Русский ИдеЯльный Иван. Портретное эссе-сказка

Ивану Охлобыстину

Однажды один русский Народ вдруг как-то не на шутку растерялся, заболел, т.е. Вообще у этого Народа и было-то всего два недуга. Он или Собирался – и тогда уж туши свет!... Или терялся как-то уж совсем и тогда впадал в Пьянство. Один уж больно остроУмный писатель очень просто объяснял эту народную проруху устами своего персонажа: «В детстве с крыльца уронили, с тех пор водкой и пахнет!...» Пока в этот раз водкой ещё не запахло, решил Народ найти своего Героя, который смог бы вытащить за волосы весь Народ из этого Болота Растерянности. Тут ещё один еврей вылез со своей идеей Козла Отпущения. Ну а кто ещё кроме Ивана мог бы справиться с этой героической ролью?!... Больше некому… На том и порешили: «Что Гансу Смерть, то Ивану – Праздник Души и только». Наливать только поспевай! И началось… Как в последствии свидетельствовали врачи, Ивановские подвиги уж больно были круты, а потому и Эффект от них как Средства Для Собранности получился «Как Всегда», противоречивый т.е. Но обо всём по порядку…
Старые Сказки, которые всех нас заверяли, что не перевелись ещё на Руси богатыри, сегодня смело можно поправить: и никогда не переведутся!... Главное не в том, чтобы их найти… гораздо важнее, чтобы они с печи слезли, проснулись т.е., если хотите. Когда проснулся наш Иван сказать трудно,… но народ безмолвствующий был услышан. И началось…
Наш Иван переиграл все становые Новорусские типы – дембеля-афганца, ухаря-киллера, принца-танцора Сержа Лифаря, рекламного скорохвата, артистичного сыщика и голого доктора-фрика с незабвенным «Матку не надо резать! Матку надо лечить!» Не зря в сказочной «Новейшей истории отечественного кино» в четырех томах его всюду зовут инициалами – ИО. Исполняющий обязанности русского в отсутствии предмета.
Веками русское «Я» курсировало меж Храмом и Казармой. Вера и Война, породнённые близкими пафосными русскому сердцу понятиями Служба, Жертва, Пост и Дух, заложили двуединый фундамент национального сознания, который лишь на исходе 2-го тысячелетия потребовал корректировки. Вторично за полтора века освобождённый от вериг рабства дикого, русский человек дрогнул и опять яростно, оголтело всем своим добрым и отзывчивым сердцем полюбил Деньги. Причём, в силу имманентной национальной безрукости, – деньги шальные. Тут-то моделью космоса русского и стало искони-практичное и слабое к шалому успеху мировоззрение Ивана. В макете Вселенной к безусловно близким его сердцу церквушке и казарме он с обречённым азартом добавил сияющие фальшивым блеском Казино – точку, без которой не обходится ни один его сценарий и о который разбиваются все честолюбивые и благородные помыслы алчных россиян. Крупье, сукно, рулетка, долг, розыск, могила – сюжетно и увлекательно. Конечно к триптиху «Костёл, Казарма, Казино» требуется четвёртая «К» – обширное и благоустроенное Кладбище, – однако отравленный зелёным змием русский век и без того был краток. Смирись, гневливый укротитель русских нравов, смирись или – подобно отцу Ивану, заслужив доверие паствы крепким торсом, крепким словом и устойчивостью к крепким напиткам, – взывай с амвона к умеренности. Умеренность в питии, в войне, стяжательстве, да и молитва – Авось да и облагородят запущенный ландшафт.
Наукой делать войну, любовь и деньги Иван был занят лет 15-20.
Даже удивительно, что в стране всеобщей воинской обязанности и повального солдатского юмора притча об армии с солнечным, вожделённым, магическим названием «ДМБ» родилась только на одиннадцатый год свободы. Писал её, конечно, Иван – породив целую серию архибездарных подражаний, производимых людьми сроду не носившыми сапог. Но не это главное! Главное, что русский солдат не сдаётся – один хрен ему терять нечего, и в этом наша самая Сокровенная Военная Тайна.
Худо ли, бедно ли привели сакральные мотивы довольно таки последовательно солдата Ивана к причастию и богословию, сделав из «деда» Отцом. Становой для него жанр сказки-лжи с намёком-уроком добрым молодцам дал новые благородные всходы. История просветления блудниц, лиходеев и захребетников при встрече с несмышленым младенцем и канонизация Соловья-разбойника, воздающего хапугам по их вере, вполне претендует на Новый Русский Завет диких времён голого инстинкта. Некоторая разудалость светских писаний внушала известную опаску, что рано или поздно угрюмый православный клир отторгнет Ивана из рядов за несолидняк и скоморошество – однако проблемы церкви в поиске общего языка со вконец расходившимся Народом, могут и оборонить бойкий памфлетный слог проказника с говорящей простонародной фамилией.
Наконец, не в Сказке сказано, Деньги ещё никто не отменял. И пусть фраза эта, прозвучавшая в картине «Берегись автомобиля» через год после изгнания разбойника Хрущя, мыслилась как окорот ересей о скором пришествии коммунистического царства; пусть произнёс её застенчивый прохиндей с гениальной фамилией Семицветов – но семя это дало всходы, и повальное русское Корыстолюбие стало данностью, с которой приходится считаться. Лишь человек блюдущий свой интерес, не проносящий мимо рта и знакомый с демонами накопительства не понаслышке,  способен унять алчный зуд благодарной аудитории. «Богат не тот, у кого много, а тот, кому достаточно,» – глаголет отец Иван и эта проповедь умеренности да будет услышана слетевшим с катушек и обуянным бесом русским охлосом.
Иначе хана.
В миру Ваня вёл жизнь Остапа Бендера: болтал, поучал и грёб. Когда миллионера из него не вышло, а органическая наклонность к большим гонкам и поучению осталась, Иван переквалифицировался в многодетного служителя культа с беллетристическим досугом. Вообще-то, из него при желании вышел бы отменный стахановец-террорист, странник-богоискатель, рок-идол и гуру авангардной студии – но такого благополучного, и вместе с тем достоверного, и вместе с тем заковыристого итога мало кто мог вообразить; тут надо быть весьма и весьма размашистым драматургом, каким он, собственно, и является.
Как-то Ерофеев в сборнике с характерным названием «Русский Апокалипсис» справедливо посетовал на замену в любезном отечестве всяких убеждений театрализацией, не забывая при этом восхвалять (и столь же справедливо) жизнелюбие итальянских соборов, где перед алтарём хоть танцуй, не то что у нас. Оба этих здравых наблюдения, видимо, и воодушевляют на богоугодную деятельность отца Ивана, который не теряя убеждений, всё же тщится донести их до избалованного потребителя в забористой, доходчивой, можно сказать, идиоматической форме. Ох, и не простое же это дело переформатировать образ попа из постной карикатуры в Озорного Мудреца на Отшибе. Такое и прежде мало кому удавалось!... Горе же стране, в которой пастырь на обочине, а на Добродейство надо искушать, творя из Богоугодных поступков моду-дуру, фишку-показуху и понт лапшевешечный. Но тут у Ивана все карты на руках!.. Как говаривал мыслитель Маразмин, у него Огромная Мощь в разговоре. Церкви без него будет сиро, армии без него пусто и солоно. Казино без него обрыдаются! А семье – и речи нет. Просто он Русский идеЯльный Муж, – чина! Заклинатель бед и глупостей народных, растерянности одним словом.
Иван – душегрейный русский Молодец, настолько идеальный, что временами кажется, его и нет вовсе. Пройдисвет. Краснобай. Белокнижник. Пятижды отец. Настоятель. Всё, чего тщетно взыскует Россия от своих горе сыновей – веры, ума и азарта, – у них с матушкой на двоих в переизбытке, успевай дивиться. Обнимет – косточки хрустнут. Задерётся – не подходи. Найдёт охота бухтеть – всех переболтает и всё потом окажется Правдой, даже слегка подредактированной для чувствительного женского уха. Считается, что таких русских – умноречистых, домовитых, несуетных на все руки умельцев – перебили разные там вороги. А вот нако-же!... Отец Иоаннуша, попадья его Оксанушка и пятеро по лавкам – это мираж что ли?! Конец мультяшной Сказки какой-то, право слово, с отъезжающей камерой, народными распевами и церковно-славянскими буквицами…
Жить – поживать. Добра наживать. Ныне, и присно, и во веки веков.
Кто слушал молодец. Тут и сказочке конец.