Магия фонемы m или о чем мычали наши предки

 Начнем с лингвистического феномена. Он состоит в том, что в подавляющем большинстве евразийских языков, за исключением тех языковых традиций, в которых языки подверглись существенному влиянию письменности, появившейся на более ранних стадиях глоттогенеза, чем в иных традициях (например, семитские языки, языки иероглифических традиций), слова со значением «мой, моё» имеют в своем составе фонему m, причем по масштабам своей инвариантности это употребление уступает также очень распространенному употреблению этой фонемы в словах со значением «мать».
 Заметим, что и сама фонема m является наиболее инвариантной по звучанию, так как ее формирование происходит в носовой полости, а значит, без участия управляемых человеком мобильных речетворных органов, которые в ней отсутствуют. Единственным мобильным речетворным органом, принимающим участие в формировании фонемы m, являются губы. Но участие это не варьирумое, поскольку губы должны просто-напросто сомкнуться, перекрыв тем самым проход звукового потока через гортань и ротовую полость.
  Итак, выходит, что все люди мычали одинаково, и более того,  -  что все люди этим инвариантным мычанием сообщали другому, другим нечто тоже инвариантное, присущее всем, но в тоже время и неведомое всем, кроме говорящего, точнее – мычащего.
  А что же являет собой то, что присуще всем, ведомо каждому и неведомо всем остальным? Это та сверхуниверсальная, сверхинвариантная «магическая» данность, объединяющая всех людей своим наличием у каждого и разъединяющая всех людей своей неведомостью другим, которая в современной ментальности выражается в понятии «моё, только моё». Кстати, понятие «мать» такой магической данностью не является, - ведь, несмотря на то, что у каждого есть мать, одна и та же мать может быть у нескольких людей.
Заметим также, что и слово «я» не имеет той фонетической инвариантности, какой обладает притяжательное местоимение «мой». Это можно трактовать как свидетельство того, что в архаической ментальности идентификация личности, причем и внутренняя, и внешняя, была теснейшим образом связана с осознанием посессии. Иначе говоря то, чем обладал человек, и являлось его репрезентантом - как для него самого, так и для других.