкой.
- Не прошло и пол года. Какие люди. – Он просто издевался. Но мне все равно.
- Я просмотрела еще раз документы. И поняла, что ты меня обманул. Наш ребенок в полном здравии, - выпалила ему в лицо.
Он схватил меня за локоть и поволок в кабинет.
- Не кричи. Что за глупость ты тут несешь. –
- Глупость? Тогда почему там написано, что я отказываюсь от всего в пользу нашего мальчика? –
- Не нашего, а моего. Ты отказалась, и это не обсуждается. Так все-таки тебя взволновало, что ты от таких деньжищ отказалась. Вот твоя сущность. –
- Не передергивай. Плевать я хотела на твои деньги. Покажи мне ребенка. –
- Зачем? Что это изменит? Его надо лечить, на это требуются большие средства, и ты должна быть благодарна, что я сделаю это. Живи, как тебе вздумается. Не мешай нам. – Он встал в дверях, показывая всем видом, что разговор окончен.
- Карен, не будь так жесток, покажи мне ребенка, я должна видеть его. Сжалься. –
Я не выдержала и заплакала, упала перед ним на колени. Но он был непреклонен.
- Не проси. Тебе же лучше. Спокойней будет жить. Оставь меня с моим горем. Одно я тебе могу пообещать – Артем не будет ни в чем нуждаться. Уходи ты, ради Бога. –
- Покажи ребенка. Я за себя не ручаюсь. –
Он посмотрел на меня мрачным взглядом. Потом что-то для себя решил, и сказал.
- Хорошо. Завтра приезжай к двенадцати часам. Поедем в центр. Покажу сына. Но пообещай, что ты не будешь истерить, и не выкинешь там какой-нибудь номер. –
На следующий день ровно в двенадцать часов я стояла у дверей. Щелкнул замок. И вышел Карен.
- Поехали.-
Дорога казалась бесконечной, московские пробки кого угодно сведут с ума, тем более что мое сердечко летело впереди. Я старалась запомнить дорогу, адрес. Я не буду истерить, я просто буду рядом с моим ребенком. Нас встретили два амбала в белых халатах, которые всю дорогу до палаты шли в отдалении. Еще бы автоматы наперевес повесили. Артем лежал в кувезе, как и в тот первый раз, когда я его видела. Я приникла к стеклу. Что-то с ним было не так. Мой мальчик лежал, вытянув ручки вдоль тела. Слишком расслаблено. И глазки его смотрели не так живо, как тогда.
- Посмотри на меня. Посмотри. Маленький мой. Можно я его возьму на руки? – я оглянулась на врача.
- Нет, конечно. Внешний мир для него опасен. У него слабая иммунная защита.-
Малыш медленно закрыл глаза. Не шевелится, даже не дергает ручками и ножками, как делают все дети в его возрасте. Господи, как же так. Душили слезы. Карен тихо сказал.
- Ну что? Насмотрелась? Прошу тебя, пойдем. Мы здесь пока лишние. -
Выйдя на улицу, молча постояли возле машины.
- Надеюсь, ты поняла, что я прав. Твое присутствие мало чего даст. Уезжай, и не мешай нам. Ты со мной, или у тебя есть дела в городе? – Он сел в машину.
- Нет, спасибо. Доберусь сама. –
Вот и все. Я медленно шла по улице. Перед глазами стояла картина с моим малышом. Сердце говорило, что что-то не так, в чем-то несоответствие. Но пока не было ответа. Я хорошо запомнила адрес учреждения, палату, где лежит мой мальчик. Дома все обговорим с Надей, решим что делать. И завтра же я поеду к нему сама, без надзора. Может быть, что-то прояснится. Дам кому-нибудь «в лапу», помогут.
Но на следующий день, когда я приехала в Центр, мне сказали, что ребенка забрал отец. Предположительно для поездки в Германию на лечение.
Вот и все. Вряд ли я увижу еще моего сыночка. Какая большая плата за ошибку.
Надя, боясь, что я впаду в депрессию, все дни сидела со мной у Веры Сергевны. Я была рада ее участию, но понимала, что ее ждут дома Валера с Данькой.
- Поезжай домой. Не бойся, со мной все будет хорошо. Я сильная, и к тому же у меня есть Нюша. Как ты плохо обо мне думаешь. –
ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
Я закрыла боль в душе. Все, что со мной произошло, только моя вина. Но у меня были обязанности. Не было больше на свете той девчонки, которая легкомысленно поехала в Москву в поисках новой жизни. Может быть, мы и делаем свою судьбу сами, но судьба делает нас.
Милая Вера Сергевна старалась облегчить мне страдания. Нет, я сама; пусть вам будет со мной легко. Нюшенька моя, ангелочек мой, мама никогда тебя не бросит. Отлюблю за двоих. Каждый раз при этой мысли – сжимается сердце. Ничего, я научусь быть стойкой. Да, я стараюсь. Но плохо получается. Домашние заботы несколько отвлекали, но, занимаясь повседневной работой, мучала себя вопросом: что дальше?
Много раз порывалась расспросить Надю об Андрее, но что-то останавливало меня. Вспоминала, как он отреагировал на мой округлившийся живот. Нет, у него уже своя жизнь. Но про строительство коттеджа все же заговорила. Нужно было решить все вопросы. Оформить денежные отношения, определиться.
Собрались мы на вечерние посиделки. Накрыли стол, выпили по рюмочке. Дети бегали по квартире с веселыми криками; счастливое время. Настроение у всех было грустное. Но постепенно разговорились. Начали вспоминать, как все начиналось, как познакомились. Много смешного было, много грустного. Но время сглаживает и радость, и печаль. Договорились, что закончив все работы в коттедже, Надя с Валерой переберутся в него на жительство, и с ними будет жить мой воспитанник Николай, из детского дома. Его судьба меня очень волновала, умный, позитивный мальчик. Он уже заканчивал школу, и скоро ему нужно было определяться с профессией. Все вместе решили, что поможем ему в этом. Я с Нюшенькой пока остаюсь рядом с Верой Сергевной. Слишком она сдала последнее время, требовался уход. Вот в таком ключе и проговорили до утра. Нюша с Даниилом заснули вповалку на диване, рядом с ними растянулась болонка Ани. Вера Сергевна ушла к себе еще с вечера, а мы попивали чай и вслух думали о превратностях судьбы. Почему-то не хотелось расходиться, как в последний раз; чувствовалось, что в нашей жизни произошла смена полюсов. Что-то еще будет.
Когда совсем развиднелось - засобирались. Чтобы не разбудить детей, убирали со стола, стараясь не звенеть тарелками. Дружно все помыли, протерли, покурили на балконе, отодвигая момент расставания, да и давали детям еще немного поспать, слишком поздно вчера легли. Разговоры утихли, мы и так понимали друг друга. Заварили по чашке кофе. Пришлепала, протирая заспанные глаза, Нюша.
- Мам. А баба Вера не хочет просыпаться. -
Полюса действительно поменялись. Москва отторгала меня, я не проросла в нее, пора уезжать.
После похорон меня больше ничего в Москве не держало. И лежала моя дорога только назад, в родной город. Собрались быстро. Попрощались с друзьями. И поехали мы с Нюшей восвояси.
Милый мой «Мерседес». Мой корабль с алыми парусами. Мой надежный друг. Вези нас к лучшей жизни, туда, где не предадут, не обидят. Не буду помнить плохое. Хорошего тоже было много. Москва мне подарила друзей, в конце концов, есть главный подарок от жизни – мой ребенок. Нюша. Остался там кусок моего сердца, Артем. Жестоко, больно. Но мое разодранное сердце говорило мне, что встречу я моего малыша. Обязательно. Я всегда буду стремиться к нему. А пока надо жить дальше.
Дорога серой лентой бежала впереди. Показались знакомые ориентиры. И не смогла я, завернула в сторону отеля, где зародилась во мне новая жизнь. Подрулила на стоянку, осмотрелась. Отель явно претерпел изменения в лучшую сторону. Теперь вместо серых невзрачных стен, красовались яркие картинки из сказок. Вокруг росли красивые, аккуратно постриженные деревья. Множество цветов и оригинальных фонарей вдоль тропинки к главному входу радовали глаз. Наверно хозяин сменился. Нюша выскочила первая из машины и побежала в кафе, приглашающее яркой рекламой откушать и отдохнуть. Пока я возилась, приводя себя в порядок перед зеркалом, моя дочь вылетела назад, с явно удивленной мордашкой.
- Мама! Там дядя Ваня! Представляешь? –
- Какой дядя Ваня? – Иван Иванович? Преследует он меня что ли?
- Дядя Ваня? Охранник? –
- Ну да! Он там стоит, важный такой, я его узнала. –
Обняв Нюшу, я решительно вошла в кафе.
- Ну, и где он? – конечно, ей показалось, мало ли похожих людей. Что ему тут делать, это было бы уже странно. Хотя, я больше ничему не удивляюсь. Он слишком часто появляется в моей жизни, и всегда к переменам. Нюша шлепнулась на какой-то стул.
- Давай тут, - но я уже знала, где нам присесть.
- Иди сюда, дочка. Посмотри, как тут красиво за окном. Я вот на этот стул, а ты… нет, нет. Пусть этот будет свободным, там должен был сидеть другой человек. Ты садись рядом со мной, вот на этот стул, - потянула я ее за руку.
Мимо прошел официант.
- Будьте добры, примите заказ. И сразу чашку кофе, большую. –
- И лимонад и булочку. –
- Да. И лимонад с булочкой. – Сидя за этим столом, я остро переживала воспоминания. Колотилось сердце и даже руки слегка тряслись. Как вчера было.
Подошел официант, принес заказ и картонку с меню. Поставил на стол вазочку с цветами и коробку конфет. Мило улыбнулся.
- От нашего заведения. – Нюша тут же потянулась к коробке.
- О! Смотри, мои любимые! – и она наполнила рот сладостями со счастливой мордашкой. Я оглянулась по сторонам.
- Мы особые гости? С чего такая щедрость? – сердце, сердце. Официант, все так же улыбаясь, проворковал.
- Все, кого зовут Еленами, получают в нашем заведении - наш презент. Кафе называется «Елена». –
- А, – кивнула я головой, - теперь понятно. Вот только кто вам сказал, что я – Елена? –
- Я сказал, - услышали мы голос нашего Ивана Ивановича. Он потрепал Нюшу по головке, на что та улыбнулась ему счастливой улыбкой. Присев рядом, он посмотрел мне в глаза своим непонятным взглядом.
- Удивлены? –
- Нисколько. У меня уже есть примета, как только я куда-то направляюсь – вы тут, как тут. Как буек в море с надписью «За буйки не заплывать». Откуда вы? Какими судьбами? Не ожидала вас тут увидеть, но очень рада. Честно. – Он хитро улыбнулся.
- Девица. Я - то тут работаю, а вот вы с Нюшей какими судьбами? –
- Работаете? Здесь? Почему здесь? Не понимаю, – сердце мое, не трепыхайся.
- Впрочем, я не удивился, когда вас увидел. Но сомневался. –
- Сомневались? Не говорите загадками, ну, Иван Иванович! Объясните. –
Но вместо объяснений, он повернулся к официанту.
- Где обед? Несите нам обед. Дорогих гостей угощать будем. –
Нюша, вся вымазанная шоколадом, лезла с ним обниматься.
- Ну вот, наелась сладкого. Как теперь ее покормить? –
На стол накрыли, как на праздник. Я смотрела с удивлением, переходящим в легкое подозрение.
- Иван Иванович, объяснитесь, с чего такая щедрость? Что вы от меня скрываете? И в чем вы сомневались. -
- Не торопись, девица. Все в свое время. Ты уже однажды поторопилась, больно вышло. –
Вот так всегда. Его слова словно через машину «Энигма» проходят. И спорить с ним практически невозможно. Хорошо, подождем. Угощает - будем есть, не торопиться просил – мы и так не спешим. На удивление Нюша съела целую тарелку картофеля, и большой стейк из лосося. Что бывает очень редко. Иван Иванович предложил красного вина. Принесли один бокал.
- А вы? К тому же я за рулем. –
- Вы остаетесь отдыхать, пожалейте ребенка. А я на работе. –
Кажется, нас пытаются задержать. Хорошо, отдохнем. Вино было очень мягкое, вкусное. Я и не заметила, как выпила два бокала. Слегка захмелела. Надо было снять номер и поспать.
- Нюша. Пойдем наверх, поспим немного. Или погуляешь? –
Моего ребенка словно сдуло. Только пятки засверкали. Ну и ладно. Иван Иванович приглядит. Что-то я действительно сильно устала, и морально и физически. Мне дали номерок, и я в сопровождении молодого человека, несущего мои чемоданы, пошла спать. И перед дверью чуть не споткнулась. Номер был тот самый. Это уже не совпадение. Осторожно открыла дверь, уже поверив в чудо встречи, но номер был пуст. Нет, размечталась я зря. Отослав молодого человека, пошла в душ. Долго стояла под струей воды, ни о чем не думая. И в постель пошла уже почти заснувшей.
Что-то шуршало, слышались непонятные звуки и чьи-то шаги, но я никак не могла проснуться. Хочу спать, все потом. Но, наступившая вдруг тишина, разбудила. Я открыла глаза и увидела вокруг розы. Много роз. И испугалась. Розы были белые и бордовые, как тогда, когда я первый раз увидела Карена. Неужели снова?! Зажмурилась так, что стало больно глазам, выдавив слезы. И услышала голос.
- Не плачь, а то я тоже заплачу. –
Рядом на подушку легла голова Андрея. Это не сон? Я могу его потрогать? Обнять? И тут я испугалась совсем. Слишком велико было счастье.
- Ты? –
- Я. –
- Навсегда? –
- Ты хочешь? –
- Как ты можешь спрашивать такое? –
- Больше не буду спрашивать. –
Круг замкнулся. Все встало на свои места. Мое синеглазое счастье рядом со мной.
- Андрей! Ты дочь видел? –
- Даже имел возможность общаться, пока ты тут спала без задних ног. Смешная малышка. Она подвела меня к зеркалу в холе, долго рассматривала и сказала: « Я всегда знала, что ты на меня похож будешь», представляешь? – Андрей прижался ко мне, и мы замерли, боясь спугнуть мгновение. – Как же ты любила меня, что родила дочку точь в точь похожую на меня, родная. -
- Как же ты любил меня, что у меня родилась дочка, так похожая на тебя. По-другому и быть не могло. –
ПРОШЛО ТРИ ГОДА.
Однажды утром в светских новостях я увидела, что Карен женился на дочери одного, известного по всей Москве, олигарха Соловьева. Помню эту девушку. Тупая блондинка. Странный выбор для эстета, каким является Карен. Скорее всего, очередная ступень к богатству. Но меня это не касается. Зато поняла, что теперь у меня есть возможность побороться за сына. И взяла в руки телефон.
- Алло, Надюша? Привет, дорогая. Нужна твоя помощь. Помнишь документ, что я оставила на хранение у нотариуса?
Вези меня. мой мерседес. роман. 1 часть
© Copyright: Людмила Лебедева-Хаккарайнен, 2014
Свидетельство о публикации №214121401990
Свидетельство о публикации №214121401990
Рецензии