Детство Тилля

Сын вырос не по дням, а по часам.
Под звёздами всё лето ночевал,
Любил бродить по лиственным лесам
И озеро на спор переплывал.

Чуть августа забрезжил день восьмой,
А Тилль уж целый час, как на ногах.
Уловом гордый, шёл рыбак домой
В охотничьих отцовских сапогах.

Тилль нёс в ведре трёх крупных карасей
И полкорзины маленьких опят.
Глубокий сон владел деревней всей,
Но взбешенный отец ворвался в сад.

У маленькой сосны, свалившись в грязь,
Нетрезвый Вернер ветки обломал,
На сына громко рявкнул, матерясь,
Когда того за шиворот поймал:

«Припёрся и крадётся, мелкий вор!
Совсем в деревне, видно, одичал!
У нас с тобой короткий разговор,
Давно ты у меня не получал!»

Испуганный, Тилль вырваться хотел:
Ему отца характер был знаком.
Но ястребом папаша налетел
И в нос ударил сына кулаком.

Второй удар хоть молча Тилль стерпел,
От боли даже кровь не замечал.
Потом, когда отец рассвирепел,
Не выдержал и «Мама!» закричал.

Услышав за окном знакомый крик,
Спустилась в сад испуганная мать,
По клумбе зацветающих гвоздик
Супруга побежала унимать.

– Бессовестный! Не смей ребёнка бить!
Где ночью был? – В сарае дрыхнул. – Врёшь!
О, боже, Вернер, сколько можно пить!
Посадишь печень – молодым умрёшь!

Для Вернера болезни не страшны
(Легко он их всегда переносил)
И слёзы на щеках жены смешны.
Он с новой силой лишь заголосил:

– Умру я – вот тогда и быть суду!
Кикимора, тебе ль меня учить?!
А повод я, поверь, ещё найду,
Чтоб этого чертёнка замочить!

«Он сын твой, Вернер! Грех – твои слова!» –
– Бригитта закричала мужу вслед
И, в голос не расплакавшись едва,
Укутала сынишку в тёплый плед,

Ведёрко и корзину забрала
И струйку крови вытерла платком,
Умыла и на кухню отвела:
«Не плачь! Согрейся, милый, кофейком!

Добытчик! Вместе с солнышком вскочил,
Без спроса взял грибной отцовский нож!
Измазался и ноги промочил.
На улице такой холодный дождь!»

«Я взрослый, мне одиннадцать уже.
Прости, что грязный: к завтраку спешил.
Отца я видел: он был в гараже,
С соседом Гансом шнапс опять глушил, –

Признался сын. – Смотрю: всё пьёт и пьёт.
Я видел их потом на берегу».
Тем временем достала Гитта йод:
"О ранках не волнуйся – я прижгу».

Проснулась шестилетняя сестра,
Спросила у братишки: «Что с рукой?
Опять подрался с папой ты с утра?»
«Нет, Саксия, отец…. Он не такой! –

– ответил Тилль. – Не бойся, крошка, спи!»
Сестра ушла, почуяв брата грусть.
«Мой мальчик, ты хоть годик потерпи!
Немного подрастёте – разведусь! –

Бригитта прошептала, не таясь.
Ошибка роковая жгла ей грудь. –
Отец твой – зверь. Жестокость в нём и грязь.
Сыночек, никогда таким не будь!

Надеялась, любила, берегла,
А он мне только пьянством отплатил.
Подарок бога – сына родила.
Ты жизнь мою, как лучик, осветил.

Могла ли я тогда предположить,
Что счастье и покой с ним – лишь мечты?
Без Вернера на что мы будем жить?
Работать ведь ещё не сможешь ты.

Всю душу он за десять лет пропил,
Всё сердце на бутылки разменял!»
Бригитта замолчала. Тилль вскочил,
Придвинулся и крепче мать обнял.

Вдруг августовский ливень перестал,
Оставив стёжки радужной дугу.
Тилль матери на ушко прошептал:
«Я вырасту и скоро всё смогу!»

(07.11.2014)