АЛЕКСАНДР КЕЛЛЕР
Г р а н ь…
г. Камыши
2012 г.
ОТ АВТОРА…
…Исключительность ситуации исторического познания нашего общественно-национального развития электоратным населением России на современном этапе, определяемая пониманием своего социального положения заключается в том, что люди с приходом нынешнего общественно-политического строя включены, и зачастую не всегда с их согласия, в процесс функциональности отличного от недавнего прошлого общественно-политического строя. Причем, технологическая фаза ОПС на современном этапе гораздо энергичней проявляет себя в повседневности, чем гуманитарная. В результате российский обыватель так и не определился в истинных своих оценках этого недавнего исторического прошлого и новейшей истории государства. Даже в осуждении репрессивной составляющей советского режима люди колеблются при выборе мотивации определений, равно как и не спешат вдохновляться современными устремлениями государственной элиты в сторону достижения конечной цели – возрождения многонациональной, многоконфессиональной Великой державы Российской. Прошлое в сознании и отталкивает, но и держит. Настоящее же, зачастую, вызывает негативное восприятие, но и манит перспективой свободного благополучия. Автора такая модель мировоззрения людей наталкивает на мысль, что поведение членов общества, наций и народностей – есть адекватная реакция на мораль действующего общественно-политического строя и его национальной идеи. …Если государство формирует свои взаимоотношения с гражданами сквозь призму лжи, то, оно и получает перспективу готовности гражданина или группы этноса в ответ при первой же возможности выбирать между отступничеством (предательством) и патриотизмом. Если государство берет на себя ответственность решать - кого миловать, а кого казнить, кого возвысить, а кого ограничить, то оно начинает копать себе могилу в каменистом грунте. Если государство считает, что оно стоит НАД, а не ДЛЯ своих граждан, то оно вольно или невольно, умышленно или неумышленно создает предпосылки для игнорирования таких святых постулатов мировоззрения как – "преданность Отчизне", "любовь к Родине", "патриотизм" как по горизонтали, так и по вертикали государственного устройства. А, это уже, само по себе, не так мало, чтобы сформировать каждому в себе неуверенность, а, следовательно, стоять в шаге от отступничества (предательства)… Таким образом, автор преследует цель выяснить, прежде всего, для себя, как выглядит грань в глазах героев рассказов данного небольшого сборника между предательством и патриотизмом в условиях эволюции национальной идеи, социально-политической системы государства? В каком виде должна существовать связь в приоритетах между личным "Я" и "Родина"? Может ли многонациональное общество играть роль самого справедливого судьи над аморальностью личности и государственной политики по отношению к этой самой личности?
…Автор категорически поддерживает утверждения многих историков, которые протестуют против тенденциозной, с политическими пристрастиями публицистики. Она не должна иметь место на книжных полках, ибо помогает государству стоять НАД. Однако же, автор убежден в том, что любой гражданин, любая нация, любая народность должны иметь возможность осмысливать прошлое и настоящее вслух, пользуясь чистыми историческими доказательствами, не измаранными словоблудием безответственных угодливых историков, общественных и политических деятелей. И чем больше в распоряжении граждан нашего государства будет истинной правды, тем ближе будет истина, ибо, только она – истина, поможет справедливо и правильно выстраивать гуманитарное и технологическое развитие общества. Для новейшей истории России это имеет глобальное значение. Ведь, Россия в течение последних ста лет наряду, например, с той же Германией продемонстрировала не только Европе, но и всему миру целый букет противоречий в процессе общественно-политического и межнационального развития. Закономерности социально-политического, межнационального и экономического развития, положенные Всевышним, здесь подменялись и функционально ускорялись вопреки человеческой логике "лжебогами" от национал-социализма и коммунизма. Маниакальным образом были изнасилованы и религиозное мировоззрение человека, и его этническая родовая мораль. Соответственными стали и поступки. Одни "боги" осуждали то или иное предательство, в том числе и мировоззренческое, другие тут же его поощряли и оправдывали… Одни «мученики» из застенков, с эшафотов кричали о недопустимости краха Российской империи из-за насильственного разрыва синтеза межнациональных культур, другие, лжепатриоты, – в поте лица поощряли межличностный, межнациональный антагонизм.
…Живем ли мы сегодня по ортодоксальным законам совести и справедливости? К ответу на данный вопрос каждый человек должен прийти сам и только сам… Обязано ли государство помогать ему в поиске истины? Да, - если оно заинтересовано в том, чтобы гражданин, народность, нация были убеждены в личной приоритетности и главенстве при сохранении своего государства. Не считает нужным, - если государство убеждено в обратном… Автор исходит из того, что само по себе, мировоззренческое, в том числе, отступничество (предательство) имеет конкретные правовые признаки, но в пределах государства. А в пределах международного права? Есть ли общечеловеческая оценка аморального признака отступничества (предательства)? Национал-социализм в Германии и социализм-коммунизм в Советском союзе – аморальны, если они в своих концепциях ратовали за величие Германской, соответственно, и Советской держав, если они во главу угла провозглашали благополучие своего народа? А тогда лидеры этих политических систем, самоутвердившиеся самодержцы, шагающие к "благим" целям по трупам собственного народа, предатели или патриоты? При Гитлере Германия заявила о себе вновь, как самодостаточная держава. При Сталине Советский Союз стал тем государством, с которым весь цивилизованный мир вынужден был считаться. Они предатели или патриоты? Гитлеризм и Сталинизм родны по крови? Или это взаимоисключающие политические системы? Имеет ли право на существование утверждение того, что не допусти просчетов идеологического, технологического и морального свойства Гитлер и Сталин в своих национальных идеях, не подложи под себя национальную историографию, то преследуемые ими политические цели национал-социализма и коммунизма могли бы иметь жизнеутверждающие результаты? Пока что мы имеем дело с разбродом и шатанием во мнении по этому вопросу. И каждый раз автору приходится сталкиваться с крикунами, мол, и слава Богу, на то она и демократия, и пусть каждый мыслит, как пожелает… Только, почему ж никому в голову не приходит, что демократические принципы исторического познания предполагают, прежде всего, научность, академичность, прозрачность, абсолютную честность, если хотите, не приспособленную к идеологии той или иной политической системы и к отдельным личностям, претендующим на монополизм в исторической науке и общественной жизни? В противном случае, нескольким поколениям будет навязано ложное представление о перспективах сохранения не только нации, но и цивилизации (что, собственно, сейчас и происходит…), иначе, мы и в этот раз так заболтаемся, что Гитлер, Геббельс, Гиммлер, Геринг, Розенберг, Сталин, Дзержинский, Ягода, Берия, Мехлис и им подобные, выйдут из могил, и уже под другой личиной предстанут пред нами, а мы их и не узнаем. А, может, они уже ангелочками порхают над нашими головами?
…Почему не расставляем все точки над "I" в нашей прошлой истории, почему прячем голову в песок, почему позволяем себе быть близорукими, почему государственный инструмент правосудия над античеловечностью тех или иных политических систем прошлого и настоящего до сих пор блуждает, а вернее, приспосабливается к правящей элите? Уж не этого ли так жаждали Гитлер, Сталин, да, собственно, все их последователи - главари тоталитарных режимов, с ума сшедшие? И где та грань, за которую человечество переступать уже не имеет права?
…Автор совершенно не склонен навязывать ту или иную точку зрения возможному читателю тех или иных оценочных критериев нашей историографии, но будет преследовать цель раскрытия проблемы изнутри человеческой души героев повествований. Максимально будет стремиться приближения к героям сюжетов повествований, чтобы понять логику их поступков и устремлений. Если хотите, автору крайне необходимо переосмыслить внутренний протест героев, мотивацию их размышлений и устремлений…
Автор рискует, но берет на себя ответственность за те выводы, которые возможно возобладают читателем, но все же…
А.Ф. Келлер
Камышин 2012 г.
1.
РАЗОРВАННАЯ НИТЬ ВРЕМЕН…
…Профессор Прохоров Иван Семенович, доктор исторических наук историко-филологического факультета Т…ского госуниверситета домой пришел значительно раньше обычного. Супруга Нина Васильевна, кандидат исторических наук, доцент в день кануна 43-летия победы над фашистской Германией была свободна от учебного процесса в университете, и сейчас хлопотала на кухне, разгребала накопившиеся домашние проблемы. Впереди почти четыре дня свободных и надо было навести элементарный порядок в хозяйстве. Ее крайне раздражало всегда, когда в такие моменты домашние находились дома. Помощники-то с супруга и детей никакие. В последние месяцы Иван Семенович всегда до ночи в своем кабинете работал над статьей, которую ему " в особом порядке" поручил секретарь парткома университета профессор Орлов Николай Иванович. На вопрос: - с чего бы это вдруг возникла такая необходимость, Николай Иванович только ткнул пальцем вверх. На возражения типа: - почему бы этим не заняться одному из аспирантов факультета, тем более что тема о роли ВКП (б) в победе Советских войск над фашистскими ордами под Москвой в 1941 г. как раз для их развития и самовыражения, профессор с ухмылкой ответил:
- Да, ради Бога, только подпись под статьей должна быть твоя, Иван Семенович…
- ? ? ?
- Ну, чего ты, дружище, как в первый раз… Обком заказал… И не задерживай, пожалуйста, хорошо?
- А вам не кажется, Николай Иванович, что пришло время на все, в том числе и на роль партии, смотреть более внимательно, я бы сказал, объективно?
- Иван Семенович, дорогой, нас с тобой пока никто об этом не спрашивает… И, вообще, не спеши с ревизионизмом…
Нина Васильевна была в курсе "особого поручения" мужу, и она также не считала данный акт каким-то из ряда вон. Однако, наблюдая за его нервной реакцией на "заказ", окончательно отказалась от желания просить о какой-либо помощи по домашнему хозяйству, тем более что его руки в доме практически ни к чему не приспособлены. Андрей и Настя копия отца. Сутками торчат в научной библиотеке. А тут в Доме ученых каждую неделю то дискуссионные клубы, то различные форумы по проблемам Великой Отечественной войны и послевоенного устройства, то обсуждения статей ведущих историков страны о репрессивной политике Сталина. Домой прибегут, похватают со стола, что попадется и по комнатам. У всех дети, как дети, а эти… Нет, Нина Васильевна не огорчалась и не обижалась на домочадцев. Время-то, судя по всему, приходит смутное. Вот и сходят с ума потихоньку, особенно молодежь… С каждым днем становилось все труднее в аудитории объясняться со студентами. Они ж, ведь, как губка впитывают весь поток разоблачений Советской истории в периодической печати и каждый раз требуют разъяснений, объяснений… Доходит дело и до обвинений в адрес преподавателей, почему, мол, вы нам говорите одно, а пишут другое… Вот вчера, например, студент Гришаев из 302-й группы, способный парень, но больно уж вольнодумный, практически скомкал семинарское занятие… Нина Васильевна заканчивала работать со студентами по проблеме истории коллективизации и индустриализации, и надо было еще раз разобрать с ними мотивацию круга основных вопросов "великого перелома", потому что еще несколько лет тому назад необходимости в этом не было, сейчас же разные концепции, одна противоречивей другой, мелькали, как со страниц периодических изданий, так и с экрана телевизора. Если студенты истфака относительно спокойно воспринимали курс о коллективизации, то экономисты напрочь отказывались понимать проблему так, как того требует концепция КПСС: – "коллективизация это великая революция, вторая после Октябрьской. Она означала непосредственный переход к социализму в деревне и ознаменовала закрытие последних признаков капитализма, что само по себе это толкнуло на развитие индустрии". Нина Васильевна ясно ощущала надвигающуюся сложность взаимоотношений на лекциях и, особенно на семинарских занятиях, и это вынуждало ее отклоняться от концепций учебной программы. Ученый совет совершенно не вносил ни каких корректив в методику и учебные планы. Как оценивать уровень знаний того или иного студента, если он, бравируя какой-нибудь очередной статьей из прессы, оппонировал, совершенно не углубляясь в принадлежность автора к теме, к используемой им источниковой базе? Конечно, задача преподавателя помочь студенту разобраться в сути его умозаключений. Да только как ты это сделаешь, когда весь учебный план курса утвержден в министерстве и согласован с Отделом по идеологии при Обкоме КПСС, когда работники Комитета госбезопасности зачастили на лекции, когда на каждого преподавателя истфака и филфака оформлено личное дело в Отделе науки и учебных заведений? И если это возведено в государственный ранг, то где гарантия, что на лекции среди студентов не сидит тот или иной "представитель" органов? И где гарантия, что их "злободневные" вопросы не есть провокация? Но, что делать, пока еще не мы выбираем время…
- Нина Васильевна, прошу прощения…
Гришаев высоко тянул руку с места, чем тут же обратил на себя внимание аудитории. Нина Васильевна сняла очки, отложила в сторону. Она понимала, что отмахнись она от этого возмутителя порядка, то и результаты от предстоящей зачетной сессии будут весьма сомнительными. Им же так нравится играть в оппозицию, в инакомыслящих…
- Уже простила, Гришаев… "Взрывай" свою очередную бомбу.
Студент несколько вдохновился от такой свободы, но в руки себя взял быстро.
- Нина Васильевна, нет у меня никакой «бомбы», просто не могу понять… Вот, если учесть, что политическая экономия социализма на протяжении последних пятидесяти лет существенно не изменялась в своих концепциях, то как это вы можете увязать с тем, что политэкономия социализма имеет разные оттенки в странах социалистического лагеря?
Нина Васильевна молчала. Легкое раздражение подавила в себе тут же, только рукой поддерживала подбородок. Студенты знали, что у нее такая привычка при глубоком осмыслении сути всплывшей проблемы. А это значит, что студенту далее придется самому пытаться найти ответ на заданный им же вопрос. Гришаев в ожидании перестал дышать.
- Ну, почему ж не изменялась… Еще в 1952 году была издана книга "Экономические проблемы социализма в СССР" И в ней, как вам должно быть известно, дискуссионная составляющая в значительной степени присутствует… А это само по себе говорит о том, что исторический опыт экономического развития России советской политэкономией был в определённой мере учтен… Мы отказались использовать капиталистический опыт развития, в других же странах социалистического лагеря окончательно порвать с прошлым опытом не решаются до сих пор… Хорошо это или плохо, правильно или нет – рассудит история… Ну, а мы с вами пока должны усвоить учебную программу… Права у вас мыслить по иному никто не отнимает, лишь бы ваши мировоззренческие позиции не принесли вреда ни государству, ни вам лично…
Ответ явно не удовлетворил студента. Он–то ожидал ответа с точки зрения сегодняшней критики ведущими экономистами страны политэкономии СССР…
- Знаете, Гришаев, у меня сейчас такое впечатление, что вы, извините уж, взобрались на заголовки статей, а сформулировать проблему со своим личным отношением к ней точно у вас не получилось… Вы ж все-таки студент Государственного университета, и мы не можем с вами кружить вокруг, да около, согласны? И так, чем же вам так несимпатична политическая экономия СССР?
Она очень точно избрала непробиваемую позицию. Если Гришаев каким-то краем пристегнут к провокационной составляющей, то в таком ракурсе ему придется научиться сначала думать, прежде чем оппонировать… Студент вновь ощутил смущение…
- Я понял. Просто не могу объяснить, почему фактическое положение дел в нашей экономике, сформированной на законах плановости, мягко говоря, так разнится от экономик развитых капиталистических стран, той же Европы, причем, в отрицательную сторону? Это же очевидно, не так ли?
Нина Васильевна поняла, что ее система защиты от провокации все-таки небезупречна, зато ее опыт держать удары без последствий для себя был непререкаем…
- А сами-то как думаете? – в упор спросила Нина Васильевна.
- Я?
Нина Васильевна ждала ответа. Теперь она точно знала, что оппозиция в лице "гришаевцев" вынуждена будет искать выход. А оказываться в ловушке, расставленной ими самими, не входит в планы организаторов любых акций… Хотя, кто знает, может не стоит так драматизировать ситуацию, не он первый и не он последний в таких идеологических спорах. Дома, вон, еще трое сидят. Того и гляди, - в функциональные бунтари подадутся…
- Я думаю, что мы ошибались, когда утверждали, что плановая методология в развитии социалистического хозяйства это самый верный путь к цели… Это, скорее всего, признак узурпации власти, который привел и к многочисленным жертвам в ходе коллективизации, лженауке, которая задавила возможность развития научной мысли во всех отраслях экономики. А отсюда не стало места научным экспериментам, а, следовательно, не стало результатов. Наша научно-технологическая отсталость, я так думаю, измеряется лет в семьдесят…
- Ну, зачем же так категорично, Гришаев, - мы-то с вами знаем, что рост экономики в СССР значительно превысил мыслимые прогнозы. И я надеюсь, что вы на зачете дадите аргументированный ответ по этому вопросу… И потом, согласитесь, с "безрезультатной экономикой" победить фашизм было бы невозможно… Равно, как и фашистской Германии без высокотехнологичной и эффективной экономики, сформированной, к стати говоря, в условиях узурпации власти, навряд ли возможно было покорить почти всю Европу и решиться напасть на СССР, не так ли? Так что с огульными осуждениями спешить не надо бы…
Кажется студент почувствовал, что от Нины Васильевны, именно сейчас он не получит подтверждения своих умозаключений. Ее аргументация не выходит за пределы классических установок линии партии. Она не считает нужным вступать в полемику с публицистами. А это значит, что наверняка тому есть причины… Только, как тогда можно объяснить нынешние проблемы с дефицитом, многокилометровыми очередями за хлебом, солью, водкой, мясом, рыбой? Почему цены растут, как грибы после дождя? Почему рабочие перестают получать зарплату на заводах, на шахтах… И этих "почему" сегодня можно задавать бесконечно… Нина Васильевна вяло посмотрела на часы. Студенты тоже знали и эту привычку, - дискуссия должна быть прекращена… Ее тут же посетила мысль, - "на кафедре надо ставить вопрос о том, что политэкономию социализма преподносить студентам так, как это делалось с тридцатых годов уже нельзя. Ведь, самое страшное то, что шаблонный подход к науке о политэкономии социализма с его отвлеченными теоретическими конструкциями губят ее. Этот студент, да и многие другие не хотят иметь дело с мертвым телом. А мы, преподаватели, тогда за что будем ответственны? За то, что эта пытливая молодежь уйдет из этих университетских стен без базовых знаний и без патриотических убеждений? Спрашивается, мы тогда кого готовим,- патриотов своей страны, или идейных отступников-приспособленцев?" Эта последняя мысль словно обожгла Нину Васильевну. Получается, что все последние двадцать лет работы с молодежью она являла собой человека, не имеющего собственной точки зрения в тех или иных особенностях развития истории СССР. А быть манекеном, на который показывают пальцем, она категорически не желала…
х х х
…Иван Семенович от ужина отказался и закрылся в своем кабинете. Андрей и Настя, на ходу хлебнув чаю, улетучились в какой-то клуб… "Господи, и когда только угомонятся, на носу зачетная сессия, а их носит не известно где… Надо бы взяться за них…" Осторожно постучав в дверь кабинета супруга, заглянула в щель. Иван Семенович, скрестив руки на груди, о чем-то размышлял. К ручке, по всему видать, не притронулся.
- Ваня, пойдем чаю, хоть, попьем… А то, детвора опять упорхнули, а ты тут заперся. Сижу одна, как…
- А что, - пойдем… Делать нечего…
- То есть, как нечего?
- А так… Брошу я это все к черту.
- Что "это"?
Иван Семенович собрал листки в стопочку, накрыл их толстой тетрадью, сверху положил ручку. Нина Васильевна встревожилась. Обычно он всегда крайне раздражался, если его неимоверный беспорядок на рабочем столе кем-то нарушался, а тут сам стал все раскладывать. Огромное количество книг с монографиями, брошюры со статьями, статистическими данными, графиками, собственными рукописями стал уносить в книжный шкаф. Нина Васильевна поняла, что таким он может быть только при принятии окончательного варианта решения. Но, что в этот раз его так взволновало? И что самое странное, - включил телевизор! Она улыбнулась, глядя на него, сидящего в глубоком кресле и внимательно рассматривающего рекламу какого-то шампуня. В глазах неподдельный интерес. Домашний кот Артур, почему-то всегда сердито размахивая хвостом, при появлении рекламы, уходил в другую комнату, на что Иван Семенович всегда говаривал: - «даже кот не хочет деградировать, а вы?» Сейчас же супруг даже не отреагировал на телодвижение консервативного кота. Нина Васильевна поставила пару чашек с чаем и печенье, присела рядом.
- Устал?
- Нет, от чего же?
- Что со статьей?
- А-а,… Кому она нужна? Да, и не лежит душа…
- То есть…
- А то и есть… Остановиться надо. Понимаешь, я уже давно считал и считаю, что ту концепцию, которую мне "рекомендуют" в статье взять за основу, на современном этапе не может иметь перспектив… И не должна!
- Ты что имеешь ввиду? И что это значит? У тебя ведь десятки статей и монография по истории Великой Отечественной войны, по ним почти во всех университетах Сибири и Дальнего востока учатся, и кандидатских диссертаций около десятка… Ты что, Ваня!? Ты, прямо, чем-то похож сейчас на моего студента Гришаева, тот вечно во всем, причем, мотивированно, сомневается, но ты-то, слава Богу, большенький уже!
Нина Васильевна решила свести разговор сквозь призму легкой иронии.
- А кто знает… А, вот, тебе никогда в голову не приходило, что такие, как твои Гришаевы в тысячу раз умнее и смелеет нас всех вместе взятых? Согласись, Нина, нельзя в университете, особенно на историческом факультете, апеллировать только к тем постулатам исторической науки, которые, извини, проржавели, так ведь? А тут что получается, пользуясь моим именем в научном мире, мне "поручено" заняться исследованием роли партии в разгроме фашистских войск под Москвой в 41-м… Да, да, - я не оговорился, именно - поручено! А вчера мне звонят из обкома, успею ли я, мол, сдать в печать работу до 1 сентября… То есть, им уже все заранее известно, что я напишу, о чем напишу, и какие выводы аргументирую! Ну, не свинство ли, а?
- Господи, Ваня, ну чего ты драматизируешь? Ну, напиши, в чем проблема-то? Если партия просит…
- Да, написал я! Хоть завтра готов представить ее кому угодно!
- Ну, так и в чем дело-то?
- Да, в том… "Повзрослел" я для приспособленчества в исторической науке в угоду кому-то… Так-то вот.
Иван Семенович замолчал, стараясь скрыть причины столь резкого изменения настроения. Вскинул ногу на ногу и обхватил колени руками. Он всегда так делал, если хотел показать свою готовность к взрыву при предстоящей дискуссии или спору. Пауза затянулась…
- Знаешь, Нина, пошел я сегодня в столовую. Повезло, у кассы никого нет, только человек семь студентов сгрудилось в углу и о чем-то спорят… Сначала я не придавал значения тому о чем они беседуют, не до них было... Но, больно уж молодые люди разгорячились...
Обжигаясь, он торопливо отхлебнул несколько глотков напитка, взял печенье и стал жевать, просыпая крошки на рубашку…Нина Васильевна не торопила мужа продолжать разговор, зная его такую особенность: - если не захочет продолжать мысль, то бесполезно дальнейшего разговора ожидать… Минут через пять, не обращая внимания на жену, словно самому себе, продолжил:
- Один из компании говорит: - мы ж много знаем о полицаях времен Великой Отечественной… Они, кто предатели или патриоты? Ну, не все же искали выгоду, некоторые просто спасали себя и свои семьи. Вот гипотетически, так ли страшен их грех, когда речь шла о жизни детей? Или невозвращенцы. Они предатели? Может, они увидели перспективу другой жизни, следовательно, другой свободы жить, творить? Так что важнее – верность Родине или Я?
- Да, верность Родине - даже и не вопрос, это и не обсуждается…
- Прав ты, конечно…- возражал оппонент, - но, я немного не о том. Вот такое предательство – безоговорочная подлость или все-таки жизнь тоже ценна? Что важнее: - предать себя или предать Родину? Идеал или реалии?
Нина Васильевна испытывающе посмотрела на супруга.
- Я… не пойму…, а при чем здесь это-то?
Иван Семенович тяжело задышал.
- Я не знаю, Нина… Эти молодые люди, как слепые котята, ищут выхода из темной комнаты, и я поймал себя на мысли, что меня, вроде бы зрячего, наоборот, - не выпускают из темной комнаты, и мне настойчиво предлагается переступать через самого себя… Не пойму только,- зачем? Во-о-т… Потом так загомонили, что обратили внимание на себя кассиров и уборщиц…
- … из любой ситуации есть больше одного выхода. Можно выбрать самый легкий и жить всю жизнь, оправдывая собственную подлость тем, что иного выхода не было. А можно подумать, как следует, и найти более сложный путь. Предательство (не только Родины, а вообще любое) – подлость. И дело не в противопоставлении идеалов и реальности, а в том что, предавая кого-то, ты предаешь, прежде всего, себя самого. Разрушаешь собственную личность. И следующее предательство дастся тебе уже не в пример легче.
- …думаешь, только себя? Хорошо, допустим, некто не предал Родину, но его детей уничтожили у него на глазах! А он – жив! Как жить дальше? Родина была, есть и будет, а детей – убили…
- …между предательством Родины и предательством детей выбрано второе. Каждому свое. Многие, например, считают, что перед Родиной у человека нет обязательств. А вот продолжение своего рода и сохранение потомства, наверное, должно быть как-то глубже чувств, навязанных обществом и цивилизацией…
Иван Семенович так дотошно пересказывал монологи студентов, что, казалось, он вновь и вновь пытается найти точку опоры во всей прошлой своей жизни. Он боялся обвинить себя в том, о чем сказал студент: " чувства, навязанные обществом". Значит, он должен понять, что причастен к тому, что всю жизнь навязывал научную точку зрения, которая, мягко говоря, приспособленческая? Одно успокаивало: - он был честен со всеми… Дальнейший диалог спорщиков перешел на проблемы массового выезда талантливых специалистов за рубеж. И опять тот же вопрос: - предательство это или нет?
- …Ой, да у нашей Родины всегда трудное время, она всегда призывает своих сыновей и дочерей на защиту...
- Каждый сам для себя определяет, что такое предательство по отношению к Родине… Если она ничего для человека не значит, то и предательством это для него не будет…
…Иван Семенович вдруг замолчал. Встал и зачем-то стал собирать чашки с недопитым чаем, потом остановился, будто передумал. Сел на место.
- Вот и посуди сама, Нина… Уж, не я ли персонаж их спора? Хотя, последние лет пятнадцать я только и занимаюсь тем, что стараюсь историческую науку вернуть в… Источниковая база должна определять процесс исторического развития, а, уж, потом идеология…Так что, на данном этапе мне ничего не приходит в голову, как разорвать стройную нить, связывающую выдающуюся роль ВКП (б) и победой нашей под Москвой в декабре 1941 года… Нет там ее роли…
- А что же есть ?
- А то самое - предательство…
- Да, Господь с тобой, Ваня…
Нина Васильевна не на шутку забеспокоилась. Дело в том, что ее супруг, к сожалению, совершенно не владел собою ни в аудитории, ни на кафедре, ни на заседаниях Ученого совета, если речь касалась истины в тех или иных научных спорах. На этой почве его не раз упрекали в оппортунизме на особых совещаниях по вопросам роли идеологического воспитания молодежи при строительстве социалистического общества. А "правильных"" выводов из "внушений" от власти делать он так и не научился…
- Ваш Господь может и со мною… Только победа наша под Москвой это скорее следствие исторической безответственности отдельных личностей… Драпать до Москвы, а потом ценой миллионов жертв идти к результатам 45-го! Вот в чем надо начинать разбираться! А если и говорить о победе под Москвой, так это победа простого русского мужика-богатыря, который поднялся не потому, что его об этом партия попросила, а потому что он сам понял, что кроме него некому было спасать ни его детей, ни его стариков, ни его Отечества…
- Ваня, ты извини, конечно, но мне кажется, ты впадаешь в демагогию, - не сдержалась супруга.
- Ну, ладно, вот только один из примеров: - ничуть не смутившись дерзости супруги, Иван Семенович продолжал, - как ты сформулируешь роль партии, если в мае 1941 года, когда Сталин санкционировал выдвижение некоторых армий из внутренних округов в приграничные, причем, в условиях максимальной секретности, МИД нацистской Германии предъявил руководству СССР ноту протеста с требованием объяснить, - почему 16-я армия из Забайкальского округа перебрасывается по железной дороге на Запад? Ты что думаешь, - эту информацию МИДу Германии простой пастух, что-ли, передал? И что сделал в ответ Сталин? Он дал распоряжение Тимошенко – Наркому обороны, временно завернуть эшелоны 16-й армии на юг. Так и болталась она по железной дороге вплоть до 22 июня… И, уж, наверное, она, ну, никак не помешала бы в обороне Москвы! Вот скажи, Нина, я что должен утверждать обратное в аудитории? Ну и, как следствие, ее командующий Лукин, так и не дождавшись своей Армии в полном составе на рубежах, оказался в плену… , где и просидел благополучно всю войну. Да, ему повезло. Судьбы Карбышева не испытал… Где тут "выдающаяся" роль партии, а где банальное предательство? И, потом, ты посмотри на Волкогонова… Он уже на этой волне гласности мировое имя завоевал в исторической науке! Только где в его трудах наука, а где псевдонаука, - студенту разжевать мы не в состоянии. На каждый волкогоновский "вздох" в печати, тут же появляется сотни статей с сомнительной источниковой базой с поддакиваниями… Спрашивается, а девственная истина-то где? Знаешь, Нина, у меня такое чувство, будто из рук выскальзывают два каната, соединяющих прошлое с настоящим… И я боюсь оставить в запястье какой-нибудь из них… А отпустить оба конца – значит, окончательно заблудиться… Тут, те студенты, как мне кажется, на уровне инстинкта совершенно не зря беспокоятся…
Нина Васильевна мучительно искала аргументацию для "возвращения на землю" супруга. Ей для полноты остроты ощущений образца 1988 года только и не хватало политических преследований мужа. Он, ведь, так и объяснит причину срыва публикации первому же чинуше от власти, а то и тому же студенту в аудитории…
- А то, что на семинарских занятиях постоянно вспыхивают вопросы о том, как мы докатились до Москвы, потеряв пленными миллионы бойцов и командиров, я уже не говорю… Тут уж точно "выдающейся ролью" и не пахнет…
- И что же ты решил, Ваня ?
- Ну, что решил… Публицистическим враньем я заниматься не стану… Посмотрим… Я так полагаю, что нас с тобой в ближайшие годы ждут не самые лучшие времена, да они, собственно, уже на лицо… Вседозволенность и словоблудие в около исторической науке достаточно прочно завоевывает свои позиции. Так что, скажи спасибо своему Гришаеву, что он пока еще ищет истину. Плоды своего труда пожинать будем тогда, когда он ее найдет…
- Нет, а ты-то что, все-таки, решил? – не унималась супруга.
- Сказал же, - подожду пока…
х х х
…На следующий день к 10.00 на проспекте им. Ленина в определенном месте наряду с представителями трудящихся масс предприятий города выстроились студенты и преподаватели университета. Прошествовав трехкилометровый маршрут, народ собрался у центральной трибуны города. Митинг, посвященный дню Великой победы Советского народа над фашистской Германией, прошел стандартно: - горячие речи руководства области и города, передовиков сельского хозяйства, промышленности, торжественные призывы и здравницы в честь народа-победителя и могучей Коммунистической партии Советского Союза. Потом народ выдвинулся к аллее героев, где возложили венки на братскую могилу…
Иван Семенович постоянно слышал голос супруги: "Ты-то что решил, Ваня?" Слушая участников митинга, у братской могилы он, вдруг, улыбнулся и приобнял Нину Васильевну. Та удивленно посмотрела ему в глаза.
- Ты, чего, Ваня?
- Все хорошо, Нинушка, все хорошо! А помнишь, нам с тобой лет по восемь было тогда в день победы? Помнишь, как весь город тут собрался и всю ночь танцевали, пели… Сколько гостинцев нам тогдашней детворе по-надавали, помнишь?
Нина Васильевна засмеялась.
- Я-то точно помню, что нам с тобой тогда было не восемь, а девять лет… Ты что, есть захотел, - о гостинцах от фронтовиков вспомнил? А то пойдем домой…
… Нет, ни голод, ни радость от праздника, ни общее ликование взбодрило Ивана Семеновича. Он окончательно решил для себя, что от статьи не откажется, а, продолжит работать над предложенной темой… В каком виде будет эта работа, он пока не решил. Просто надо разобраться… с самим собой… А для этого надо переосмыслить теоретическое наследие в исторической науке, которое ему досталось от учителей, которым он руководствовался в научной деятельности.
…Прежде всего, Иван Семенович окончательно зафиксировал свое сознание на том, что он, как историк ввергся, причем, не по собственной воле в сложную и противоречивую фазу эволюции взглядов. Марксистская методология, вернее ее часть в виде "легального марксизма" распространяемого М.И. Туган-Барановским, П.Б. Струве, С.Н. Булгаковым и поддержанная в конце 19 века М.Н.Покровским являлась основополагающей в формировании материалистического мировоззрения в понимании русской социал-демократии, а впоследствии и первой русской революции. Иван Семенович жестко отстаивал свои материалистические взгляды в научных трудах, на различных научных форумах, на лекциях в аудитории, потому что, был убежден, - теоретические выводы в историческом развитии социализма в отдельно взятом государстве должны иметь подтверждение в практическом выражении социально-экономическом и политическом обустройстве Советского государства. Иначе нет смысла в научной методологии, обоснованной идеологической концепцией марксизма… Тут, как пуля, скользнула мысль, - а верна ли была антибуржуазная риторика историков конца 19 и начала 20 века в России? Тот же Покровский, являющийся активным сторонником антицаризма, социал-демократии в своих научных трудах впоследствии примкнул к большевизму, в основе исторического анализа которого лежала марксистская концепция общественно-экономических формаций. Причем, он один из первых российских историков, который рассматривал историю России материалистически. Отсюда и, поддержанный им вывод о том, что классовая борьба – есть движущая сила не только нашей истории. Однако же Покровский не был марионеткой в руках большевистского правительства (хотя, конечно, этот тезис спорный), что подтверждает его поведение по отношению к тому же заключению Брестского мира… Стоп! Иван Семенович, вдруг остановил ход своих воспаленных мыслей: - однако же, Покровский, занимая должность заместителя наркома просвещения РСФСР, активно занимающийся научно-преподавательской деятельностью в качестве профессора Московского государственного университета и в ряде других институтах, был одним из инициаторов чисток в академии наук по так называемому "Академическому делу", когда органами ОГПУ была арестована большая группа ученых-историков: "Надо переходить в наступление на всех научных фронтах. Период мирного сожительства с наукой буржуазной изжит до конца"…- так он тогда оправдывал свои действия. Как могло случиться такое, когда эта глыба в исторической науке скатилась до волюнтаристских методов при установлении в общественных науках монополии коммунистической идеологии, проводя жесткую и прямолинейную линию по отстранению старой профессуры от преподавания, создание привилегированных условий для приема в высшие учебные заведения не по уровню знаний, а по классовой принадлежности абитуриента? Что это, - приспособленчество, угодничество по отношению к власти, предательство собственных убеждений? Правда, он эти свои ранние убеждения, не мучаясь, под конец своей жизни подверг пересмотру, вернее, усовершенствованию. В частности, в монографии "О русском феодализме, происхождении и характере самодержавия" отказался от своего первоначального понимания "экономического материализма", выражавшегося в недооценке сферы производства и гиперболизации сферы обращения… Вот так, не больше и не меньше!
…Иван Семенович мучительно пытался найти точку опоры сейчас, когда на дворе витают новые перестроечные оценочные критерии исторической науки в России… Он страшился навязчивой мысли о том, что также вынужден будет, уже завтра, извиняться перед аудиторией за свои теоретические воззрения на значение марксистской идеологии в процессе развития исторической науки в России. И что это будет значить для собственной совести? Он боялся найти определение…
… Мучаясь в поисках адекватности своего мировоззрения на данном этапе, Иван Семенович вдруг вспомнил о Льве Николаевиче Гумилеве. Его теория этногенеза словно раскаленной иглой пронизывала, будоражила и раздражала ортодоксальный социалистический научный мир. Но… Может не стоит так радикально относиться к его выводам. За последние пятьдесят лет Европа по инициативе тех же Германии и России продемонстрировали такой всплеск исторического пути развития крайне регрессивной логикой жизнеутверждения, что человечеству еще не одну сотню лет придется разгребать последствия исторических завалов. По Гумилеву такой всплеск вызван биохимической энергией, привносимой в организмы из космоса, а способ действия этой силы – взрыв этногенеза (пассионарный толчок). Он считает, что такой взрыв этногенеза вызывает мутацию, который у части особей вызывает новый признак – пассионарность, т.е., люди у которых пассионарный импульс сильнее, чем чувство самосохранения, как индивидуального, так и видового, т.е., высшая нервная деятельность особи будет более активной, нежели это характерно для особи нормальной! Допустим, это не бред, а результат синтеза концепций разных наук, тогда по Гумилеву можно объяснить появление таких исторических личностей, как Гитлер, Сталин, следовательно, можно объяснить тот апокалипсис, который они породили и продемонстрировали всему миру! Если развивать свою мысль в данном направлении, то к пассионариям можно отнести и В.И. Ленина… Чудовищно! Хотя, ведь, теорию В.И. Вернадского о биохимической энергии живого существа биосферы никто не опроверг (или не сочли нужным), значит, научная истина Гумилева имеет право на существование. …Иван Семенович, от хода мыслей, которые беспорядочным образом стали будоражить его сложившиеся устои, почувствовал лишним на общем фоне диалектического мышления в марксистской концепции об исторической науке… Все же Гумилевские идеи его никак не убеждали, потому что полезность деятельности любого исследователя должна базироваться прежде всего на опыте человеческого развития, опыте процесса человеческого мышления, опыте исторического развития общностей, а не на анализе "пассионарных толчков"… Вне исторического материализма Иван Семенович себя не мыслил. Но… Все чаще он начинал ощущать себя запертым в клетке, когда начинал касаться своими мыслями о великой роли марксистско-ленинской идеологии в борьбе за развитие новой социальной общности – социалистического государства. Почему мы совершенно игнорируем тот факт, что исторический материализм, как наука, теснейшим образом базируется на развитии капитализма, расширившим возможности общественного познания и классовой борьбы, породившей общественную потребность в объективном познании социальной действительности? Вот именно: - ОБЪЕКТИВНОЕ ПОЗНАНИЕ, независящее от идеологических постулатов того или иного общественно-политического режима!
…Иван Семенович знал, что рано или поздно ему придется аргументировать свое решение о приостановке работы над статьей, как в университете, так и обкоме партии. Но, как найти точку опоры для своих аргументов? Для этого нужно определиться с вопросом: - а что является препятствием? Первое, что приходит – опостылевшее главенство партийного официоза в исторической науке… А, ведь, действительно, - достаточно проследить ход развития принципов академической автономии… Еще в Х1 веке в Болонском университете сформировался социальный институт – академическая автономия, повлекшая за собой процесс формирования Единого Европейского пространства высшего образования, призванного вывести высшее образование Европы на принципиально новый уровень развития… Вот именно: - НОВЫЙ УРОВЕНЬ РАЗВИТИЯ! А что можно противопоставить тезису: - без свободы научной мысли не может быть свободы развития производственного процесса? Сегодня можно что угодно провозглашать, в том числе и сомнительного происхождения выводы исследователям, историкам, но данного основного связующего звена в диалектике исключить невозможно… А, что я вижу сегодня, - терзался Иван Семенович, - "академическая ответственность" подстрахована идеологической опекой, академическое развитие стало зависеть от заказной формы управления научной мыслью власть имущими… Результат: - пожалуйста! В ректорате вспыхивают различные соображения по поводу средств и способов выживания, молодые аспиранты вынашивают помыслы о прекращении научной деятельности после защит диссертаций… И это не становится заботой государства, а становится делом самого университета! Конечно, теперь "самое время" говорить о выдающейся роли КПСС! Самое время… Но, как и где об этом поспоришь? В обкоме? Так назад на кафедру можно и не вернуться. В ректорате? Так они люди такие же подконтрольные и зависимые от трескающейся по швам коммунистической идеологии… Сделка с совестью в научных кругах теперь уже становится модой, меркантильные интересы многих талантливых историков превалируют над научными результатами. Иван Семенович достаточно ясно видел для себя, что наметившиеся в конце 80-х годов параметры автономии университетов содействуют определению некоего противоречия между ответственностью за академическое качество и вседозволенностью, прикрываемой идеологической академичностью… Ему стало жарко от нахлынувших мыслей. Неужели придется скатиться до публичного признания о пересмотре своих научных концепций в анализе исторических событий Советского государства подобно Волкогонову?
…Волкогонов… Иван Семенович не мог объяснить для себя причину раздражения каждый раз, когда эта личность всплывала в его сознании. С одной стороны, что плохого, если ученый сумел доступным языком для широкой общественности поведать свои взгляды на исторические события и личности советского государства, а с другой… Все его сочинения, зачитываемые до дыр студенческой братией, и не только, попахивают политической конъюнктурой и фальсификацией. Иван Семенович порылся в его автобиографии как-то… Младенцу понятно, что с такими взглядами на Ленина, Сталина и других исторических персонажей, он не смог бы выстроить сногсшибательную карьеру военного историка и исследователя. Чтобы стать генералом в Советской Армии надо быть преданным до мозга костей марксистско-ленинским идеалам, или, уж, по крайней мере, умело демонстрировать, где нужно свою преданность. И как это ему удалось так "прозреть демократией"? Что, время пришло для "умного" словоблудия? Иван Семенович ловил себя на мысли, что Волкогоновские умозаключения в критике большевизма в точности повторяют методологию Н.А. Бердяева… И потом, Волкогонов цитирует, вернее, подтасовывает в своих работах огромное количество архивных документов, ранее никогда не публиковавшихся, но, об этих событиях, так или иначе, известно из других источников, в том числе и из мемуарной литературы. Но… А кто, кроме него, может этими архивами пользоваться? Значит, он в большей части не историк, а приспособившийся политик, а для политика манипуляции историческими фактами – профессиональная черта… Вот, например, я же точно знаю, - размышлял Иван Семенович, - что Троцкий был абсолютно ориентирован в своих взглядах на февральскую революцию 17-го года с точностью позиции Ленина, о чем свидетельствовали статьи Троцкого в ряде зарубежных научных журналах в его бытность. А почему Волкогонов утверждает обратное? Не знал о подобных публикациях? Значит, написал так, как заказали. А путаница с историей визита руководителя КПГ Брандлера в Москву, где он просил направить Троцкого в Германию для подготовки восстания. Во-первых, эти переговоры происходили не в 21-м году, а в 1923-м. Во-вторых, эти переговоры и не могли состояться, т.к. Брандлер в это время (1921 г.) сидел в германской тюрьме. И так далее… И тому подобное… А какой результат его приспособленчества для историографии? Просто теперь, похоже, его методология исторического познания завоевывает позиции официальной… И это происходит при отсутствии оппонирования со стороны других ведущих историков страны. …Циники всегда торопятся при достижении своих целей, словно при ловле блох... А цинизм в исторической науке – подмосток для гибели научной культуры, а, следовательно - цивилизации… Иван Семенович однажды присутствовал, причем, совершенно случайно, на одной из дискуссий среди своих коллег по поводу "творчества" Волкогонова… Его давний друг, профессор Одинцов цитировал некие высказывания именитого ученого. Речь шла о личности Волкогонова. Например, «Волкогонов очень тепло относился к Генералу Армии А.Епишеву. (Вечно спящему в президиумах на различных партийных форумах - замечание от автора). "Государственный историк- Волкогонов", путешествуя по "соцстранам и странам третьего мира", т.е. за казенный счет, "набрался массы впечатлений и начал прозревать". (Смех среди спорщиков). А вот еще цитата: - "…пользуясь "генеральским" правом прохода через таможню без досмотра, нелегально привез книги: "Архипелаг ГУЛАГ" А. Солженицина, "Самопознание" Бердяева, "Записки русского офицера" А. Деникина. Как впоследствии оказалось, сразу же "одумался" и сдал "куда следует" эти книги…» (Хохот среди спорщиков). Или вот еще одно свидетельство: - «когда писатель К.М. Симонов обратился к Волкогонову за содействием в издании книг о Великой Отечественной войне, последний "сопереживал ему", но от помощи уклонился». Не до Симонова было… Иван Семенович тогда не вступал в полемику с коллегами, да это, собственно, и не было полемикой…, так, что-то вроде «беседы за перекуром», но сейчас, когда он мучительно подбирался к своей аргументации в выборе научной, да и человеческой позиции, он вспомнил тот разговор. Даже если это просто разговор, истина явно прослеживается: - на страницы официальных исторических изданий выползли приспособленцы-предатели от исторической науки… А, ведь, предательство не любят ни там, где оно зародилось, ни там куда оно перебежало… Подумав об этой стороне своей мировоззренческой проблеме, мысли Ивана Семеновича перекинулись к творчеству Солженицына, Суворова и Шаламова, вернее, к спору о том, являются ли эти личности историками по определению? И как бы не противилась душа, а никуда ни денешься… Литераторы Солженицын, Суворов и Шаламов подтолкнули общество к тому, что на историю Отечества нужно смотреть с другой совестью в душе. Ибо ретушированный официоз исторической науки блокирует национальное самосознание граждан… Их книги открыли глаза на всю историю Советского Союза в том его обнаженном виде, в котором никто до сих пор не смог открыть лучше, вернее, объективней! Эти два взгляда без особых противоречий по отношению друг к другу с разных сторон: одни с лагерей, другой, - с секретных библиотек и архивов, разрезали стройную нить советской историографии! Конечно, мы может быть никогда не узнаем, здесь, на земле, полностью всех злодеяний, потому что коммунистическая инквизиция наверняка уничтожила самые яркие документальные свидетельства их зверств, но что-то подсказывает: - "воскресшие святые будут судить все дела, открытые и тайные, так что: ни что не сокрыто будет от глаз наших, заключивших союз со Христом! Все тайное будет открыто, худое оно или хорошее!!!" Иван Семенович от таких споров уклонялся сознательно, потому, что чувствовал слишком тяжелую ответственность, прежде всего, перед собственной совестью... Однако, тот же Солженицын в своем Арихепелаге ГУЛАГ написал: "И, гуляя во дворе, мы запрокидывали головы к белёсо-знойному июльскому небу. Мы бы не удивились и нисколько не испугались, если бы клин чужеземных бомбардировщиков выполз бы на небо... Мы накаляли друг друга таким настроением — и жаркой ночью в Омске, когда нас, распаренное, испотевшее мясо, месили и впихивали в воронок, мы кричали надзирателям из глубины: "Подождите, гады! Будет на вас Трумэн! Бросят вам атомную бомбу на голову!" ...И так уж мы изболелись по правде, что не жаль было и самим сгореть под одной бомбой с палачами"… Ну, как же так? Ты, уважаемый,, взбудоражил общество, призвал историческую науку к совести, к правде, причем, истинной, а при чем здесь Отечество, которое все же тебя вскормило худо-бедно, дало образование, причем, не самое плохое, дало возможность сражаться с немецкими захватчиками за Родину, веру, наконец? И ты теперь грозишь своей стране атомной бомбой Трумэна! Ну, если не грозишь, то не исключаешь такой возможностью отомстить! И кому? Уж, не Отечеству ли? Стоп! Вот отсюда мы и проведем границу между литератором Солженицыным, причем литератором по вкусу, и историком Солженицыным… Да, но какое отношение будет иметь эти мающиеся мысли к мотивации прекращения работы над статьей? …А очень простое. Постперестроечный период в новейшей истории Советской империи, пожалуй, впервые на бескомпромиссной основе поставил перед общественностью вопрос о переосмыслении всех исторических событий. И тут уже марксистско-ленинский подход явно вступает в противоречие с мотивацией этих событий. А, скорее всего, не в противоречие, а вскрывает, как злокачественную опухоль, истинную суть окровавленной истории нашего государства… Иван Семенович вдруг ощутил себя человеком, который стал перед выбором: - или отказаться от своих воззрений на историческую науку и пуститься в поиск истины, или продолжать неистово отстаивать свои прежние укоренившиеся взгляды. Если пойти по воле сердца и совести, значит потерять в научном мире очень многое, в том числе и абсолютное большинство соратников, с которыми долгие годы сотрудничал, и это, как минимум... Если пойти по старому пути, то придется продолжать погружаться в омут лжи и приспособленчества. Можно, конечно, махнуть на все рукой, занять позицию выжидателя, пока вновь испеченные глашатаи от официальной исторической науки Волкогоновы, Медведевы, Орловы, Маковские и им подобные не наорутся и не сорвут глотки, только как эту свою позицию можно будет объяснить студентам и аспирантам?
…Да-а… А выбор, все-таки, сделать придется… Жаль только годы и мучительный свой труд в университетских стенах.
х х х
…Иван Семенович прервал свои хаотичные мысли, которые никак не хотели соединяться в одну логичную цепочку. Пока он был с ними один на один… Но, это пока... Его опять встревожил вопрос: - почему, все-таки, именно ему так настойчиво рекомендовано опубликовать замыленную проблему? Допустим, факультет обязан засветиться в очередной раз в глазах общественности: - одно дело какой-нибудь партийный функционер выступит на страницах массового издания и напомнит народу, - что и кто стоит в основе всех наших побед, другое, – если об этом скажет ученый! Допустим… Но, почему тогда выбор пал именно на меня, ведь, не только я один занимаюсь проблематикой Великой Отечественной? Нет, тут что-то не так… Стоп! А не связано ли это событие, на первый взгляд, не очень примечательное, с моей деятельностью в школе историографов Каз…го и Т…кого университетов, где мы развернули достаточно основательно проблематику, связанную с методологическим кризисом в исторической науке… Иван Семенович вспомнил, как на одном из закрытых совещаний Отдела по идеологии при Обкоме КПСС с участием Отдела науки и учебных заведений, директоров школ, профтехучилищ города и области, ему было поручено выступить с тезисами научного обоснования методологии исторического материализма как философской теории исторического развития. Иван Семенович, помнится, тогда с удовольствием принял данное предложение, потому что привлечение внимания к методологическим проблемам непосредственных исполнителей воспитательного процесса в массах ему, да и всем его коллегам, предоставлялась возможность протестировать свои научные разработки. С самых тридцатых годов методология истории была ликвидирована. В 60-е годы, правда, наметилось некое возрождение методологических исследований, но в 70-х опять все вернулось на круги своя… Недооценивали роль собственного теоретического опыта исторической науки, не признавались права историков на собственные теоретико-методологические ориентиры. Уже к началу 80-х годов историки-исследователи крайне нуждались в опоре на накопленный опыт конкретного исторического научного познания, на оприорные теоретические конструкции всемирной истории… Да-а… Тогда Иван Семенович, благодаря своей увлеченности, даже не придал значение тому, что вопросы, которые посыпались к нему от членов президиума по поводу места в его концепциях идеологической составляющей, носили предупредительный характер. Что уважаемый профессор приглашен сюда не для участия в дискуссионном клубе, и что наша наука, самая прогрессивная в мире не должна отделяться от участия идеологического воспитания подрастающего поколения… Иван Семенович тогда резко отреагировал на подобные реплики и замечания тем, что поставил вопрос: - а не пора ли подумать о том, что прежде чем, апеллировать к идеологическими догмам в процессе обучения учащихся и студентов, нужно систематизировать всю источниковую базу для новейшей истории государства и только, лишь, потом руководствоваться принципами идеологии в преподавании. И при этом слушатель должен сам определяться в оценочных критериях. Наша история, особенно советского периода, требует не шаблонно-формального подхода, иначе мы не достигнем истинности прошлого и, соответственно, будущего… Иван Семенович тогда был несколько обескуражен наступившей мрачной тишиной…
- Я что-то не пойму вас, уважаемый профессор, - прозвучал из аудитории голос одного из участников, - неужели вы подводите нас к тому, что наша идеология не имела никакого значения в подъеме народных масс ни при коллективизации, ни при строительстве нашей самой мощной экономики в мире, ни в годы второй мировой войны, ни после военного обустройства страны? Это знаете ли…
Возмущенный и недоброжелательный гул воцарился в зале. Иван Семенович молчал.
- Ну, что же вы, профессор, ответьте, - прозвучал назидательный голос с президиума.
- Нет, товарищи, я совершенно не исключаю силы голоса нашей партии. Более того, она, и вы совершенно правы, смогла вывести нашу страну в число великих держав… Но…
- Что НО ?
- Дело в том, что, как я понимаю свой долг здесь, перед вами, обозначить только одно, что настало время, когда мы должны в научной и преподавательской деятельности перестать пользоваться чьими-то мыслями, а извлечь необходимые уроки из нашей собственной истории, изучить их и учитывать при предстоящем реформировании высшей школы. Время идет, поколения наших людей, которые потеряли своих отцов и дедов на полях сражений, хотят знать большей правды, причем, не ради банального любопытства, а ради того, чтобы кровавая история нашей Родины не повторилась… А отвечать на вопросы рано или поздно все равно придется. И я скажу больше, когда такое время придет, нам с вами представится возможность еще раз доказывать, что марксистско-ленинская идеология действительно прочна и вечна… Иначе, мы потеряем нынешнее и будущие поколения… Подумайте над этим.
Аудитория молчала. Президиум молчал. Иван Семенович по наивности, как и суждено талантливым и самоувлеченным людям, посчитал, что на этом его миссия окончена, подхватил свой неизменный старенький портфель и, извинившись, удалился, ссылаясь на занятость: - студенты ждут. Время шло и он, действительно, почти забыл об этом мероприятии, тем более, что помнить тут, собственно, и нечего. Непонятно было одно, почему сегодня все так озабочены идеологической составляющей в историографии? Чем вызвано тотальное беспокойство власть имущих за результаты ревизии обществом истории государства, которое кружило во всей периодической печати. Одно, не вписывалось в целеустремленное сознание Ивана Семеновича: - уже пару лет, как провозглашенная политика перестройки вгрызается в воспаленное сознание советских людей, и почему ж так рьяно ринулись вытаскивать из-под удара именно идеологический аспект в историографии? Разве этим сейчас нужно заниматься? Ведь исследования тех же Кафтанова С.В., Корнилова Л.Л. на исторических материалах сибирских краев и областей обоснована концепция развития высшей школы на базе творческого содружества науки с производством. Более того, не только в университетах сибирского региона, но во всей стране началось осмысление широкого круга новых вопросов и выработка новой методологической базы исследований. Ну, да Бог с ними, придет время, и на периферии державы нашей, с нашей помощью, прозреют и партийные власти на местах… Да, тогда, три года тому назад именно так и было… Ну и что? Причем тут те события? Стоп! Иван Семенович нервно потер лоб. А не связано ли решение поручить именно мне опубликование заказной статьи с целью проверки меня на "прочность и преданность", так сказать? Да, ну… Бред! Сейчас не тридцать седьмой… Хотя… Иван Семенович в волнении присел на одну из скамеек университетской рощи. Он, вдруг, вспомнил отца Семена Петровича, вернее, его арест, тогда в 47 м…
…..Ваня пришел из школы поздно (учился во вторую смену) и застал маму плачущей на кухне. На немой вопрос, она обняла сына, и молча подтолкнула его к столу. Ваня ждал объяснений. Успокоившись, мама сдержанно сказала, что папу забрали в органы и причины она не знает. Пыталась объяснить, что волноваться не надо… Тогда Ваня на самом деле не очень понимал, от чего так мама забеспокоилась. Папу, ведь, довольно часто вызывали по ночам. Он же был монтером и настройщиком в системе связи и коммуникаций, обслуживающих обком партии, НКВД… Только через год Ваня узнал правду, и то чисто случайно, подслушав разговор родителей на кухне. Отец вернулся домой ночью. Тихо поцеловал спящего сына, обнял жену. Та ничего не спрашивала, а стала накрывать стол. Отец пошел умываться. Вот тут-то и проснулся Ваня…
- Вот и все Маша, прогудел он простуженным голосом, - вот и все…
Мама молчала, она ждала… Отец неспешно съел нехитрый не то ужин, не то завтрак. Отодвинул тарелку в сторону и взял в свои руки пальцы мамы. Ваня прилип к дверной щели в спальне.
- В ту ночь вышла из строя правительственная связь, и мне дали всего десять минут на устранение. Я прозвонил линию, и мне стало ясно, что нужно спускаться в подвал, там где-то причина. Естественно, одному мне туда спускаться нельзя. Приставили ко мне майора. Халеный такой, жрущий яблоко. Мы спустились, и о, Боже, оба подхода к центральным шкафам заставлены какими-то ящиками! Я ему кричу (дело в том, что по инструкции монтеру запрещается разговаривать с кем-либо во время устранения причин поломок, докладывать о них и что именно сделано можно только специальному офицеру – капитану Лаврентьеву…) – вы, что с ума тут ВСЕ по-сходили? Кто разрешил!? Мне бы, дураку, промолчать дальше… Так нет же, черт меня дернул за язык, - вот из-за таких и весь бардак в стране! Я же понимал, что из-за этих ящиков я бы не вышел из подвала… Кто их сюда приволок? А не связана ли эта поломка с тем или с теми, кто их сюда притащил, да и поломка-то ерундовая, - подтянул клемму и делов-то… Но, ведь, почему-то она ослабла… Так вот, целый год и выяснялось от чего она ослабла… Я, уж, попрощался с жизнью… Знаю только, что следом за мной исчезла вся наша бригада, и где сейчас ребята – не знаю… Меня спасло только то, что я был накануне на выходных, и именно в эти дни те злополучные ящики туда и попали…
Мама тяжело вздохнула.
- И что ты теперь намерен делать?
Отец открыл форточку и затянулся беломориной.
- Ну, в связи мне теперь работать запрещено до конца дней моих… Найду работу, куда денусь… Руки, ноги, голова есть – не пропадем… А об этой истории ты забудь и никому ничего не объясняй, сыну в первую очередь, ладно?
- Ладно. Иди, спать ложись…
Ваню и сейчас услышанное почти не встревожило. Вся его детская душа заполнилась радостью: - папка дома! А это значит, - конец всем тревогам, и, главное, мама больше плакать по ночам не будет. И в школе перестанут коситься учителя и одноклассники…
… Иван Семенович впопыхах посмотрел на свои часы. Черт, до лекции осталось две минуты… И эти две минуты отделили его от нахлынувших воспоминаний, от только что пережитых противоречий. Он вновь вернулся в самого себя…
х х х
… Свою "заказную" статью Иван Семенович все же опубликовал, но только не в центральной партийной печати, а в межвузовском историческом вестнике, причем, в соавторстве со своими единомышленниками по академической школе. Иван Семенович и его коллеги были едины в том что, правда о Великой Отечественной, точнее о 1418 днях войны, должна быть изложена в дискуссионной форме. Избегать навязывания читателю каких-то безответственных выводов. Тезисным методом перечислить суть проблем историографии той войны, которые на 1990-й год стали очевидными обывателю. И, при этом, категорически избегать комментарии Волкогонова, Солженицына, Суворова и ряда других деятелей, ярко заявивших о себе к данному моменту. Это был смелый шаг… Во-первых, - группа авторов выдвинула тезис о том, что война Советского народа против фашистской чумы 20-го века не может быть оценена однозначно. Ему, народу, пришлось преодолеть пагубное воздействие репрессивной политики партии и государства, просчетов в хозяйственном и оборонном строительстве, ошибочной оценки противника и его намерений, некомпетентность в руководстве военными действиями. Во-вторых, - сегодняшнее общество явно не удовлетворено односторонним, упрощенным освещением событий Великой Отечественной войны в советской историографической литературе. В третьих, - без опубликования и систематизирования исторических источников, которые десятилетиями лежат в архивах, возросший интерес, особенно молодежи к прошлому, не позволит добиться того осмысления величия нашей страны в мировой истории, не позволит на правдивой основе формировать истинное мировоззрение нынешних и последующих поколений. Одним словом, Иван Семенович со своими соратниками и единомышленниками взяли на себя ответственность заявить о требованиях времени в подлинном научном переосмыслении истории войны и столкнуть в широкой дискуссии старых апологетических традиций исторического познания и новых, стремящихся к всестороннему исследованию! Именно столкнуть! А иначе так и будем просиживать в приемных сильных мира сего, выпрашивая себе индульгенцию на свободу научной мысли…
х х х
…1990-й год для Ивана Семеновича, как для ученого, стал роковым, к стати, и не только, как для ученого… Как-то незаметно он лишился аспирантов. Последние, почему-то, изъявили желание приостановить учебу в аспирантуре без аргументированного объяснения… На очередной срок он не был избран заведующим историко-филологической кафедрой. Дети по окончании экономического факультета, выехали, несмотря на смертельный запрет Ивана Семеновича, в Англию по договору с сомнительным работодателем, так, по крайней мере, он посчитал… Супругу, Нину Васильевну, переквалифицировали. Ее спецкурс о коллективизации и социально-экономическом развитии СССР периода 22-го - 38 годов теперь никому оказался не нужным. Единственное, что ее удерживало на работе, - освоение и преподавание истории культурологии. Для самого же Ивана Семеновича процесс дробления исторической науки на "поднауки" очень показательный факт. Это факт разрушения фундаментальности исторической науки, которая выкристаллизовывалась с первых лет работы Московского университета, с последующей передачей методологического опыта на периферийные университеты Империи, преподавалась и развивалась при теснейшем взаимодействии с науками филологическими, что являлось определяющим для университетов России. Светское университетское образование было немыслимо без базовых знаний истории. Уже с 1804 года число исторических кафедр росло: – появилась кафедра географии и статистики Российского государства, кафедра теории изящных искусств и археологии, что естественным образом отразилось на методологии формирования высшей школы в глубинке державы. И с 1835 года образовался факультет историко-филологический. А, главное, появился основной критерий научного прогресса – формирование научных школ и их продуктивность, признанность в России и мире. Невозможно переоценить значение таких великих имен для всемирной исторической школы как М.П. Погодин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Т.Н Грановский, В.И. Гирье, П.Г. Виноградов и многих других величайших историков Российской империи. С середины 30-х годов 20 века историческая наука в СССР претерпела жесточайшее влияние марксистской методологии, обусловленное пониманием необходимости идеологического воспитания, иного осмысления исторических событий вплоть до начала Второй мировой войны. Историческая наука, несмотря на то, что возрождались старые науки, такие как антиковедение, медиевистика, византиноведение и славистика, археография и нумизмистика, марксистская методология "болела" концептуальным осмыслением и шаблонным начетничеством. Этому способствовали борьба и чистки жизни университетов вплоть до начала 50-х годов ХХ века. Однако же, развитие исторической науки вопреки догматизации, неусыпного партийного контроля не останавливалось вплоть до 80-х годов. Фундаментальные работы Е.А. Косминского, С.Д. Сказкина, Ю.В. Готье, М.Н. Тихомирова, А.В. Арциховского тому подтверждение. Создавались научные направления, появлялись научные труды и школы, прославившие их создателей П.А. Зайончковского, Ковальченко И.Д. и многих других. Профессора стали истинными просветителями не только для студенчества, но и для всего общества…. Но, пришла перестройка 80-х, а затем и коренная ломка социально-политической и экономической структуры государства, которая привела к глубоким переменам в науке и образовании. Конечно, плодотворным было то, что пришло всеобъемлющее освобождение от императивов идеологических доминант, снятие множеств табу и ликвидация запретных тем, открытие для науки архивных документов. И здесь, словно в кривом зеркале, вновь проявилась тенденция к идеологическим "болезням" в условиях новой политической ситуации, которые, как грипп вцепились в сознание всех здравомыслящих людей взбудораженной страны. В беготне и толкотне локтями на страницах разномастной периодической печати, иных средствах массового вещания огромное количество, так называемых исследователей, шла нешуточная борьба за овладение правом закрытия "белых пятен" нашей Советской истории. Мода только "ругать" историческое прошлое советской социалистической системы привела к безответственности и ненаучности. Ложь преподносилась как правда, а правда осмеивалась и отвергалась сильными мира сего административными мерами в том числе… Вместо того, чтобы эти "белые пятна" цивилизованно, а, главное, научно вынести на дискуссионное поле, выявить многофакторные оценки общественных явлений и процессов исторического развития государства с позиции академизма, официальная историческая наука молча стала созерцать на однобокую тенденциозность и политические пристрастия авторов. Иван Семенович нервничал. Он перестал видеть свою точку опоры в науке. Он прекрасно понимал, что его периферийный голос, да и не только его, никто никогда не услышит! И не потому, что нечего сказать, или кто-то сумеет запретить говорить собственным голосом в науке, а потому, что на голову свалилась нищета… Теперь чтобы опубликоваться в центральной печати, нужны такие деньги, которые за пол года не заработаешь. Научные библиотеки лишились системы комплектования новейшей исторической литературой. Вся талантливая молодежь, на которую так рассчитывали старые профессора, видели в них продолжателей аккумуляции научной мысли, перебежали в так называемый бизнес. Словом, распространилась обстановка неуверенности и потери ориентиров, методологической неопределенности. А когда в университете стали серьезно поговаривать о том, что быть университетской науке или нет, Иван Семенович слег в больницу… Сердце подвело… Нина Васильевна немедленно отправила телеграмму детям с требованиями срочно приехать, целыми днями просиживала у постели супруга, раз за разом отменяя свои лекции. Иван Семенович ни на что не реагировал, только просил не волновать детей. Врачи успокаивали Нину Васильевну, мол, особо страшного ничего нет. Нервное перенапряжение показало, где узкое место в здоровье профессора, поэтому нужно ограничивать себя в работе, соблюдать во всем режим. Но, Нина Васильевна словно не слышала их. Она-то знала, что характер мужа непредсказуем. Он, ведь, может среди ночи вскочить и покинуть палату, чтобы ввязаться в любую дискуссионную драку… Так, ведь, и случилось накануне…На Ученом совете университета он горячо стал отстаивать, вернее, стал требовать воспользоваться опытом Ученого совета МГУ по сохранению фундаментального образования, сохранению преподавательских и научных кадров с таким расчетом, что новая линия развития общественно-политической системы в стране могла бы получить ответы на все запросы времени.. Государство в самое ближайшее время запросит квалифицированных историков-аналитиков… Во время этой горячей речи ему стало плохо, но вида не подал… Скорая увезла его уже из дома…
х х х
…Через пятнадцать дней лечения Ивану Семеновичу разрешили совершать прогулки по аллеям территории больницы. Его эта "вольница" очень обрадовала. Еще бы: - можно спокойно поразмыслить, заодно и отдохнуть от назойливых соседей по палате. Их, как только они узнали, что рядом лежит настоящий профессор, словно прорывало на разговоры о Горбачеве, Лигачеве с его антиалкогольной политикой…
- Вот, скажи Семеныч, ну, с какого ляду я должен свадьбу внучки своей играть без водки, а? Да ишшо, накажуть, ежлив обнаружат распития, а? Да мы в атаку ходили со ста граммами, а то и поболе… Не, ну ты разъясни, Семеныч!
"Семеныч" каждый раз после аналогичных житейских проблем, мучавших больничный электорат, ощущал некую неловкость. Проблему "пить, или не пить", историческая наука как-то обошла стороной на дискуссионном поле. Профессор в такие моменты дискуссии "за жизнь" ловил себя на мысли, что если мужики и недовольны чем-то, переубеждать их бессмысленно. Бессмысленно потому что он, электорат, как говорится, на своей шкуре переносит всю добродетель власти. И еще Иван Семенович реально осознал одну, причем, не новую, суть: - вот рядом с ним лежит тот самый народ, за благополучие которого так ратовали, в том числе и его коллеги, а теперь, когда ты оказываешься с ним в одной больничной палате, то, как буд-то, и не узнаешь его… Стоп! А не здесь ли наш просчет? Не здесь ли мы закладываем основу под роковую историческую ошибку, пытаясь посредством идеологического обмана искать опору в самом драгоценном для государства материале – его народе? И не слишком ли мы оторваны от него, когда боремся за фундаментальность исторической науки?
- Борис Ермолаевич, - вежливо обратился профессор к возмущенному представителю от больничного электората, - а, вы с каким диагнозом сюда попали, если не секрет, конечно?
- Чё?
- Ну, чем болеете?
- А-а, ну, энтим, как яго… анахренизмом, кажись…
- Понятно…
Остальная выздоравливающая, почти молодая, послевоенная поросль, прыснули и схватились за животы, сотрясая кровати, сдерживая ржание. А куда денешься, - за нарушение режима выгонят недолеченым, а потом и с работы за то же самое, а кто коммунист, так еще по «партейной» линии взгреют… Но "анахренизм" Ермолаича кого хочешь выведет из больного состояния…
- А, может, хроническая недостаточность сердечной деятельности, - терпеливо и сдержанно уточнил профессор…
- А хрен его знает, может и недостаточность…, тольки, Семеныч, вон энти, здоровые больные, ржут, как кони, а мене обидно…
- За что же, уважаемый, вам обидно-то?
Ермолаич, приподнявшись на локоть, стал усердно подбивать подушку, будто она в чем-то виновата перед ним. Потом глянул на профессора из-под спутанных бровей, процедил сквозь зубы:
- А за Державу обидно…
- За Державу?
Иван Семенович напрягся. Такой резкий аллогичный поворот рассуждений этого бывшего фронтовика, русского солдата от "пить или не пить" и до "обиды за Державу" навел на мысль, что подобным "анахренизмом" заболевает все общество… Действительно, на каждый нынешний желвак сильного мира сего, любой, более или менее здравомыслящий человек, гражданин, независимо от его воли, опираясь на родовое воспитание, родовые взгляды и убеждения, обычаи и суждения, становится крайне предубежденной личностью, особенно, если он не видит в конечной цели навязываемой новой политической системой очевидной для себя выгоды, если он чувствует, что не будет понят… "Пить или не пить" – это и есть своего рода симптом заболевания… Иван Семенович встряхнул головой, как бы, освобождаясь от абсурдных мыслей…
- Да. За Державу, профессор! Вот, даже бабка моя Пелагея Иванна, вечная бойцица с нами мужиками…
- Как это?
- Да, так… Тольки иде с мужиками сядем за жисть поговорить, так она тут как тут… И не то чтоб выпить, та и закусить не оставит… Так вот, и то она в недоумении, мол, как это гостей за столом поить чаем заместо водки? Нет, ну ты представь, профессор… Я ж тогда в 46-м домой с фронта пришел… Да и пришло-то нас всего в Боровое пять человек… Остальныя полегли… хто где… Так мы всем селом всю ночь сидели за столом… Кажная вдовушка глядела на меня, как на своего суженого или сыночка… Вот, представь: - сидим и горюшка чаем заливаем, ну это как, а, профессор?
- Ну-у, Борис Ермолаич… У каждого человека свои критерии сострадания. Кто с водкой, а кто-то с чаем… Только, причем тут Держава Российская?
- А при том, дорогой ты наш, профессор, - Ермолаич вскочил с кровати, шлепнув босыми ногами о пол, - не хрен ко мне в душу лезть вашему Горбачеву с Лигачевым! Учить меня вздумали… Че-то я их там, под Харьковым-то, не видел…, умников-то… Да, и апосля войны в тайгу к нам не заглядывали… А мы, хоть, и тянули жилы, жизню устраивая в леспромхози, так, хоть, кусок хлебушка появился, да и для души без отказу… А теперя что? Газету возьмешь иной раз, так от брехни тошнота у горла собирается… И все-то оне про войну знают… Что и как было… А меня хто спросил, как там было-то?! А?
В палате наступила мрачная тишина. Молодая поросль потихоньку собралась выйти из палаты на перекур. Для профессора это означало, что разговоры надо прекращать с Ермолаичем. Нельзя старику волноваться. И сам он хотел остановиться… Только больно, уж, резкая и протворечиво-контрастная мотивация товарища по болезни задевала за живое…Нахлынувшие новые чувства и эмоции были погашены возвращением "перекурщиков" и вошедшим вслед за ними дежурного врача…
х х х
…Наверное, Иван Семенович должен быть благодарен товарищу по палате за всплеск, вызванный "обидой за Державу". Наверное… "Не хрен лезть ко мне в душу" – так и стучало в висках. Профессор, прогуливаясь по аллее из старых высокорослых тополей, припорошенной первым снежком, мучительно пытался расшифровать "код" Ермолаича… Профессор не мог для себя толком объяснить, что именно заколыхало его устоявшееся мировоззрение… Стоп! "Устоявшееся мировоззрение"… А "устоявшееся" ли оно? В сотнях аудиториях, в которых ему приходилось отстаивать, а порой и защищать методологию исторического познания, каждый раз ввергало в противоречие со вторым "Я". Одни, и он с ними соглашался, кричали в ответ, мол, все те исследования в исторической науке, которые не выдержаны в духе партийности, нельзя относить к научным исследованиям, что такие исследования не могут формировать фундаментальность. Другие, (с ними не спорил), вытаскивали на свет Божий изречение "великого куратора исторической науки" секретаря ЦК ВКП (б) А.А. Жданова, что "…с небольшевистской трусостью надо кончать". Третьи, (а их «двуличия» он не понимал) ограничивались "кулуарными" соображениями, что независимо от идеологической составляющей советской историографии, историческая мысль в научном познании русского исторического процесса развивается на основе накопления исторических знаний дореволюционной историографии, однако же продолжали при этом поскрипывать перьями в угоду партийному официозу… А, четвертые… А четвертые, (бывало, что и осуждал их) срывая глотки, словно с тяжелого похмелья, кричали: - перестаньте приспосабливаться и лицемерить…, дайте самим разобраться… Иван Семенович присел на одну из лавочек прибольничного парка, поднял тополиную веточку с пожухлыми листьями, стал внимательно рассматривать потерявшую жизнь листву, но еще сохранившую ранне-осеннюю зелень. Это, что ж получается? Мое поколение историков остановилось на рубеже: - познавать одну истину, говорить о ней вслух так, как этого хотят "официозы", а поступки допускать совершенно иные, заранее запрограммированные кем-то? "Не хрен лезть ко мне в душу" – продолжало стучать в висках… А вот и ответ: - недоучки мы все! Чем больше "недоучек" в исторической науке мы расплодим, тем больше таких голосов, как у Ермолаича, будет слышно, соответственна и степень патриотизма будет ниже критической… Вот в чем дело-то!… Значит, мы все должны включить "цензуру собственной головы", а, точнее, совести гражданской, и исходить нужно от одной простой истины: - творческий поиск и работу мысли остановить нельзя, как нельзя остановить работу сердца, если, конечно, не применить физическое усилие над ним от дьявола…
…Вернувшись с прогулки, Иван Семенович достал из тумбочки свою тетрадь и наскоро записал несколько тезисов:
1) Для отчета историко-филологического факультета:
- Идеологический контроль (прессинг) и научное творчество – АНТИПОДЫ
- Место и роль буржуазного объективизма – приемлимо/не приемлимо
- Антимарксизм и ревизионизм в историографии – не одно и тоже
- Догматизм – порок от лженауки, выражающийся в исключительности и непогрешимости одной доминирующей политической системы
- Источниковая база – «лекарство» от догматизма и от монополии на истину
- Переосмысление истории – возможно только в период смен одной политической системы другой, после «апокалипсиса»…
…Иван Семенович вдруг вздрогнул от этого тезиса. "Ты о чем, товарищ? Опять крови захотел? А как тогда? Почему Ермолаич именно мне высказал первое, что наболело? А потому что Ермолаич и все граждане моей страны совершенно не равнодушны к историческому процессу… Исторический процесс делается прежде всего такими, как он, поэтому такие, как Я, причем, в первую очередь, и должны сверять часы истории, чтобы подготовить фундаментальную основу против политического стресса… А политический стресс, как мне предполагается, совершенно неизбежен по следующим критериям:
- нынешние историки оказались в довольно-таки натянутых отношениях с властью;
- академические традиции, при которых происходило становление советских историков послевоенного поколения, подверглись деформации под воздействием предоставленной вседозволенности. А, ведь, демократические принципы в историческом познании вседозволенность не приемлют…;
- из-за отсутствия заинтересованности власти в равноправном сотрудничестве с учеными-историками в научной деятельности разрушается целостность исторического познания, а главное, историки совершенно лишаются возможности быть услышанными в вопросах прогнозирования исторического процесса развития страны… "
Иван Семенович отложил тетрадь в сторону, прилег на кровать. Закружилась голова… В палате пусто. Ермолаич вместе с остальными сопалатовцами удалился к дежурной медсестре для получения очередной порции таблеток… Профессор, вдруг вспомнил недавнюю новость, принесенной Ниной Васильевной: - их близкие друзья, профессора, доктора философских наук, супруги Браверман Иосиф и Аида выезжают для постоянного места жительства в Израиль... Иван Васильевич с большим сожалением встретил эту новость. "Ну, как же так? Зачем? Почему? Хотя, ничего удивительного тут нет… Они в науке были всегда людьми независимыми, вернее сказать, скандальными. Не понимают их здесь, - поймут в другой стране… Но, все ж, скверно это как-то... Как относиться к их решению? Как к предательству или отступничеству?"
- О, Семеныч, а мы думали што ты спишь… Тебе што, заплохело? Мож дохтура, а?
- Нет, Борис Ермолаич, не надо… Я…, так…, придремал слегка…
Мудрый Ермолаич посмотрел в упор на своего товарища.
- Слышь, профессор, давай мы тебя сами полечим… Счас настоички на боярышнике стопочку дернешь, - надысь бабка принесла, и спать… Проспишси, и всю дурь как рукой снимет…
Иван Семенович засмеялся, - Борис Ермолаич, вы не исправимы… Ну, какая настойка…Мы ж в больнице… хе-хе… И почему дурь-то?
- А, че, ты, маиссии тогда, а? У нас, чё, все профессора такие?
- Какие?
- Да, какия…, все че-то спорите, все че-то друг дружке доказываете… А потом по больницам матрасы отлеживаете… Да, ладно, ты не обижайси, профессор, эт я так, для сугрева твоих нервов… Ано ж, ведь, как: - мается человек, значит, натворил чего, а потом жалеет… Значитца, - совесть ишшо есть!
- Борис Ермолаевич, я не "маюсь", как вы изволили выразиться, а ле-чу-сь!
Иван Семенович поймал себя на мысли, что непонятные ощущения, которые его, не то чтобы терзали при каждом контакте с Ермолаичем, и которым он не мог дать объяснения, сейчас разъяснились: - Да, абсолютно точно, - он почувствовал себя студентом первогодком, сидящим перед простым, но очень строгим и житейски мудрым преподавателем…
- Я гляжу, Борис Ермолаич, от вашей проницательности не скроешься…
Ермолаич сел рядом с профессором на кровать, и уже без своего природного пафоса выдохнул:
- Ну, так ты и не скрывайся… Мы ж тут, считай, как в одном окопе: - все с одними болячками, заработанными на службе Отечеству, так ведь? Тебя не понимают, а ты и запереживал, так?
- Ну, не знаю… Скорее, это я был не совсем убедительным…
- Ой, да брось ты, Семеныч… Так не бывает: - всю жисть был убедительным, а тут вдруг перестал… Так не бывает…
- А как бывает?
- А я тебе скажу: - вот по жизни оно как? Вожака в волчьей стае всегда и все сородичи понимают до тех пор, пока он молод, при этом мудр и силен! А, как тольки успокоился, - все! Хана! Другой ему на смену, но более хитрый, сильный и мудрый…
- Это вы к чему?
- Да, к тому, что времена наши с тобой уходят, нас не спрашивая, а на смену идут, вот энти… (Ермолаич ткнул пальцем куда-то в правый угол палаты) У нас што, по первой што-ли баламутят народец? Не впервой… И што, каждый раз умников да крикунов, доказывающих землепашцу, што так или эдак жить будет лучше, не было? Было… А мы слушали, да дело делали… И строили, и воевали, и детев рожали… Так што, Семеныч, пей таблетки, спи, иль гуляй по улице… Ну, а коль есть што сказать, скажи…
- Кому?
- А, хошь бы и нам… А мы послухаем… И, ежлив умное што скажешь, да посоветуешь, глядищь и пойдем за тобою хоть по перестройке, хоть по недостройке…
… Иван Семенович молчал… "А что тут скажешь, - "глас народа"… Глас самый точный, самый справедливый, и…, пожалуй, самый беспощадный потому, что он, народ, является хранителем устоев духовной жизни, ее патриотических начал… Кажется, все те историки, ввязавшиеся в борьбу против рецидивов прошлого, совершенно забыли об этом… А кое-кто в стремлении "вписаться" в современный водоворот наступившей эпохи, умышленно перешагивает духовные начала… А не тут ли "зарыта собака", когда начинаешь понимать при виде того, что такие, как Ермолаич вынуждены задумываться, - а не зря ли они положили свою жизнь на алтарь?…"
… Иван Семенович усмехнулся… "Ну, что ж, Александр Сергеевич (Пушкин – примечание автора), когда вы говорили о том, что уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости. Гордиться славою своих предков не только можно, но и нужно, ваш поэтический гений, видимо, не мог предположить, что через полтора века твой народ, величие и талант которого ты воспевал, вынужден будет твои мысли проигнорировать, причем, устами самой передовой и образованной интеллигенции… Совершенно недавно натолкнулся на статью, в которой прямо был поставлен вопрос о нарождающихся признаках противоречия между формирующейся моралью, психологией общества и объективностью истории в новейший период. Более или менее здравомыслящие люди не могут этого феномена не замечать. По Р. Арону французского историка это трактуется примерно так: - "каждая эпоха, каждый коллектив заново создает себе прошлое"… Только я–то чего хочу, спрашивается…?" Иван Семенович вновь погрузился в свое, не до конца понимая смысла тезиса Ермолаича о смысле наступающей жизни… "…Да, немногого, наверное, хочу. Если продолжать заниматься историографией в области Великой Отечественной, т.е., биться головой о фундаментальные постулаты, сформированные коньюктурными интересами политики и идеологии, то нужно будет основательно определиться с элементами субъективизма в исторической науке. Академик Б.Д. Греков по этому поводу подсказывает: - "Источник, какой бы он ни был, может быть полезен лишь тогда, когда исследователь сам хорошо знает, чего он от него хочет" А чего я хочу? А я хочу откреститься от навязанного понимания того, что исторические источники должны играть роль вспомогательную, недооценивающую заложенную в них историей часть объективной действительности. Ну, а иначе как можно приблизиться к основополагающей объективности? Как можно достичь объективности, если архивы ЦК КПСС закрыты, документы Ставки ВГК не доступны? И кто я такой для Москвы со своими выводами, когда тут, в дремучей сибирской глубинке научная мысль наглухо законсервирована властью. Ну, не идти же на площадь с плакатами в руках… С другой стороны, а кто мешает, - иди и доказывай… Баламуть народ… Черт возьми! Вот всегда так: - чуть что, сразу о народе вспоминаем! А как только это "чуть что" преодолеваем, так и начинаем использовать этот самый народ…" Иван Семенович почувствовал легкую тошноту. Ермолаич, собрав вокруг себя "молодую поросль" из "здоровых" больных, со знанием дела объяснял какой-то особый рецепт чая, которым "спасались" таежники. "Ни комар, ни голод не берут, ни силки не ломаются…" Как он увязал в одно единое комара, голод и силки Иван Семенович услышать не успел. Вошел лечащий врач…
- Ну, что, профессор, как самочувствие? И почему ваши лекарства лежат нетронутыми, а?
- Извините, доктор, отвлекся…
- Ну, если "отвлекся", значит, скоро на поправку пойдете. Давайте-ка давленьице ваше измерим…
Эту процедуру Иван Семенович почему-то недолюбливал. Каждый раз под конец экзекуции он ощущал нервный пульс своего сердца, которое начинало выталкивать кровь из-под жгута, сопротивляясь омерзительной асфиксии…
- Ну, ладно, Иван Семенович, режим не нарушайте… Я думаю, что дней через пять отпустим домой… Только, вот что, профессор, - давайте договоримся: - через месяц придете понаблюдаться. На этот период вы получите освобождение и жесткие рекомендации по реабилитации. А потом направим вас в специализированный санаторий в Горный Алтай, добро?
- Что, так плохи мои дела?
- Катастрофы и близко нет, но время пришло задуматься…
"Действительно, время пришло задуматься… Время пришло задуматься… Время пришло задуматься" – так и стучало в висках…
х х х
… Прощание с товарищами по палате прошло обыденно. Нина Васильевна помогла собрать вещи, поблагодарила врача за помощь, и, не скрывая своего беспокойства, поблагодарила санитарку и всех остальных за участие… Ермолаич совершено не реагировал на благодарности супруги профессора. Потом молча встал и начал одеваться…
- Провожу тебя, Семеныч, до проходной-то… А то, ведь, своими профессорскими мозгами дороги-то и не найдешь…
Нина Васильевна усмехнулась такой мотивации старика, но проявила чуткость и пошла впереди. Она понимала, что для супруга приобретение новых друзей очень важно, особенно сейчас… Так и шли по припорошенной ранним снегом, выложенной камнем дороге, молча. У проходной остановились. Столько переговорено за эти двадцать пять дней, столько пережито, а сказать друг другу нужные слова эти два честных и измученных жизнью человека, были не в силах…
- Ну, что, Семеныч, скоро и я следом… А то, ведь, моя старуха там совсем одичала поди… Хошь и вредна моя благоверная, а скучаю… Мы ж, мужики, как? Она рядом, - ворчим, забижаем почем зря… А, нет рядом, так и все… - теряемся в жизни энтой…
У Ермолаича на глаза навернулись злые слезы.
- А, знаешь, Семеныч, ты приезжай к нам в Боровое… Мы тя там с мужиками от какой хошь хвори излечим… Главное, там тебе все ясно и понятно будет… Так шо давай, не теряйси…
- Спасибо, дорогой, я обязательно воспользуюсь твоим приглашением… Спасибо тебе за все. Береги себя.
Потолкавшись у проходной, суетливо предъявляя выписку контролеру, Иван Семенович с Ниной Васильевной вышли за территорию больницы. Пошел снег, припорашивая след от шаркающей походки супругов. Ермолаич стоял на прежнем месте. Когда они поравнялись в проеме больничных ворот из стальной решетки, крикнул:
- Слышь, Семеныч, а ежлив я окажуся в городе по нужде какой, в гости примешь?
Иван Семенович остановился, как вкопанный, потом подошел к воротам и ухватился за холодные стальные прутья ворот. Ермолаич подошел к нему и тоже взялся за те же прутья, словно не хотел их отдавать своему товарищу. В глазах у него стояли слезы… Что так заставило расчувствоваться старика, Иван Семенович понять не мог. Он не мог осознать того, что этот простой бывший солдат, труженик своим кряжистым нутром почувствовал в профессоре близкого по духу человека. Он не понял, что Ермолаич так и не задал ему еще много жизненно важных вопросов, возможно тех, на которые измученное сознание солдата за весь его век так и не нашло ответа… Иван Семенович только на мгновение смог уловить пролетающую, как пуля, мысль – "нельзя терять из виду Ермолаича, нельзя!"
- Конечно, дружище! Ты не представляешь, как я буду рад…
Ермолаич постоял еще минут пять. Достал проклятущую беломорину, прикурил дрожащими руками, но, после первой же затяжки выкинул, завидев, приближающегося в его сторону доктора…
х х х
… На следующий день Иван Семенович появился на кафедре. Сбегал в приемную ректората и сдал больничный. Проходя по коридору, его взор поймал доску объявлений. Там висело два листка. На одном приглашение профессорско-преподавательского состава университета на научно-практическую конференцию по теме: - "Политическая культура и лидерство в СССР. Историко-социологические проблемы на современном этапе" (1985-1990гг.) "Во как!! Интересно… И кто ж инициатор такого мероприятия? И почему ж Нина мне ничего не сказала об этом? Понятно, - старается продолжить свою идею отторжения меня от научных споров…
Та-а-к…" Иван Семенович надел очки, поближе придвинулся к листку. "А-а, понятно: - Комитет по высшей школе Новосибирского государственного университета! Это что ж, очередная неуклюжая попытка приспособиться к новейшему ходу истории? Странно, а почему ж меня не привлекают к участию в конференции? Опять будем сидеть и слушать заезжих гастролёров от исторической науки? Хотя нет, тут я гляжу среди выступающих есть и мой коллега, - профессор, доктор исторических наук Антонов Валерий Павлович, например… Правда, в нем частенько смущало то, что он не всегда был последователен в оценках тенденций развития исторической науки, часто скатывался до критиканства политической ситуации, политических лидеров страны, но делал он это очень оперативно и довольно смело… (Хотя моду на смелость, когда тебя никто за это не поругает, даже наоборот - похвалят, Иван Семенович не долюбливал, мягко говоря…) Ну, что ж, интересно… Тут, я гляжу, жесткого регламента нет, а это значит, что возможна свободная дискуссия…" Он почувствовал новый прилив сил, которые всегда приходили перед принципиальным спором за истину. Но, тут взгляд остановился на другом листке. Автоматически, не вдаваясь в суть содержания, пробежал его взглядом. "Стоп! А это что такое? Выписка из приказа ректора об увольнении преподавателя политэкономии Л. Сергеева за нарушения учебного курса и стремлении подвергать сомнению основополагающих функций зрелого социализма… Вот тебе и дела-а… Остается только еще раз вернуться к прогнозу З. Бжезинского: - от тоталитарного коммунизма – к авторитарному, затем – к демократии… Вот и подумай: - а победила ли демократия?» Вернувшись на кафедру, Иван Семенович, вдруг обратил внимание на то, что его коллеги каждый занят личными делами: - кто просматривал свои тезисы, готовясь пойти на очередную лекцию к студентам, кто травил байки о проказах капризной осени, не давшей, как следует, подготовить садовые участки к зиме, как будто важней дела у них не было в данную секунду, а кто просто листал очередной номер университетской газеты… Все, как всегда, ничего примечательного… Однако, напряжение чувствовалось, только о сути этого напряжения никто не говорил.
…Конференцзал университета на удивление был заполнен до отказа. Иван Семенович, вопреки обычной своей привычке усаживаться в первом ряду, устроился с краю в одном из последних рядов в окружении молодых аспирантов. Те, как молодые птенцы, с нескрываемым волнением, вытягивая шеи, рассматривали солидных участников из числа профессоров, в том числе и из других ВУЗов города. Для них ожидаемые события, наверное, были схожими с ожиданиями чего-то неординарного, нового. Они наверняка себя ощущали сейчас особой категорией, снисходительно допускаемой научной элитой к обсуждению важнейших исторических проблем страны. И Иван Семенович их состояние понимал…
… На сцену поднялась группа людей из числа руководства университета, гостей инициаторов форума и человека три незнакомых, видать, из обкома партии... Гомон в зале стал затихать, взоры слушателей устремились на элиту, которая неспешно занимала свои места. На лицах благосклонные улыбки, уважительные легкие поклоны в аудиторию. Уступая друг другу стул, каждый из них все же старался занять такое место, чтобы быть на виду у слегка заинтригованной публики. Кто-то кивком головы обозначал приветствие в зал… Этот "особый ритуал" и "особый стиль поведения" чиновников в президиуме давал понять, что предстоящий разговор очень важный, судьбоносный, можно сказать… Аспирантов это завораживало, а остальные, более зрелые слушатели, находились в смятении. Вообще, смятение, как чувство, в последние годы будоражило старую профессуру. Еще бы, ведь, под угрозой ряд исторических исследований уважаемых ученых-историков не только в стране, но и в мире, если не сказать больше: - под угрозой Советская историография! Однако, Иван Семенович был на удивление самому себе спокоен. Он, вдруг осознал что, пожалуй, в данный момент ему, действительно, нужно пока "отсидеться". Не стоит в такое тревожное время трепать свои нервы в дискуссиях, от которых нет никакой практической пользы ни для университета, ни для науки…
… Когда президиум из научно-политической элиты расположил свои тела в стульях, кто расстегнул пиджаки, кто медленными движениями развернул перед собой пухлые папки, кто вынул из карманов свернутые газеты, в общем, всем стало ясно, что пора начинать. Сидящий в центре президиума, медленно поднялся, невнятно представился: - кажется, он являл отдел по идеологии Обкома партии, назвал повестку научно-практической конференции. Но, прежде он счел необходимым заострить, так сказать, что с апреля 1985 года в стране грядет неотвратимость глубоких преобразований, которая значима будет для всего мира… Кризис неосталинистской модели общественного устройства углублялся десятилетиями, что привело к техническому отставанию от Запада. Избрание на пост Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева прекратило господство геронтократии… Иван Семенович усмехнулся: - "… Интересный подкат к проблеме. Только, причем тут историческая наука? Ладно, подождем…" Идеолог, между тем, продолжал вступление… Речь пошла о проблемах отношения личности и власти на современном этапе. Потом он обострил проблему политического лидерства, как предмете научного поиска… "Ага, понятно… Значит мы, наверное, должны "развернуть оглобли" и броситься в омут научного поиска обоснования необходимости обозначения критериев политических лидеров в новых исторических условиях! Новый виток, так сказать: - в обновленной политической системе как-то должны выглядеть новые политические лидеры! Ага…Точь-в-точь, как Михаил Сергеевич…" Минут тридцать обкомовский идеолог "вступал" в заявленную тему. По всему видно было, что ему ой, как не хотелось, чтобы предполагаемая дискуссия пошла в ином направлении… Осмотрев зал, будто предупреждая всех об этом, он предоставил слово профессору, доктору исторических наук К….ского университета Обскому Николаю Петровичу… "Что-то я о нем не слышал…" Нудно и долго тот говорил о том, что отечественное обществоведение только начинает работу по разработке проблемы политического лидерства. В России до недавнего времени это было невозможно… "А теперь, что стало возможным? И кому? Всем?" Иван Семенович стал нервничать, его не покидало чувство, будто попал не в ту аудиторию, что опять по чьей-то воле втягивается в болтовню, совершенно для него не интересной. Обский продолжал: - настало время, когда в условиях снятия ограничений и цензуры есть уникальная возможность нашим обществоведам и историкам противопоставить нигилизм зарубежной социологии политическим процессам, происходящим в СССР… "Не пойму, ну, какое отношение все это имеет к развитию исторической науки в новой политической ситуации…?" Вполне очевидно, что зал заскучал. С задних рядов кое-кто потихоньку стал выходить. Иван Семенович, было, тоже засобирался. Выступление Обского закончилось и слово было предоставлено Валерию Павловичу, что, собственно, и удержало от бегства Ивана Семеновича… Оживились и аспиранты. Уж, они-то очень хорошо знали острый язык своего учителя, его бескомпромиссность и напористость… Валерий Павлович легко взбежал на сцену и занял место у трибуны. Никаких записей в руках он не держал, и, как всегда, начал излагать свои мысли, смотря прямо в зал…
- Да, согласен, - проблема политического лидерства является, или, во всяком случае, может являться предметом научного поиска на современном этапе для научной элиты в нашей стране, Валерий Павлович взял "с места в карьер", - только, мне представляется, мы уже запаздываем в приоритетах. Мы до сих пор руководствуемся в своих мировоззренческих критериях о лидерах трактатом Н. Макиавелли "Государь", ставшей настольной книгой многих диктаторов-тиранов, боровшихся за власть, стремившихся ее удержать. Ф. Ницше, который стремление к лидерству рассматривал как проявление "творческого инстинкта человека". Ряд последователей З. Фрейда рассматривают лидерство как вид помешательства, следствие невроза, делят общество на психически нормальных людей и лиц с различного рода отклонениями психики, имеющих свои корни с раннего детства. Вам, что мало примеров? Робеспьер, Наполеон, Гитлер, наконец… Ну, и Сталин недалеко от этого ряда… Поэтому, я настаиваю на следующем тезисе: - Необходимо подвести научную исследовательскую базу под понятие "политический лидер" и "руководитель", т.к. они занимают различные места в структуре власти. "Лидер" – непременно личность, а выдвигается стихийно. "Руководитель", как правило, назначается. Он наделен правами и обязанностями, часто определенными законом, должностными инструкциями. Не исключено, когда лидерство и руководство могут быть совмещены в одном лице. Но тут неизбежны факторы эволюции. Поэтому на данном этапе мы, российские ученые-исследователи должны уже были приступить к разработке радикального теоретико-метологического перевооружения отечественного обществоведения. А мы где сейчас находимся в этом отношении? Думаю, ответ очевиден. Далее. Таков уж парадокс российской истории – пиететом относятся к отечественным тиранам и хулят реформаторов, чья деятельность по преобразованию страны редко была удачной…
В президиуме послышалось нервное шуршание. Идеолог напрягся. Остальные участники отвлеклись от чтения своих бумаг и устремили свои взгляды на Валерия Павловича.
- Профессор, а вы не забыли о теме нашей научно-практической конференции, - идеолог слегка был взволнован.
- А я и говорю по теме… Так вот, для того чтобы выдать, хотя бы, научные рекомендации политическим лидерам страны, руководителям новой формации как остаться на высоте в глазах соотечественников, нужно систематизировать исторические реалии с тем, чтобы и лидеры и руководители могли исходить из них при реализации своей миссии!! А с этим у нас, как всем известно, далеко не все в порядке. Я больше скажу что, на мой взгляд, аппаратный способ реформирования страны достаточно скоро исчерпает себя. И каково будет место в такой ситуации исторической науки, - вот о чем надо было говорить еще вчера…, потому что партократы различных уровней не отличаются профессионализмом, широтой кругозора, политической культурой, наконец… Они в своих воззрениях "шарахаются" от возвращения к ленинским идеям построения структуры государства до подобострастного плагиата буржуазно-демократических принципов. Отсюда вопрос: - демократы победили, а сможет ли победить нарождающаяся демократия ?
В зале абсолютная тишина. Иван Семенович лишний раз убедился, что Валерий Павлович и на этот раз не изменил своему амплуа, однако, весьма был ему благодарен за то, что тот сделал попытку обозначить место исторической науки при формировании политической элиты в стране. Эх, если бы он затронул проблемы состояния общества, которое ни на секунду не отрывалось от повседневной производственной и политической деятельности, которое находится в режиме ожидания чуда от партократов новой волны… Тогда, может быть, предметней удалось бы завязать разговор по сути, а так… Иван Семенович не стал ждать окончания конференции, поскольку вялое оппонирование со стороны членов президиума ему уже было не интересно. Приспособленческая мотивация старой номенклатуры к новым реалиям, ничего не имеющая отношения к науке, раздражала… На другой день об этой научно-практической конференции в университете забыли… Хотя, наверное, не все забыли. Валерий Павлович, спустя неделю, был избран деканом исторического факультета, но … в другом ВУЗе – Политехническом университете
х х х
…Жизнь продолжалась. О заказной статье или забыли, или она в глазах Обкома потеряла свою востребованность, или появились другие, более веские причины, но к Ивану Семеновичу более о ней никто не напоминал. Да и сам он приостановил собственные научные разработки. Аспирантов у него так и не появилось, а работать "в стол" желания не возникало. "Тихий саботаж" его научной мысли продолжался теперь, похоже, не по воле политической власти, а по волне, которую вспугнул конец 80-х…
…Шли месяцы. Конец 1990 года не привнес ничего нового в систему академического образования в стране. Да и кто о ней думал? Ну, если не считать кулуарного ворчания старых профессоров, которые были крайне озадачены одним вопросом для себя: - кому передать свои научные разработки, сформулированные несколько десятилетий тому назад, которые в комплексе определяли стержень исторической науки… Кому? Даже обыкновенный студент, ошарашенный лавиной информации со страниц газет и журналов, не в состоянии был воспринимать учебный курс. Оценочная система трещала по швам. Единственное, что успокаивало в аудитории старого педагога, когда он мог, теперь уже не оглядываясь, сказать студенту: - если настаиваешь на своей точке зрения в той или иной концепции, делай это аргументировано, с тем, чтобы твою мотивацию можно было увидеть сквозь призму новых подходов в российской исторической науке… Вот и сидит уважаемый профессор на экзамене или на зачете, прощупывая в кармане "аварийный" валидол, заставляя себя понимать ответ словоблудливого студента, которому "неуд." будет достаточен для удовлетворения собственной беспринципности… Душа исторической науки медленно угасала вместе со здравомыслием… Иван Семенович был не единственным человеком, который принял для себя решение уйти в "тихий саботаж", и это его успокаивало несколько. От академического отпуска на радость заместителя проректора по научной работе отказался. Денег-то все равно нет, равно, как и зарплаты. Да и здоровье не внушало особого доверия… Единственное, в чем был убежден Иван Семенович, так это в том, что надо самому заняться разработкой концепций переосмысления истории Отечества за период 50-х – 80-х годов ХХ столетия. Он понимал как, собственно, и другие его коллеги, что академическая наука станет таковой только тогда, когда каждый российский ученый, отбросив классовый подход в трактовках, перестав игнорировать научные разработки зарубежных ученых в отношении России, откажутся от приспособленчества к марксистской идеологии в угоду политической власти, начнут работать с объективностью как фактом с тем, чтобы приблизиться к истине, пусть даже самой жестокой, но очищающей замутненное сознание общества. Словом, надо вернуться в собственную историю, чтобы извлечь уроки, а не сходить с ума по этому поводу… Абсолютно ясно, что переосмысление истории Отечества, робко начатое в 50-х, привело к тому, что в сильной степени повлияло на изменение общественного и политического климата в стране. К чему может привести подобная методология переосмысления истории обществом в дальнейшем - догадаться не сложно. А как избежать политического хаоса в обществе, пока никто не знает, а тех, кто может предсказать, просто не хотят слышать. И это очевидно. Политическая власть не знает, какие тенденции возобладают при дальнейшем развитии общества. Научная интеллигенция в это самое время погрязла в разноголосии мнений и не более того… Кто-то говорит о наличии переходного состояния общества и исторической науки, мол, старый режим рухнул, но в новом общественном положении эти же старые кадры пытаются мыслить по-новому… Другие кричат, что историческая наука вновь стала служанкой режима, на сей раз нового, антикоммунистического, и она вновь фальсифицирует прошлое в угоду настоящему… И никто не желает сесть за стол переговоров в борьбе за истину. Каждый хочет вновь войти в историю последней инстанцией, заработать на этом дивиденды, почет и имя в науке… Жалкое зрелище. Иван Семенович в своих раздумьях все чаще задавал себе один единственный вопрос: - а почему же вопреки человеческой привычке не любить правду общество не хочет знать ту историю своей Родины, которая смогла бы нам поведать эту самую правду о нас самих, о нашем прошлом, настоящем и будущем? Вот, почему?
Да, потому что, место исторической науки в нашем Отечестве определено политической элитой, которая вскарабкалась на олимп по крови и трупам граждан этого самого Отечества. Им ли было и есть до проблем исторической науки? А между тем, в действительности историческая наука сегодня вовсе не несет в себе тех определенностей, которые ей приписывают адепты крайностей. В реальности она представляет собой более поляризованную, дифференцированную, более независимую, менее управляемую общественную дисциплину, а значит все более жестокую, холодную, объективную, пугающую и самих историков… Вот это нужно сегодня усвоить власти, общественно-политическим течениям и организациям, и тогда общество будет стремиться соответствовать в своем самоосознании! А пока историческая наука России выходит еще очень приблизительной, очень отдаленной от правды, вызывает истерику и в научных кругах, и в крайне политизированном обществе, и во властных структурах… Можно, наверное, сказать, что данный тезис характеризует переходный период в исторической науке на современном этапе развития общества, наверное… Однако, Иван Семенович все же был убежден в ином: - данный тезис, скорее всего, характеризует вековую привычку научной элиты дискутировать, приспосабливаясь к правящей элите в эпохальные моменты Отечества, совершенно игнорируя при этом реального значения народных масс – российских рабочих, крестьян в системе российской цивилизации, создании и развитии общечеловеческих ценностей, которые, как показал опыт истории, в том числе истории советского общества, являются категориями не приходящими… Иван Семенович ясно, как никогда, понял, что будущее российской историографии, как, собственно, и перспектива его научной деятельности, возможна только при нескольких обстоятельствах: - дискуссионное поле должно быть значительно расширено, доступно общественности и без идеологического помаза научных концепций. (Хотя, есть сомнение в том, что полное игнорирование идеологии может привести к деградации национальной идеи…). Появившаяся надежда на динамизм в развитии исторической науки, должен быть подкреплен возможностью широкого использования мирового и отечественного историографического наследия, возможностью вовлечения в орбиту изучения все более глубоких архивных пластов при условии абсолютной свободы….
…Долгими вечерами Иван Семенович просиживал в своем кабинете над разработками тезисов новых учебных курсов и программ. Он готовился к последнему бою за очевидное… Он понимал, что большего в своей жизни он навряд ли сможет достичь… Но, он так же понимал, что его последователи не скоро обозначат свою позицию в исторической науке… Эх, время, время… Ты безжалостно, бескомпромиссно и так несправедливо…
х х х
… В один из февральских вечеров Ивана Семеновича от размышлений оторвал дребезжащий звонок в дверь. Обычно в таких случаях супруга подходила к двери. Повторный звонок, более продолжительный заставил вспомнить, что дома он один… Несколько огорчившись тем, что вынужден по пустякам отрываться от дела (Ему, к его удивлению и удовлетворению одновременно, поручено подготовить статью о перспективах развития исторической науки на пороге ХХ века) он прильнул к смотровому глазку. На площадке стояло два мужика в мохнатых заячьих шапках и шубах из овчины. "Странно… Наверное, перепутали адрес…" Повторный звонок дрянного звонка заставил вздрогнуть Ивана Семеновича и вернуться к мысли, что необходимо, видимо, что-то предпринять…
- Вам кого, уважаемые, - спросил, не отрывая взгляда сквозь глазок от нежданных гостей.
- Мы из Борового от Бориса Ермолаича. А вы Иван Семенович Прохоров? Профессор?
- Ну, да… Так, чего ж вы, заходите…
- Так вы дверь-то откройте, мы и войдем….
- Ах, да…, извините…
Иван Семенович суетливо открыл дверь. "Но, почему от Бориса Ермолаича? А сам-то чего ж не приехал?"
- Проходите, товарищи, не стесняйтесь…
"Товарищи" оказались на две головы выше хозяина, вошли, и в прихожей совсем не стало места. Оба пытливо посмотрели на Ивана Семеновича, будто сверяли увиденное с тем, что им обрисовывал Ермолаич. Иван Семенович после небольшой паузы, которая возникла от растерянности, спохватился:
- Проходите, пожалуйста, вот сюда, сейчас чаю организую…
Он тут же осекся, так как совершенно не имел представления о месте нахождения ни чая, ни сахара, ни печенья. Выручили гости:
- Вы, Иван Семенович, извиняйте, мы вообще-то не на долго… Попутно мы… Отторговались и домой счас… Ермолаича последнюю просьбу вот выполняем…
Перед Иваном Семеновичем гости поставили два мешка. Хозяин ничего не понимал, - "Что значит – последнюю?" Растерянно посмотрев, на мешки, задал совсем уж глупый вопрос:
- Зачем столько много?
Быстро сообразив, что сморозил нелепицу, переспросил:
- Что это? Э-э…, вернее, что с Борисом Ермолаичем? Он опять в больнице?
Мужики, стянув с голов шапки, по деревенской привычке пригладили чубы. Им было теперь понятно, что пришли они именно к тому человеку, о котором им много рассказывал их товарищ. Но, делу время…
- Сорок дней, уж как схоронили… Он, ведь, апосля больницы-то немного и хорохорился… Как заводной стал управляться с хозяйством, буд-та знал, што недолго осталося… И очень жалел, что к вам не может заехать, как обещалси… Он же ш всю жисть такой был: - ежли обещал что, не спустит, а выполнит… Все время нам говорил, что встретил очень хорошего, а точнее, правильного человека… Тольки трудно ему… Просил вот передать вам мешочек грибов наших, да кедровых шишек… Он еще говаривал, что, мол, пущай профессор грызеть орешки-то и помнит, что силы умному человеку нужны не для того, чтобы со слабым бороться… Ну, вот, все, кажись… Сделали, что просил наш Борис Ермолаич.
Иван Семенович услышанное воспринимал, как сквозь сон. Он, вдруг, почувствовал, что принесенное известие вырвало ту часть его жизни, о которой даже не догадывался. Виски сдавило. Стыд от того, что за всю жизнь так и не научился дорожить даром Божьим – бескорыстным уважением случайного человека, вдруг оказавшегося рядом в тяжелую минуту, перехватил дыхание… Гости удалились, не прощаясь… Иван Семенович продолжал стоять и тупо смотреть на подарки ушедшего друга, который так и не успел услышать оценку своей непростой жизни из уст человека, которому поверил душой и сердцем… Вот и все… Остались только эти мешки и память… Вот и вся философия человеческого бытия… И в этой философии нет места ни правому, ни левому, ни свету, ни тьме… Однако же, остаются традиции от ушедших, которые живые обязаны сохранять и приумножать… "Сила человеку нужна не для того, чтобы бороться со слабым…"
…. Ермолаич знал, что необходимо в теперешней жизни, метавшемуся в противоречиях русскому ученому, честному человеку, пытавшемуся влезть на завалы истории за тем, чтобы уберечь Отечество от соблазна сладостной измены своим соотечественникам в угоду кучке политических авантюристов, подмявших под себя историю России, историю борьбы наших предков за ее величие, чистоту нравов, предназначенных для предопределения несокрушимой перспективы русской цивилизации … Он знал. А только один ли он знал?
х х х
… Шли годы. Политический смерчь 90-х унес с собой не только страну, которой гордились ее граждане, с которой считались друзья и недруги, начала тонуть в словоблудии историография и наследие российско-советской науки… Вопреки всяким надеждам, которые провоцировала новая эпоха в умах российских ученых, - все больше шло примирение с мыслью, что фундаментальной, целостной по сути исторической науки в России в ближайшие десятки лет не будет… Советский союз прекратил свое существование в 91-м, сейчас на дворе – 2011 год, а историки так и не выработали единой точки зрения на то, что явилось основной причиной распада СССР, а также на то, возможно ли было предотвратить или хотя бы остановить процесс распада СССР. Собственно, нет единой точки зрения не только в данном, очень важном вопросе… Иван Семенович, как и его коллеги по университету, отдавшие высшей школе России всю свою жизнь, продолжали работать скорее по инерции, - другого, ведь, в жизни им дано не было, да и возраст, извините, не для перспективного мышления и борьбы. Им оставалось только одно: - для успокоения собственной души и совести настойчиво добиваться от своих аспирантов толковой исследовательской работы при поиске общих критериев, общего научного базиса под проблемой, в том числе причин распада Советской державы. Профессора неутомимо каждый раз повторяли: - иначе чего будут значить ваши кандидатские диссертации, если вы не в состоянии аргументировано использовать свою специализацию в тех или иных аналитических центрах? Да-а… Нынешние аспиранты совершенно иные. Это раньше каждый из них знал, что его научная точка зрения будет обязательно услышана и в аудитории, и на семинарах в любой части страны. Сейчас же аспирант жаждет получить кандидатскую степень для того, чтобы использовать ее в качестве трамплина для прыжка в ту или иную сферу, зацепиться и строить там карьеру, ничего не имеющую общего с наукой. А что делать? Профессора не двусмысленно понимали, что как только из стен университета перестанут "выпускаться" научные кадры, так и сам университет, не смотря на его былые заслуги перед Россией, будет ликвидирован… А, между тем, руководство страны все больше начинает нервничать по поводу отсутствия доморощенных молодых, талантливых ученых в производственной сфере. Они есть, но только там – за "бугром"… Там им дана максимальная возможность заниматься научными разработками, там они не знают бытовых проблем, мешающих творить, там им, в конце концов, платят хорошие деньги, там их семьи видят реальную перспективу цивилизованной жизни. Там, но не в России… И тут нет-нет, да мелькнет упрек в отсутствии патриотизма у нашей способной молодежи… Кто ответственен за такое отступничество от интересов Родины? Иван Семенович лично имел однозначный ответ для себя, только его о нем никто не спрашивал. Он боялся прийти к выводу о том, что его предшествующая научная жизнь была совершенно бессмысленной для страны, как бессмысленна "научная" жизнь университетского дворника. Еще и еще раз старый и заслуженный профессор пытался для себя понять логику исторических действий политической элиты тех, уже далеких 80-х. Сначала многообещающая "перестройка", плавно сросшаяся с "перестрелкой". Сначала разнузданная гласность, превратившая в шоу миф вокруг эпох Сталина и Брежнева, потом реабилитация в перемежку с руганью Хрущева, Бухарина, НЭП и критиканство учений Ленина и Маркса, граничащее с демагогией. Потом на арене появился, как само по себе разумеющееся, 1-й съезд народных депутатов, который уже легитимно подвел всех к мысли, что КПСС – преступная организация… И так далее и тому подобное… Как будто не было ничего положительного в советском периоде истории! Как будто не было побед в экономике, политике, социальной сфере! Вроде, как исторической роли народа в борьбе за жизненное пространство и нет вовсе! Как будто все, что достигнуто страной за 80 лет осуществлено только лишь преступным путем! Таким образом, был вновь реанимирован старый большевистский тезис: - разрушим все до основания, а затем… Ну, а дальше-то что? Что взамен? Тотальная недоброжелательность, перерастающая порой в ненависть к России ближнего и дальнего зарубежья. Больше шестнадцати лет льется кровь простых граждан на Кавказе. Управляемая рыночной экономикой нищета на периферии страны, повальное пьянство и напрочь забытое понятие о патриотизме и долге перед Отечеством! Спрашивается, кому это все нужно? Появление в структурах власти так называемых "олигархов", ставших таковыми далеко не в третьем поколении своего рода, сплачивает нацию? Они, что спят и видят, как вложить наворованные деньги в науку? А МВД, сросшееся с криминализационной составляющей нынешней политической системы. Оно, что гарант личной безопасности граждан? А нынешняя концепция обороноспособности страны. Она, что сегодня выстроена с учетом боевого исторического прошлого России? Утвердительный ответ на этот вопрос быстро находишь, когда в руках появляются те или иные социологические исследования, аналитические прогнозы, статистические отчеты, которые изобилуют фактами нищенского состояния нашей Армии, коррупции в ее рядах, повальными преступлениями против личности… И это все по определению одного из "борзописцев" от исторической науки определяется "глобальным историческим изменением"! Нынешние студенты уже после первого курса, "прозрев" под влиянием идеологии "сладкой свободы", все чаще задают вопрос: - что, в конечном счете, мы получили, и почему мы должны смириться с упавшим престижем страны (уже не Державы) в мире? Последние социологические опросы показывают, что около 60% опрошенных сожалеют о распаде СССР, и столько же считают, что его (распад) можно было предотвратить… Кого-то из профессоров радовало такое "прозрение" своих подопечных, других раздражало… Иван Семенович не примыкал ни к тем, ни к другим. Его мировоззрение, совесть, в конце концов, не были готовы в одночасье отречься от прошлого, и беспринципно воспринять настоящее и прогнозируемое политической элитой, будущее. С ним спорили, его ругали:
- Так чего ж вы хотите, уважаемый профессор, вернуть репрессии 30-х, реанимировать Сталина? Хотите, чтобы опять вашими мозгами распоряжались в угоду политической власти?
- Нет. Не хочу. Но и политического тумана тоже не хочу.
- Ну, так вы сначала определитесь, уважаемый, а потом уж стройте свою позицию…
- Да, я не хочу именно этого прошлого… Но, и не хочу подпевать нынешним устремлениям разрыва миллионов человеческих связей, формированию комплекса "разделенной нации", разрушению чувства коллективизма и общей ответственности за прошлое и настоящее нашей страны! Вы не хуже меня понимаете, что до Беловежских соглашений мы с вами имели возможность аргументировать несколько альтернативных вариантов политического развития государства без репрессий, диктата, уничтожения личности, но мы, историки, ничего для этого не сделали! Так мы и до сих пор не стремимся стимулировать проведения исторического, политического, а то и уголовного расследования событий начала 90-х годов! А зачем, скажете? Ну, да, конечно, человеческие моральные и физические жертвы теперь не в счет… "Лес рубят, щепки летят". А ущерб, нанесенный мировоззрению нации, с этим преступлением как быть? Докатились! У нас абитуриент имеет весьма слабое представление о том, что была Великая Отечественная война… Русский язык исковеркан… Каждый второй уверен, что минус три плюс два равняется пяти!! Да и сама Высшая школа скатилась на банальную "самоокупаемость"… Вчерашнее педучилище – сегодня институт, вчерашний институт – сегодня университет! Академию наук России сегодня кто-нибудь слышит? Вернее, в ней власть нуждается? Назовите мне хоть один государственный документ, определяющий развитие страны на ближайшие десятилетия, прошедший экспертизу в Академии наук?
- Это все демагогия, Иван Семенович…
- Может быть и демагогия… Только мне уже поздно заниматься аргументацией… Всё уже заболтали с таким расчетом, что только новое поколение историков, причем, прирученное, - заново напишет историю государства российского… А меня увольте от ваших дебатов… Не готов я…
…В один из вечеров Иван Семенович, возвращаясь с семинарских занятий, решил заглянуть в один, любимых еще со студенческих времен, книжный магазинчик. Просто удивительно, как ему удалось сохраниться в торговом переделе сфер влияния? Здесь можно найти книги от советской эпохи и до современных изданий. Профессор, собственно, не имел определенной цели, просто зашел по старой привычке почувствовать душевное удовлетворение от тишины, которая присуща только таким общественным заведениям, поглазеть на книжные полки и попытать счастья любопытства, зацепившись за ту или иную книжку. Продавец, Анна Петровна, которую Иван Семенович знал уже лет двадцать, была очень чутким человеком по отношению к покупателям. Она сразу же определяла параметры интересов его, и очень интеллигентно приходила на помощь в выборе той или иной книжки. Была у нее "особая" категория покупателей, с которой у нее складывались сугубо индивидуальные отношения. В эту категорию входил и Иван Семенович…
- Здравствуйте, Иван Семенович, как ваши дела, здоровье? Что-то давненько не заглядывали к нам, - тихо поприветствовала она своего клиента.
Профессор, приподняв правой рукой шапку, поприветствовал:
- Добрый вечер, Анна Петровна… Да, так вот, как-то не случалось все…
- Не похоже на вас, Иван Семенович…
- Старею. Мудрею… Или наоборот, глупею…
- Ну, что вы наговариваете-то на себя… Знаете, честно говоря, ожидала вас… Вот посмотрите на это… Удалось мне пока три книжки достать. Думаю, что вас она заинтересует. Возьмите.
- Как в старые добрые времена, да? Особо ценные книги из-под прилавка…
Иван Семенович смутился тут же от своих совершенно некорректных слов, но Анна Петровна сделала вид, что не обратила на них внимание.
- Тут голос подал Михаил Полторанин в издательстве "Эксмо"…
- Чего это он вдруг решился?
- А кто знает, видать, приходит время, когда "реформаторы", засидевшись на пенсии, начнут искать способы договариваться с собственной совестью… Советую вам, Иван Семенович, почитайте…
…Профессор, уединившись дома в своем кабинете, решил все же уделить внимание книге. Само название "Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса", видимо, выбрано автором с таким расчетом, что читатель обязан будет без отрыва прочесть книгу. "Журналистские штучки", - подумал Иван Семенович, - "ладно, посмотрим… Все же Полторанин бывший государственный деятель, на его глазах, и не без его участия вершились "глобальные перемены" в государстве российском… Надо же, свою работу он называет "свидетельскими показаниями"! Понятно. Значит, каяться будет и правду-матку нам поведает…" Иван Семенович усмехнулся. Ему, вдруг, влетела в голову, бессмысленная совершенно, неизвестного происхождения, но часто звучавшая поговорка в аудитории студентов: - "поздно пить боржоми". С первых строк стало понятно, что автор поставил себе целью разоблачить "палачей постсоветской эпохи" и воспевание "палачества" как явления, которое защиту интересов народа выдает за злодеяние…".
М. Полторанин убеждает читателя в том, что все написанное им является достоверной правдой, "основанной на редких документах и на личных наблюдениях". Именно 88-й год стал роковым в послевоенной истории СССР. "В нем нашей стране были нанесены раны, несовместимые с жизнью государства"… Иван Семенович оторвался от страниц. Стал тереть лоб… "Ну, вот, и он туда же… Именно 88-й, не позже и не раньше… Уж, не в этом ли году ты сам, уважаемый, приложил к этому руку? Конечно, разбазаривание государственных ресурсов, благодаря Закону о государственном предприятии, о кооперации, обрушило советскую державу… Согласен. Да, только, кто обрушал-то ? Разве ни те деятели с партбилетами в карманах, рвущих глотки в 85-м за сохранение советского режима? И не они ли потом аплодировали издевательской "прихватизации", приведшие к "повсеместному дефициту и остановке производства"? Ага…, вот и фамилии: - Н. Рыжков, И Силаев, Ю. Маслюков… Но, тут же автор утверждает: - "значит, были люди, кто управлял тогда и Ельцыным и самой ситуацией"… Детектив какой-то, а не социально-политическая революция! И ни слова о том, что сначала была напрочь забыта историография Российской империи, потом изнасилована идеология державного развития, которая вскормила отсупников и предателей державности! Уж, ни М. Полторанину это не знать было тогда в 86-м, когда он являлся главным редактором газеты МГК КПСС "Московская правда", и тогда в 91-92-м годах, когда был в качестве Министра печати и информации Российской Федерации, и, уж, тем более являясь заместителем председателя Правительства РФ, возглавлявшего межведомственную комиссию по рассекречиванию документов КПСС? Где ж ты был, дорогой, когда тебе на стол ложились десятки, возможно и сотни статей, исследований и просто личных писем ведущих историков страны с предупреждениями и обоснованиями последствий " методов нового курса социальной, политической и экономической политики"? Вы, уважаемый автор, в этом месте спрятали голову в песок, и ни слова о личной ответственности… А если понимал и предвидел последствия, чего ж молчал и терпеливо существовал при той преступной по вашему мнению власти?" Пенсию зарабатывал? Иван Семенович поморщившись, отложил " свидетельские показания" в сторону… "Ничего нового. Пустая трата времени. А вот скажи ты это своевременно, хотя бы в 96-м! Да перед выборами президента, причем, вполне очевидного, - того самого, главного твоего "подозреваемого" в измене - Бориса Ельцина, глядишь, может и оценило бы по достоинству нынешнее поколение твою гражданскую позицию! А сейчас от кого ты ждешь, господин Полторанин, хвалебных отзывов за свой труд? От меня? От молодого поколения наших граждан, которые вынужденно впитали яд лицемерия и цинизма в отношениях с государством? Напрасно. Хотя, чего это я на него набросился? Сам-то сижу и брюзжу, как старый воробей… Это его жизненная позиция теперь, и он счел нужным озвучить ее именно сейчас. Все мы от чего-то и от кого-то зависим. Так было, и так будет всегда. Только не надо манипулировать своей жизненной позицией по обстоятельствам времени, ведь, тех кого он обвиняет и разоблачает в предательстве интересов российской державности или нет в живых, или недееспособны, или находятся под колпаком у нынешней власти и ответить на обвинения не в состоянии… Как говорится, - Бог ему судья !"
…Вот и все, дорогой мой случайный читатель… Я простой обыватель. Естественно, мне свойственно ошибаться при использовании тех или иных выводов историографов. История моей страны, к сожалению, не так прозрачна, как этого хочется очень многим историкам. И то, что они так и не придут к единому стандарту оценок исторического пути развития Отечества, на мой взгляд, есть ситуация, умышленно созданная политической коньюктурой. А она, коньюктура, уж больно старательно стала не просто прислушиваться, а функционировать по западной методологии познания российско-советской истории… До неприличия, просто, старательно! И, прежде всего, эта функциональность явно прослеживается в системе образования, обороноспособности, внешней и внутренней безопасности нашего Отечества. Согласитесь, что посягать на эти три составляющие российской государственности, которые уникальны благодаря историческому пути развития, - есть ПРЕДАТЕЛЬСТВО, последствия которого могут быть необратимыми. И первыми подопытными этих последствий станет все тот же простой российский народ, обыватель…Он, собственно, уже участник экспериментов!
Признаки? Пожалуйста:
1. Общество разделено на классы бедных и богатых? Разделено. Я, лично, не против богатых. Если человек своим талантом и честным трудом добился успехов и соответствующего социального положения, которое в свою очередь облагораживает окружающих сограждан, почему бы и нет? Только как быть с цинизмом богатого человека, его всеохватывающей жадностью, коррупционностью и готовностью преступить закон?
2. Реформа в Армии. Скажите, вы можете себе представить Петра 1, Екатерину 2, Суворова, Кутузова, Багратиона, Александра 1, 2, 3-го, Николая 2, Фрунзе, Тухачевского, Рокосовского, Жукова, того же Сталина сидящими в мягком кресле на параде своих войск?! А нынешний Верховный Главнокомандующий Вооруженными силами России – сидит! Ему строй боевого подразделения отдает честь, а он – сидит! Скажите, когда такое было, чтобы русский воин знаки отличия носил на груди, а не плечах? Так и хочется спросить у отступников от исторической славы русского воинства: - а почему бы эти погоны не разместить на ж…?
3. Реморма в МВД России. Скажите, вы слышали когда-нибудь, что бы полицейский Германии, Финляндии, Канады, Франции, Афганистана, Ирана – убивали граждан ради собственной наживы, вместо того, чтобы их защищать от убийц и насильников? Я, лично, нет… А наши новоиспеченные полицейские – пожалуйста! Я не понимаю, что еще должно произойти в этих стройных рядах представителей власти, чтобы был повод для снятия с должности министра МВД, не говоря уже о том, что он сам должен подать в отставку?
4. Реформа в образовании. Как можно так реформировать эту очень важную и уникальную систему образования в России, что ее граждане (ранее считавшиеся самой читающей нацией в мире) ни душой, ни сердцем, ни менталитетом не могут понять: - "ЕГЭ" это благо? Что это значит, когда после каждого такого "ЕГЭ" сотни школьников с липовыми оценками сходят с конвейера за деньги, проданными им их же учителями? Что это значит, когда в стране открыли сотни ВУЗов, чьи дипломы совершенно невостребованы отраслями промышленности? А платное обучение? Оно, что дает посредственности от природы? Такой, ведь, посредственности истинную оценку за истинные знания не поставишь, папа этой посредственности платит немалые деньги университету, - и университет живет!
5. Скажите, воровство – это наша национальная забава или новое веяние наступившего времени?
6. Культура. Мы, что, больше стали ходить в театр, кино? Вернее, все ли граждане имеют равные возможности соприкасаться с вечным искусством? Нет, оно только для избранных. Пошлятина, которой несет с эстрады, это что, мировой стандарт? Она, эстрада, чему учит, что прививает молодому поколению? Она, эстрада, это продукт национального достояния?
7. Телевидение. Ничего в голову не приходит, кроме того, что оно сегодня культивирует насилие, ненависть и кровопролитие, извращенное восприятие закономерностей жизни человека, общества. Пропагандируемые критерии справедливости, совести, мироощущения несовместимы с национальным культуронаследием. О русском языке, звучащем с экрана, вообще говорить страшно. Мусор!
Я намеренно здесь не привожу никаких цифр из статистики, не цитирую "умные" и "авторитетные" утверждения различных деятелей, это для другого жанра. Я говорю о том, что ощущаю. Я же обыватель. Живу, слышу, чувствую! И поскольку я не собираюсь изменять своему Отечеству, мне не безразлично, что с ним станет в будущем. И прошу заметить, мои ощущения не относятся к категории сомнений, они, скорее, относятся к категории опасений…
Наверное, те, кто когда-нибудь прочтут мои мысли, скажут: - банальщина! Что ж, может быть… Только это будет означать, что мы уже опоздали с опасениями. Это значит, что обязательно придет время, когда общество поймет, что очередную попытку возрождения Отечества нужно будет осуществлять с учетом избавления черного, неправедного и модернизацией положительного из прошлого истории государства. Во всяком случае, мне кажется, что так будет разумно… И мы не будем похожи на людей с ума сшедших….
Август 2010 г.
2.
ДОРОЖНЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ…
ДОРОЖНЫЕ ИСТИНЫ…
… Ройтману Давиду Семеновичу по какой-то злой не то иронии судьбы, не то чьёго-то неправедного умысла, или просто по воле совокупности совпадений обстоятельств – в последнее время не везло.
До госэкзаменов в школе оставалось чуть больше месяца, а его 11"б" класс, как стадо взыгравших телят и бычков, вместо того, чтобы сконцентрироваться на предметах, которые они выбрали под аттестацию, соответственно, определиться с выбором собственной судьбы, превращали консультации с преподавателями в балаган: те, кто приходил на подобные мероприятия, больше занимались личными делами, докричаться до которых не представлялось возможным. Ну, а тех, кто вовсе не посещал консультации, чаще можно было увидеть сосущими пиво из бутылок в городском парке, в барах и прочих забегаловках. Давид Семенович, как классный руководитель, понимал, что его профессиональная пригодность теряет свои параметры. Вот так! Двадцать лет позади учительского стажа, с десяток его выпускников достигли неплохого положения в обществе, а двое Ваня Пантелеев и Аня Смирнова стали кандидатами исторических наук, чем он очень гордился как историк по своей педагогической профессии. А теперь что? Ну, спрашивается, - с чего это вдруг, с какого перепугу, черт побери, молодой гражданин в нынешней "новой" России должен получить право выбирать – сдавать или не сдавать госэкзамен по истории России!? Сдавать или не сдавать русскую литературу, а то и русский язык? Это, что значит, - теперь Великой державе нужно молодое поколение не помнящее родства? И каким же образом ТАКОЕ поколение будет определять ВЕЛИКОЕ будущее России!? Когда Ройтман, совершенно не преследуя никаких негативных целей, не остыв от недавнего умозаключения президента России, обращенного к студентам Томского политехнического университета, что выпускники гуманитарных факультетов ныне менее нужны, чем технари, высказал свое недоумение Екатерине Васильевне – завучу школы, эдакому жандарму в юбке. На что получил, соответствующий ее обличию и повадкам совершенно отрезвляющий ответ, причем, демонстративным образом, чтобы другим неповадно инакомыслие было:
- Это не вашего ума дело, Давид Семенович! А вашего ума дело – учить детей согласно учебной программе, надеюсь вам это-то, хоть, понятно?
Слово "хоть" взбесило Давида Семеновича:
- Вот, вот… Вы и при коммунистах всему и вся поддакивали… И сейчас то же самое…, только новой власти. А потом удивляемся: - чего это история государства российского изобилует диктаторами да их вечными спутниками – державными подхалимами!
Внезапно вошедший в учительскую директор школы в сопровождении Председателя городского комитета по образованию, прервал назревший скандал. Давид Семенович точно знал, что Екатерина Васильевна, человек старой, причем, извращенного вида закалки, обиду затаит и будет ждать удобного случая, чтобы отомстить…
- Что у вас тут происходит, господа? Чего спорите?
Николай Андреевич директор школы, человек сдержанный и умеренных взглядов, собственно, никто из его коллег точно не знал об истинном отношении последнего к тем или иным событиям в жизни школы, да и вообще в государстве. Однако, как преподаватель русской литературы – профессионал высокого уровня… Завуч поправила прическу перед зеркалом, слегка коснулась пальцами своих мешков под глазами, подхватила классный журнал с тетрадями, удалилась на урок, не обделив вниманием вошедших. Так, уж, повелось в коллективе, что подобные телодвижения Екатерины Васильевны олицетворяли дурной признак. Зачастую потенциальные жертвы её недовольств задолго до проявления ответной реакции, начинали втихоря лебезить и пытаться разными способами загладить свою вину. Так, уж, повелось…
- Коллеги, - директор сделал вид, что не придал значения напряженной атмосфере, - тут такое дело… Собственно, Иван Тимофеевич, пожалуйста, вам слово.
- Да, конечно. Здравствуйте, коллеги! Давненько у вас я не бывал. Дела, знаете ли…Но, должен сказать, приятно удивлен. Классы чистенькие. Компьютеры. Мебель почти новая…. Молодцы, конечно… Да, и с успеваемостью, судя по сведениям, вы выглядите прилично.
«Эх, знали бы вы, уважаемый Иван Тимофеевич, чего это все стоит, каких нервов и какой изворотливости! Хотя, наверняка знаете! Сделка с состоятельными родителями, местными олигархами, дала именно тот эффект, который вас так восхитил: - их детки, в большей части с посредственными способностями, максимально сосредоточены в одних классах, в которых в основном преподают только старые и опытные учителя. Хочешь, не хочешь, (совесть тут уже не помеха) а двойку этим отпрыскам хозяев новой жизни не поставишь. И они, эта будущая надежда России, прекрасно осведомлена, что она – надежда, в любом случае будет лучше, чем все остальное быдло… Молодые же педагоги набивают себе шишки и мозоли с неблагополучными, т.е. детьми, так называемого электората. А количество молодых учителей – кот наплакал. И то, каждый из них открыто говорит, что годик надо поработать и уйти в другие структуры:: налоговую, секретарями, короче, куда угодно, лишь бы платили больше. Везде ж требуют записи в трудовой книжке о стаже работы… Иначе ты - "никто", и зовут тебя – "никак", имей, хоть, мешок таланта и способностей! Эх, господин чиновник от образования, тебе и в голову не приходит, что на фоне такого беспредела не только в методологическом подходе в системе образования, не говоря уже о банальном воровстве изъятых денег у родителей, создается идеальная подготовка к взращиванию циников, которым прямая дорога к фюрерству…»
Ройтман вздрогнул от своих мыслей…
- Так вот, в Сибирском федеральном округе в г. Новосибирске через месяц будет проходить научно-практическая конференция с повесткой дня: "О методологии реализации государственной концепции духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России" с широким представительством от учительских коллективов области и краев. На конференции предполагается присутствие самого Министра образования Российской Федерации. Я лично посещаю все школьные коллективы нашего района с тем, чтобы иметь возможность присутствовать на выборах делегатов. Знаете, очень ответственное мероприятие! От него в большей степени будет зависеть будущее нашей системы образования! Естественно, руководству Министерства будет очень полезно знать мнение рядовых учителей о первых результатах реформы…. И я хочу незадолго до отъезда делегации собрать у себя всех выбранных и поговорить о том, что нам предстоит доложить там…
В учительской воцарилась тишина. Странное дело: "он хочет собрать и поговорить о том, что нужно, а чего не нужно говорить там…" И потом, причем тут "рядовой учительский корпус", когда этот бардак придумали "наверху" в кремлевских кабинетах? Значит, есть еще и "нерядовой" учитель, который ярый сторонник нынешней реформы… Кто они эти «нерядовые», где работают и каких успехов достигли в педагогике, не известно. О каких итогах может идти речь, когда так называемые "отличники" и "хорошисты" имеют возможность без демонстрации своих интеллектуальных и потенциальных творческих способностей банально угадать, да еще с помощью сердобольно-заинтересованных помощников (не бесплатно, естественно) правильные ответы на экзамене?
- И так, коллеги, от вашего коллектива нужен один кандидат… Прошу предложений.
В учительской тишина. Николай Андреевич своей нейтральной позицией демонстрировал удивительную выдержку, но в данный момент это качество его характера руководство могло бы по достоинству и не оценить. Почувствовав, видимо, нелепость складывающегося положения, хотел было вставить слово, но на помощь пришла его "телохранительница" в лице Екатерины Васильевны. Урок по непонятной причине в 11"б" был сокращен, или это просто показалось, но её приход удивительно совпал с вопросом районного начальства. Она точно прочувствовала патовую ситуацию и возможность продемонстрировать свою в очередной раз полезность и авторитет.
- Я считаю, что можно делегировать нашего преподавателя истории Ройтмана Давида Семеновича. Это один из опытнейших наших преподавателей, к тому же великий экспериментатор-новатор… с особым мнением на все, в том числе и на реформу.
Чиновник вскинул удивленно брови.
- Кого, кого?
- Да, да, вы не ослышались.
Властная Екатерина Васильевна была уверена, что на её предложение навряд-ли найдутся охотники с возражениями. Так было всегда…
Видимо, Иван Тимофеевич в глубине души желал, чтобы делегатом был учитель, прежде всего, с русской фамилией, или, по крайней мере, не с еврейской… Что-то ему подсказывало это, но что, разобраться сразу не мог. Скорее всего, инстинкт самосохранения зашевелил своими щупальцами по нервам. А нервы у чиновников особые – скользкие…
- А что думают по данной кандидатуре остальные коллеги? – Иван Тимофеевич пытливо посмотрел на каждого присутствующего учителя.
Как и следовало ожидать, никто не возражал, но и не поддерживал вслух, естественно. Свое мнение они выскажут потом, за перекуром… Только сам Ройтман, криво усмехнувшись, с сарказмом обратился к незабвенной и непререкаемой:
- Спасибо, вам, уважаемая Екатерина Васильевна, за доверие. Я его обязательно оправдаю, чего бы это мне не стоило.
Давид Семенович сам себе удивился. Ёрничество не его конёк во взаимоотношениях с коллегами, учениками, родителями. Однако, в последнее время его так и распирало. Другое время пришло, время, которое он переставал понимать! Ценности, излагаемые ученикам, всё менее становились убедительными для последних. Понятия о чести, долге, совести, гражданской ответственности, наконец, подменялись надменным прагматизмом. Ройтмана трясло от мысли, что при такой системе образования это путь в никуда!
…Директор школы продолжал помалкивать, однако видно было, что он внутренне напрягся. "Услуга" заместительши ему пришлась не по душе. «Ройтман способен одним-двумя словами и поднять авторитет школы в глазах кого угодно, но, точно также растоптать этот авторитет так, что не разгребёшь потом… Он же всю жизнь говорит окружающим только то, что думает, в чем убежден! Хорошее, конечно, это качество, но - в классе перед учениками…» Похоже, и сам Председатель комитета в сомнении от выбора учительского коллектива, но перечить не стал. Это еще не факт, поедет или нет данный делегат на столь значимое мероприятие…
- Ну, что ж, Давида Семеновича мы знаем давно. Скажу больше, что в этом году он у нас в списке претендентов на учителя года. А там и до заслуженного учителя России недалеко… Хорошо, я согласен.
Что же так перевоплотило добросовестного, профессионально подготовленного педагога, историка и просто порядочного человека Ройтмана Давида Семеновича? Не помнит он себя в прожитой жизни с вульгарным отношением к проблемам образования. Но, последние лет десять все средства массовой информации методически грамотно разжижали устои исторического познания населения страны. Однако, все разговоры сильных мира сего о тоталитаризме в бывшем СССР никак не убеждали его. Как, спрашивается, в таком ужасном государстве ему удалось в 84-м окончить школу с золотой медалью, в 89-м университет, так же с красным дипломом. Отслужил в войсках ПВО… От аспирантуры отказался, - очень рвался в школу. Он страшно любил общаться с молодыми людьми! Это было больше похоже на страсть – видеть горящие глаза учеников на его уроках. Где тут пагубные последствия тоталитарного режима? Звали в горком комсомола, - не пошел. Вернее, даже если бы и захотел, не получилось: - рухнул СССР ! И пошло, поехало… На каком-то этапе своей учительской карьеры он, вдруг, понял, что его не слышат дети, не понимают родители. Коллеги по работе больше увязли в бытовых проблемах, чем в школьных делах. Никто никому стал не нужен! Но, самое страшное что он открыл для себя – политическая ситуация в России развернула его к мысли о глобальном вранье фундаментальной исторической науки, которое он нес, причем, достаточно увлеченно и профессионально своим ученикам! Оказывается, официальная история СССР, история КПСС до 91-го – аморальна и сплошная неправда, соответственно, все умные головы: учителя, кандидаты наук, профессора, доктора наук, академики, имеющие мировые имена, являющиеся носителями исторических знаний и ведущими пропагандистами величия нашей Родины – теперь в раз оказались в стане лжецов! Те, светлые головы, которые не смогли наладить отношения с инфарктами, ушли в мир иной, остальные стали влачить жалкое существование на нищенскую пенсию. Их теоретические труды канули в неизвестность. (Правда, некоторые ученые мужи очень быстро "перекрасились" и полезли на страницы газет и журналов с разоблачениями "темных" пятен истории России). Для чего жили, кому служили, как жили и как служили – вопрос, который никого в новой России не интересует. Теперь пришла управляемая демократия, которая способна терпеть только управляемую оппозицию! Давид Семенович стал теряться в приоритетах новейшей истории: пришлось объясняться, почему раньше те или иные исторические вехи трактовались так, а не иначе. Только теперь он дал себе слово: - пока лично сам не коснется источника, пока лично сам не придет в результате анализа к тому или иному выводу, и слова не скажет своим ученикам. Благо интернет в руках! Казалось бы, совесть и светлая голова Ройтмана найдут методологический выход в преподавании любимого предмета. Казалось бы…
…В мае 2011 года президентом России был подписан законопроект о концепции образования, выразившаяся в законе №83-ФЗ. Ну, кто бы спорил, что систему образования в России нужно реформировать? Равно, как мы не знаем и тех "ходатаев", которые обивали бы кремлевские пороги, вымаливая реформу! Ну, ладно, реформа, так реформа! Развалим все до основания, а затем… Нет, погодите, господа, а давайте посмотрим, из каких "развалин", а, главное, каким образом мы собираемся строить новое здание нашего образования?
…Научный коллектив (кто эти люди, кто их уполномочил, кто их делегировал – нам не ведомо, да это, похоже, и не так уж и важно…) положил в основу документа "Концепцию духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России" Вот так: не больше и не меньше ! Ладно, эта цель достаточно позитивна. Родина будет очень благодарна, если ее сыновья и дочери будут таковыми… Далее в концепции сказано: "Духовное и физическое здоровье является одной из ключевых составляющих в структуре основной образовательной программы. Сохранение и укрепление здоровья – в качестве приоритетного направления деятельности образовательного учреждения." Тоже ничего не возразишь! Родина не будет возражать и против "качков", только, вот, будут ли они соответствовать по интеллекту, станут ли истинными патриотами Родины, способными содействию процветания Державы при условии отказа от негативных процессов исторического прошлого? И, потом, параметры границ негативного прошлого в истории России тоже, ведь, надо бы определить, причем с научной точки зрения. Иначе, наше молодое поколение не сможет правильно ориентироваться в приоритетах… Вот тут Ройтман и ловил себя на той мысли, которая в последнее время не давала ему спокойствия и удовлетворения от своего труда. Гитлер, ведь, тоже ратовал за тотальное, прежде всего физическое оздоровление немецкой нации, а учеба – это, как бы важно, но… По свидетельству
Т. Кноппа "Дети Гитлера" Олма-Пресс, 2004, еще в 1938 году фюрер в почти издевательском тоне провозгласил: "Этой молодежи нечему учиться, кроме как мыслить по-немецки, действовать по-немецки." "С десяти лет вы принадлежите Юнгфольку, с четырнадцати Гитлерюгенду, затем партии и государственной службе. А после службы в армии мы сразу возьмем вас в СС и СА и так далее. В своей дальнейшей жизни вы уже никогда не будете представлены самим себе." Куда привело такое "оздоровление" нацию и такое "глубокое" образование её - весь мир увидел. Уж, кто-кто, ну, а, мы-то должны из этого делать выводы? Мы и делаем. В концепции сказано, что предмет истории должен обеспечить всего лишь "формирование уважительного отношения к истории своего Отечества как единого и неделимого многонационального государства, построенного на основах равенства всех народов России, в духе патриотизма и интернационализма, во взаимопонимании и уважении между народами, неприятия шовинизма и национализма в любой форме, милитаризма и пропаганды войны" Умно, ничего не скажешь. Главное, своевременно…Тут "мыльной оперой" попахивает… Э-эх, и когда это мы были единой нацией и единым государством в смысловом выражении данной концепции? Да всю историю дрались между собою за землю, за права, за особую значимость… А если считать так, то сколько времени нас цементировал "липовый" интернационализм? На этот вопрос могут ответить, пожалуй, только большевики. Про межнациональное уважение Ройтману рассказывать не надо. Он его вместе с российскими немцами, крымскими татарами, калмыками, кавказцами, прибалтами, поляками на своей шкуре в лице своих предков испытал.
Родина-мать если бьет, значит – любит…
Ага, а про "неприятие шовинизма и национализма" самое время спросить у доморощенных скинхедов в обличии русских фашистов, которые топают по улицам городов Москва, Санк-Перербург, Воронеж, да и в Волгограде (Сталинграде) их не меньше, и в Белоруссии. Про Украину опустим… От великой межнациональной любви таджики, узбеки, казахи, белорусы, украинцы в качестве гастербайтеров (почти рабов) горбатятся на Москву, Санкт-Перербург и другие города великой империи! А русские рабы на кирпичных заводах Дагестана! Вот, уж, истинное проявление чудес интернационализма! От большой межнациональной любви российские немцы прекратили свое позитивное существование на территории России!
…Держава если мордует тех, кто когда-то своей кровью, талантом, ответственностью обеспечивал то самое единство и неделимость – значит, любит…
…Ройтмана всегда тошнило от цинизма, исходящего от власти. Вот, надо же: Сначала власть объявляет, что с 1 января 2011 г. большая часть нынешних бюджетных учреждений (в том числе учебные заведения) переводится на новую систему финансирования – так называемую систему гос.заказа и перестает получать обязательное государственное финансирование. После того, как на такую законодательную инициативу гневно отреагировали родители и педагоги, поскольку в коммерционализацию бюджетной сферы, в том числе и системы образования (бесплатный лимит (гос.заказ) 2 часа русского языка в неделю, 2 час математики, 3 часа физкультуры и 3 часа основ православной культуры и т.д.) никто не доверяет, да она и не приемлема для нынешнего люмпмена, Президент России, Министр образования и представители партии «Единая Россия» тут же опровергают данные сведения, называя весь этот "цирк" – слухами! Ясен пень – шутки шутить нельзя! Выборы 2011-2012 на носу! На потом это «кино» перенесем! Вот, скажите, ну и как в таких условиях можно воспитывать в молодом поколении россиян чувство патриотизма и ответственности за Родину!? Посетите любой форум по проблемам образования в интернете. Что можно услышать сегодня от простых граждан ? А, вот, пожалуйста:
- Когда у нас начнут создавать нормальные учебные программы, а не заниматься "моделированием" (как раньше говорили: "вы сначала на собаках проверьте, потом к людям выходите)…
- Теоретики от экономики уже привели нас к пропасти. Теперь вы хотите сколотить гроб для образования ?…
- Да поймите вы уже, что сейчас вследствие коммерческого приема в ВУЗах не отчисляют коммерческих студентов, а всеми правдами и неправдами переводят с курса на курс, только чтобы он платил. Потому что если отчислят студента – он перейдет в соседний ВУЗ, из которого его не отчислят…
- А я вообще не понимаю этой реформы, зачем американизируют наше образование, ведь, по сути, наше образование было самым лучшим…
- Вообще мы живем уже двадцать лет в оккупированной стране, где целенаправленно силами продавшихся политиков идет разрушение нашей страны (в открытом противостоянии нас не победить) Теперь через обрезание образования нашей молодежи будут еще больше господствовать над нами…
- …изучила новые стандарты образования для вузов! "господа реформаторы", что же вы творите! Оказывается, ни бакалавру экономики, ни бакалавру юриспруденции, математики и т.д. не нужен больше русский язык и культура речи! Действительно, а зачем ? К чему им русский, они в школе его достаточно выучили! Выучили так, что от допущенных ошибок в элементарном диктанте волосы дыбом встают! ГрачЬ, пИрИулок, муЩина – этот ряд можно продолжать бесконечно… Куда же мы катимся? Кажется, впереди – пропасть…, ведущая к катастрофе (по крайней мере в сфере образования)…
- если примут данную программу образования, поневоле начнешь задумываться об обучении ребенка за границей…
- Все направлено на то, чтобы лет так через 10 было много безмозглых рабочих. Президент же заявил – мало рабочих…
У Ройтмана закружилась голова. Ну, точно, все, как у Гитлера…
- А что думать? Все равно ничего мы не сделаем. Пока в креслах сидят люди, удовлетворяющие свои амбиции, ничего не изменится. Я очень сильно сомневаюсь, что этот форум кто-нибудь читает из верхушки министерства…
- Да, нет, аналитики все ж изучают глас народа. Вот в этом-то и трагедия, господа: мы, как были манекенами для испытаний на выжимаемость, таковыми и остались! А вы говорите… - прорычал Ройтман и захлопнул ноутбук.
…Утро следующего дня было таким же непримечательным. Серьезный разговор с 11"б" по поводу их отношения к будущему "ЕГЭ" по мнению Давида Семеновича ни к чему позитивному не привел, хотя, ребята просили его излишне не переживать, они его не подведут. Однако, стоило ему только попытаться вторгнуться в их перспективные планы на будущее, они тут же замыкались… Не стало ни романтиков, ни мечтателей! Никто не хочет быть ни космонавтом, ни летчиком, ни мореплавателем! Никто не хочет быть ни инженером, ни конструктором, ни земледельцем! А, вот, устроиться на такую работу (какую работу?), где надо меньше работать, много и сразу зарабатывать (сколько зарабатывать?) – еще мечтают! И еще мечтают поехать по заграницам, да оторваться по полной… (а, на какие деньги?), накупить шмоток всяких, да потусоваться потом… (опять же – на чьи деньги?). Давид Семенович, конечно, понимал, что молодежь балагурит. Им не терпится выйти во взрослую жизнь, что само по себе естественно, только такое балагурство пугало. Это признак неверия в будущее. Не случайно последний социологический опрос показал, что 60% опрошенных не верит перспективе достойного развития личности, следовательно, в достойное будущее в этой стране. И эти 60% - молодежь!
Думай, Родина, думай…, пока еще не совсем поздно! Иначе тебе скоро не представиться возможность ни ругать, ни любить своих дочерей и сыновей, а, лишь, держать их в страхе, чтоб не предали в случае чего…
…А завтра совещание в Администрации города с участием ведущих и заслуженных педагогов. Вот, если спросят мнение его, Ройтмана, какие аргументы "ЗА" и "ПРОТИВ" он может изложить? Ничего не приходит толкового в голову, чтобы уложиться в 5-ти минутный регламент, кроме как озвучить следующие примерные цифры:
Из 25 выпускников его 11"б" двое только могут претендовать на 85-90 баллов по системе "ЕГЭ", следовательно, на бесплатное обучение в том ВУЗе, по той специальности, о которой мечтают.. Причем, это еще не факт, что после успешной сдачи "ЕГЭ" им представится возможность бесплатно учиться. Тут, уж, точно понадобится толстый кошелок мамы с папой… Десять человек хотели бы учиться в институтах на платной основе, но родители не в состоянии это им обеспечить, сами концы с концами еле сводят. В нашем городишке – районном центре все предприятия так и не поднялись с колен. До недавнего времени два техникума в городе успешно готовили массу разных специалистов, но и те до конца года будут закрыты. Учиться рабочей специальности в областном центре также не представляется возможным. За общежитие и съемную квартиру (не говоря уже за обучение) нужны еще большие деньги. Остальные тринадцать человек вообще ничего не думают о своем будущем. В лучшем случае рассуждают так: "придумаю что-нибудь" или "постараюсь удачно, в смысле за богатого, выйти замуж" или "отслужу в армии, там останусь, чтобы не сидеть на шее родителей". Обратите внимание: пойдут служить в армию не по велению совести и гражданского долга, а от безисходности! Ройтман абсолютно был убежден, что такая примитивная статистика - не научная, вернее сказать, министру, да и остальным кремлевским реформаторам, совершенно не нужна…
…Как и предполагал Давид Семенович предварительное совещание с делегатами педагогами, которое было помпезно организовано во дворце культуры бывшего хлопчато-бумажного комбината, некогда градообразующего предприятия, больше походило на генеральную репетицию театрального действия. На сцене в президиуме режиссеры – чиновники Комитета по образованию, а за трибунами актеры – ораторы педагоги, которые озвучивали речи, рекомендованные режиссерами. Естественно, что реформа в образовании под умеренные аплодисменты одобрялась. Была и критика, но критика такая, что от нее министру танцевать захочется… Демократия, что тут скажешь! Давид Семенович в одном из перерывов получил от специальных людей билет делегата научно-практической конференции и командировочные, и, не дожидаясь окончания "спектакля", пошел домой паковать нехитрую поклажу.
…Вокзальное мытарство всегда человека держит в особом состоянии вечного движения, суеты, беспокойства и нервозности от грубости и крайней некомфортности. Особая категория пассажиров – у касс. Тут идет настоящая игра в русскую рулетку… Тут каждый человек, решивший испытать себя, поймет везучий он, или нет… В этом смысле Давиду Семеновичу суетится не надо. У кассирши перед глазами список делегатов, а их не так, уж, много – 30 человек, и билеты зарезервированы. И не важно, что в очереди стоят люди сутками, в полуобморочном и полуголодном состоянии, и им на этот поезд ничего не светит! Пусть у вас там, хоть, все родственники, причем, самые близкие, по-умерли!
- Слышь, милая, я тебе две цены дам – только продай билет! Понимаешь, вопрос жизни и смерти!
- Не мешайте, гражданин… Ройтман! Ройтман! Есть такой?
- Да, да – есть… Вот, пожалуйста, мой паспорт… и деньги.
Несмотря на шипение мрачной толпы, жаждущих билета, у Ройтмана взыграл природный инстинкт:
- Девушка, я доплачу… А в купированном вагоне есть места?
"Девушка", лет, эдак под пятьдесят, вскинула взгляд, не выражающий ни грусти, ни радости, ни участия, ни удивления - как у рыбы, одним словом, проскрипела:
- Да, есть… одно. С вас пять тысяч…
- !?
Деваться некуда. Сам же мечтал отоспаться. Больше суток ехать. Делегат же, как ни как…
- Слышь, ты… не перевелись еще жиды в России-матушке… А ну иди отсюда, пока я тебе обрезание по новой не организовал….
Давид Семенович даже не успел оглянуться и объясниться со злобно шипящим, как рубашка верхней пуговицей уперлась в кадык.
- А, ну прекратите безобразие! Милицию щас вызову!! – заверещала кассирша.
Огромная толпа происходящее созерцала очень рационально: тут же в окошке появилось еще два кулака с зажатыми деньгами, пока еврей с антисемитом выясняли свои национальные отношения…
- Да, делегаты это на всероссийскую конференцию! Понимаете вы это, или нет!? Я что по- вашему, не должна выполнять распоряжение начальства? Вот же объявление висит для бестолковых: - с 13.00 до 14.00 касса работает для делегатов… А они, паразиты, тянутся, как…
- На крышу его, с-суку.. Делегат он… Развелось тут делегатов, депутатов, уполномоченных…
Подскочивший на вызов наряд милиции высвободил Ройтмана, так и не успевшего молвить мудрое слово обидчику, а, скорее – обидчикам. Тут же ему сунули скомканный билет и, сопровождаемый пинком под зад от одного из страждущих, оказался на выходе из кассового зала…
…Странно, но в душе Давид Семенович не испытывал ни обиды, ни злости, ни чувства мщения. Только стыд. Все произошедшее воспринималось привычным образом, как само по себе разумеющимся. Так было всегда и везде… Ну, действительно, неужели ж инициаторы "важного мероприятия" не могли организовать дело так, чтобы не будить зверя в его же берлоге? Сам-то он чего ж такой взъерошенный от втекающей в его кровь проблемы!? Сам-то чего, вдруг, перестал бояться переступать через собственные принципы взаимоуважения, если вдруг что? Сам-то чего!? Правда, привычный осадок все ж напомнил о себе: каждый еврей, по убеждению народа, должен знать свое место. Тебе еще не раз припомнят о еврейской прослойке в большевистской России… Еще не раз… Привычное ощущение опять вызвало чувство омерзения. Об одном только молил: не увидели бы данный инцидент его ученики…
…Состав подали за тридцать минут до отправления. Станция-то тупиковая и здесь формировался поезд… Давид Семенович предшествующие сутки провел в своей холостяцкой квартире. В школу не пошел, дел там особых не было, да и с завучем встречаться совершенно не хотелось. Особенным таким ничем не занимался. Пытался что-то читать, пропылесосил комнату, "пролистал" телепрограммы - ничего существенного: кровавые боевики, безвкусица реклам, да новости, зачитываемые журналистами отвратительным русским языком. Да и сами новости, если внимательно вслушиваться в суть – очень тонкое воздействие на подсознание электората… Нырнул в интернет, да и просидел в нем до момента ощущения смертельной усталости.
…В третьем вагоне ему досталось седьмое купе с местом на нижней полке. Очень хорошо! Чисто и аккуратно. Быстро переодевшись, уложив под сиденье небольшой саквояжик, стал смотреть в окно. Народ метался вдоль состава в поисках своего вагона. Бесцеремонные носильщики, нарушая мыслимые и немыслимые правила передвижения, отрабатывали свой хлеб, доставляя багаж клиентов. Тут же торговцы вяленой рыбой, вареной картошкой, молоком в бутылках, заткнутыми пучком газеты, овощами и фруктами, расталкивая всех и вся, пытались продать своё драгоценное, чтобы заработать себе на жизнь. Грудастые проводницы с тщательностью, присущей сторожевой овчарке, изучали протянутые паспорта и билеты. Ну, как же: проводники первые на рубеже в борьбе с террористами! Тьфу, черт! Давид Семенович тряхнул головой. "Опять недовольство и скептицизм обуял! Ну, надоело уже! Такова жизнь в нашем городишке, и не только… Успокойся, уж… Но, чего соседей-то нет? Я, что один поеду? Странно, а в кассе очередь смертельная…" Но, недолго пришлось сомневаться. В купе вошел мужчина в военной форме с неопределенным камуфляжем. Тельняшка, выглядывающая из-под куртки с двумя не застегнутыми верхними пуговицами, говорила о его особой принадлежности к элитным войскам. Лицо серое с небритой щетиной, короткая стрижка волос и взгляд настороженно-усталый – все говорило о том, что этот человек своими руками пишет новую историю России, во всяком случае, таковыми были первые впечатления Ройтмана.
- Здравствуйте, - хриплым голосом пробасил военный, - Андрей… Вершинин
- Здравствуйте, товарищ… э-э…
- Подполковник…
Вершинин уже привык к блуждающим глазам людей, пытающихся определить его воинское звание, обозначение которого еще совсем недавно можно было определить по погонам на плечах. Теперь огрызок погона висел… на груди. Ройтман смутился от того, что не находил слов, обычно произносимые в подобной ситуации совершенно незнакомыми людьми, которым предстоит долгий совместный путь в одном купе.
- Проходите, располагайтесь, - выдавил из себя спасительные дежурные слова Давид Семенович, - далеко ли едем?
Подполковник хмыкнул, закинул свой рюкзак на верхнюю полку, снял куртку с серым подворотничком, оголив крепкое телосложение.
- Дальше не бывает… Туалет-то, видать, еще закрыт? Ладно, потом освежусь…, и спать!
Давил Семенович замолчал. Его чуткая натура была совершенно не приспособлена глубоко влезать в душу человеку, особенно если последний того совершенно не желает. Но педагогический инстинкт ему подсказывал, что у него растет интерес к общению с таким соседом. Шло время. До отправления поезда оставалось 5 минут. Вежливый голос начальника поезда из динамика неоднократно просил провожающих покинуть вагоны. "Странно, на самом деле, что ли, поедем одни? " Однако, тут же распахнулась дверь и в купе сначала втиснулся объемистый портфель, а потом сам его владелец: надо же! – сам Зав. Комитетом по образованию Митрофанов Иван Тимофеевич. Подполковник поднялся и вышел в коридор, похоже, из чувства такта, дабы не создавать неудобств новым соседям. Чиновник не сразу заметил в углу, скромно сидящего, своего подчиненного. Его глаза быстро пробежались по всем полкам, ну, как же – желательно, чтобы место было обязательно нижним, он даже заранее был готов вступить в переговоры с возможным препятствием. Ему даже и в голову не могло прийти, что на желаемом месте может лежать старушка или беременная женщина – переговоры и точка! Когда он разместил свою драгоценную пятую точку, махнул рукой в коридор – там топталось, видать, его вечно "доверенное" лицо: не то чиновник из комитета рангом пониже, не то такой же "счастливчик", как и Ройтман. После пятиминутных взаимных толканий они кое-как расположились. Поезд, наконец-то, с пятнадцати минутным опозданием, тронулся. Вошла проводница, стала собирать билеты и повторно, с той же пристрастью их изучать. Давид Семенович в душе чертыхался до зуда между лопатками. Вот, чего бы ему не хотелось, так подобного соседства! Судьба… Наконец-то Иван Тимофеевич "разул глаза", как говорится, и тоже обнаружил совершенно нежелательного попутчика. После небольшой паузы, с глазами человека, только что проснувшегося от дурного сна, изрек:
- Давид Семенович? И вы здесь?
Ройтман всегда себя чувствовал уверенным, когда собеседник, или собеседники, а то и оппоненты начинали пороть чушь, рождаемую бестактностью от приобретенного характера, в данном случае от натуры чиновника… Ну, как же, в соседях у "босса" сидел человек, который никак не претендует на роль "доверенной" физиономии. Этот поддакивать не будет, равно, как и слушать всю дорогу его умные речи и истории тоже… При этом эрудите вообще лучше помалкивать!
- И где ж, по-вашему, я должен быть?
- Ах, да, конечно… Ну, что, коллеги, поехали что ли?
Вошел подполковник. Привычным движением закинул полотенце на полочку, подпрыгнув, расположил свое тренированное тело на верхней полке. Через минуту свесилась его безвольная рука… Перестук колес вагона самая лучшая колыбельная для уставшего сознания и тела… Давид Семенович, подтянув под себя ноги, развернул городскую информационно-справочную газету "Диалог", напичканную рекламными объявлениями и с одной единственной статьей "Кто превращает нас в зомби?" Петра Кузнецова. "Да-а… - с таким названием газета должна быть переполнена дискуссионными публикациями. Но…, "купи-продай", видать, поважней дискуссий на злободневные темы городского уровня. И как сюда смогла протиснуться эта незатейливая, но специфичная статейка?" Пробежав её по диагонали, Давид Семенович призадумался. Речь идет о модных политических технологиях методов воздействия на подсознание людей, известных на западе как НЛП – нейролингвистическое программирование. Политтехнологи, и не только, научились применять эффективные методы ведущих разведок мира воздействия на подсознание толпы таким образом, что можно превратить практически любого человека в послушную марионетку. Стоп! Давид Семенович оторвал своё внимание от статьи. "А, действительно, хоть, и нет точного ответа в статье – кто же все-таки нас зомбирует, я бы ответил: - ГОСУДАРСТВО в лице его официального представительства!"
Ройтман повернулся к окну, обхватил голову руками, погрузившись в раздумья.
"Вот мы, собственно, вернее – я, чем не доволен, что меня не устраивает, как обывателя, гражданина новой России? Ну, первое, что приходит в голову: я неудовлетворен морально-психологическим состоянием общества. Вполне очевидны признаки социального расслоения общества, размытое понятие об Отечестве, вернее, размыты понятия о принципах взаимоотношения граждан со своим Отечеством… Следовательно, вывод: - каково состояние Отечества, таково и общество, т.е. каким инструментарием вооружено государство при осуществлении консолидации общества, насколько оно, государство, умело пользуется инструментарием, таковы и конечные результаты. Каков уровень ответственности государственных структур за морально-психологическое состояние обслуживаемого ими общества, таковы будут и последствия для Отечества! Ну, а дальше, ясен пень, нетрудно обывателю ответить на вопрос: что такое государственные структуры? Каково МВД, какова степень правозащиты в целом, таков и уровень коррупции и преступности законов России! Каковы Вооруженные силы, таково и чувство безопасности по отношению к возможной агрессии наших давних недругов! Какова наука и образование, таков и мобилизационный интеллектуальный потенциал общества, соответственно и уровень технологической возможности развития Отечества! А СМИ!? Это же монстр! Власть! В зависимости от того, что там пишут, вернее, с каким подтекстом – таков и уровень самоосознания общества. Ну, правильно: за двадцать пять последних лет мы втюхали в сознание граждан что прошлая история государства российского это дело рук отдельных исторических личностей! А народ российский все время плелся за этими личностями, как стадо баранов… А зачем, для чего такой труд вложен? Для того, чтобы эти самые граждане на подсознательном уровне были убеждены в том, что будущая история нашего Отечества будет правильной, справедливой и социально выверенной! А чьими руками такая работа проводится? А руками тех, кто двадцать пять лет тому назад стоял у истоков реформирования государства и строительства демократии по западному образцу. И тогда они воспевали политику реформатора всех времен и народов Ельцина, и сейчас делают то же самое, жесточайшим образом разоблачая "ошибки" (читай – преступления) того же Ельцина и его окружения. А обыватель и рад бы отмахнуться от СМИ, но не имеет для этого возможности, поскольку из каждого утюга и кастрюли сегодня льётся поток грязной политтехнологии воздействия на умы человечества. Вот и сейчас я еду туда, где должен своими руками, своими способностями подпитать эту самую грязную технологию. Все правильно: как подзарядишь аккумулятор, так машина и будет ехать…"
Давид Семенович почувствовал легкую нервозность и голод…
"Да-а, а закусить чего-нибудь не мешало бы… "Дорогое" начальство сладостно похрапывает, его "доверенное" лицо сидит у его ног, как верный пёс… Хоть бы слово какое молвил… Подполковник не подает признаков жизни."
Ройтман взглянул на часы: "уже два часа едем…" Встал и направился в вагон-ресторан.
…Подполковник Вершинин Андрей Владимирович, командир дорожно-комендантского батальона, дислоцированного ныне Г…ске, возвращался в свою часть… Его не покидало чувство, что возвращался он не из отпуска, а из дома с ума сшедших …
…Тогда в 91-м молодому лейтенанту танкисту пришлось в корне пересмотреть свое мировоззрение, которое ему впитали в кровь за годы учебы в военном училище. Правда, старые инструктора не раз намекали курсантам выпускникам на то, чтобы те уже сейчас были готовы к тому, что в строевом полку нужно будет забыть все, чему их здесь учат… Говорить-то, говорили, только разве от розового восприятия своего будущего способна отказаться молодая, здоровая натура, жаждущая поиграть мускулами на страх врагу когда ты уверен, что ты лучший, умней и наши танки быстры?
…170-й танковый полк, в который лейтенант Вершинин получил назначение, был в составе Северной группы войск и дислоцировался в Польше близ Шпротавы. Данный полк под командованием подполковника Буранова Алексея Захаровича добирался в окрестности г. Волгограда своим ходом, причем, такое "добирательство" больше было похоже на позорное отступление. Приказ из Шпротавы о немедленной погрузке боевой техники, специальных транспортных средств, материально-технического имущества, боеприпасов, и покинуть расположение гарнизона в течении трех суток, поступил неожиданно. Ни одной боевой единицы не должно остаться. Горючего в баках под завязку, Топливозаправщики с аналогичным запасом, автоцистерны – тоже… Так что, - вперед! Ткнули пальцем в карту на какое-то село под Волгоградом, пожали руки командиру и начальнику штаба полка, указали срок прибытия в назначенное место. Успокоили: на границе проблем не будет – выпустят с удовольствием! Ну, как же: Великая Советская держава на деле решила продемонстрировать всему человечеству своё миролюбие! Только на подсознательном уровне офицерским корпусом такое "миролюбие" больше воспринималось, как неспособность далее соответствовать Державе, некогда победившей Гитлера и спасшей Европу от тотального геноцида! На вопрос: что делать с семьями, с домашним имуществом – ответ был по солдафонски прост: – и семей ваших тут также не должно быть! Вот в этот самый момент и предстал лейтенант Вершинин перед комполка Бурановым с докладом о прибытии для дальнейшего прохождения службы. Выслушав доклад, Буранов плюнул в сердцах, спросил на ходу:
- Женат?
- Никак нет.
- Ну, хоть, это, слава Богу…
- Пи…й в третий взвод, там тебе все разжуют… И не крутись тут у меня под ногами!
- Водку пьешь?
- Никак нет.
- Чё, больной что ли?
- Никак нет.
- Тьфу!!
Вообще надо сказать, что подобный вопрос задается молодому лейтенанту не из-за распущенности. Это своего рода тест: если «желторотик» утверждает, что не пьёт, значит – уже научен приспосабливаться к обстоятельствам, значит, это не сырой материал и относится к нему нужно соответственно, с некой осторожностью. А если он отвечает: - ну, как все – по праздникам, значит, соображает: сколько, с кем и когда… Такой войдет быстрее в строй опытной гвардии.
- Коммунист?
- Никак нет.
- О, как…
Конечно, тогда лейтенант Вершинин совершенно не понимал данного сценария его встречи. Он-то воображал себе торжественное построение полка, где его представят личному составу, торжественно вручат личное оружие и технику… Однако, долгого смущения ему испытать не пришлось. Взмыленный взводный капитан Быстров подскочил к Буранову, козырнул впопыхах:
- Т-товарищ подполковник, т-так я забираю лейтенанта нна…
Буранов же о чем-то смачно ругался с заместителем по МТО.
- Вы, тыловики, все и всегда были сволочью! О какой на хрен сдаче продовольствия на центральные склады может идти речь, а? Мы, что, чтобы прокормиться, должны грабить население, которое попадется нам в пути?
Заместитель по МТО краснел от возмущения.
- Куда-куда… Упакуйте жратву на броне и платформах! Что, что!? Вам, что баранам и это надо разжёвывать? Семьи в танки, в кабины машин, в кузовах разместить… В личных машинах разрешаю, хрен с вами… Если места на платформах найдете. А, нет, так полякам своё барахло подарите! Время пошло, бегом, бля….!!
Вершинин в шоке…
- Н-ну, что лейтенант, танк водить н-научили, поди, нна…?
Быстровское "нна" сначала воспринималось, как ругательство. Но это, видать, последствия попытки отучиться объясняться с подчиненными посредством мата. Велик и могуч русский язык! Он отблагородит и уничтожит!
- Я училище закончил с отличием, товарищ капитан!
Вершинин вдруг почувствовал, будто он в полку уже целый год! Такому колориту и контрасту взаимоотношений, естественно, не учили. Учили совершенно другому…
…Полк погрузился в течение суток, однако, эшелон тронулся с места только через неделю. Высокое начальство его выдавливало разными способами, практически в пинки. И плевать, что у личного состава офицеров и прапорщиков полка в служебных квартирах остается драгоценное имущество: мебель, ковры, хрусталь, т.е то, чего в Союзе никогда в жизни не приобретешь! А всё из-за упёртого Буранова: пока он не получил практических заверений того, что его полк там, на Сталинградской земле, ждут и помогут в развертывании, обустройстве и расквартировании – с места не трогался! Его бы, конечно, в другой обстановке смешали с грязью за невыполнение приказа, но здесь не тот случай… Все же происходило на глазах международной общественности и средств массовой информации, и скандалы стране Советов, демонстрирующей своё миролюбие, ни к чему. Хотя, позору и без того хватало…
…Два месяца танковый полк по запасным путям, обходя населенные пункты Калиниградской области, потом Белоруссии, блукая и по Украине в большей степени ночью, тащился к пункту назначения. Все бы ничего, но частые болезни ребятишек (танк же не автобус комфортабельный и открытая платформа не купейный вагон), вынуждали останавливаться по маршруту движения состава на станциях и полустанках. Полковые врачи делали все, что могли. С десяток малышей вместе с матерями пришлось госпитализировать в попутных больницах. Там их не хотели принимать, как правило, но рык Буранова с его внешним видом пирата, парализовывал и местное начальство и местных врачей. Отступающая Красная армия никогда не была в почёте у соотечественников…
…Конец сентября. Полк приполз-таки на территорию Ростовской области. А дальше самоходом порядка шестисот километров по бездорожью и степи в Волгоградскую область. Только где находится населенный пункт под названием Г…но, никто не знал. Как позже выяснилось, это Г…но числилось лишь на карте. Буранов от злости был чернее тучи. А может не от злости, а от стыда. Он, ведь, с детских лет терпеть не мог ни упреков, ни претензий в свой адрес. И если эти упреки имели основание под собой, мог пойти на самые крайние меры, чтобы доказать и свою состоятельность и несостоятельность противоположной стороны. Только теперь этой самой "противоположной стороной" зачастую являлись женщины и дети, которые, порой, не выбирали выражений в оценке ситуации. Так или иначе, но примерное расположение пропавшего с лица земли Г…но при помощи местных старожил Буранов определил. К вечеру на пустыре, специально выбранном, дабы не демонстрировать сталинградцам немощь родной Армии, Буранов приказал расставить технику броня к броне, кузов к кузову, цистерна к цистерне. Лишь два танка развернул лоб в лоб на расстоянии опущенных стволов. КПП! Тут же вкопали постовой грибок и растянули палатку для караула. Верно говорят, что русский солдат из топора суп сварит, облаком укроется... Женщины сразу же принялись помогать разворачивать импровизированную банно-прачечную; притащили из ближней лесопосадки колья, вкопали их, обтянули веревками, на которых закрепили разное тряпье. Тут все должны были и стираться, и купаться по очереди. Задымилась полевая кухня. Настроение у всех поднялось. Детвора тут же затеяли свои детские игры в войну, благо всё ж рядом: танки, автоматы, пистолеты, к тому же папкам и мамкам было не до них… Буранов громыхал своим охрипшим голосом, разыскивая замполита майора Топчиева, который накануне вместе с начальником штаба майором Сухановым переусердствовал при лечении простуженного горла. То ли водка попалась палёной, то ли организм перестал адекватно реагировать на всё то, что бросалось в желудок, но они оба с голыми задницами осваивали прелести лесопосадки. Буранов пришёл в ярость, когда узнал о "ЧП":
- Ё…. тв… мать, придурки! Маша, ты-то куда смотрела за мужиком-то !?
- Алексей Захарыч, ну, так я ж ему компресс на горло сказала сделать, а он… Сама я пошла с бабами за дровами, так новый "советчик" тут, как тут… Бабы дуры, говорит ему, компресс надо делать на непосредственно больное место, т.е., во внутрь… Вот и "накомпрессорились"
- Значит так, Маша: тогда бери свою подружку, коль вы оба своих благоверных проворонили, и займитесь детьми! Понятно? А то эти басурманы оружие по-растащут еще… Понятно?
- Так точно, товарищ командир!
- Доктор! Доктор, твою мать…
- Слушаю, товарищ подполковник!
- А этих, двух бл…й – на голодный паёк… пока не просрутся! Понял?
- Понял.
- Так. Вот что еще, возьми пробу воды, консервы, тушенки, хлеба из "НЗ" и организуй с нач.продом ужин, понял?
- Так точно. Ну и как я эту пробу возьму? Лаборатории-то здесь нету…
- Сам сожрёшь! Не обосрёшься, значит, продукты пригодные, понял?
- Так точно, понял…А если испортилось всё, что делать?
- Ну, что-что… С протянутой рукой по деревням близлежащим… Не оставят, поди, своих защитников помирать тут с голоду… Земля-то сталинградская… Наши с тобой тут отцы и деды головы по-сложили… Действуй! Да, и еще: - передай начальнику разведки капитану Смирнову – пусть приведет себя в надлежащий вид, завтра с утра поедем в комендатуру Волгоградского гарнизона.
- Есть.
… Да-а…Тогда лейтенантом Вершининым происходящее совершенно не воспринималось. Что это всё означало? Почему такой беспредел по отношению к боевой единице? Ладно, к боевой единице, дети малые и женщины тут при чем!? Это потом он всё стал понимать, только прозрение русского офицера было не в пользу политической элиты, которая не весть откуда появилась на наши головы…
Андрей проснулся. Курить очень захотелось. Двое попутчиков, переоблачившись в домашние халаты, дрыхли, один, похоже, породистый еврей, елозил по страницам какой-то газеты…
В тамбуре, хоть, топор вешай… Импровизированная пепельница из консервной банки, прикрепленная к решетке двери, была переполнена окурками. Мужики о чем-то громко спорили…
…Воспоминания нахлынули вновь. Буранов с начальником разведки на УАЗике выехали в шесть утра. Нацепили парадную форму одежды с медалями, побрились, надушились женскими духами – надо же было произвести впечатление на местное командование!
…Полк ждал их возвращения с нетерпением. Ну, как же: сейчас Буранов привезет хорошие вести! Их расквартируют, детей в школу определят. Проходить дальнейшую службу в г. Волгограде не самый плохой вариант… Но, не тут-то было. Откуда ни возьмись, нагрянуло окружное начальство вместе с представителями Генерального штаба ВС СССР на пяти УАЗиках! Решили проверить выполнение задачи по обустройству и развертыванию. О, Боже… Начальник штаба полка Суханов, рискуя тем, что его задница в любую секунду может "раскупориться", подбежал с докладом. Генерал тупо выслушал Суханова, изрек:
- Это что такое, майор !?
- Что? – также тупо переспросил нач.штаба
- Ну, это, вот, всё!
А "это, вот, всё" шокировало до столбняка генералов и полковников: к стволам танков были привязаны бельевые верёвки, на которых сушились трусы, бюстгальтеры, халаты в перемежку с солдатским х/б. Любопытная детвора, размазав сопли по грязным щекам, обступили тут же холеных начальников. Женщины, разинув рты, ждали все тех же хороших вестей… Лейтенант Вершинин впервые в своей жизни вдруг ощутил настоящий стыд, нет, не за уставной порядок, а за все то, что пришлось увидеть и испытать за последние пару месяцев в строевой части… Нет, это не Армия, и это не генералы Красной, непобедимой! Капитан Быстров, видимо, почувствовал состояние "молодого", цикнул на него:
- А, н-ну, кыш отсюда…н-на… Не торчи тут…
Свита обошла технику. Солдатики, которые сгребали налипшую грязь с башен и гусениц, даже не удосужились взглянуть на высокое начальство. Единственный пацан, сын одного из ротных, подошел к генералу и спросил:
- Дядь, а дядь… А правда, что сегодня нас покормят горячим ужином? А то, Семеныч, сказал, что горячим ужином будут кормить только тех детей, которые ведут себя хорошо и не хулиганят…
Генерал присел на корточки перед мальчиком, сдвинул фуражку на затылок, спросил:
- И кто ж такой у вас тут Семеныч?
- Как кто, вы не знаете нашего Семеныча !? Это нач.прод!
- Конечно, покормят, и обязательно горячим ужином, не волнуйся!
Отпрыск ротного с видом человека, добившегося справедливости, рванул к полевым кухням, где хозяйничал Семеныч…
…Подполковник Буранов вернулся под самый конец инспектирования. Генералы были крайне удивлены, когда на построение вышли офицеры и солдаты в чистом обмундировании. Мгновенно исчезли импровизированные сушилки и прочие бытовые коммуникации. Ни женщин, ни детей, - как будто тут их и не было… Буранов доложил, что в комендатуре Волгоградского гарнизона
170-й полк никто не ждал, задач по расквартированию не получали, но обещали принять меры по постановке на все виды довольствия, только не сразу, поскольку материально-технических средств и продовольствия на эту боевую единицу Москва не отпустила. Зато склады переполнены боеприпасами… Поэтому, он, Буранов, начнет боевую подготовку немедленно, благо полигон тут не далеко, да и своих продуктов на пару недель хватит… Население местное, поди, не оставят нас в голоде. А что делать, осень подгребла, а план боевой подготовки полка под срывом. Надо успеть отработать тактико-специальные занятия с практической стрельбой на полигоне… Генерал надул щеки, и не нашел слов поддержки устремлениям этого хрипатого подполковника. Он тут хозяин! И он ответственен за все! А Родина не должна страдать от того, что ему, служаке Отечеству, не дают безмозглые и безответственные правители выполнять свой долг…
- Куда они, на хрен денутся, - генерал сверкнул глазами, - вы пока обустраивайтесь сами… Завтра придут автобусы, увезете в красные казармы женщин и детей. Начальников обеспечивающих служб полка завтра к 10.00 час. отправить в штаб округа для решения довольствующих вопросов. Боевое распоряжение вы получите в течение недели.
- Есть. Понял!
…Боевое распоряжение на дислокацию ждали еще недели две. И женщин с детьми забрали дней через пять… В январе следующего 92-го года Бурановский полк расформировали. А в августе Вершинин получил старшего лейтенанта и назначение на должность командира роты в одном армейском автобате, который сформировали по остаточному принципу. Автотранспортную технику, ведь, так просто не раскидаешь. Транспорт нужен всегда и везде, особенно в такой неразберихе. Тут и разошлись пути старшего лейтенанта и подполковника Буранова, но не надолго… В 94-м война в Чечне. Вернее, не в Чечне, а на юге России-матушке… Русскую армию учили чему угодно, только не навыкам морально-психологического свойства. Как воевать-то на территории собственной страны? Кто и где враг? Где линия фронта? Где тыл? Где связь между полками и подразделениями разных видов Вооруженных сил? Какое начальство тут главнее: ФСБ, МВД, МО России? И полилась кровушка молодых, совершенно неподготовленных, необстрелянных солдатиков…Транспортное обеспечение боевых действий, которое легло на плечи старшего лейтенанта Вершинина не раз приводило на передовые позиции танкового полка, которым вновь командовал подполковник Буранов… Туда – боеприпасы, обратно – трупы и раненых… Кровь, смерть, контузия, ранение в руку – всё было так у него, как и положено на войне… Всё, да не всё: - каждого, кто убивал врага, а вернее, первого же попавшегося в поле подозрения, что это "ваххабит", и не важно: женщина это, или ребенок - всё время не покидало чувство и ощущение того, что Армию предали и бросили в пекло войны с собственным народом только ради того, чтобы "отмыть" наворованные деньги… Об этом судачат, правда, втихоря, и солдаты в окопах, и офицеры в штабах…
- Твою в Бога…,
Вершинина охватила нахлынувшая злость. Судорожно передернув плечами, сунул новую сигарету в зубы… А в прокуренном окончательно тамбуре мужики принялись разливать водку в пластиковые стаканы.
- О, командир, буш?
- Нет, спасибо, мужики…
- Да, ладно тебе… Сын у мене родился! Понял? Иван Иванович Иванов! Понял?
- Поздравляю!
- Так это ж будущий защитник Отечества нашего! Понял?
Вершинин внимательно посмотрел в глаза папаше. Он понял, что здесь происходит не пьяный блуд, а естественное проявление радости молодого отца. Он, вдруг, вновь вспомнил… Транспортная колонна с боеприпасами продиралась к Шатою. УРАЛы по самые оси проседали в непролазной грязи. Рядовой Снегирёв нервничал, гнал машину так яростно, что грузовик подбрасывало, словно игрушку. Дворники не справлялись. Налипающие шматки чеченской жижи размазывались по лобовым стеклам. Вершинин косым взглядом в зеркало заднего вида заметил, что рота растянулась. Забеспокоился, как бы не отстали.
- Санька, не спеши… По данным разведки маршрут безопасный, чего ты, как бешенный гонишь?
- Да, знаю я, товарищ командир… Вернуться надо успеть…
- Куда?
- Да, на базу…
- Домой торопишься? Так все равно ж вертолёт за вашей партией дембелей придет только через неделю…
- Да, надо Милке позвонить, что приеду за ней в Соликамск. Она ж мне сынишку Ваньку родила! Понимаете? Мы ж с ней детдомовские, у нас же никого нет из родных-то. Так она сама хочет с пацаном из роддома в общагу возвращаться… А этого не должно быть, понимаете? Я сам их должен оттуда забрать! Как положено, понимаете?
- Понимаю. Поздравляю, Санёк! Тогда сбавь газку-то, колонна растянулась… А то так мы с тобой вообще никуда не успеем…
Вершинин до боли в скулах сжал зубы. "Накаркал я тогда". Рядовой Снегирев Александр Сергеевич погиб утром следующего дня… Когда пришли к месту назначения, бросился сам помогать разгрузке боеприпасов, что противоречило негласным требованиям: - водитель должен находиться в кабине, и быть готовым в оперативном порядке рвануть с места... Пуля или шальная, или снайперская угодила ему в висок…
- Ну, чё, командир, будь другом, выпей за здоровье Ваньки моего, а?
- Ну, что ж… Пусть сынишка твой живет долго и счастливо!
Стакан водки одним глотком был опрокинут. Закусывать подполковник Вершинин не стал…
… Иван Тимофеевич маялся. Прежде всего, он никак не рассчитывал на подобное соседство. Сначала к нему прилепился директор восьмилетней школы из Кусмановки Зайцев Роман Григорьевич. Восьмилетку решено было закрыть, поскольку в умирающей деревне детей с каждым годом становилось всё меньше и меньше, а старикам образование ни к чему. Так нет же, уперся этот дедок: " Не дам! Не позволю! Тут мои родители выучились, я и мои дети!" Да, что там – вся деревня всполошилась! Районная инспекция от Комитета по образованию еле ноги унесла от разбушевавшихся селян! Рядом же в десяти километрах райцентр, город! Автобус, ведь, обещали для транспортировки детишек туда и обратно! Нет, не понимают… И директору школы сказали:
- Езжай на ентот слёт хк Мянистру, и нехай отменяет свой еб…тый приказ! Сначала деревню развалили, поля загадили, да разворовали, а теперя и за детишек взялися! Езжай, што хошь делай, а не дай добить нас окончательно!
"Да-а…, дела. Да только кто вас слушать-то будет, убогие !? И на какие деньги содержать эту халупу?" Собственно, Иван Тимофеевич эту историю и забыл, тем более, что к подобным инцидентам все уже привыкли. Орут те, кого будут укрупнять, орут и те, кого ликвидируют!
"А я – то, что могу сделать!? А что-что… Придется терпеть этого "смутьяна". Пусть съездит, отхлебнет… Головой бы подумал, пенек старый, хоть и заслуженный, - кто его к Министру-то подпустит?"
…А Роман Григорьевич решил идти до конца. Хотя, он прекрасно понимал, что перспективы сохранения школы нет никакой, главное, - детишек нет… Просто, ему захотелось прямо посмотреть в глаза власти нашей и увидеть в них ту правду, которая есть на самом деле! Такой разрухи села не наблюдалось даже в годы войны. Голодали, не разгибали спины в тайге и на полях, добывая лес и хлеб для фронта, а дети-то в школу ходили! А сейчас что случилось? Вот уж не думал, что в свои восемьдесят придется ложиться на амбразуру… И, он точно знал, что если понадобится его жизнь для спасения родового места – отдаст её не задумываясь!
…Ладно, стерпеть Романа Григорьевича еще куда ни шло… Даже наоборот: - Министру наверняка будет приятно видеть рядом с Председателем комитета по образованию ветерана педагогики, да еще с глубинки! Пусть даже просто узнает, и то плюс! Глядишь, и озвучат где-нибудь о наличии преемственности поколений! А вот с Ройтманом что делать? Этот всю "преемственность" одним махом может разрушить! Надо что-то придумать…
- Ну, что, господа… Чего-то мы едем, как на похороны! А у меня тут коньячок завалялся… А не пропустить ли нам по маленькой? А то, ведь, не по-людски как-то… А, Давид Семенович?
- Так мы и едем… почти на похороны.
- !?
Ройтман разложил газетку на столе таким образом, чтобы был виден заголовок о зомбировании населения российского. Иван Тимофеевич сделал вид, что подвоха не заметил, и тут же на заголовок водрузил бутылку "Арарата". Роман Григорьевич достал из старенького портфеля завернутую в бумагу зажаренную утку, Ройтман – пару сырков из "коммунистического прошлого"… Вершинин продолжал спать, или делать вид… Ему нечего было на стол ложить, кроме пачки сигарет… Не сговариваясь, все подняли головы в его сторону, но что-то подсказывало – трогать не нужно.
- Ну, давайте выпьем за нас с вами, за наш успех и здоровье!
"И это все, что тебе нужно?" – язвительно подумал Ройтман. "О своем здоровье с помощью Господа я как-нибудь сам побеспокоюсь, а вот за мой успех, пожалуй, пригублю" – согласился Роман Григорьевич. Все молча взялись за чайные стаканы, однако, никто не решался первым протягивать руку для чоканья; ну, как же: "начальство организует "чаепитие", так пусть и дальше тостует… А наше дело повиноваться." Иван Тимофеевич же считал, что его "клерки" просто обязаны первыми предложить приятный уху тост, иначе, всё происходящее тут, никак не вписывается в сценарий взаимоотношений простых смертных с каким ни каким, но, - "шефом"! С горем пополам – выпили… Чавкая, закусили. Голод – не тетка! Ну, а дальше начал разыгрываться, задуманный "шефом" сценарий зомбирования "клерков".
- Успеем или не успеем завтра к десяти-то, как думаете? Не опаздывает поезд-то?
- Действительно, надо спешить… А то, ведь, и к разбитому корыту не успеем…
Роман Григорьевич впервые за все время произнес вслух свои мысли. Ройтман почувствовал, что в лице данного попутчика он, возможно, получит союзника в предстоящей полемике с "шефом".
- А смысл в чем, Иван Тимофеевич? Успеем или не успеем… Тремя больше, тремя меньше – что изменится на том форуме?
Ройтман не отказал себе в удовольствии сарказма…
- Послушайте мужики, ну что вы уперлись? Можно подумать вам не хочется скорее покончить с безисходностью в образовании. Сами посудите: Российская Федерация ныне стоит перед долговременными системными вызовами, отражающими как мировые тенденции, так и внутренние барьеры развития, не так ли, Давид Семенович? Не вам ли, как историку, это знать? Поэтому роль человека, вернее его капитала, как основного фактора экономического развития растет и будет расти! Это же очевидные вещи, друзья мои!
Выпили. "Союзники" молчали.
- И что вы думаете по поводу сказанного мною, а?
Иван Тимофеевич абсолютно был уверен в том, что его "аргумент" железобетонный! Так думают и считают все сильные мира сего! Роман Григорьевич жевать перестал. Данная концепция его совершенно не вдохновляла. Ройтман же начинал терять контроль над своей дипломатией.
- Ага. Как только Россия стала беременить богатым людом, так сразу появился Ломоносов и еще с сотню таких же выдающихся ученых… А не кажется ли вам уважаемый, Иван Тимофеевич, что богатство государства российского как раз и пошло не от воли богатого, а от огромного чувства любви к Родине и желания сделать её Великой и прогрессивной простых, абсолютно нищих, если хотите, людей? Вот вы сейчас начали цитировать Распоряжение Правительства Российской Федерации от 17 ноября 2008 г., правда, ненавязчиво так, выдавать эти распоряжения за свои мысли, ну, да Бог с этим… Не большой грех для начальника. Только чего ж вы молчите о том, что под тезисом "о доступности социальных услуг в сфере образования" очень аккуратненько так, присовокуплен фактор экономического развития и человеческого капитала? Человеческий капитал – это кто? Уж, не я ли, с моими пятью тысячами зарплаты? Или мой Серега Антонов, способный парнишка, только живет он на пенсию семидесятилетней бабушки… А главное, - пути достижения благороднейшей цели – "повышения доступности качественного образования, соответствующего требованиям инновационного развития экономики, современным потребностям общества и каждого гражданина" очень сладко устелены тропки этого пути: - инновационный характер базового образования, модернизация институтов системы образования и т.д. и т.п. Ну, кто ж против-то, товарищ начальник!? Только оглянитесь вы назад. Подобными категориями рассуждать можно только в таких странах как Германия, Франция, Англия, США… Но, Россия-то тут причем? А, ведь, совсем недавно весь цивилизованный мир считал наше образование уникальным и эффективным, не так ли? И потом, во всей вашей Концепции Федеральной целевой программы развития образования на 2011 – 2015 годы ни слова о ИННОВАЦИИ В МЕТОДОЛОГИИ ПРЕПОДАВАНИЯ ДИСЦИПЛИН! Да вы и с дисциплинами-то до сих пор не разобрались… А, уж, как идет ваша реформа ныне, так и говорить не хочется… Короче говоря, люди верят, что идет реформа образования, идут в ваши светлые классы под евроремонт, а получают усечённые, на уровне заголовок, знания… Стыд и позор!
- Ну, любое новое дело без срывов не бывает…
- Ага. Лес рубят, щепки летят…
Замолчали. Давид Семенович завелся. Глаза загорелись черным блеском. Роман Григорьевич уперся двумя руками в колени, играл желваками на скулах.
- А для меня, как для историка, страшно осознавать то, что историческое познание теперь становится прилагаемым, ублажительным, я бы сказал… И это вам еще аукнется!
- Почему мне? – угрожающе переспросил Иван Тимофеевич.
- Да потому что, вы совершенно не хотите заглянуть в реальность будущего! Потому, что даете равные социальные права, в образовании в том числе, только тем, у кого "человеческий капитал"! Тем, кто попал в струю экономических преобразований, а остальным? Кто оказался за бортом этой струи, а? Молчите? Сами-то, вы, когда в последний раз были в классе, где дети электоратного происхождения? Вот, пойдите к ним сейчас и по-рассуждайте с ними об инновации и прочей… Может, тогда поймете, и задумаетесь: – где мы будем брать истинных патриотов нашей Родины, способных так же, как Ломоносов – пешком к науке ради процветания Державы… А пока для размышления вот – почитайте статью некоего господина Владимира Галай-ст. под конкретным названием: "Мне очень жаль, что я родился в России". И учтите, что её читают не только я один, а теперь вот еще и вы…
- Твою в Бога…
Вершинин спрыгнул с полки. Нервный импульс не позволил завершить мысль,, рожденной, от казалось бы, беспричинной злости…
… А так ли, эта злость, была беспричинной ? Ехал-то он с похорон полковника Буранова… Жизнь героя войны окончилась по законам логики его необузданной, порой неуправляемой жизни. Его застрелили по законам кровной мести у нотариальной конторы на глазах супруги... Отсидел он солидный срок в тюрьме… Вышел и получил пулю в голову. Вершинин из средств массовой информации знал, что его обвиняли в неправовых действиях по отношению к местному населению на оккупированной территории Чечни. А узнать точную информацию у сослуживцев Буранова не представлялось возможным. Все отворачивались и отнекивались. Одни, в основном молодые офицеры, злорадствовали: - он, мол, был самодуром и хамом, распускал руки… Ну, правильно, с соплями в мозгах и характере рядом с ним существовать было невозможно… Другие, старшие офицеры, стыдливо прятали глаза. Позже Вершинин понял, чем вызвана такая реакция у боевых соратников. Под страхом ломки судьбы всем запрещалось говорить истинную правду. "Рот откроете – жизни вам не будет" Вот и к нему подкатил следователь с рядом странных вопросов: - пил или не пил Буранов, угрожал или не угрожал подчиненным - "Я вас живьем закопаю, мама родная не найдет", высказывал ли полковник мысль о суициде, ну и так далее… Недоумению у подполковника Вершинина не было предела! Ну, как же так? – Ведь, Буранов военный профессионал высочайшего уровня! "Духи" приходили в ужас только от упоминания его имени! Ну, да, - выпивал… Конечно, военнослужащим иногда приходилось снимать накопившийся стресс алкоголем, Но, как правило, выпивали только по вечерам, в темном закоулке, если было крайне необходимо. А что, во время Великой Отечественной было как-то иначе? К тому же его психика была подорвана еще до начала чеченской компании… На его глазах вершила своё дело полнейшая некомпетентность военначальников, которых пруд пруди… Гибли бойцы и молодые офицеры просто так! Молчали многие командиры, он не молчал… А тогда зимой снайпер расстрелял его ребят, совсем молодых пацанов… Буранов негодовал и корил себя последними словами. Он всегда вину брал только на себя: - значит, чего-то недосмотрел, значит, чему-то не доучил подчиненных! Пружина сжималась в нем, это все видели… И, вот, когда по традиции стали поминать ребят, кто-то из присутствующих обратился к командиру: зря, мол, отпустили бандитов… Психологически что-то щелкнуло в голове Буранова. Он вскочил на БМП и уехал. Ну, а дальше… Дальше он, вопреки уставным правилам, несколько дней бродил по горам, просил боевиков отдать тело одного из бойцов, чтобы похоронить его с почестями. И только когда он пригрозил им, что разнесет деревню и камня на камне не оставит от их осиного гнезда, чеченцы позволили ему спуститься в ущелье и забрать трупы. Естественно, после того случая Буранов еще долго не мог прийти в себя… Конечно, его, с надломленной психикой, нужно было заменить, да где там… Журналисты то и дело шныряли вокруг с интервью… Он же сам просил отпуска, понимал, что в Чечне ему не справиться со стрессом. Отпустили. Только весь свой отпуск он провел на встречах с родителями погибших его бойцов… А в марте он опять вернулся в Чечню, тогда и произошла трагедия: убил он сам лично ту самую снайпершу, или изнасиловал – так и не выяснили… Но, посадить – посадили, воинского звания и наград – лишили… Только никто не говорит, даже шепотом, что этим процессом наша власть облила грязью честь и достоинство русского офицерства…
…В тамбуре потянуло холодным сквозняком. Вершинин затянулся последней сигаретой. По старой окопной привычке он отметил для себя, что последнюю сигарету всю докуривать нельзя, нужно окурок сохранить, как "НЗ", на самый крайний случай. Не случилось. Раздумья вновь его поглотили… Не выходили из головы слова Буранова, о которых он узнал от одной журналистки, бравшей у него одно из последних интервью уже в колонии: "Это не я убил девчонку чеченку снайпершу – это наше государство ее убило моими руками!" Жестокие слова. Если бы их произнес кто-либо другой, Вершинин наверняка нашел бы способ заткнуть тому рот, но сказанное устами боевого офицера, полковника Буранова – заставляло Андрея глубже задумываться о судьбе своей, о судьбе Армии и о судьбе страны, которой он присягнул… С одной стороны, страна тут не при чем, а вот, те, кто ею правит… Нет, и здесь он не видит явного врага. Русские же все люди! Но, где тогда истинная причина такого финала жизни, как у полковника Буранова? Вершинин вспомнил еще одни слова своего бывшего командира: "Я столько души и сил отдал Вооруженным силам. Это был мой жизненный путь. Годы я по нему шел. И теперь всего лишился. И вроде хотел бы вернуться. Но… Даже если бы представилась такая возможность – назад бы не пошел." Вершинин абсолютно точно знал, что Буранов никогда и ни при каких обстоятельствах словами просто так не разбрасывался… Значит, он рассчитывал на то, что его мысли вслух должны услышать многие, а понять их – смогут только честные люди!
Подполковник опять почувствовал голод… В кармане остались копейки. Все деньги он отдал жене командира. Двое ребятишек осталось сиротами. А по нынешним временам навряд ли им окажут должное внимание, хотя бы на первых порах… Мало ли нынче детей сирот воинства российского, отдавших жизни в борьбе с нечистью, не весть откуда взявшейся? Сколько еще молодых бойцов и офицеров сложат свои головы на Кавказе, одному Богу известно. Только теперь это войной не называется…
…В купе царила тишина, хотя «сокамерники» не спали, а подперев головы руками, каждый думал о своем. Андрей присел рядом с Ройтманом. Он и сам не понял своего телодвижения: хотел взобраться на полку и, наконец-то, отключиться… Только недоеденная утка своим умопомрачительным запахом подавила волю подполковника. Коньяк стоял недопитым… Странно вообще-то: такое непозволительно даже на похоронах! Первым заметил замешательство Вешинина Роман Григорьевич.
- Присоединяйтесь к нам, товарищ… А то, знаете, не по-нашему как-то… Присоединяйтесь!
Вершинин перестал дышать.
- Далеко ли едем, если не секрет, конечно?
«Да, что их так волнует – куда я еду, зачем…» Однако, близко к нервам эти мысли подполковник не подпускал. Так принято у простых людей начинать знакомство, если им предстоит дальняя дорога вместе. А «непростые» в таких вагонах не ездят… Вот вчера его покоробило от таблички на одной из дверей вокзала: «Зал ожидания для депутатов». Интересно, за какие такие заслуги им эти блага? Помнится, как-то к нему в часть забрел один «слуга народа», судя по телодвижениям которого, было ясно, что его ничего не интересовало, кроме желания отобедать с солдатами. Несло от него таким перегаром, что, хоть, спичку подставляй. Видать, «угостила» его соседняя десантура, а сами ночью снялись – и на задание, оставив бедолагу одного. Все правильно: в Москве будет что рассказать, мол, был в Чечне, ел из одного котелка с бойцом и даже в боевых действиях участие принимал.
- У меня, батя, одна дорога – к крайним рубежам… А от угощенья не откажусь. Спасибо.
Утка была сметена мгновенно, коньяк допит, правда, соседи допивали его с мрачным видом, не чокаясь… Андрей сначала подумал, что они не в восторге от его участия в трапезе, но его совесть на этот счет никак не отреагировала: голодный солдат интеллигенции не товарищ…
- У вас случилось что? Чего смурные-то сидите?
"Шеф" засопел. Ройтман хмыкнул. Роман Григорьевич опустил голову.
- Понятно.
Вершинин удовлетворенно хлопнул руками по коленям, полез в карман за сигаретами, но, увы! Пусто. Эх, черт! И окурка за ухом тоже нет…
- Ладно, мужики, спасибо еще раз – спасли от голодомора… А вы не переживайте, в окопе вас всех помирит пуля!
Роман Григорьевич вздохнул, полез в карман, достал пачку "Беломора" и протянул её Андрею.
- Кури, солдат. А мне пора бросать. Переживать более уже не о чем…
- Ну, спасибо, отец! Пока мы живы, всегда будет о чем переживать…
Вершинин со спасительной папиросой рванул в тамбур. Все. Покурить, затем спать. А завтра в другой поезд и в часть! Там его дом, там семья, там у него все!
…Романа Григорьевича остановили крепкого телосложения, в темных очках и с наушниками на приплюснутых ушах охранники на пороге Дворца спорта, в котором шел форум государственного масштаба. Он не делегат. "Отойдите, гражданин, не мешайте пройти людям! Ну, куда прешь, отец? С супермаркетом перепутал?"… Вернулся в деревню старый и заслуженный учитель скоренько. Сидящие на завалинке старики, проскрипели:
- Ну, чё, Григорич, убедилси ?
- Убедился.
- И чё ж теперя ?
Жить будем и работать будем!
Хе-хе… Да, ты-то можа и будешь…
…Давид Семенович покинул форум уже на второй день… О роли исторической науки в воспитании молодого поколения не говорилось вообще, соответственно, о методологии преподавания её – ни слова. Все больше о деньгах, выделенных Правительством России на модернизацию системы образования. Словоблудили о повышенных нагрузках на мозги детей, пожарной безопасности и улучшении питания ребятишек в школе. Под бурные и продолжительные аплодисменты участники конференции встретили обещание в скором будущем повысить заработную плату учителям, добившимся хороших показателей. Не понятно только, кто и по каким критериям будет оценивать качество работы педагога… Короче говоря, мало кто из простых учителей понял суть модернизации школьного образования…
…Иван Тимофеевич тоже почувствовал некий осадок в душе. Его аналитический доклад секретариатом был изъят. Дойдет ли он до Министра, не ясно. А там, ведь, много критических замечаний, предложений, в том числе и финансового характера! Как бы не противен был ему Ройтман, но во многом он прав. И о какой модернизации в школах глубинки может идти речь, когда там просто-напросто работать некому! Тамошние учителя возрастные. Слово "компьютер" выговорить не могут, не говоря уже о работе на нем. Да, и самих компьютеров кот наплакал… Ну, а молодых специалистов заманить туда нечем… А перспектива оставаться Ивану Тимофеевичу один на один с реформой в вверенном ему районе - не прельщала.
Ладно, поживем, увидим…
… А мне-то, обывателю, какое дело до реформы в образовании ? Будут или нет равнодоступные социальные услуги в образовании, или нет? Будет или нет бесплатным сыр в мышеловке? Мне-то что? Ан, нет… Выражаясь словами известного киногероя: "За Державу обидно!", упрусь-ка я в свои сомнения и опасения.
…Конечно, современный мир становится бурно развивающимся. Технологическая революция шагает по планете, правда, шагает она пока только по избранным тропам. То, что россияне начинают понимать сегодня, Запад и Америка считают вчерашним днем. И наша мечта быть похожими на них не совпадает с нашими возможностями, в том числе и интеллектуальными. Конечно, срочно нужна реформа в образовании! Срочно! Тогда что же меня, обывателя, беспокоит, возмущает и заставляет оставлять на бумаге мысли и соображения? Видите ли в чем дело-то…Не могу отделаться от нелепейших соображений, а именно: во всемирной истории известно, что любая цивилизация как только начинает менять политическое устройство, сразу же ломают под себя исторически сложившуюся систему образования. Народ, видите ли, не так образован! Вот и мы в этом смысле не исключение. Не хочу сейчас порочить "ЕГЭ" (хотя руки чешутся), но это не наше, русское! И потом, что сегодня приоритетного в образовании объявлено государственными официальными лицами? Нам нужны инженеры, технологи, а гуманитариев – избыток. Так скажите мне, а когда нам они, инженеры и технологи, были не нужны? Да этот тезис даже и обсуждаться не должен! Готовьте, кто мешает? Или у нас нет исторического опыта в этом вопросе? Другое дело, а с каким чувством патриотизма и государственной ответственности будут эти технари в будущем? Загляните в историю нашей России периода 1901 – 1917 годов. Заметьте, это досоветский период. Реформы в области средней школы «царем-мироедом» осуществлялись в три этапа: 1901-1907, 1908-1914, 1915-1917 годах. Ни ему, великодержавному, ни П.С. Ванновскому, ни П.М. Кауфману, ни А.Н. Шварцу, ни Л.А. Кассо, ни П.Н Игнатьеву – Министрам просвещения тогдашней России и в голову не пришло, чтобы провозглашать концепцию реформы средней школы без практического, прикладного значения естествоведческих, математических, исторических и литературно-лингвинистических наук. Законоведение предлагалось включать в историю! Посмотрите, о чем говорил в 1916 году Министр просвещения П.Н. Игнатьев, настаивая на создании подлинно национальной школы:
«Одним из крупнейших недостатков современной школы, - отмечал министр, - является отрицание самой возможности построить образование на национальных основах… Это одно из проявлений того отрицательного отношения ко всему русскому, которое в течении двух столетий внедрялось в сознание русского интеллигентного человека, в котором с первых дней его существования всеми способами вырабатывалось постепенное убеждение в том, что все чужое, иностранное достойно подражания и изучения. Естественные и роковые последствия такого воспитания выразились в отсутствии веры в собственные силы, обидно пренебрежительном отношении к русскому языку, русской природе, русской культуре, в отсутствии сознания собственного достоинства как русского человека и недостаточно развитом чувстве патриотизма».
Чувствуете разницу в озабоченностях того Министра просвещения и нынешнего Министра образования? Мучиться в попытках поиска предмета для цитирования соображений последнего не хочу. Сам читатель пусть попробует… Теперь об исторических параллелях. В 1937 году Гитлер провозгласил личную концепцию образования в его Германии на страницах «Майн Кампф» – меньше забивать головы ученикам знаниями, а больше формировать здоровое тело и тому подобное… Учителей, которые не смогли разглядеть света в данной концепции – увольняли. К чему привело такое мракобесие в образовании - немецкая нация осознала в 1945–м… В СССР образца тридцатых годов каждый учитель не увидевший свет большевистско-партийного подхода в методологии преподавания – канул в лагерях и расстрельных ямах…Сегодня весь учительский корпус подмят идеологией «Единой России». Я с трудом себе представляю рядового учителя современной России, публично обосновывающего рациональное зерно, выстраданное им лично, в грядущей реформе. Он кто? Да, никто! Ему учить детей, а его мнение никого не интересует, а если и интересует, то только в той части, чтобы дискуссия была приятной на слух сильному мира сего… Одно благо: до расстрелов далеко… Зато увольнениям «по собственному желанию», «по профнепригодности» – дорога открыта, причем, законодательно. А теперь, читатель, оторви голову от текста, все равно же считаешь, что эти мысли – банальщина, и посмотри вокруг:
- идеи фашизма с русским оттенком по улицам городов-героев России-матушки имеют место быть? Да? А от чего так? Не думал? А, ведь, это результат навязанного метода исторического познания нашим ученикам!
- Некоторые политические деятели, призывающие к межнациональной вражде с экрана ТВ понесли какое-либо наказание? Да, конечно, я имею ввиду популистские высказывания… Нет? А от чего так? Не думал? А, ведь, это показатель уровня политической ответственности граждан за свою родину, которые на выборах отдавали свой голос за такого популиста!
- иди и спроси у любого «качка» на улице: что он думает о великой исторической миссии России во всемирной истории? Подсказать его реакцию на твой вопрос? Не надо? А почему? Не думал? А, ведь, это продукт нашего образования! Не сложно проследить и такой итог: успеваемость выпускников современной школы по Истории России ежегодно падает на 1,5-2%. Если так дальше будем «реформироваться», то мы получим огромную, деформированную, легко управляемую, к тому же оболваненную массу, которую к национальному патриотизму не будут иметь никакого отношения… У меня не выходит из души один сюжет, увиденный в теле-шоу Малахова «Детектор лжи»: одной госпоже, заведующей детским садом (И это педагог, между прочим!!) был задан вопрос: стала бы она работать на американскую разведку (по сути, - стала бы шпионкой?!), если бы ей предложили хорошие деньги. И она призналась, что работала бы… Остается только спросить: таких «педагогов» у нас она одна?
- иди и попробуй сосчитать нынешних граждан, которые просто «упиваются» своей гордостью за наши Вооруженные силы. Скорее, каждый второй выразит сожаление о ходе реформы в ее рядах. Матери «спят и видят», как бы благословить своих сыновей на службу Отечеству! А, ведь, русская армия, ее история – один из компонентов воспитания русского народа в духе преданности Отечеству!
Этот перечень моих опасений можно перечислять до бесконечности. За Державу не обидно? Нет? А почему? Ах, не думал… И когда ж мы начнем сначала думать, а потом бегать с протянутой рукой за инвестициями, заглядывая при этом в интимные места зажравшимся хозяевам планеты?
…Все же я верю! Человечество живо, потому что оно находит в себе возможности здраво мыслить, а не сходить с ума, находясь у грани… Мы же с упоением любуемся на вершину айсберга, совершенно не задумываясь о подводных опасностях. Все же очень просто: как воспитаешь, как научишь, то и получишь в будущем!
…Переубеди меня в обратном.
г. Камышин
2011 г.
3.
НЕ В СПРАВЕДЛИВОСТИ ДЕЛО…
…Александр Генрихович Райсхлер каждое утро на работу приходил на час раньше, ну, как же: надо обойти немаленькую прилегающую к институту территорию с тем, чтобы определиться по объему работ на день дворникам, осмотреть все сантехнические помещения, и вообще, мало ли проблем в хозяйстве учебного заведения? Ему, как заведующему по хозяйственному обеспечению в последние годы работать становилось всё труднее и труднее… Сантехнический персонал на половину сократили, оставшимся зарплату уменьшили почти в двое, в результате из работников остались одни старики, с которых спрашивать-то можно с оглядкой на возраст и здоровье… Денег на текущий ремонт, на содержание зданий, сооружений и помещений института перестали выделять. Другой бы давно уже плюнул на такую работу, а Александр Генрихович не мог. Слишком многое его связывало с институтом. Здесь заведовал кафедрой истории и политологии его дед, профессор Райсхлер Андрей Фридрихович до 1938 года… Тут преподавал его отец Генрих Андреевич. В 1949 году в день защиты докторской диссертации был он арестован и обвинен по 58-й… Оказывается, он, якобы, критически относился к тезису о праве наций на самоопределение, мотивируя свои сомнения актом уничтожения в 1941-м Немецкой республики на Волге, чем провоцировал в аудитории дискуссии среди студентов… В 1956 году пришло извещение о реабилитации отца и о его смерти от кровоизлияния в мозг в одном из северных лагерей. Сам же Александр Генрихович окончил исторический факультет хоть и с отличием в 1958 году, но диплом получил обычный, без каких-либо объяснений. А он и не стал интересоваться причинами такого демарша со стороны института. И так всё было понятно. Ему, правда, в кулуарах на ушко "посоветовали" все же поступать в аспирантуру но, в другом ВУЗе. Ну, что ж, спасибо и на этом… Некоторое время Райсхлер чувствовал себя крайне неудовлетворенным: ну, какой нормальный человек, талантливый, чувствующий в себе огромные творческие и интеллектуальные силы, сможет так просто перенести унижение, причем, унижение спровоцированное идеологическими устоями и по национальному признаку. Хотя, конечно, он своей увлеченной натурой как-то особо и не допускал близко к сердцу мыслей о параметрах тоталитаризма. А задумываться о проблемах немецкой нации в Советском союзе молодое сознание готово не было. Где-то глубоко в душе свербило иногда, но, не более того… И это тоже было понятным: слишком свежи в памяти все перепутья в судьбе отца с национальным окрасом. В семьях его друзей однокурсников слезы еще не высохли от потерь отцов и братьев. Не до немцев тут… Однако, его школьный друг Краузе Вальтер, аспирант истфака, работавший на этом факультете младшим научным сотрудником, был агрессивно настойчив по отношению к пассивной позиции своего друга: мол, время подходит такое, что «сильному и умному надо помогать, а посредственность сама пробьется…. «Ты же защитил свой диплом довольно перспективной темой, и почему ты не должен работать над ней и дальше?». Александр Генрихович тогда особо и не спорил, только однажды он спросил Вальтера:
- Ты, что ж…, собрался в революционеры податься?
Ответ был, на первый взгляд, простым:
- Я своим мозгам не хочу давать отдыху, и твоим не позволю, понял?
- Ну, а что потом?
- Потом… Потом… Потом жить и работать, работать и жить…. Не так ли говаривал твой отец?
- Ага. Чтобы следом пойти…
- Ой, да брось ты, Саша! Вот мы сейчас с тобой о чем говорим? Не о революционной же деятельности?
- Я-то знаю, о чем мы…
- Ну, если знаешь, тогда давай защитимся, поработаем спокойно, ума за одно поднаберемся, опыта взаимоотношений в научном мире… А придет время, тогда и начнем думать…
… В 1962 году Райсхлер защитился, но на кафедре исторического факультета политехнического института по проблеме взаимосвязи педагогической науки и практики в процессе исторического развития педагогической науки, определяемой социально-экономической ситуацией в СССР. Учеба в аспирантуре шла достаточно трудно, прежде всего, с моральной точки зрения. Во-первых, при поступлении в аспирантуру ему непреминули напомнить о «сложностях» в судьбе отца. Один из комиссии, член Обкома партии по идеологии стал выяснять причины ареста отца и по какой статье. Помнится, Райсхлер весь напрягся в ожидании, что вот сейчас его и тут бесцеремонно выбросят. Не случилось. Профессор Смирнов Сергей Сергеевич, фронтовик, друг отца, заступился. Мол, профессор Райсхлер Генрих Андреевич реабилитирован еще в 1956 году. Видно было, что Сергей Сергеевич очень волновался, когда говорил об этом. Еще бы, он, ведь, тоже проходил по делу Райсхлера. Что тогда спасло его от ареста, никогда не говорил. Наверное, он просто не хотел ни с кем эту позорную проблему обсуждать… Во-вторых, каждая научная командировка не обходилась без предварительного инструктажа со стороны того или иного оперуполномоченного КГБ, курирующего институт, мол, едешь в Ленинград, сидеть в архивах придется, и не нужно… Ну и так далее.. В Ленинграде (именно там ему необходимо было большую часть времени сидеть в архивах) приходилось слышать то же самое. Получается, что вели его органы, системно и постоянно. А вопрос, чем же они так были встревожены именно по отношению к нему, так и оставался невыясненным. А он и не пытался выяснять. Что-то подсказывало: не следует этим заниматься… На защите присутствовал опять тот же идеолог из Обкома. В этот раз он молчал, как сыч. Защита шла долго и тягуче. Оппоненты долбили своими сомнениями в области обработок результатов исследований методик «наука-практика», широко применявшихся в Ленинграде. Некоторые члены комиссии даже предлагали усомниться в актуальности проблемы, т.к. в концепциях диссертации абсолютно не просматривается выдающаяся роль КПСС… Райсхлер пытался сформулировать свое отношение к данному тезису, мол, соискателя, прежде всего, интересовала технологическая составляющая проблемы, которая ни коем образом не отвергает историческую роль ХХ съезда КПСС в области проблем связи науки и педагогической практики. Что настало время на уроках физики, математики, химии и прочих естественных дисциплинах больше сосредотачиваться на предмете и последних достижениях науки, а идеологический аспект рассматривать на гуманитарных дисциплинах… “Мы и так уже насмешили научный мир лженаучными выпадами в биологии, выращивая на одном стебле пшеницы два-три колоса…» Зря не сдержался Александр Генрихович. Заседание Ученого совета было приостановлено и перенесено на следующую неделю. Сам он в институт решил больше не появляться. Нет, так нет… Пойдем в Армию служить, как все, а там видно будет… В военкомате потребовали справку об окончании аспирантуры. «Если не принесешь в течении трех суток, привлечем за уклонения от службы.» Так и сказали. Казалось бы, вот и придется пойти по дороге отца… Но, так совпало, что в день явки в военкомат его оповестили через посыльного студента о заседании Ученого совета института. Пришел. Профессор Смирнов и профессор Аникин, его научный руководитель, положили перед ним диссертацию и предложили подписать. Кем в нее были внесены «изменения, дополнения и уточнения» объяснять не стали. После обеда голосование прошло «единогласно», без выступлений оппонентов и научного руководителя. Ничего в этой жизни не изменилось. Как вручали «синий» диплом вместо красного, так и сомнительную, вернее, подтасованную диссертацию приняли… Александр Генрихович и тут молча все пережил. Он окончательно пришел к выводу, что люди с биографией похожей на его биографию, еще долго будут пленены старой репрессивной машиной… Пошел работать в школу…Учительствовал. В 1989 году с должности директора школы вышел на пенсию. Мог бы, конечно, еще работать и работать. Но тут опять "запахло" грязной политикой в раздираемой противоречиями стране, вседозволенностью, что неминуемо отражалось как на учениках, так и на учителях. Учебные программы никак не согласовались с происходящим в стране. Педагогическая наука, напичканная идеологическими примесями, и та пришла в упадок. Некогда стройная система учебного процесса, ответственности учителей и учеников стала ломаться, и душа, не согласуясь с сознанием, воспротивилась: - участвовать в сомнительных экспериментах, которых, судя по всему, не избежать, не хотелось. А врать и изворачиваться, лицемерить и менять окраску перед учениками он, как и его предки, категорически не собирался. В Комитете по образованию все же слукавил, обозначив причину своего решения усталостью. (Хотя, это тоже было правдой)… А в педагогическом институте оказался, можно сказать, случайно: прочел в газете страничку о вакансиях. Заведующим хозяйством требовался… Посоветовался с супругой Ирмой Иосифовной. Та ответила обыденно:
- Ну, а что ты потеряешь? Там, хоть, среди студентов будешь находиться, да и наши давние друзья рядом… Вальтер Краузе на днях звонил, спрашивал о тебе и твоих планах… В гости собирался забежать. Какой-то спецкурс на факультете надумал открывать, по проблеме российских немцев, что ли...
- И зачем это ему, спрашивается? Насколько я знаю, никаких таких спецкурсов учебной программой педВУЗа не предусмотрено. Или на старости лет решил засветиться в научной среде очередным разоблачителем белых пятен нашей истории?
- Ну, что ты, Саша.. Вальтер всегда сначала слушал сердце, а, уж, потом начинал соображать, что и как делать…
- Да, конечно, он такой… Только на этой проблеме можно себе шею свернуть. Да и вспахано тут уже все вдоль и поперек…, причем, кому не лень.
Все же на другой день решился. Пошел. Тут же взяли… Так и работал в хозяйственной части последние годы. Семьдесят стукнуло, но, слава Богу, здоровье еще ни разу не подводило, да и из руководства никто не покушался на его увольнение по возрасту. Все привыкли к пунктуальности и добросовестности Райсхлера. И потом, желающих на его должность с окладом в пять тысяч рублей навряд ли найдешь. А Александр Генрихович был очень доволен таким обстоятельством: душа его в стенах родного института успокаивалась…
…Последним пунктом утреннего обхода всегда была каморка дворников и слесарей, которая располагалась в одной из комнат подвального помещения главного корпуса. Тут удивительное место: утренний чай перед работой всегда сопровождался спорами стариков с молодежью о политике и о положении дел в стране. Молодежь вечно оправдывалась за то, что они, видишь ли, нынче совсем не такие, какими были их наставники! «Они (нынешняя молодежь) даже водку пьют как-то по-сволочному», - кричали старики… Бригадир дворников, шестидесятилетний Николай Спиридонович слыл главным идеологом смуты. Ни один сюжет, еле просматриваемый в стареньком, вечно работающем телевизоре, не оставался без его комментариев. Каждый раз, когда на экране появлялся бывший президент СССР, Спиридоныч вскипал:
- Я же еще когда говорил, что это родимое пятно на его лысине – дурной знак! Не к добрым делам его это! Так и случилось.
- Да, брось ты, Спиридоныч, далось тебе это пятно… Человек, вон, с алкоголизмом как боролся, а это ж для России ого-го какая проблема-то! Чё, не так што ли ?
- Што ли, што ли, - ворчал Спиридоныч, - сам-то он чего ж тогда на разных приемах да фуршетах рюмку в руках держал, а? Иль ему туда воду из-под крана наливали? Так шо, неча брехать нам… Боролся он… Што, позабыли, как в магазинах апосля его борьбы, вон, конфеты по спискам продавать стали в горечь самогонщикам, да на слезы детишкам! А, Ельцин? То ж «борец с алкоголизмом» еще тот…Тьфу! Это ж где, в какой стране его разбудить не смогли, куды он с визитом летал?
- Да, ладно тебе, Спиридоныч….Тоже мне "трезвенник" нашелся…, - пытались оппонировать идеологические противники.
- А я на свои – трудовыя, понял, сосунок!
В этот раз Александр Генрихович застал своих подопечных мирно беседующими меж собою. Удивил вид Спиридоныча. На лацкане куртки спецодежды разместились значки: пионерский, октябренка с портретом юного Ленина, комсомольский, зачем-то ввинчена звезда с погон старшего офицера и еще пара штук значков из недавнего советского прошлого, а сверху этой галереи прикреплен бантик из тонкой красной ленточки.
- Спиридоныч, ну, а билет-то сохранил?
- Какой билет?
- Ну, члена КПСС?
- Не-е… У меня есть другой. Партии "Единая Россия" Вот!
Все дружно прильнули к книжице.
- А, чё у тебя, Спиридоныч, лицо какое-то странное?
- Дык… Пьяный был.
- ??!
- Сидим с мужиками на буровой, у Ваньки Прохорова сын родился, обмываем событие-то… Это было еще на той работе, где я слесарил у нефтяников. Подлетает к нам Маринка Цветаева – профгруппорг наш, и всех в автобус погнала. Выгрузили нас в фотоателье соседнего рабочего поселка. На другой день нам по-выдали эти вот билеты. Так и оказался я с мужиками в ентой партии… Мы давай возмущаться, что, мол, за дела-то такие? Да, куды там… Мы рабочий класс и должны, ну, просто обязаны в ей быть! То исть, ежлив буду во вне ентой партии, значит я как бы и не полноценный гражданин России. Во как!
Мужики грохнули в смехе.
Райхслер созерцал происходящее молча. Он часто ловил себя на той мысли, что с середины восьмидесятых народ российский оказался загнанным в какой-то политизированный загон, вырваться из которого не было никакой возможности. Чтобы не происходило в стране, - обсуждалось. Спорили до хрипоты алкоголики и новоявленная социальная прослойка общества - бомжи, возмущались, недоумевали работяги и пенсионеры, то есть все те, кто не понимал сути новизны новой политической системы. Сам же Райсхлер не помнит себя утвердившимся в той или иной концепции политического устройства страны. Более того, ощущал себя человеком, оказавшимся на распутье: симпатизировать государству с коммунистическим прошлым, в котором репрессивная составляющая политического функционирования, заглотившая миллионы невинных граждан, душа противилась всеми фибрами, а просветленный нынешними государственными лидерами путь к будущему России его сознание воспринимать опасалось. Новая власть в 90-х так же рьяно взялась «разрушать всё до основания, а затем…». А народ, теперь называемый электоратом, так и не изменил своим стадным инстинктам: куда позовут, туда и идет… Тут совсем недавно, просматривая «Коммерсант», взглянул на статью Владислава Иноземцева с его размышлениями о проводимой современной политической элитой бутафорской политики: - ну, как же, мы ж теперь пленены! Мы ж теперь, благодаря им, так и не научились сначала критически мыслить, а потом, лишь, определяться со своими предпочтениями. Поэтому, как тут мимо пройдешь, если общество начинает прозревать?… Иноземцев предлагает: «Давайте исходить из того, что говорят нам наши глаза. Мы видим, что Россия окончательно стала страной с сырьевой экономикой. На вырученные за наши нефть и газ деньги мы покупаем ширпотреб, автомобили, оборудование и даже еду за границей. Европейский союз учит нас интеграции, которую мы не можем запустить на постсоветском пространстве, Китай — промышленному развитию, которое становится для нас недоступным. По российским дорогам может проехать разве что Владимир Путин, а каждый выходящий после посадки из самолета ощущает себя счастливчиком. Политический процесс в стране остановился. Министры сидят в креслах по 10 лет, и если уходят, то не из-за гибели сотен людей, за которую должны нести ответственность, а за слово, неосторожно высказанное в адрес вышестоящего начальства. Страна вымирает, а самостоятельные и инициативные люди стремятся уехать. Политическая элита защищает себя, не делая ничего для людей. В силовых структурах занято больше здоровых мужчин, чем в аграрном секторе, а на охрану мест лишения свободы идет больше бюджетных денег, чем на школьное образование». «Вот, что сказать? Сказать нечего... Зато есть отличный повод для спровоцированного народа-электората российского позубоскалить и позлословить на тему, которая за последние лет двадцать так и не исчерпала себя…» «Пойду еще дальше. Одним из главных достижений своего правления Владимир Путин называет восстановление российского суверенитета. Но давайте спросим себя: что дало это восстановление простому российскому гражданину? Лучшее в мире правосудие? Нет, скорее Басманный суд, распространенный на всю страну. Свободу выражать собственное мнение? Даже смешно слышать. Право на борьбу с несправедливым трудовым законодательством? Тоже нет. Непримиримую борьбу с коррупцией? Без комментариев. Тогда нужен ли нам такой суверенитет? Не разменять ли его часть — например, право торговой блокады Грузии и Молдавии — на немедленное вступление в ВТО? Или другую часть — на присоединение к Европейскому союзу и интеграцию в европейское правовое пространство? Пусть наших монополистов удерживают в узде правила ВТО, а правоохранителей — решения брюссельских, а не хамовнических, судов! Потому что чем больше будет у нашей власти суверенитета, тем меньше будет у нас прав. России пора очнуться.» …Поэтому, каждый раз, когда Александр Генрихович попадал на такие "диспуты" в коллективе, старался прекращать споры, которые, по его мнению были абсолютно бестолковыми, более того – дезорганизующими личность, и кто знает, может и опасностью попахивать… Агонизируя перед выборами, власть только что преподала наглядный урок гражданам, как она может мотивировать свою привычку «разбираться» с несогласными. Самого Министра финансов в один присест отстранили от должности. Хотя, действительно, чего это вдруг он свою правду решил выложить нашим оппонентам, а то и врагам, будучи в командировке за рубежом? Почему тут-то прямо в глаза своим начальникам не сказал то, в чем мотивированно сомневался? Предательством попахивает. Очень уж похож сценарий… Интересно, а как власть поступит с губернаторами, на чьих территориях правящая партия проиграет выборы? Не трудно предугадать… Так что, - рассуждал Райсхлер, - чтобы не вляпаться в идеологическое говно по простодушию, нужно просто не путать производственный процесс с идеологизацией производственного процесса. Хотя…, не так все просто!
- Ладно, товарищи… Поговорили, чай попили, пора бы и на работу. Сейчас подойдет машина. Ваша задача – отгрузить в неё весь сухостой, который вы нагребли на территории, понятно?
Так уж сложилось, что любые реплики Александра Генриховича воспринимались рабочими беспрекословно. Уважали его очень.
- Александр Генрихович, а вы-то тоже в «единороссах» поди ?
Самый молодой из бригады слесарей студент заочник Ваня Котельников неподдельно выпалил давно интересующий его вопрос.
- Да, нет, Иван Семенович, стар я уже для активной политической жизни. Это вам, молодым, надо определяться.
- Определишься тут…, - Ваня стал нервозно натягивать на себя спецодежду.
…Александр Генрихович вновь почувствовал смущение. "Действительно, у каждого есть свои вопросы, на которые, во что бы то ни стало, нужно иметь ответы. Иначе, как объяснишь себе, детям, внукам итоги своей жизни? А от этого никому не уйти: ни вору-бандиту, ни честному человеку, когда придет божий час.." Наверное, поэтому, да и в силу своего возраста Райхслер все чаще стал размышлять и критически оценивать свою прошлую жизнь. Иногда ему казалось, что прожил он её незаметно, не эффективно, серо как-то… Однако, все же, очень хотелось доказать себе, что это не так. Семья в порядке, сын Геннадий вырос достойным человеком, работает главным инженером на судостроительном заводе. Уважаемый человек и специалист. Так-то оно так, но…
…. Совершенно случайно Александру Генриховичу попалась в руки статья Юрия Мухина «Русские немцы». Пробежав её в начале по диагонали, особого восторга не испытал: - очередной мыслитель разродился комплиментами в адрес российских немцев, чья историческая роль в становлении отечественной государственности огромна… «Ну, и что с того, теперь-то?» Райсхлер, по старой привычке в неинтересной ему вещи просматривать последнюю страницу не изменил себе и в этот раз. Глаза тут же выцепили абзац: «…Случился дикий парадокс – наименее патриотическую часть своего населения Правительство СССР вывозило на восток со всеми, возможными в тех условиях, удобствами, а переселение в те же районы наиболее патриотической части советского народа было трагедией. Разумеется, советское правительство этого не хотело, и если бы была у него возможность, то оно бы всех эвакуируемых переселили так как немцев. Но сделать это не дали наступающие фашистские войска, прихода которых ждала какая-то часть этих самых эвакуируемых немцев. Еще парадокс, мужская элита – самая продуктивная часть русских, да и немецких мужчин Германии – погибла на фронте, а мужчины немецких колонистов в России спаслись в тылу. Правда, советское правительство не могло допустить несправедливости уж в крайней форме и мобилизовало немцев в трудовые армии, строящие оборонные предприятия за Уралом. Но что значила эта работа в тылу по сравнению с жизнью в окопах или одной атакой на немецкие позиции? Поэтому, когда приходится читать или слышать вопли потерявших совесть представителей этих «выселенных народов» об этом своем несчастье, то, пусть они меня простят, но возникает даже не чувство презрения, а чувство омерзения.» Сознание обожгла обида. Это застаревшее чувство откуда-то из глубины вновь выплеснулось… Выплеснулось, и теперь уже с совершеннейшей ясностью обозначила ответ на один из вопросов, важных для Райсхлера: а будет ли когда-нибудь примирение между русской и немецкой нацией в России? Ответ очевиден, как никогда… Собственно, Александр Генрихович у Мухина для себя ничего нового не открыл. С подобными размышлениями сталкивался на каждом шагу. Однако, он все чаще стал испытывать потребность в намерении более целенаправленно подойти к размышлениям о истоках причин трагедии российских немцев, к коим принадлежал его род и он сам. А тут еще Вальтер не давал проходу. Уже несколько раз предлагал вклиниться в оказание помощи по усовершенствованию методологии его спецкурса, мотивируя свое предложение тем, что методология – его, Райсхлера, специализация… Александр Генрихович возражал, мол, все и вся уже исследовано российскими и зарубежными историками. Да и кто он такой для его кафедры? Вальтер Гельмутович на это ответил просто: - «как друга прошу, а не как сотрудника… И потом, наверное, хватит ходить в потемках…». Потом он разразился своей идеей, считал, что без определения параметров немецкой национальной проблематики невозможно ответить на такие вопросы, как:
- перспектива полной реабилитации немецкой нации в России
- о признаках геноцида
- место и роль немецкой нации в развитии государственности российской
- перспективы конституционного обустройства немецкой нации в пределах Российской Федерации
Убеждал, что сейчас есть возможность заниматься данной проблематикой: многие архивы раскрыты, научные исследования совершенно доступны. Более того, есть достаточно много полярных точек зрения на немецкую проблему. А это значит, что перспектива найти рациональное зерно в разрешении научного конфликта реальна, как никогда… Размышляй, вычисляй и предлагай путь развития! Кричал даже, мол, ты, Саша, как тот страус – спрятал голову в песок… Наши с тобой деды и отцы не поняли бы нас! Александр Генрихович в тон агрессивной мотивации друга не менее агрессивно оборонялся:
- Нам-то что с того? Кто нас пустит-то в их разборки при дележе германских денег? Все эти научные и политические деятели больше беспокоятся о том, как бы не потерять своего места у этих денег… А, уж, государственное обустройство немецкой нации в России для них вопрос-ширма… Так сдается мне, друг мой… Хотя, конечно, ты, Вальтер, от части прав - для тысяч наших соотечественников единоверцев так и остается открытым вопрос: а нужен ли нынешней России нерастраченный потенциал немецкой нации? Я не говорю о тех, кто так и не получил ответа: - где могила деда, отца, мужа, брата, сестры, а, главное, они так и не поняли – для чего нужно было уничтожать генофонд нации, причем, в самый тяжелый и роковой период в истории СССР тогда в 41-м!? Тут есть место для размышлений!…
- Ну, вот… - выдохнул Вальтер Гельмутович, - так чего ж ты мне голову-то морочишь?
Александр Генрихович никогда не примыкал ни к одним политическим движениям, которые боролись за восстановление АССР НП, не участвовал в различных форумах таких движений (а предложения к нему пару раз поступали). Вся эта истерия по поводу восстановления доверия к российским немцам выглядела навязчивой, не системно аргументированной. Неприятие русскими немецких проблем имеет исторические корни, а ныне к этому добавляется еще банальное непонимание сути. А, главное, как можно сегодня говорить, что-то требовать для российских немцев, когда их самих-то в России ничтожно мало, консолидации нации даже и не предполагается! И пока в этом не разберутся обе стороны, говорить не о чем. Такой своей, сознательно выработанной позиции, он не изменял никогда, однако своему другу пообещал подумать над его предложением..
х х х
… Профессор, доктор исторических наук Краузе Вальтер Гельмутович возвращался из командировки с неким опозданием. Он никак не мог, даже приблизительно, прогнозировать свое опоздание к началу учебного процесса в институте. Ведь, весь месяц творческого отпуска был жестко расписан: обработка научных статей своих аспирантов, и в оставшееся время участие в Международной научно-практической конференции «Российские немцы. ХХI век» 25-26 августа в Российско-немецком доме в Москве, затем работа в Информационном центре Управления Внутренних дел Алтайского края. Вальтер Гельмутович уже собрал солидный материал для спецкурса, в котором он хотел проанализировать истоки и причины трагедии российских немцев в советский период истории России, и, используя фактический материал из личных дел трудармейцев, он замыслил смоделировать их чувства, эмоции, испытываемые в условиях правового цинизма власти. И с этой позиции прогнозировать положение российских немцев в будущем. Во всяком случае, эти и ряд других проблем истории немецкой нации в России он хотел бы исследовать при помощи тех аспирантов, которые изъявили бы желание писать кандидатские диссертации по немецкой проблеме именно под его руководством. И, конечно же, рассчитывал на помощь своего друга. Он методист с огромным практическим опытом, к тому же находящемуся в теме… Так что, опаздывать не предполагалось. Однако, не все было во власти четких расчетов и графиков работы. Конференция должна была длиться всего два дня, и Вальтер Гельмутович не рассчитывал услышать на ней что-то новое для себя. Просто хотелось, что называется, «сверить свои часы» с официальной точкой зрения общественных деятелей на немецкую проблему в России. Собственно, так и произошло. Но вот доклад уважаемого писателя и публициста Гуго Вормсбехера с одной стороны взволновал, а с другой, заставил усомниться в том, что при таких приоритетах, которые были озвучены им, навряд ли позволят добиться результатов в восстановлении права немцев участвовать на равных с другими нациями в конституционном управлении государством. С одной стороны, он абсолютно точно сказал то, что думает каждый гражданин, причем, не обязательно немецкой национальности о проблемах нации. Аудитория из его сторонников и оппонентов слушала очень внимательно искренние мысли, озвучиваемые простым, понятным языком. А с другой стороны, попахивало мотивированным нытьем... Профессор Краузе не сразу сообразил, что опоздал с конспектированием, поэтому он решил для себя: во что бы то ни стало достать материалы выступления Вормсбехера в первоисточнике. На уговоры членов секретариата форума выдать стенографию выступления ушло почти три дня. Понятное дело – провинциальный профессор, к тому же не «засвеченный» в немецком движении… Помог сам Вормсбехер. Каким-то образом ему стали известными посягательства периферийного ученого, и он неподдельно возмутился равнодушию одного из членов секретариата:
- Ну и что за тайны вы делаете из моей речи? Кто он и откуда, позвольте поинтересоваться?
- Из Т…ского пединститута…, профессор, доктор исторических наук Вальтер Гельмутович Краузе… Формирут спецкурс по немецкой проблематике…
- Послушайте меня… блокировать устремления профессора преступно для нашего движения. Вот мои рукописные тезисы… Я сейчас подпишу… Уложите их, пожалуйста, в конверт и передайте господину Краузе, хорошо?
… Трое суток до Барнаула. Заветный текст в руках, так что поразмышлять над ним под мерный стук колесных пар вполне времени будет достаточно. Причем, поразмышлять критически.
Доклад Гуго Вормсбехера – писателя, публициста, ветерана общественного движения российских немцев
В ХVIII веке на Земле родился новый народ – российские немцы. Он был рожден в России и рожден Россией, т.е. он - «законное дитя» России, один из ее коренных народов. И родился он за 100 лет до возникновения Германии как государства. В ХIX в. новый народ рос и мужал, внося всё больший вклад в становление и укрепление Государства Российского: своей мощной ветвью городского населения - в военное дело, промышленность, строительство железных дорог, науку, культуру, литературу, искусство, медицину; своим сельским населением - в освоение окраинных земель, в повышение благосостояния страны, в развитие животноводства, сельскохозяйственного машиностроения, в экспорт хлеба. В ХХ в., пройдя вместе со всей страной через катаклизмы Первой мировой войны и Октябрьской революции, российские немцы на короткий миг достигли максимума своего национального самоопределения в виде АССР немцев Поволжья и национальных районов на Украине, Кавказе, в Крыму и Сибири. В начале Второй мировой войны они, вместо эвакуации перед приближающимся фронтом, были превентивно обвинены в укрывательстве «тысяч и десятков тысяч шпионов и диверсантов» и поголовно депортированы в Сибирь и Казахстан, направлены в трудармейские лагеря, и до конца ХХ века подвергались жесткой дискриминации и насильственной ассимиляции, что вынудило около 2,5 млн. человек эмигрировать. ХХI век не принес пока изменений в положение российских немцев. И сегодня вопрос стоит уже не о их прошлом, и не о их настоящем, а о том, есть ли у них как народа будущее? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим вначале несколько других, а именно: почему из всех репрессированных народов не реабилитированы только российские немцы? Каково их положение сегодня? Как мы представляем себе сегодня нашу реабилитацию? Почему она в интересах России и кто и почему против нее? С чего ее начать?
«А может быть одной из причин не реабилитации немецкой нации является то, что эта нация подверглась геноциду со стороны Советской власти, причем, скрытым, закамуфлированным способом. Ведь, ей, власти, в первые дни стали грезится пораженческие настроения… И надо ж было как-то оправдываться: например, - «предательством советских немцев…» Краузе делал торопливые пометки на полях. Что-то подсказывало ему: на абсолютное согласие с Вормсбехером так и хочется сказать: что не так все просто… Наверное, реабилитация, как функция, приемлема только в необходимых случаях. В рассматриваемой проблеме такой необходимости государство не видит. Или сознательно не желает видеть потому что: 1. Для этого нужно России, как правоприемнице СССР, принести что-то вроде извинения российским немцам. А разве такое может себе позволить Великая Держава? 2. Германия должна увидеть такую необходимость и содействовать реабилитации хотя бы для того, чтобы попытаться использовать культурно-этническое наследие российских немцев. Для самой Германии это архи важно! 3. Нынешнее поколение русской нации должно получить полную и достоверную правду о российских немцах с тем, что бы родился новый интерес экономического, политического и культурного плана. А в этом сегодня Россия нуждается как никогда раньше.»
Итак,
1. Почему мы до сих пор не реабилитированы?
За 67 лет, прошедших после ликвидации государственности российских немцев и их выселения в 1941 году, их вопрос не раз рассматривался на государственном уровне.
«На государственном уровне этот вопрос если и рассматривался, то лишь из конъюнктурных соображений. Государство, предавшее нацию единожды, будет это делать постоянно, т.е. при каждой политической необходимости…»
В 1955 году с них был снят режим спецпоселения, но без права вернуться в места, откуда они были высланы.
«Да, президент ФРГ К. Аденауэр замаячил на горизонте… И пальчиком пристыдил стране победительнице. И власти ничего не оставалось, как изобразить мину голубя мира.»
В 1957 году, когда другим репрессированным народам были возвращены их автономии, российские немцы так и остались наказанными за то, чего не совершали.
«А какой толк был от «других репрессированных народов», которым вернули автономии? Их ни на трактор, ни на автомашину, ни на комбайн не посадишь, у станка не поставишь… А послевоенная страна нуждалась именно в такой помощи от автономных наций. Российские немцы из производственной темы так и не выходили, более того, их производственный потенциал резко пошел вверх. Они и в местах спецпоселений продуктивно работали не за страх, а за совесть… (Надо отработать таблицу экономического вклада репрессированных наций)»
В 1964 году с них были сняты обвинения, выдвинутые в 1941, но опять же – без права возвращения в родные места, без восстановления их прав как граждан страны, без реабилитации их как народа.
«Сняты… А кто тогда видел это распоряжение о снятии? Кто слышал о нем? Каковы директивы по контролю за выполнением закона о таком «снятии»? Кого из государственных деятелей назначили ответственным за обеспечение соблюдения законности в местах компактного проживания российских немцев?»
В 1965 году двум делегациям российских немцев было отказано в восстановлении государственности с мотивировкой, что без немцев вести сельское хозяйство в Казахстане будет невозможно.
«И что, разве это объективная и единственная не разрешаемая причина? Уберите вы пута с ног и наручники с рук казахских немцев, скажите им, что родина нуждается в том-то и том-то… И вы получили бы высокопроизводительный труд, качественный результат в достаточном объеме. По этому тезису у оппонентов немецкого вопроса аргументов не находится… Не находится потому, что всем хотелось бы от русских, казахских, украинских и других немцев именно этого, но при условии пут и наручников, и еще неплохо бы с кляпом во рту…»
В 1972 году полузакрытым решением был снят запрет на возвращение в родные места, но с оговоркой: нельзя возвращаться в те города и села, из которых были выселены, что исключало на деле возможность возвращения вообще, даже в индивидуальном порядке.
«В 1972-м году немцы ездили туда, куда хотелось. Другое дело, что во время плутания по СССР и миру прямо, в режиме референдума, никто не спрашивал их мнения по поводу восстановления автономии. К этому времени российские немцы на самом деле сами себя реабилитировали, к стати, при помощи абсолютного большинства русских граждан. Российские немцы заслужили это своим трудом в годы войны и годы послевоенного обустройства. Не заметить и не оценить этого не мог никто. Ошибка политических движений того периода заключалась в том, что этой ситуацией в ходе борьбы за восстановление автономии они грамотно не воспользовались. Они даже и не пытались сформулировать мотивацию примирения двух наций на уровне граждан…»
В 1979 г. в Казахстане приняли решение о создании автономной немецкой области, но сами же власти Казахстана организовали первые в стране антинемецкие демонстрации, чтобы – также впервые за годы Советской власти – использовать «уличную демократию» и снять вопрос о немецкой автономии. Действительно, зачем областям терять немецкое население, без которого сельское хозяйство «вести невозможно»!
«1979 год… Это слишком поздний срок. Время было украдено идеологическими консервативными партократами, которые очень удачно организовали антинемецкую компанию на местах.»
В 1989 году восстановление АССР НП готовилось уже на уровне СССР, но к прежним протестам сибирских областей добавился на этот раз еще и решительный протест руководства Саратовской и Волгоградской областей: ведь в случае восстановления республики пришлось бы вернуть прирезанные им территории бывшей автономии.
«Ой, да бросьте вы лукавить! За партийную шкуру свою они, прежде всего, боялись и не более того! Вспомните характер поведения тогдашнего члена политбюро Г.Алиева, которого на территории Саратовской и Волгоградской областей встречали толпы фанатов с плакатами против восстановления Республики немцев Поволжья. Он просто стоял и молча слушал орущих, скрестив руки чуть ниже пояса. Митинговали не стихийно, а подготовлено (не трудно догадаться – кем..), иначе бы от этих митинговщиков мокрого места не осталось, если бы они стихийно вышли выразить свое отношение к проблеме российских немцев…»
В 1991 году, на уровне России, был принят закон «О реабилитации репрессированных народов», он предусматривал и восстановление государственности российских немцев. Закон есть, государственность до сих пор не восстановлена.
«Назовите мне хотя бы один форум государственного масштаба, где расследовались бы причины невыполнения данного закона. Назовите хотя бы дату заседания Конституционного суда России, где рассматривалось чьё-либо ходатайство о решении вопроса восстановления государственности российских немцев! Не назовёте, потому что не было таких решений даже в проекте… И, потом, ну а кто мешал, да и сейчас мешает обратиться в Конституционный суд России, а то и в Международный суд по правам наций и народностей в суверенных государствах? Там же, наверное, придется России публично ответить на вопрос: - почему до сих пор не восстановлена государственность российских немцев!»
В 1992 г. был подписан Российско-Германский Протокол о поэтапном восстановлении государственности российских немцев. Протокол есть, государственность до сих пор не восстановлена…
«Ну, а куда было деваться бесштанной России начала 90-х? Так, хоть, под тему о реабилитации и восстановления государственности российских немцев можно было какие-то деньги «выцыганить» у Германии… И только после того, как такие деньги потекли почему-то в госбюджет, и не только… господин президент Ельцин заявил, что место российским немцам на военном полигоне, чтобы они выковыривали металл от снарядов из земли…»
Прослеживая все эти факты, вполне можно сделать вывод, что хотя причиной репрессий и дискриминации была наша немецкая национальность, однако причиной нашей нереабилитации была не она, и не обвинения в сотрудничестве с фашизмом, давно признанные самой властью абсурдными. Причиной нашей нереабилитации было наше национальное трудолюбие и его экономическое значение для регионов, куда мы были выселены, с одной стороны, и нежелание поволжских областей вернуть бывшие районы АССР НП - с другой.
«Думаю, что не только это… Прежде всего трусость местных партийных руководителей. Они же прекрасно понимали, что вернись назад эти трудяги, причем высоко квалифицированные, с солидным, довоенным партийным стажем, то им местным партийным божкам не усидеть в своих креслах… (1. Надо поднять все материалы выступлений на митингах протеста секретарей райкомов и прочих… 2. Нужно выстроить основную схему протестной мотивации на местах. )»
То есть причиной нереабилитации были даже не государственные интересы, а местные, стратегически противоречившие в данном вопросе общегосударственным. При этом совсем не учитывались интересы самих российских немцев как народа. Получался замкнутый круг: реабилитация российских немцев вроде не раз признавалась необходимой, но она требовала восстановления государственности; однако местные руководители были против восстановления государственности, потому что не хотели терять российских немцев как рабочую силу; но без восстановления государственности не могло быть реабилитации.
«Да, нет, не только этого они опасались… 1. Слишком велика была инерционность менталитетного мышления сталинско-бериевского покроя партийного аппарата и советских хозяйствующих органов по отношению к немцам вообще, и к российским в частности на всех уровнях политической системы. 2. Кто-то не хотел терять немецкую рабочую силу, а кто-то боялся ее, если вдруг она проявит себя. 3. Ну, а кто-то не хотел афишировать себя перед высшими властями в качестве либералов по отношению к скандальной немецкой проблеме.»
Разорвать этот порочный круг можно было только одним способом: утвердить приоритет стратегических государственных интересов перед местными конъюнктурными интересами. Но для этого нужна была политическая воля руководства страны. Этой воли не обнаружилось до сих пор.
«И не обнаружится никогда. 1. Внутренняя национальная политика России не определена на законодательном уровне с учетом интересов всех наций и народностей. Она, эта политика, не нашла своего места в условиях развивающегося русского капитализма. 2. Когда русская нация почувствует необходимость технологического присутствия немецкой нации, созреет для содействия по реабилитации её, тогда и у руководства страны появится что-то похожее на волю… (Надо изучить оценку государством вклада Немецких национальных районов в дело развития экономик регионов, где они расположены…) 3. И потом, к сожалению, специалисты по немецкой проблеме в России, общественные деятели не пытаются обосновать тезис: - нельзя идентифицировать российских немцев с немцами Германии, Австрии, Польши, прибалтийскими. Это народы совершено с разным мировоззренческим капиталом. У них разные ценности и привязанности. Для российских немцев отношение к кооперативным экономическим связям складывалось столетиями. Общественный производственный процесс – основа укрепления кантонов. Изменять такому своему положению российские немцы просто не могли. Вспомните дневниковые записи нациста, сподвижника Гитлера Шеленберга, который разочаровался в Советских немцах. Они, по его мнению, были гораздо сильнее прокоммунистически настроены, чем русские!»
Результат сегодня хорошо известен: около 2,5 миллионов человек выехало в Германию, и не только сельское хозяйство, но и другие отрасли экономики, а также наука, культура, искусство, потеряли ощутимую часть своих не самых плохих кадров. Ущерб может быть подсчитан. Вряд ли он будет меньше потерь хотя бы от чеченских событий…
«Причем тут чеченский аналог? Что от Чечни получила Россия? Каков её вклад в экономику, науку, искусство, в развитие государственности? Минимален! Они даже роль форпоста южных рубежей толком не обеспечивали. Сравнивать вклад Чечни в науку, промышленность, образование с АССР НП – бессмысленно! (Надо разработать таблицу со сравнительным анализом объема участия всех наций в области политики внутренней и внешней, экономики, искусства, науки. Зачем? 1. А что бы наглядно увидеть роль и место немецкой наци в развитии государственности российской. 2. Что бы определить параметры вероятно возможного использования немецкого потенциала в дальнейшем развитии государственности.)»
2. Положение российских немцев сегодня.
В этом году исполняется двадцать лет с того времени, когда поднялась вторая после 1965 года волна в движении российских немцев за их реабилитацию, и когда нам было обещано восстановление нашей государственности. Чуть позже был принят закон «О реабилитации репрессированных народов» и подписан Российско-Германский протокол о поэтапном восстановлении нашей государственности. Сегодня вместо осуществления этих благих намерений мы видим совсем иное:
– российское государство не только не выполнило собственные законы и международные соглашения, но фактически продлило полувековой период репрессий, дискриминации и ассимиляции советского времени еще на двадцать «демократических» лет; оно ушло от реабилитации российских немцев еще дальше, чем было двадцать лет назад; а политические вопросы реабилитации подменило мелкими проектами для отдельных групп немецкого населения, что выглядит больше как стремление не дать германской стороне прекратить свое финансовое участие в этом двадцатилетнем марафоне в никуда;
«Что ж…, вполне приемлемая версия! Мошенничество России при выколачивании германских инвестиций под решение проблем российских немцев… (Надо поднять суммы выделяемые Германией в середине 90-х под проекты обустройства регионов с компактным проживанием немцев. Понять: сколько денег освоено, сколько нет. Куда пошла разница…)»
- германская сторона за это время прошла путь от начальных активных политических инициатив по содействию решению проблемы к вялотекущему переговорному процессу в рамках проектов и программ, и одновременно к бурному приему российских немцев, выталкиваемых в эмиграцию, что позволило ей получить 2,5 миллиона человек как вполне приемлемую компенсацию за вымогавшуюся у нее «помощь России в пользу российских немцев»;
«Сегодня Германия впускает на свою территорию для ПМЖ с распростертыми руками еврейскую нацию якобы потому, что чувствует за собой вину… Российские же немцы должны чуть ли не академическим образованием владеть в области немецкого законодательства, что бы иметь право быть на равных с теми же евреями, турками, цыганами, азербайджанцами, узбеками и прочими нациями, не имеющего ничего общего с историей германской нации, на своей исторической родине. (Надо поднять сравнительную статистику: 1. Сколько и каких национальностей Германия приняла. 2. Сколько человек, каких национальностей покинула территорию Германии в девяностые годы. Сколько собирается покинуть 3. Сравнить экономическую выгоду Германии от использования каждой некоренной нации. 4. Вычислить цифру экономических потерь в России от эмиграции немцев. 5. Понять, есть ли возможности сегодня вернуть эти потери. Заинтересовано ли в этом государство?)»
- российские немцы испытали за эти годы крушение своих самых высоких надежд на достижение равноправия и реабилитации, основательно утратили веру в честность и порядочность власти. Одновременно они смогли придти к окончательному пониманию того, что политика последних 20 лет вместе со всеми ее проектами и целевыми программами не только не ведет к решению проблемы народа, а исключает ее решение. Потому что эта политика привела к потере народом в результате выезда двух третей его численности, к утрате почти всей творческой интеллигенции, к потере основной части языкового потенциала, к утрате всех национальных средств массовой информации, к прекращению подготовки национальных кадров учителей, к закрытию единственного немецкого драматического театра, к резкому ускорению ассимиляции народа, по-прежнему чудовищно распыленного со времен депортации. И многим стало еще более ясно, что без восстановления государственности, без совместного проживания, без получения равных прав и возможностей с другими народами страны российские немцы как народ обречены на исчезновение – независимо от того, является ли это прямой целью государственной политики или нет.
«Да, поймите вы, наконец! Чем быстрей исчезнет немецкая нация в России, тем быстрей русская нация придет к беспамятству, потому что в «пьяном угаре» анализировать уроки прошлого невозможно… А они однозначно подсказывают, что паразитирование на ценностях и возможностях соседних государств (в том числе и Германии) не имеет перспектив для укрепления государства российского. Именно паразитировать, а не сотрудничать на взаимовыгодных условиях! Нам, ведь, легче быть сырьевым придатком, чем интеллектуальным… (Надо найти выступления, высказывания ведущих экономистов, политиков, политологов, историков, государственных деятелей о возрождении роли немецкой нации в развитии государственности российской)»
О пережитом нашим народом в советские времена (..давайте говорить честно: - о пережитом геноциде) и о том, чему все мы были свидетелями в постсоветское время, сказано уже немало. Это была катастрофа для нашего народа. Сегодняшнее же положение российских немцев, с точки зрения возможности их выживания как народа, таково, что вряд ли когда было хуже. Понимание этого обстоятельства диктует поиск новых подходов к нашей проблеме. И заставляет не тратить силы и время на возмущение прошлым и настоящим, а сосредоточиться на том, как избежать того будущего, к которому нас, держа впереди привязанную на палке морковку в виде пустых законопроектов и целевых программ, подбадривают бежать.
«Ну, что делать ? Что делать? … не бежите за морковкой, кто бы не подгонял!»
3. Как мы представляем себе нашу реабилитацию сегодня?.
В рассуждениях о решении национальных проблем надо исходить в первую очередь из одной простой истины: пока есть народы и государства, пока рынок не смёл еще все границы и всё национальное в угоду максимальным доходам для минимума избранных, – народы и государства будут стремиться к самосохранению, т.е. к сохранению своих национальных особенностей и ценностей. Будут, потому что никакой рынок и никакие доходы не в состоянии заменить ни одному народу его сущностных – его национальных ценностей. Это означает, что забота любого народа о своем будущем – естественна. Как и борьба за это будущее. Сегодня главный для российских немцев вопрос – вопрос об их будущем как народа. Он состоит из нескольких подвопросов: а возможно ли оно вообще, это будущее – после всего, что мы пережили, и в сегодняшних условиях? Что нужно нам, чтобы иметь будущее? Где оно возможно? Как сегодня решить нашу проблему? Для начала попробуем определить, что нам вообще нужно, чтобы как народу иметь будущее. То есть, как мы представляем себе нашу реабилитацию сегодня.
Главные цели реабилитации таковы: восстановление равных прав и равных возможностей нашего народа с другими народами России; равное участие с другими народами в государственной жизни, т.е. преодоление нашей 67-летней выключенности из политической, общественной, культурной жизни страны; национальное самоуправление народа как у других народов страны. Что нужно для достижения этих целей? Как любому народу, нам нужно в первую очередь главное - совместное проживание (совсем не обязательно всех!), что, понятно, без территории невозможно. И нужна экономическая база. (Да, кто вам ее на блюдечке-то принесет?) Что нужно для национального самоуправления и для полноценного участия народа в государственной жизни? Как у других, нужны свои органы власти и представительство в системе власти страны, т.е. как у других, нужна государственность. Как сегодня можно решить нашу проблему? Мы уже формулировали наши подходы к вопросу реабилитации в сегодняшних условиях. Они заключаются в следующем. О территории. Мы не настаиваем на восстановлении именно АССР немцев Поволжья – хотя и не отказываемся от этого варианта, если он может быть решен приемлемым для всех сторон образом. Для нас сегодня главное – государственность как необходимое условие для будущего; место размещения государственности имеет хотя и очень важное, но не главное значение, здесь возможны варианты.
«Ну, а под что просим территории-то? Русская нация должна увидеть свой интерес. Не с этого ли начали колонисты свою деятельность в середине 18 в.?»
О путях решения проблемы. Мы предлагаем совместить решение вопроса о реабилитации российских немцев с решением ряда крупных экономических задач страны или ее регионов. Например, если составить пакет градообразующих экономических проектов, дополнить его рядом сельскохозяйственных программ и пригласить для их реализации в основном российских немцев, то в ходе выполнения этих проектов будет, почти автоматически, обеспечено главное, что нам нужно: совместное проживание достаточного числа российских немцев, экономическая база и социально-культурная инфраструктура. Придать же затем созданной территориально-экономической структуре статус национально-территориального образования станет формальным делом. О положительных моментах такого решения. Этот вариант реабилитации имеет, на наш взгляд, по сравнению с прежними ряд существенных достоинств, а именно:
- экономически он будет очень выгоден стране, т.к. станет инструментом качественного и надежного решения ряда ее актуальных экономических задач;
- он не вызовет противодействия в регионе, где будет реализован, т.к. регион получает от него значительный прирост экономического потенциала, квалифицированную рабочую силу, улучшение демографической ситуации; - за получение проекта можно провести конкурс среди подходящих для него регионов;
- проект не обязательно привязывать к территории бывшей АССР НП, что позволит избежать рецидивов местных негативных реакций 1990-х гг.;
- проект позволит привлечь российских немцев из стран СНГ и Германии, где российские немцы гораздо быстрее ассимилируются, чем в России, и в значительной своей части были лишены своего прежнего социального статуса и самоуважения – особенно люди с высшим образованием, чьи знания и опыт там не востребованы, а таких десятки тысяч.
У проекта есть также особенность, связанная с особенностью российских немцев как народа: он практически исключает возможность национализма в будущей республике. Во-первых, потому, что российские немцы за прошедшие десятилетия самым тесным образом породнились с другими народами, прежде всего с русским: у нас около 90% браков межнациональные. Так что даже если привлекать в будущую республику только немцев с членами их семей, то в ней всё равно никак не может быть мононационального населения, и минимум половина его будет русским. Со стороны же немцев не может быть национализма против членов собственных семей, против своих детей из смешанных браков. Во-вторых, потому, что русский язык, русская культура, русская ментальность стали для нас за последние 67 лет неотъемлемой составляющей ментальности нашего народа и не менее родными, чем немецкий язык, немецкая культура, немецкая ментальность. Думаю, такие выводы подтверждаются и опытом наших национальных районов. Еще одна особенность проекта в том, что мы, стремясь к реабилитации, не хотим для себя ничего исключительного. Мы хотим только необходимого и достаточного - того, что было у нас и что есть у других народов России: совместное проживание, равноправие, возможность сохранять свой язык и культуру, – т.е. того, что должно быть у любого народа, что еще больше укрепит многовековые связи российских немцев с Россией и что в интересах России. Не хотим мы и никакого «отделения от России», как нам иногда приписывают. Потому что наше будущее как народа возможно только в России, ибо только в России у нас возможно вновь совместное проживание. В Германии наше будущее как народа исключено, т.к. там у нас не может быть своей территории для совместного проживания, без чего невозможно сохранение нашей бинациональной идентичности. 2,5 миллиона российских немцев могут быть глубоко признательны Германии за то, что она приняла их в тяжелейшее для них время, обеспечив фактически их выживание и сохранение немецкой составляющей в их идентичности, но свою российскую составляющую российские немцы в Германии сохранить не смогут, а значит, не смогут и сохраниться как сложившийся за два с половиной века народ; они просто через одно-два поколения ассимилируются, превратившись в неотличимую от основной массы германского населения ее составную часть. И только в России мы можем иметь будущее как один из ее народов – в случае, если будем реабилитированы.
«Все очень правильно, красиво, можно сказать… Убедительно. Только здесь больше немецкой эмоциональности… Мечтать не вредно… (Надо попытаться найти простые экономические расчеты хоть какого-нибудь проекта с участием российских немцев, предложенных руководству России.)»
4. О движущих и противодействующих силах в реабилитации российских немцев.
Главными движущими силами в реабилитации российских немцев видятся сегодня экономические и политические интересы государства, экономические интересы регионов, интересы отечественного и, в случае привлечения к выполнению проектов, иностранного бизнеса. И, конечно, национальные интересы самих российских немцев: их стремление к реабилитации, к сохранению своего народа.
«И на сколько потенциально сегодня сильны такие желания? В чем это выражается?»
Доказывать наличие экономических интересов России и регионов вряд ли нужно – они и очевидны, и масштабны, и долгосрочны, и они тем значительней, чем более серьезные проекты будут предложены для реализации. Не меньшими могут быть ее политические интересы. Потому что за всю историю новой России реабилитация российских немцев стала бы первым крупным созидательным шагом в ее национальной политике. Этот шаг может иметь и большое внешнеполитическое значение - как давно востребованный пример несилового решения национального вопроса в многонациональной стране, причем вопроса, который не решался десятилетиями. Что касается интересов российских немцев, то они также очевидны: народ, столько вынесший за время после 1941 года, столько боровшийся за восстановление своей государственности; народ, который массовым выездом выразил свой протест против нереабилитации; народ, который уже три поколения стремится опять к совместному проживанию, к национальному будущему и ясно понимает, что за пределами России это будущее для него исключено – такой народ не может не быть заинтересован в осуществлении его давней мечты. И если российские немцы вынужденно бежали от нереабилитации, то логично предположить, что к реабилитации-то уж их бег будет наполнен гораздо более положительным содержанием! Но при всех достоинствах предлагаемого решения нельзя всё же игнорировать возможные возражения, сомнения и противодействия. Они могут быть такие.
«…Послушайте, - ну, ведь, вы никогда не изучали круг и уровень интересов сегодняшних российских немцев… Одно только нытье по прошлому… А русского медведя слезами не расшевелишь!»
***
В России. Нам иногда говорят, что сегодня в российской национальной политике взят курс на укрупнение регионов, а вы опять предлагаете старые формы национальной государственности, которые в 1990-х гг. уже привели к распаду СССР, к оголтелой суверенизации и к национализму. На это можно ответить, что Ельцин, Кравчук и Шушкевич, развалившие СССР, совсем не были представителями национальных меньшинств; что казах Назарбаев чуть ли не единственный из национальных лидеров пытался удержать великую страну от развала; что ни одна автономная республика не видела себя вне России – если не считать республиками криминальные кланы, пришедшие позже в автономиях, как и в других регионах, к власти; что украинский народ расколот пополам не потому, что он в СССР имел союзную республику, а потому, что, оказавшись вне СССР, очень скоро получил власть, которой манипулируют извне совсем не в интересах украинского народа. Можно также сказать, что Грузия была наиболее процветающей республикой, пока была в составе СССР, а сегодня она стала настолько нищей, что даже ее руководство, включая президента, не стесняется получать зарплату из США – за смелое антироссийское тявканье на коротком американском поводке. Можно также напомнить, что в основе «суверенизации» лежали совсем не национальные интересы населения, а стремление пришедших к власти кланов безнаказанно растащить государственную собственность, выйдя для этого поскорее из-под контроля Центра под любым предлогом, в том числе где можно и под флагом национальных интересов. И укрупнение регионов, неконституционное образование федеральных округов, как и удаление губернаторов из Совета Федерации и замена их выборов назначением из Центра, были продиктованы не местным национализмом, не устарелостью форм национально-территориальных образований, а необходимостью нейтрализации местных кланов через укрепление вертикали власти – в интересах сохранения страны, в интересах ее народов. Нам могут сказать: сегодня в России взят курс на формирование единого российского народа, а вопросы национальной культуры, родного языка – это теперь личное дело граждан, так же как религия или национальная кухня, а вы опять хотите национальной обособленности. На это можно ответить: а разве создание и сохранение автономий было курсом на разъединение народов? А разве небывалая государственная поддержка, оказываемая сегодня религиям, – не признание несостоятельности тезиса о том, что она «личное дело граждан»? И главное: формирование любого народа, в том числе и многонационального народа России, совсем не требует внешней унификации граждан единой формой одежды как в Китае при Мао Цзэдуне. Не требует и поголовных пластических операций для введения единого выражения лица и разреза глаз. Не требует и внутренней унификации в виде набора разрешенных языков, знаний и мнений. Потому что единство народа достигается общими большими целями и интересами, пониманием того, что только сообща можно выжить в современном мире. А в многонациональной стране единство достигается еще и государственной политикой уважения к народам, заботой об удовлетворении их национальных запросов, а не подавлением, не искоренением различий между народами и людьми. Насчет же «устарелости» форм национального самоопределения в нашей стране… Напомним, что иные формы вообще бы не позволили образоваться России как великому государству. А также отметим, что нет в мире другого многонационального государства, которое в течение веков смогло бы пройти через чудовищные катаклизмы и сохраниться – именно благодаря тому, что учитывало и уважало национальные интересы своих народов. И еще заметим, что эти формы национального обустройства и их значение надо оценивать в исторической динамике, тогда многое будет понятнее. Так, при вхождении в царскую Россию сохранение национальных образований было выражением уважения к новым народам, стремлением обеспечить им возможность и дальше вести привычный образ национальной жизни. В СССР административное оформление национально-территориальных образований было выражением максимального признания прав народов, укреплением их традиционного национального дома как гарантии их национального будущего, и одновременно действенным инструментом их вовлечения в новую жизнь, повышения уровня их образования, культуры через использование национальных особенностей. Сегодня же у национально-территориальных образований заметно актуализируются и новые задачи: в сформировавшейся и укрепляющейся общероссийской ментальности народов России поддерживать национальную составляющую каждого народа, содействовать удовлетворению национальных запросов тех, кому они дороги, и, т.о., обеспечивать бесконфликтность, безболезненность постепенного сближения и взаимопроникновения национальной и общероссийской ментальностей. А эти задачи на индивидуальном уровне не решить, здесь по-прежнему без национально-территориальной автономии, без активного осознанного и содействующего участия самих народов не обойтись. Так что рано считать старые формы национально-территориальных образований устаревшими. Нам могут сказать, и давно уже говорят разные большие ученые и «специалисты» национальной политики, что вот, мол, Запад, США, весь цивилизованный мир идут к объединению, к устранению границ, к преодолению национальной обособленности. Что Европейский Союз вон как вырос в последние двадцать лет! А вы со своей идеей автономии всё пытаетесь дробить Россию дальше. На это можно для начала ответить, что любая власть привлекает и оплачивает тех ученых, которые готовы «научно» обосновывать любую ее политику; это мы давно видим и в России, в том числе среди ученых, занимающихся проблематикой российских немцев. Так что некоторых «специалистов» надо бы сначала проверить на детекторе ангажированности их научных выводов. Так что не надо нам навязывать опыт, который лишает народы способности бороться за свое будущее, лишает даже чувства ответственности за свое будущее. Более того – ведет их к пафосному отрицанию своей национальной сущности: я не немец, я не итальянец, я не француз, я - европеец! – а следовательно, к облегчению манипулирования этими народами со стороны тех, кто сам-то остается традиционно национальным государством. Россия на протяжении своей многовековой истории выработала нужные именно ей формы национальной политики и сосуществования народов. И именно в рамках этих испытанных форм мы предлагаем решить сегодня проблему российских немцев. Формирование же «единого народа» в многонациональном государстве, т.е. формирование нации, – это, с одной стороны, долгий естественный процесс, и он не осуществляется декретом; с другой – он совсем не требует ликвидации национальностей. Суть «новой идеологии» в российской национальной политике ясно определил никто иной, как сам В.Путин: чтобы каждый человек, каждый народ чувствовал себя в своей стране дома. Спрашивается: может ли народ чувствовать себя в стране дома, если у него отберут в ней его национальный дом? Если сохранение его родного языка, национальной культуры, невозможное без государственной, без общенародной заботы, издевательски сделают «личным делом»? Если народ, лишив условий для поддержания его национальной идентичности, лишат вообще национального будущего? Пусть на это ответят нам сначала великие специалисты российской национальной политики, прежде чем навязывать своей стране и нам чужой и чуждый опыт… Надеюсь, нам не будут сегодня и внушать, что у страны нет средств для решения проблемы российских немцев. Не будут не только потому, что сегодня, благодаря восьмилетней политике в духе Ивана Калиты, проводившейся бывшим Президентом РФ В.Путиным, в нашей стране накоплено средств для решения десятков несравнимо более масштабных задач. Но еще и потому, что осуществление реабилитации российских немцев по предлагаемому варианту может вообще почти не потребовать специальных бюджетных денег. Ведь и создание экономической базы, и строительство инфраструктуры соцкультбыта, и привлечение российских немцев в качестве основной рабочей силы могут быть во многом осуществлены в ходе реализации пакета проектов, остро необходимых стране. А еще потому, что продукция, которую получит страна в результате создания новой экономической зоны; сокращение дальнейшего выезда и возвращение части выехавших - очень скоро окупят все возможные расходы. Вряд ли можно сказать что-то и против сельскохозяйственных программ предлагаемого варианта, под которые предстоит задействовать определенную территорию. Причем, учитывая трудолюбие российских немцев и их многовековой крестьянский опыт – чем больше будет выделено земли, тем лучше для страны (региона), чтобы не надо было приглашать на опустевшие российские земли китайцев, как это уже делается даже в центральных областях. Вряд ли можно сказать что-то против и потому, что развитие сельского хозяйства давно уже стало одной из острейших задач обеспечения продовольственной безопасности страны. Можно также надеяться, что нам не скажут, будто в России нет земли для создания новой экономической зоны с компактным проживанием российских немцев. Потому что у нас была и остается наша земля, с которой мы были незаконно выселены, и речь идет лишь о ее возвращении согласно закону – пусть и в другом месте. Не скажут и потому, что в России свободной земли столько, что пол-Китая принять можно - и придется, если не обустраивать свою землю своими же силами и людьми. Не скажут и потому, что за постсоветские годы в России исчезли десятки тысяч деревень, которые кормили не только себя, но и многих городских жителей. Земли для предлагаемого нами проекта достаточно чуть ли не в любой из неудержимо пустеющих черноземных областей европейской части страны, где сельхозпрограммы этого проекта могли бы принести наиболее быструю и весомую импортозамещающую отдачу, актуальную особенно для городов центральных областей...
«Знаете, чтобы разобрать «грязное белье» русского, надо в своем разобраться. Я так думаю… Что-то я не видел ни одного немца из Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и пр., пришедших в заброшенные русские деревни и начавших поднимать экономику так, как делали наши предки колонисты в 18 веке. Все чего-то сразу ломанулись в Германию. Скажите уж прямо: - потому что там рай пригрезился. Конечно, человек вправе искать себе лучшей жизни, лучшей доли, только, причем тут попытка борьбы за сохранения национального самоосознаия? Вы, имею ввиду то же «Возрождение», вместо того чтобы развернуть работу среди русского и немецкого населения о важности сохранения совместной русско-немецкой самобытности и сотрудничества, начали потворствовать массовому выезду российских немцев в Германию. Не обижаться надо было, а включать мозги, и действовать вместе с общественностью Германии в поисках принципов сотрудничества с русской нацией, прежде всего, в экономической сфере! И реабилитация немецкой нации сама по себе пришла бы уже в ближайшие лет двадцать….»
***
Могут ли у Германии быть интересы, которые не позволят ей поддержать восстановление государственности российских немцев? Если Германия будет твердо следовать продекларированному ею принципу об исправлении в отношении российских немцев последствий Второй мировой войны, то таких интересов не должно быть – по-прежнему будет только чувство долга. Тем не менее, мы видим, что, несмотря на свои обязательства, определенные российско-германским Протоколом 1992 года о поэтапном восстановлении государственности российских немцев, германская сторона уже много лет даже не поднимает вопроса о выполнении этого Протокола. Почему? Она охладела к этой идее? Или она не хочет «вмешиваться во внутренние дела» России? Но как же тогда быть с Протоколом? Ведь его невыполнение – гораздо большее нарушение, чем позволить себе иногда вспомнить о том, что Протокол, оказывается, всё еще не выполнен? Или Германия просто опасается в случае восстановления государственности российских немцев возвращения их части в Россию? То есть, как десятилетиями Казахстан и Сибирь, тоже не хочет терять полученную даром рабочую силу? Но стратегически такая позиция так же невыгодна Германии, как оказалась невыгодной сибирско-казахстанским регионам. Почему? Во-первых, потому, что Германия в худшем случае может лишиться лишь тех российских немцев, которые испытывают трудности с интеграцией в германское общество, а это в основном специалисты и ученые, чью сегодняшнюю работу уборщиц и дворников наверняка смогут выполнить, причем с большей охотой, не испорченные высшим образованием иммигранты из других стран. Во-вторых, потому, что Германия не может не признать, что реабилитация российских немцев внесет определенный вклад в укрепление и России, и российско-германских отношений, и вдобавок позволит гораздо лучше, чем до сих пор, задействовать российский потенциал российских немцев в Германии хотя бы в тех же российско-германских отношениях – на благо обеих стран. И в–третьих, потому, что любое укрепление России стратегически выгодно Германии как стране и как части Европы, т.к. это будет укрепление единственного противовеса бесконечному американскому диктату, от которого без помощи России ни Европа, ни Германия, судя по всему, сами освободиться не смогут. Как не может освободиться Германия от продолжающейся уже 63 года после окончания войны американской оккупации – оккупации и страны, и национального самосознания ее населения, ее политиков. Россия, вечно упрекаемая в имперских амбициях и диктатуре, давно уже показала пример уважения к Германии и ее народу, выведя свои войска из бывшей своей оккупационной зоны. Почему же наидемократичнейшая во всем подлунном мире Америка никак не может доверить Германии и ее народу самим управлять своей страной? Из них еще недостаточно вытравлено всё немецкое? Они еще с недостаточным рвением утверждают, что они европейцы? Они еще недостаточно понастроили мечетей и синагог для «новых немцев»?.. Так что и у германской стороны, по крайней мере при стратегическом подходе, не должно быть незаинтересованности, и тем более противодействия, в реабилитации российских немцев.
«…Ну, всех обвинили! Россия равнодушная и ленивая, Германия безвольная, кто хочет тот и ездит на ней! Если так, то еще раз спрашиваю: - а сегодня российские немцы на что способны, коль вы претендуете на возвращение государственности? И, вообще, насколько актуальна немецкая проблема для всех остальных наций современной России?»
***
Остаются еще сами российские немцы: им-то вообще нужна еще реабилитация? Ведь нас уже давно и усердно пытаются убедить в том, что мы и реабилитированы (при этом почему-то призывая еще и к «самореабилитации»), и равноправны, и что всё у нас есть, даже в высших эшелонах власти эпизодически попадаются лица с немецкими фамилиями – чего же еще нужно? На мой взгляд, этот вопрос вообще неприлично ставить – после 67 лет борьбы народа за эту самую реабилитацию, после бегства двух третей народа от бесконечной нереабилитации, после невероятных усилий двух национальных районов по созданию нормальной национальной жизни хотя бы для нескольких тысяч человек, после десятилетий предельных усилий национального движения добиться этой самой реабилитации. Вопрос: нужна ли российским немцам реабилитация - можно сегодня задавать только в циничной надежде, что ответить на него уже некому: все ассимилировались или выехали. К тому же это вопрос не российских немцев, они его не задают. Они только продолжают ежедневно давать на него ясный ответ своими действиями, своим стремлением к национальному выживанию, отчаянной борьбой за сохранение каждой частички своей национальной культуры. Тем не менее, этот вопрос сегодня прочно оседлали силы противодействия реабилитации. На первом месте тут, без сомнения, стоит «Международный союз немецкой культуры» как олицетворение управляемого противодействия реабилитации. Но он, во-первых, не является национальной организацией российских немцев, потому так и управляем. Во-вторых, он не является и общественной организацией; он всего лишь коммерческая структура и как таковая не имеет права выступать по политическим вопросам, да еще от имени народа. А в третьих, его «идеологию» так трудно отличить от личных меркантильных интересов бессменного владельца МСНК, и она так откровенно зависит от распределителей бюджетных средств России и Германии, что считать позицию МСНК достойной внимания в вопросе о реабилитации могут разве лишь те, кто и использует его для противодействия действительно национальным и действительно общественным организациям российских немцев, добивающимся реабилитации. Однако именно позицию МСНК тужатся уравнять по значимости и по легитимности с позицией национального движения российских немцев - чтобы, ссылаясь на наличие у них «разных мнений» о реабилитации, снять вопрос о ней вообще. И можно лишь сожалеть о нечистой возне распределителей средств, которые всегда находят возможность профинансировать антиреабилитационные «мероприятия» коммерческой структуры. Например, ежегодные «форумы центров встреч» для громких заявлений и скандирования, что реабилитация не нужна и «территории – нет!». Или различные культурные прожекты «без национальной обособленности». Или курсы немецкого языка «для всех» (но на деньги, выделяемые российским немцам). И даже международные конференции ученых со спецзаданием научным светилам поддержать очередную «идеологию МСНК» не только своим высоким авторитетом, но и убедительнейшими высоконаучными аргументами типа «сегодня говорить о восстановлении государственности не просто глупо, но и преступно!». Всё это имеет мало отношения к позиции действительно российских немцев. У них вопрос о реабилитации не подвергается ревизии. И опасений у них, связанных с реабилитацией, совсем немного. Одно из них, как последепортационный синдром: а не выселят ли нас опять, если мы еще раз соберемся вместе? Но это опасение представляет интерес больше для специалистов по психологии масс, чем для политиков. Другое, примерно из того же ряда: что теперь, вновь бросить всё нажитое, чтобы переехать в республику? На это можно сказать, что реабилитация – это не очередная депортация, никто никого под конвоем не собирается за 24 часа отправлять в республику, каждый сможет решить сам, насколько и когда ему это будет нужно. Третье: а поедут ли вообще сегодня российские немцы в республику, если ее создать? Что ж, спросите у руководителей двух наших немецких районов, сколько тысяч заявлений у них накопилось от желающих переехать к ним – из других областей, из стран СНГ, из Германии? Переехать не в республику, а в маленькие, не гарантирующие от ассимиляции, но всё же места совместного проживания российских немцев? Причем не на Волгу, не в европейские области, а в Сибирь? Поинтересуйтесь также, какой ажиотаж вызвали выступления губернатора Свердловской области Э.Росселя и особенно губернатора Калининградской области Г.Бооса в Германии, когда они выразили готовность принять желающих вернуться российских немцев? Так что и желание, и готовность переехать в будущую республику есть, всё будет зависеть от условий переезда и обустройства, от региона, куда будут приглашать, и от серьезности, с которой государство будет проводить реабилитацию народа. Еще иногда предполагают, что против восстановления республики могут быть наши немецкие районы. Почему? Потому что к ним тогда якобы попадет меньше средств, да и немцы могут от них поехать в республику. Такие опасения представляются малообоснованными, и вот почему. Самим национальным районам с каждым днем становится всё яснее, что без серьезного и скорого поворота в государственной политике по отношению ко всем российским немцам, т.е. без реабилитации всего народа, национальное будущее немецких районов исключено: доля немецкого населения в них давно уже меньше половины и продолжает сокращаться; введение местного самоуправления приведет к тому, что удовлетворение национальных запросов действительно станет «личным делом», т.е. будет обречено; самостоятельно районы неспособны решить задачи своего национального выживания. Спасение немецких районов одно: войти, в сфере решения национальных вопросов, в более крупную систему, обеспечивающую удовлетворение национальных запросов для всех российских немцев. Базовым элементом такой системы может быть только государственность. Только она может взять на себя решение многих общих для всех немцев вопросов в сфере культуры, родного языка, подготовки кадров, издания литературы и т.д., т.е. только государственность может быть спасением национальных районов. Сокращение же финансирования районов, пока будут программы по российским немцам, невозможно, и чем масштабнее программы, тем больше и возможное их финансирование. Отток немцев из национальных районов в республику также маловероятен: зачем человеку уезжать в республику, если при ее наличии и в национальном районе, где у него уже всё есть, его национальные запросы будут удовлетворяться, причем лучше, чем хотя бы на первых порах в республике? Без всякого сомнения, значение, роль и возможности национальных районов при восстановлении государственности только возрастут, без восстановления же государственности – еще больше уменьшатся.
***
Подытоживая, можно кратко сказать: сегодня решить проблему российских немцев как никогда возможно, потому что для страны и регионов это было бы как никогда выгодно, а для российских немцев как никогда актуально. А еще потому, что сегодня объективно у предлагаемого варианта практически нет противников.
«Вариант» без приоритетов и идей, подкрепленных расчетами экономических экспертов, рассмотренных в регионах с широким обсуждением именно этих расчетов, а не политического тумана, не «вариант», а словоблудие… Россию убеждать надо сначала делом, причем, только таким делом, которое лучше могут осуществлять только российские немцы.»
5. Предложения по началу практической реабилитации.
Считаю – необязательно даже самим российским немцам, а любому региону, любой структуре власти, любой «группе граждан» или отдельному лицу - необходимым обратиться к Президенту Российской Федерации с просьбой поручить Правительству:
«(И чего бы это вдруг «любой регион» вместо самих российских немцев стал бы бить в колокола Правительства РФ… Это с какой стати!?)»
1. Разработать предложения по выполнению Закона «О реабилитации репрессированных народов» применительно к российским немцам и Российско-Германского Протокола о поэтапном восстановлении государственности российских немцев.
2. Подготовить пакет экономических проектов, включая в сфере сельского хозяйства, для их реализации с привлечением российских немцев.
(Ну, так подготовь, кто мешает-то!?)
3. Провести конкурс среди регионов с целью наиболее эффективной территориальной привязки новой экономической зоны с учетом опыта создания немецких национальных районов.
«(Да, эти «регионы» даже представления не имеют об успехах 2-х Немецких национальных районов… Равно, как и сегодня, нет ни малейшего представления об историческом прошлом становления Российской империи с участием российских немцев. На какой идеологии, на какой мотивации вы собираетесь «конкурс» проводить?»
4. Подготовить к концу 1988 года программу полной реабилитации российских немцев.
«(Ну, так чего ж не подготовили?)»
6.Вместо заключения.
7 августа Грузия напала на Южную Осетию, разрушила до основания ее столицу - город Цхинвали, полторы тысячи человек было убито, около 30 тысяч осетин вынуждено было спасаться бегством. Уже на следующий день Россия ввела в Южную Осетию войска, в течение нескольких дней грузинская армия была разбита, уже через 6 дней жители республики начали возвращаться. Россия также выделила немалые средства для восстановления города, для компенсации жителям потерянного ими имущества. Маленький стотысячный народ, переживший за несколько дней гуманитарную катастрофу, был спасен. Через две недели после начала трагедии, в Цхинвали, под открытым небом, на фоне еще дымящихся руин, был под руководством всемирно известного осетина Валерия Гергиева дан концерт-реквием в память о погибших. А вчера Государственная Дума и Совет Федерации единогласно признали независимость Южной Осетии и Абхазии. Думаю, все эти события вызвали у граждан России и боль сопереживания за маленький народ, и чувство гордости за решительные действия своей страны по его защите и поддержке. Но наряду с этими общими для всех граждан России чувствами, у российских немцев не могли не возникнуть ассоциации и сравнения со своей судьбой. Потому что вполне можно утверждать: такую же гуманитарную катастрофу, только неизмеримо большую по масштабам и бесконечно растянутую во времени, российские немцы как народ пережили за последние 67 лет тоже. Причем дважды. Первый раз в 1941 году, когда они были лишены своей государственности, территории, экономической базы, жилья и всего личного имущества, а вместе с этим и условий, прав на существование как народ. Когда они были все, поголовно, под конвоем, депортированы за тысячи километров от своих родных мест. Когда не 1,5 тысячи человек, и не 15 тысяч, и даже не 150 тысяч, а треть их трудоспособного населения от 15 до 55 лет была уничтожена в трудармейских лагерях, работая на Победу. А сколько погибло детей, оставшихся на 5 лет или навсегда без родителей, и стариков, оставшихся без кормильцев – неизвестно до сих пор. Когда не на 6 дней, и даже не на 6 лет, а на 67 лет они были лишены условий для физического, национального, интеллектуального и культурного выживания и воспроизводства народа. Лишены в результате распыления народа депортацией, его разделения в лагерях по половому признаку, а также режимом спецпоселения, дискриминацией в образовании, в общественной и политической жизни страны. Вторую гуманитарную катастрофу они пережили в 1990-е годы, когда после циничного, издевательского, сделанного самим президентом страны Б. Ельциным заявления о том, что их государственность восстановлена «не бу-дет!» и что вместо нее им предлагается селиться на военном полигоне и выкапывать там снаряды. Этим заявлением они были лишены последнего - надежд на будущее на своей Родине, в России. И не 30 тысяч человек вынуждено было покинуть Родину, и даже не 300 тысяч, а почти 2,5 миллиона - две трети народа, чтобы бегством в другую страну уйти от национального неравноправия и спастись от окончательной ассимиляции. И с горечью мы можем отметить, что за все эти 67 лет никто не пришел нам на помощь. Никто не дал концерта-реквиема в наших обезлюдевших после депортации селах и городах, на фоне опустевших домов и церквей, на фоне брошенного на произвол судьбы обезумевшего скота – ни тогда, ни через 50 лет, ни позже. И мы не смогли вернуться в свои родные места – ни через 6 дней, ни через 6 лет, ни через 60. И Государственная Дума не приняла закона о реабилитации российских немцев, предусмотренного Законом о реабилитации репрессированных народов, ни через две недели, ни через два года, ни через 17 лет. И средства массовой информации, за несколько дней переполнившиеся трагедией осетинского народа - в России, и антироссийской клеветой и дезинформацией - на Западе, за все 67 лет трагедии российских немцев не сочли для себя возможным хотя бы рассказать о ней. Даже сегодня, когда для СМИ «нет цензуры», пробить публикацию по нашей проблеме практически невозможно. За все эти десятилетия никто не принял и решения о выделении средств на восстановление нашей государственности, на возвращение народа в родные места, на компенсацию за всё утраченное и недополученное народом за 67 долгих лет. Никто. До сих пор. Хотя мы не только имеем российские паспорта, но и живем в России, веками служим России, и защищаем Россию, и вносим немалый вклад в ее становление и развитие. Но – так было, так есть. Сознавать это горько. Однако события в Южной Осетии, всемерная помощь и поддержка, оказанные Россией маленькому югоосетинскому народу, а также народу Абхазии, позволяют, наверное, всё же сделать вывод о том, что сегодня Россия уже другая, чем та, в которой разворачивалась наша трагедия. Потому что сегодняшнее руководство России сочло своим государственным, конституционным, человеческим долгом защитить своих граждан, где бы они ни проживали, от агрессии и геноцида. Сочло своим долгом помочь им в трудную минуту, обеспечить им возвращение на родную землю, обеспечить нормальное будущее на их родной земле. Наверное, было бы несколько скоропалительным считать, что такое внимание руководства страны к судьбе двух малых народов и такое сопереживание рядовых ее граждан не могут теперь не быть распространены и на судьбу российских немцев. Но полагаю, у нас всё же есть основания допустить, что экономические и политические интересы страны как движущие силы в реабилитации нашего народа теперь вполне могут быть усилены еще и готовностью руководства страны отстаивать справедливость и законность по отношению ко всем народам нашей страны. В том числе и по отношению к последнему до сих пор не реабилитированному ее народу – российским немцам.
…Вальтер Гельмутович отложил стенографию. Посмотрел на часы: - четыре часа утра по Москве. Поезд отстукивал километры и часы… Он не мог однозначно оценить свои чувства по поводу услышанного на форуме и прочитанного. «С одной стороны все настолько добротно и аргументировано выстроено Вормсбехером, что просто дух захватывает от справедливой интонации… Но, вот проблема – а есть ли перспектива? С другой, создается впечатление, что российские немцы 67 лет стоят с протянутой рукой за подаянием… И какого черта нынешние политические деятели немецкого движения втягиваются в полемику? Ну, не будет примирения! Это же ясно! И плевать на то, что в годы войны миллионы советских граждан русских, украинцев, белорусов, азербайджанцев, карачаево-черкесов, чеченцев, казаков, узбеков и многих других с упоением ждали прихода гитлеровцев, которые должны были уничтожить власть коммунистов, ликвидировать колхозы, вернуть земли, фабрики, заводы истинным хозяевам, вернуть в семьи репрессированных мужчин и женщин! И плевать на то, что с таким же упоением и остервенением представители данных наций сражались в эсесовских легионах против своих соотечественников! (Вообще нужно будет разработать сравнительную таблицу участия наций и народностей СССР в фашистском движении). Однако, так называемое «предательство» российских немцев все же сподручней муссировать и интерпретировать в угоду той или иной политической шумихи! К сожалению, собственно, как и предполагал Краузе, Вормсбехер так и не назвал исторических причин ненависти русской нации к российским немцам. Значит, и на этой проблеме нужно будет сосредоточится… В противном случае не имеет смысла вести речь о какой-либо перспективе восстановления равноправного участия в развитии государственности российских немцев… Да, и вообще, надо основательно подумать над кругом проблем возможностей, целесообразностей, прочности идеологического базиса немецкого вопроса, поискать аргументацию использования немецкого этноса в нынешней России. Одно ясно стало Вальтеру Гельмутовичу: Сегодня России прошлые обиды напоминать не нужно. Лучше этнос немецкий пусть подумает, как найти свое место в многонациональной семье народов России, и какую часть государственных обязательств и услуг немецкий этнос готов взять на себя…»
…А поезд гнал. Сон сковал волю. Через полтора суток – Барнаул.
…Столица края встретила уставшего Краузе своим промозглым от густого тумана утром. Взглянул на часы: 6.30, надо сбегать в кафе, перекусить, по возможности привести себя в порядок. Через два дня он должен вернуться в институт… Так и сделал. В восемь утра он уже выписывал себе пропуск в читальный зал Информационного центра. Посетителей не было, что очень удовлетворило профессора: мешать никто не станет. Еще из Москвы Вальтер Гельмутович заказал себе статистические и аналитические материалы научных сотрудников Информационного центра по проблемам реабилитации спецпоселенцев, порядка десяти личных дел немцев-спецпоселенцев с наиболее характерными признаками геноцидной функции НКВД по отношению к ним, в которых имелись бы личные воспоминания о выселениях, репатриациях, об условиях содержания в трудовых колоннах. Ему тогда ответили: - с этим «добром» тут проблем не будет… Он еще подумал: - «странно как-то ответили…» Это потом ясно стало, что, оказывается, Информационный центр загружен за последние два три года запросами о реабилитации бывших спецпоселенцев, с вопросами о месте гибели родственников и т.д. и т.п. Так что воспоминаний на разные лады в архивах хоть отбавляй! Ну, что ж, тогда доказательной базы с «первых источниковых уст», как говорится, должно быть предостаточно.
…Пухлые старые папки Личных дел немцев-спецпоселенцев по Алтайскому краю легли на стол перед Вальтером Гельмутовичем. От них шел какой-то странный запах, совсем не похожий на современные. Нет, это не гниль, это запах того времени, тех кабинетов, где штамповались и сшивались скрупулезными чинушами от НКВД истории судеб человеческих. Странное дело: - стоит только, даже на долю секунды, залететь в голову этому понятию «история судьбы человека», как перед глазами возникнет только одна картина: фотография озлобленного человека, смотрящего строго в объектив, в поношенной до основания лагерной робе в виде фуфайки, небритого, с короткой стрижкой и обязательной серо-белой нашивкой на левой груди с номером. А внизу надпись фамилии и инициалов изображаемого. Вот и все! Глаза вот только у каждого такого персонажа выражают только ему, лично принадлежащие переживания… Вальтер подумал, что напрасно пытаться прочесть эти взгляды. Каждый, кому «посчастливилось» оказаться перед лагерным фотографом или фотографом от комендатуры НКВД, в данные секунд 3-4, пока «птичка собирается вылететь» из ящика, концентрировал в своих мыслях то, что хотел бы сказать близкому человеку, или послать проклятие власти или ее системе уничтожения безвинных, некогда преданных Отечеству граждан. Ведь, если фотографируют, то, однозначно, рано или поздно, это фото должен увидеть тот самый человек, которому адресованы мысли униженного и замученного! Пролистывая Личные дела, профессор очень хотел, пусть интуитивно, но, все же, услышать голоса этих несчастных. Он достал из портфеля лупу и стал вчитываться в автобиографии репатриантов и изучать характер почерков. Но и тут он наткнулся на одну особенность: человек пять репатриантов написали свои автобиографии одним почерком! Понятно, что этих представителей «неправильной нации» загоняли скопом для оформления личных дел. Ну, как же, нужно было торопиться, народу-то много понагнали, а власть одна единственная! Абсолютное большинство изгоев совершенно не владело русским письмом, значит, кто-то писал за них. Кто? Или такой же, как и они, но русско-говорящий, или…. Снова и снова профессор вчитывался в короткие исповеди репатриантов, всего на пол-листочка ученической тетради. Вот перед ним автобиография Крауха Давида Карловича, 1906 года рождения из села Мариенфельд Херсонской области. До революции хозяйствовал с отцом. К 40-му году обзавелся пятью ребятишками. К началу войны приобрел специальности шофера, тракториста. Окончил два класса. А потом оказался на Алтае с такого года по такой-то… И все! Точка. Только вот подпись смутила профессора: - «БАТРАК КРАУХ»! Что это значит? Ничего не приходило в голову, как ответить самому себе: - так этот спецпоселенец плюнул в лицо той власти! Он тоже знал, что рано или поздно эту биографию кто-нибудь прочтет… 42-й год, страна вся в крови, и Сибирь не исключение, т.к. к этому времени сибиряки призыва 41-42 годов почти все полегли, спасая Москву, Ленинград и Сталинград от Гитлера, А его, полноправного гражданина, специалиста высокого класса, держат в кандалах не ради того, чтобы решать проблемы питания для армии, а для того чтобы унизить и уничтожить, как собаку только из-за того, что он российский, советский немец! А вот еще одна биография. На первый взгляд ничего особенного в словах нет. Та же схема изложения, которую утвердила власть. Но, бросается в глаза поспешность автора строк спецпоселенки Леймер Христиньи Филипповны, 1910 года рождения из АССР НП с которой она в самом начале вставляет историю судьбы своих родителей: «отец погиб на фронте в партизанском отряде, а мать умерла в 1918 году от голода… потом умерли пять детей и тоже от голода». Совершенно ясно же, что такие подробности спеца от НКВД интересовали меньше всего, тогда зачем она об этом пишет? Просто эта немка рассчитывала, что данные подробности биографии как-то спасут ее от лишних притязаний по национальному признаку и от повторного призыва в трудармию, откуда женщины практически никогда не возвращались, соответственно и двое её детей будут спасены (Старший ее сын уже был определен в трудармию). А в конце своего изложения она честно признает факт ареста мужа в 38-м году «по линии НКВД». Наверное, очень хотелось ей произвести впечатление на хозяев жизни в преданности Советской власти, уничтожившей всю ее семью. Вальтер Гельмутович неожиданно для себя пропустил мысль: - может не стоит претендовать перед Ученым советом института со своим спецкурсом? Источниковая база слишком мала пока еще… Но, тут же отмахнулся от нее: - «По крайней мере, это будет несерьезно с моей стороны. Хотя, назвался груздем… Прав господин В. Вайц, утверждавший в «Немецкой волне»: «… Проблема просто замалчивается, пока не вымрет народ, и деньги идут именно на это. Мы всячески сопротивляемся этому, поэтому нас очень не любят, но читают в первую очередь.» … Вальтер Гельмутович тут же сделал пометку в своей тетради: «одной из тем для диссертационного исследования необходимо обозначить проблематику современных противоречий общественных, политических, межгосударственных в немецком вопросе в России». Ясно, что это направление пока освещается не с научной точки зрения политологии, социологии и политической экономии, а с точки зрения банальной скандальщины между группами исследовательских и политических элит, причем элит, которые в той или иной степени обязаны так или иначе «отчитываться» за потраченные деньги, выделяемые Германией и Россией на просвещение в «нужном» направлении немецкой проблемы. Не будь этих денег, и элит бы не было! А были бы простые, относительно нищие, но патриоты! Глядишь, быстрее нашли бы компромисс в немецком вопросе… Вот! Именно здесь будущие и нынешние соискатели пусть роют землю! Вальтер Гельмутович решил сделать для себя небольшой перерыв, дело-то к обеду клонилось, а во рту ни росинки… Да и голова что-то разболелась. Осталось еще одно Дело… Его поднесла научная сотрудница Маргарита Павловна.
- Вальтер Гельмутович, предлагаю вам вот это еще посмотреть. На мой взгляд, оно должно вызвать у вас интерес… История этой судьбы, конечно, не подтверждает общей тенденции проблем нации, но уникальность судьбы, возможно, выведет вас на другие пути исследования… Или дополнит общую картину тенденции. Мне так кажется..
- Да, да…, конечно, Маргарита Павловна… Спасибо… Знаете, я сейчас сбегаю, перекушу скоренько…
- Тогда то, что вам уже не нужно, необходимо сдать, а это дело вы получите после обеда, хорошо?
- Да, конечно… Спасибо.
Маргарита Павловна, сгорбившись, ухватила папки. Вальтер Гельмутович не сразу сообразил, что нужно было бы помочь сотруднице Информационного центра, засуетился. Но она, улыбнувшись, дала понять, что справится сама… Упрекнув себя в мыслях за невнимательность к женщине, выскочил из здания. Кафе располагалось совсем рядом, зачем-то прочитав расписание работы заведения, вошел. На удивление обеденный зал был почти пуст. Официантка с натренированной улыбкой на лице указала на один из столиков у огромного окна. Приняв несложный заказ, с нескрываемой неудовлетворенностью, удалилась… Вальтер Гельмутович погрузился в размышления. Завтра он появится в институте. Вопрос: а с чем он там появится? Собственно, о том, что научная и общественная элита разделилась, точнее казать – размежевалась в немецком вопросе, никого не удивишь. В чем тут оригинальность? Актуальность, пожалуй, имеет место быть. Только достаточен ли ее вес для исследовательской работы? Здесь придется искать… Эх, лет двадцать бы скинуть! Вот в чем дело-то: - если броситься в поиск конструктивных, точно выверенных практических шагов в сторону той же реабилитации нации, то, как это можно будет мотивировать соискателям без выверенных, согласованных исторических акцентов в проблеме? Выверенных, согласованных – с кем? Наверное, ответ должен быть, примерно, таким: - с государствами Россия и Германия. То есть, если они договорятся в пользу российских немцев… А договорятся только лишь в том случае, если оба государства поймут, что решение национальной проблемы российских немцев крайне необходимо обоим европейским субъектам. Ну, что ж…, пожалуй, и тут есть поле для работы, именно научной работы. Вальтер Гельмутовч усмехнулся: - только в этой области не позавидуешь тем, кто начнет работать. Тот же Вормсбехер может вбить кол… А может и нет…
- Вам что-нибудь еще нужно?
- А, что? Нет, спасибо.
- Тогда с вас 200 рублей…
- Сколько, сколько? Я же только один кофе, да бутерброд…
Уже не улыбающаяся официантка с явным безразличием пожала плечами, мол, ну, а вы что ж хотели? Расплатился. «Черт с ней, до Т…ска дотерплю как-нибудь…»
…Маргарита Павловна не заставила себя долго ждать. Пока Вальтер Гельмутович доставал свои принадлежности: очки, лупу, тетрадь, футляр с различными ручками, Дело легло на стол. Внутренне профессор чувствовал, что ничего нового для себя в нем не найдет. Он даже прикинул, что вполне возможно сегодня же и уедет… Настораживало только наставление Маргариты Павловны… Дело выглядело довольно объемистым. Подержав его в руках, будто поверяя на вес, раскрыл первую страничку. В кармашке лежала фотография. Фотография была большей, чем в других делах, примерно, 6Х12, чем несколько удивило профессора. Чем же такая «честь» этому несчастному вызвана? Надев очки, Вальтер Гельмутович вытяул фотографию, и замер… «Господи! Так это же Райсхлер Генрих Фридрихович!! Ну, как же, точно – он!! Худой страшно, наголо острижен, однако, глаза… пронзительный взгляд. Этот взгляд не спутаешь… Краузе лихорадочно перевернул страницу. Точно: отдельно скреплены с десяток листов уголовного дела. Норильский ГУЛАГ…Следователь Свиридов… От 28 августа 1956 года… «Надо же: и дата совпадает с датой уничтожения НП АССР». Та-ак… В чем же суть-то уголовного дела? Генрих Фридрихович, профессор, доктор наук! И уголовник? “Это совершенно несовместимо!! Вот и протоколы допросов: 16-ти летнего Шустова Ивана Константиновича, 14-летнего Соколова Андрея Петровича, 13-ти летнего Салазкина Сергея Павловича… Все трое обвиняются в избиении своего преподавателя Райсхлера Генриха Фридриховича… Последний скончался от кровоизлияния в мозг… Вот и медсвидетельство: многочисленные переломы ребер, переломана переносица, выбиты передние зубы… Господи! Ну, как же это возможным стало? … Вальтер Гельмутович поднялся со своего места, удерживаясь руками за спинку стула, едва держался на ногах…
- Что с вами, вам плохо? – забеспокоилась Маргарита Павловна, - может врача вызвать?
- Нет… нет…
Вальтер Гельмутович судорожно налил себе воды в стакан. Выпил. Маргарита Павловна с непонимающим взглядом продолжала стоять рядом. Что же так взволновало профессора? Если каждый исследователь так будет переживать всю историю российских немцев, - ни сил, ни здоровья не хватит…
- Моя помощь вам нужна?
- Маргарита Павловна, скажите, а возможно снять копии вот с этих документов?
- Возможно, конечно, только…
- Понимаете, это же мой учитель… Друга моего отец, понимаете? Вот, ведь, как… Он всю жизнь, да и я тоже… Мы же не имели никакого представления о судьбах наших отцов, а тут…
Вальтер Гельмутович выпил еще один стакан воды, притянул Дело к себе…
- Вы подождите немного, я сейчас скопирую нужные вам страницы.
Маргарита Павловна поняла, что профессору необходима пауза для того, чтобы прийти в себя. Вообще подобные сцены с посетителями происходят не редко. Вот и подумай, что значит для каждого гражданина бывшего Советского союза узнать истинные «блага» в 30-х, 40-х и в 50-х годах. И каждый ведет свой отчет времени окончания войны! Каждый! У каждого свое ОСОБОЕ отношение к тому времени, у каждого свое понимание сути добра и зла, любви и ненависти! У каждого! Во всяком случае, у российского немца! Странное дело: одни исследователи, в основном молодежь, изучают документы быстро, с холодным сердцем, как бы… А другие… И диссертации по немецкой проблеме соответственно выглядят. Написал, защитился, а дальше и трава не расти… А, между прочим, все отчетливее сейчас звучат трезвые голоса о том, что долгом «…было и остается свидетельствовать о совершенном злодеянии, собирать и передавать огласке факты репрессий и геноцида, требовать и добиваться восстановления справедливости». Правда, надо отдать должное: исследовательский корпус ныне разбавлен учеными не только немецкого происхождения, а это значит, что аудитория соискателей, слушателей расширяется. Одно плохо: - слишком медленно идет процесс осознания, и идет под неусыпным административным оком. И тут уж кто кого переубедит… Не опоздали бы. В таком случае, - а стоит ли торопиться? Маргарита Павловна давно уже скептически смотрела на деятельность ученых. Такое впечатление, что они дискутируют между собой, в узком кругу, так сказать. А те самые обыватели , из «неправильной нации» практически не имеют представления о чем они там спорят… Она недавно посещала один из немецких национальных районов (их всего-то два в России). Ее приглашали принять участие в одном мероприятии, посвященное 68-й годовщине ликвидации НП АССР. Мероприятие, как мероприятие, ничего сверхестественного: доклад Главы Го…тского района, президиум с ветеранами войны и тыла…, выступающие передовики сельского хозяйства, цифры, показывающие успехи района. И ни слова осуждения Сталинского вандализма в августе 41-го! Не озвучено количество жертв! Не перечислены трудовые подвиги селян-немцев в годы войны! Что за всем этим стоит? Ответ прост: заикнись хоть кто-нибудь в подобной официальной обстановке с осуждением того времени, то и этого немецкого национального района не станет… Как создали его, так и разгонят. Вывеску поменяют без какого-либо ущерба, и всего делов-то… Немцев-то тут гораздо меньше, чем русских, украинцев. А у них в свою очередь не меньше претензий к сталинизму… И еще не известно, кто больше пострадал.
…Вальтер Гельмутович сидел молча и осмысливал материалы Дела. Действительно, тогда в 1937 году, в августе кажется, оперативным приказом НКВД СССР за № 0486 «Об операции по репрессированию жен и детей изменников родины» детально была разработана схема репрессий десятков тысяч ребятишек, осиротевших в одно мгновение по воле Сталина. А позже, в июне 41-го состоялся Указ Президиума Верховного совета СССР: судить детей с применением всех мер наказания – даже и в тех случаях, когда они совершат преступления не умышленно, а по неосторожности. Тогда ГУЛАГ пополнился еще сотнями новыми малолетними преступниками… Вот оно как получается… Значит, Генрих Андреевич к 1956 году был этапирован в Норильский ГУЛАГ, где его определили преподавателем истории СССР в школу №4, построенной заключенными в 1950 году. И эти конвойные дети были его учениками. Что двигало детьми на убийство учителя!? Что вызвало такую запредельную злобу? Причину-то они указывают банально простую: - учителя проиграли в карты. Выбор пал на Генриха Андреевича, их учителя истории. На вопрос следователя: - почему именно на него, - ответ был так же прост: - он все врал про Советскую власть! А, при чем тут карты? Только лишь в показаниях 13-ти летнего Салазкина есть некий намек на то, что «им подсказали»… Почему следствие не пошло дальше в поиске истинных убийц профессора? Маргарита Павловна по этому поводу высказала свою точку зрения:
- Знаете…, я думаю что тут те, кто «подсказал» являлись участниками лагерных группировок, враждующих между собой… Вспомните, что происходило в мае-августе 1953 г. в Норильском особом лагере №2 «Горный». Там же расправа шла с каждым, кто ретиво пытался обеспечить соблюдения ГУЛАГовских законов. А ваш учитель ожидал амнистии, к тому же, видимо, очень правильно, с марксистских позиций, учил детей, похоже, и не только их, истории СССР, чтобы не навлекать на себя подозрений в нелояльности к советской власти… В общем, эти дети оказались чьим-то инструментом убийства. И потом, ну, а как «фашистского недобитка» живым выпускать на волю? Так что судьба профессора была предрешена наступившим временем… Сколько таких судеб? Пока никто не ответил.
- Наверное, ваша точка зрения оригинальна, - через паузу тихо ответил Вальтер Гельмутович, - только из этого очень сложно вытащить немецкую проблему. А все сваливать в кучу не следует, иначе это можно превратить в демагогию, причем ненаучную, простите уж… Хотя, кто знает… Вот интересно, а как сложилась дальнейшая судьба этих малолетних преступников?
Маргарита Павловна открыла одну из последних страниц Дела, положила перед профессором.
- Они расстреляны, Вальтер Гельмутович…
- Знаете, Маргарита Павловна, я даже сейчас боюсь предположить – что сегодня в душе у родственников этих пацанов… Скорее всего они их знать не знают, и знать не хотят… Скажите, а каким образом данное Дело оказалось тут у вас?
- Точно не ведаю, но, похоже, что в конце восьмидесятых все Дела известных людей, осужденных по политическим статьям: ученых, партийных и хозяйственных деятелей по инициативе обкомов распихивались по архивам в местах их проживания до репрессии… Как говорится, ближе спрячешь, долго искать будешь. Вот вы, или ваш друг догадались бы обращаться к нам за истиной? Думаю, что нет. Ну, это моя версия.
…В Т…ск профессор приехал на сутки раньше, как и предполагал. Не здоровилось что-то… Приняв ванную, от ужина отказался. Лег спать. Завтра утром необходимо сесть за отчет о результатах командировки. Самое отвратительное то, что он так и не мог с абсолютной точностью сформулировать концепцию проблематики. А, ведь, уже через два дня оба его аспиранта должны будут получить методические рекомендации. Надо двигаться дальше… Ну, ничего, будет день, будет пища… Да, но вот как встретиться с Сашей? Как он все переживет? Возраст все-таки, да и вообще… Пожалуй, в этом причина его теперешней неуверенности. Неуверенности в чем? Претворять свою идею в жизнь, или вовлекать, не вовлекать в работу друга? Наверное, пусть решит сам он. Настаивать, видимо, не нужно… А, может, не говорить ему ни о чем? Ну, это уже будет свинством с моей стороны!
х х х
…Александр Генрихович, последние пару дней испытывал некий разлад со своим «Я». С одной стороны, недвусмысленно проявлял неудовольствие от обуявших его противоречий, вызванных содержанием рассуждений с которыми выступил по радио известный писатель Михаил Веллер… Интерес к его творчеству у Райсхлера был давний, причем, не как к писателю, а как к философу. Нельзя сказать, что его теперешняя теория «энергоэволюционизма» так уж захватила, да Александр Генрихович, собственно, по началу-то и забыл о ней. Просто его технологический склад мировоззрения к философским канонам в практической деятельности в педагогике если и имел отношение, то только лишь в прикладном значении. То есть, Райсхлер настойчиво придерживался своей концепции в практической педагогике: - если излагать материал на уроках чисто механически, то навряд ли можно добиться стопроцентного понимания сути предмета изучения. Другое дело, когда слушатель вместе с формулой, с тем или иным физическим явлением сможет почувствовать потребность в понимании важности и общественной значимости технологических аспектов познания. Вечное стремление молодого человека к познанию законов миросоздания и мироощущения должны играть значительную роль в методологии преподавания. В книге «Смысл жизни», вышедшей в 2007 году, Михаил Веллер раскрыл основные положения своей философской теории «Энергоэволюционизма», согласно которой «вся субъективная и объективная деятельность человека совершенно соответствует и лежит в русле общей эволюции космоса, которая сводится к усложнению материально-энергетических структур, повышению энергетического уровня материальных систем, и от начала Вселенной развивается с положительным балансом, в увеличивающейся прогрессии». Предтечами её можно назвать Юлиуса Роберта фон Майера, высказавшего несколько довольно оригинальных идей на тему сохранения энергии в живой и неживой материи, Нобелевского лауреата Вильгельма Фридриха Оствальда, а также советского философа Эвальда Васильевича Ильенкова, представившего схожую гипотезу в работе «Космология духа». Веллер делает смелые выводы, опираясь на такие понятия как «значимость» и «ощущения». К примеру: «Стремление к смыслу жизни — это стремление к своей значимости», или «Жизнь человека — это сумма ощущений». Все это российский философ объединяет под общей вывеской «Энергоэволюционизма», доказывая, что главная цель человека, в объективном понимании, это энергопреобразование, и что ни одно животное Земли не было способно к тому, чтобы использовать энергию окружающего мира в таких масштабах, преобразовывая Вселенную, и даже разрушая ее. Но за разрушением одного появится другое, родится новый Мир; человек должен идти по этому пути, как самое совершенное создание Космоса. Имеющуюся энергию, по Веллеру, надо освобождать, иначе человек может прийти к самоубийству, не найдя ей выхода и реализации. Особое внимание Веллер уделяет надличностным ценностям, то есть таким, которые в понимании человека стоят выше всего на свете, выше самой жизни, и отмечает: «если тебе нечему служить — ты будешь служить тому, что должно было служить тебе». Доброте, а точнее добрым поступкам, Веллер приписывает стремление людей распространить «напрямую» свои ощущения, помыслы и действия на других людей, то есть увеличить свою значительность. Александр Генрихович, совсем недавно для себя отметил, что на интуитивном уровне примерно именно так и в ранние годы своей деятельности мотивировал свое отношение к основам педагогической практики. Он-то так мотивировал, да в райкоме эту мотивацию тогда воспринимали не однозначно… На одной из партконференций, кажется в 70-м в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина один из ораторов пустился в демагогию по поводу того, мол, в школе №32, где только что назначили директором кандидата исторических наук Райсхлера, вместо проведения мероприятий месячника ленинианы, там организовывались различные олимпиады по математике, физике и химии… А ленинские зачеты игнорируются, или проводятся как-то незаметно, без общественного обсуждения. Это же преступление, причем политическое… Ни Президиум, ни основной докладчик тогда никак не отреагировал на выскочку, однако комиссия из Отдела по образованию в школе появилась. Молодому директору «подсказали» что главное, а что второстепенное… К тому же опять в ходе нотаций чиновнички поинтересовались биографией Райсхлеров… С другой стороны, однажды услышанные рассуждения в одной из авторских радиопередач Веллера по поводу «нового раскола» России никак не согласовывались в понимании Райсхлера с теорией «энергоэволюционизма». Веллер, как гладиатор, игнорируя объективные предтечи «раскола», сразу пошел на пролом: …. А ведь Россия и так трещит по швам. Скрепы - идеологические, политические, социальные, которыми в прошлые столетия правители стягивали земли в единую мощную империю, ржавеют и рассыпаются. Чем чреват такой «новый раскол» для России, давайте и поговорим. Александр Генрихович несколько был обескуражен тем, что Веллер безаппеляционно как-то вклинил политическую составляющую в эволюцию развития государства. «Если так дальше пойдет, то это уже будет демагогией, а не доводы популярного в общественной жизни философа». Александр Генрихович быстро взял карандаш и бумагу, которые всегда по привычке у него были на столе под рукой, стал делать пометки. Он всегда так поступал: свежие альтернативные мысли были для него наиболее близкими к истине. «Если использовать формулу «энергоэволюционизма» Веллера применительно к немецкой проблеме, то можно свалиться в отхожую яму…» Райсхлер первому впечатлению верил больше, ибо оно не было замарано сомнениями… А из радиоприемника лилась напористая речь философа: - Государство существует на разных уровнях - как слоёный пирог. Это единство территории. Единство языка. Единство культуры. Единство этнического происхождения и др. Когда все эти единства совпадают, мы говорим о монолитной стране, народе, нации… Райсхлер заскрипел пером по бумаге, спеша выстроить свою альтернативную мысль: (А немецкая нация? Она разве имела возможность индентфицироваться в монолитной стране по языку, культуре, тем более по территории? Это же очевидно: - не могла ни тогда, ни тем более сейчас! Следовательно, вывод: - слоеный пирог полезен тогда, когда он испечен правильно!) …Но в каждом слое время от времени случаются некие шатания, колебания и волнения. Особенно в большой стране имперского типа. Все государи, все реальные политики стремились своё государство унифицировать, время от времени впадая в репрессии по отношению к меньшинствам. (А можно ли считать факт репрессии по отношению к немецкой нации в России, как шаг к унификации государства? Все дело в том, что каждая нация, подвергшаяся такой «унификации» имеет свои, как отпечаток пальца, признаки. Соответственно каждая нация в «унифицированном» государстве получила именно тот конечный результат своего функционального сосуществования, который был запрограммирован. Значит, тут надо искать, причем, как можно быстрее, другой тезис!) …К ХХ веку вопрос этот как-то устоялся, но после Первой мировой войны Австро-Венгерская, Османская, а затем и Российская империи начали распадаться. Российская империя, однако, вслед за этим была очень жёстко собрана большевиками обратно. Но после 1991 г. и по сей день мы наблюдаем стремительный развал бывшего Советского Союза… (А причем здесь «развал СССР» и социальное расслоение? Социальное расслоение и национальное общежитие совершенно разные понятия, не так ли? Государство, тем более имперского типа, разваливается, ведь, на куски… И тут каждый «кусок» прежде всего стремиться сохранить свой этнос. Почему российским немцам это не удалось тогда? ) …И самое ужасное то, что развал этот носит системный характер. Начнём с социального расслоения. Количество миллиардеров в России увеличивается вдвое каждые несколько лет. И здесь мы впереди планеты всей. У нас есть уже жизнь для бедных и для богатых, и эти две жизни не пересекаются друг с другом нигде. Только разве что в телевизоре. А особенности человеческой психологии таковы, что сытый голодного не разумеет. И богатые люди в России совершенно искренне убеждены, что всё обстоит неплохо. Потому что они живут в хорошей стране. Бедная, нищая, бесправная Россия для российских миллиардеров - как Нигер, Судан или проблемы Сомали. Это что-то, чего почти что нет. И такая «невстреча» никак не способствует единству нации… (Если ориентироваться только на «полный желудок» при разрешении проблем немецкого этноса в России, то здесь придется говорить не о «единстве наций», а о новом межнациональном кровопролитии! Это первое. Второе, - на старте все равны: нищие и богатые, бездарные и талантливые… А вот на финише оказывается тот, кто циничней, наглей, сильней, умней, способней и предприимчивей! Только, где-то таких лидеров считают опором государственности, а где-то не иссякло желание из таких выпустить кровь…)
…Теперь о национальной идее, которую пытаются изобрести вот уже более 15 лет. На сегодняшний день явочным порядком национальной идеей в России стало личное обогащение любым способом. Одновременно с этим возникает антиидея, её зеркальное отражение - наведение справедливости методом экспроприации и ликвидации главных воров. Противостояние двух этих национальных идей ни в коем случае не способствует единству страны. Оно способствует скорее расколу на уровне гражданской войны. Национальная идея может быть жизнеутверждающей в России только тога, когда 1. Каждая нация будет возвращена в Российское конституционное поле. 2. Когда каждая такая нация будет чувствовать персональную ответственность за развитие государственности российской. 3. Когда каждая нация почувствует необходимость в синтезе достижений в науке, культуре, производстве на основе единой общегосударственной, ощенациональной идеи. 4. Когда государствообразующая нация – русские, истинно поймут свое величие, (избавившись при этом от чванливости), соответственно и значение в цементировании российской национальной идеи.
Сегодня этот раскол принимает уже гротескные формы, из которых самая яркая - строительство спец-Москвы…. Дорогой, товарищ! Если выстроить базовую платформу о которой я говорил выше, то можно и нужно будет выстроить не только «спец-Москву», но и спец-Санк-Петербург для науки, спец-Новосибирск для развития технологической производственной революции, спец-Томск для подготовки молодых и перспективных научных кадров, спец-Краснодар для сельхознауки и т.д.
Территория Москвы административно-волевым решением увеличена практически в два раза, и легко понять, чем это вызвано. Во-первых, под это выделят гигантские денежные средства, которые будут более чем наполовину разворованы. Во-вторых, эта спец-Москва превратится в российский Версаль, где правительство и администрация будут отделены от народа уже не только ментально, юридически, но и чисто географически. Эти избранные люди будут жить на Рублёвке или в Жуковке, будут ездить в свои офисы, стоящие недалече, в экологически чистых зонах. А где-то там останется существовать 20-миллионная Москва для быдла, которая не будет касаться элиты. Если кому-нибудь захочется пойти на Манежную или на Красную площадь и устроить демонстрации…, когда все будут заняты одним делом – обустройством государства российского, то и шататься по митингам времени не будет.. Только вопрос: - а хочет ли это государство? Очевидно, что – да! Умеет ли оно консолидировать общество, соответственно и каждую нацию на производственную деятельность на благо единой для всех России? Открой газету, включи телевизор и смотри…
… Процентов 30 российского населения экономически нужны и перспективны. Это весь сырьевой комплекс. Это олигархи, выкачивающие недра за рубеж, а также те, кто поставляет им электричество, чинит им автомобили, воспитывает их детей, организует им туры по земному шару и т. д. Остальные 70% в условиях ВТО и открытой экономической конкуренции глобального мира НЕ НУЖНЫ НИКОМУ. Ибо российская промышленность, лёгкая и тяжёлая, сельское хозяйство неконкурентоспособны на общем рынке, и, если их не будут защищать официальные государственные протекционалистские законы, им совершеннейший конец. И всё это, к сожалению, ведёт к растрескиванию государства на куски и к образованию в самом ближайшем будущем двух Россий. Одной - по образцу Арабских Эмиратов или Саудовской Аравии: энергетическая сверхдержава. А большая часть территории превратится в то самое Сомали и может хоть на «резинках» пытаться грабить суда, проходящие Северным морским путём. Единственная идея, которая сегодня может объединить 98% населения, - это идея социальной справедливости. (Социальной справедливости, как таковой, в принципе быть не может… Хотя бы потому, что менталитет каждой нации совершенно разный. Кому-то Бог определил пасти баранов, а кому-то изобретать станки, лекарства… Другое дело, что и та и другая нация друг без друга обойтись не могут… в параметрах выверенной национальной идеи)
Она подразумевает сменяемость и отчитываемость власти, создание кодекса законов, не позволяющих с такой эффективностью разворовывать страну, равную для всех ответственность перед законом. То есть это подразумевает, называя вещи своими именами, модернизацию государственной системы. Но, поскольку любая власть не хочет, чтобы её заменили, она сделает всё, чтобы это было невозможно. А такие вещи, как показывает история, кончаются крахом. Николай II 20 лет своего царствования с маниакальным упорством отказывался поделиться властью, пойти на конституционные реформы, а в результате был вместе с семьёй расстрелян в подвале, а страна впала в кровавую анархию…
…Александр Генрихович плюнул в сердцах. «Мне бы хотелось именно от Веллера услышать более конструктивные рассуждения…». Нервно выключил радиоприемник. «Чего так долго нет Вальтера? Вроде должен был уже появиться…» Райсхлер в противовес своим противоречиям все чаще стал думать о том, что зря согласился на сотрудничество с Вальтером. «Ну, действительно, разве на объективные научные разработки по немецкой проблеме есть государственный заказ? Он есть, конечно…, для отличников студентов, аспирантов, кандидатов, докторов наук. А где академическая наука? Нет ее в немецкой проблеме! И потом, попахивает тут коррупционной составляющей. Вот, на что тратятся деньги российские и германские, направляемые для национальных культурных центров? Это ведомо только чиновникам. Уж, не поэтому ли те немецкие издания, Noues Leben например, влачат жалкое существование, а другие с точностью до наоборот, потому что первые придерживаются иных взглядов, чем официальная историческая наука, подкармливаемая официальными властями России и Германии? … Ладно, буду ждать Вальтера.»
х х х
…Отчет Вальтера Гельмутовича о результатах научной командировки в ректорате не имел логического завершения в обычно принятом формате. Он сам, мучительно для себя, но признал, что для спецкурса по проблеме российских немцев в разработке концепции необходим коллективный труд, во-первых – единомышленников, во-вторых – компетентных аналитиков, политологов, социологов. Необходимы будут, конечно же, контакты с политическими деятелями, историками России и Германии, известных своими научными разработками по проблеме российских немцев. Одним словом, нужно добиться еще нескольких командировок, в том числе и заграничных, для того чтобы наладить творческие связи. Однозначно необходимо посетить своих коллег в Саратовском университете, где научная деятельность по данной проблеме стала известной в мире. Сделать это одному почти невозможно… Настроение Вальтера Гельмутовича было подавлено, нет, не из-за того что он не знал как подступиться к организационной стороне дела. Возраст – вот помеха всех начал. А последователей-то нет. Он только сейчас физически ощутил свой «промах»: вот, что мешало ему в последние двадцать лет заняться важной для себя, прежде всего, проблемой? Ведь материалов о последних попытках реабилитации российских немцев уж тогда было достаточно. Первый съезд народных депутатов СССР обозначил путь к восстановлению справедливости. Самое время для научной деятельности в институте! Нет, чего-то ждал, колебался… Как жаль, что не было рядом Райсхлера. Но, он зациклился на педагогической практике, к тому же, категорически всегда уходил даже от разговоров на бытовом уровне о национальной проблеме. «Ладно, завтра все же встречусь с одним из своих аспирантов Майером Андреем, поговорим… Он был очень способным, въедливым студентом. Диплом защитил по проблеме внутренней национальной политике в СССР в постперестроечный период, так что пусть поработает, скажем, по проблеме возрождения и развития этноса российских немцев. Ведь, сегодня актуально то, что перед Россией стоят грандиозные политические, экономические, технологические, демографические задачи, в решении которых могли бы принять участие и российские немцы. Тут пригодится и исторический опыт императоров России, особенно Екатерины 2-й… Если мне удастся подвести его к защите, то дорога к спецкурсу будет открыта. Так и поступим. Да, но надо встречаться с Райсхлером…»
х х х
…Александр Генрихович планерку со своими подопечными провел оперативно, обсудили смету и расчеты по предстоящим работам. Поступили небольшие деньги на ремонт кровли второго корпуса. Но вот дилемма: если привлекать указанную подрядную организацию, то очень много денег уйдет на оплату различных услуг: подвоз материалов, зарплата рабочим и еще всякие коэффициенты… И получается, что половина отпущенных денег будут израсходованы в нецелевом порядке. Тут попахивает банальным воровством. И еще не факт, будет качество или нет. А работяги Райсхлера в один голос – отдайте нам подряд и точка! Подзаработаем, хоть… И потом, сами же для себя будем делать! Нам тут работать, соответственно и ответ держать, если что! Так-то оно так… - парировал Райсхлер, - только предписано нанимать именно эту фирму! Тут взял слово вечный оппонент всему и вся - Николай Спиридонович:
- Значит, так, Александр Генрихович, мы вам открытым текстом говорим: украдут эти деллеры деньги, вот помяните мое слово… И кровля ента простоит до первого дождичка… А бошки поотрывают нам потом… И вам в первую очередь! Оно вам надо? Да я енту кровлю сбацаю во сто раз быстрее и лучше! Век прожил и знаю как… Да и подзаработать, хотя бы ентим пацанам не помешает… А то привыкли посиделками развлекаться! Вот пущай вместе со мною повкалывают, глядишь и почуют смысл и перспективу… Так шо, сделаем так: пойдем вместе с вами к ректору и обоснуем ему что и как… А нет, так чего тут воду-то толочь?
Райсхлер усмехнулся, а в душе почему-то радовался за своих подчиненных.
- Во-первых, Николай Спиридонович, «деллеры», как вы их называете, все же специализированная фирма. Другой вопрос - потеря денег…. Ладно, в пятницу я встречаюсь с ректором по этому вопросу. Постараюсь убедить его. Но мне нужна гарантия, что вы не подведете.
- Александр Генрихович, вы мужик порядочный, а то сказали бы вам…
В обоснованности своих доводов Райсхлер не сомневался, ответственности тоже не боялся. Вот, хватит ли силенок…
- И еще: пожалуй, соглашусь… Вы, Николай Спиридонович, пойдете со мною на переговоры. Убедительней будет…
- Вот и слава те Господи, уговорили! Пойдем, конечно же!
…Переговоры с ректором на удивление прошли без каких-либо сложностей: - сами, так сами! Но, под вашу ответственность, Александр Генрихович. Надеюсь, вам не надо объяснять, что наше сибирское лето коротко… У главного экономиста оформили подрядный договор. Договор подписали 5 человек. Дело закипело. Райсхлер был удовлетворен. «Ну, конечно, вот так бы народ России имел возможность обустраивать Родину! Он, конечно, имеет такую возможность сегодня, но как-то по указке, что ли… Мнение народа вроде бы учитывается, но только то мнение, которое согласуется с желаниями и предпочтениями сильных мира сего…А мнение национальностей растворено в понятии «народ российский»… Может это и правильно? Но, тогда мы будем однородной массой, забудем язык предков, культуру, за одно и историю своего этноса… А народ, забывающий свою историю, обречен на забвение.» Александр Генрихович быстро отмахнулся от залетевшей мысли. «Оставим эти размышления для потомков. Мы не смогли разгрести исторические завалы, может им представится такая возможность…»
…Вечернее чаепитие прервалось телефонным звонком. «Наверное, Вальтер звонит, он же пару дней тому назад должен был вернуться… Точно, он!»
- Привет, дружище! Ты куда запропастился? Ну, удачно-то, хоть, съездил? Устал, говоришь? Ну, я так и подумал… Одному-то так просто не наездишься… Ну, да, конечно… Да, с чего-то, действительно, надо начинать… Раньше надо было…, раньше, Вальтер! Что? Увидеться? Ну, так бери супругу, да в гости ждем… Почему? Что значит «тэт-а-тэт» надо? Ну, ладно забегу в понедельник на кафедру… А когда? Завтра утром? Случилось что? … Ну, хорошо… Хорошо, говорю! …
- Что, Вальтер звонил? – Ирма Иосифовна пытливо посмотрела на мужа. Райсхлер, обхватив рукой подбородок, задумчиво смотрел на телефонный аппарат…
- Да, он звонил… Пару дней, как приехал…
- И что?
- Завтра приглашает на кафедру… Разговор у него конфидециальный… Странный человек… С детства знаем друг друга, а никак не могу привыкнуть к его привычкам создавать напряжение и неожиданности…
…Субботнее утро. Свежий воздух, гонимый из тайги, так и ласкал лицо. Лохматые тучи расщедрились: лениво пропускали солнечные лучи на город… Александр Генрихович решил не ехать автобусом до института, хотелось продлить удовольствие от общения с дарами всевышнего… Беспокоило лишь странное приглашение Вальтера для разговора. Да и голос у него какой-то подавленный.. Ладно, сейчас все выяснится. Он опять, видно, накрутил себя излишними эмоциями… И вот, так каждый раз приходится его «приземлять».
… Вальтер Гельмутович действительно волновался. И до сих пор не был уверен: говорить, или не говорить другу о своем открытии? Говорить или не говорить?! Райсхлер, ведь, сам никогда даже и намека не проявлял на выяснение судьбы отца! А тут получается, что влез в его личную жизнь без ведома… Саша всегда был тем человеком, который никогда не позволял никому, даже жене и сыну переходить границы его личного самосознания и самооценки. В противном случае был риск потерять доверия с его стороны. Вальтер Гельмутович это знал как никто другой, и поэтому страшно боялся такой перспективы… Райсхлер в таких ситуациях, редких, правда, в его жизни не упрекал собеседника, не возмущался, а уходил в себя, замыкался… Так что потерять друга для Вальтера риск был. Но, что делать… Промолчать, - сам всю оставшуюся жизнь будешь маяться. А скрывать свои переживания профессор так и не научился… Стоп! А может эти документы переслать Андрею Райсхлеру? Профессор тут же отмахнулся от этой мысли: предательства Райсхлер в принципе не терпит…
- Здравствуй, Вальтер, - Краузе, в задумчивости стоявший у окна, вздрогнул от неожиданности, - ну что у тебя за шпионские дела такие? Кабинет в явочную квартиру превратил…
- Здравствуй, Саша… Да нет, с чего ты взял…, что явочная…, - Краузе явно не знал с чего начать разговор…
- Случилось что, Вальтер? Чего потерянный такой?
- Ты присаживайся… Ну, что нового в твоей жизни?
- Кровлю вот мои мужики на втором корпусе отвоевали делать… У них, видишь ли, нет доверия к фирме, которую хотели навязать для ремонта. Представляешь, такую волну подняли, сами будем делать и точка…
- Ну, да…, конечно…
Пауза стала затягиваться до неприличия.
- Ну, а у тебя что?
Краузе понял, что дальше заниматься дипломатией с другом не стоит.
- Знаешь, друг, ты прости меня, но так получилось…, там в информационном центре. Утаивать от тебя я не стал… Извини, может я не прав…
- Слушай, Вальтер, ну хватит уже…, чего ты кота за хвост тянешь? Что за привычка у тебя? Говори уже!
Краузе вытащил из портфеля увесистый файл, положил на стол перед Райсхлером.
- Читай вот…
- Что это?
- Ну, смотри сам… Грамотный, поди…
Александр Генрихович не отрывая напряженного взгляда от своего друга, коснулся бумаг. Краузе отошел к окну. Зазвонил телефон. Взяв трубку, коротко ответил:
- Хорошо. В понедельник обязательно обговорим. Сейчас, извините, я не смогу…
…Тишина кабинета в этот раз не способствовала укладу мыслей профессора, как это бывало обычно… Эта тишина скорей свидетельствовала о том, что для одного из российских немцев, именно сейчас, будет обозначен конец той вакханалии, которую породила коммунистическая идеология. Казалось бы, сейчас он, этот российский немец, еще раз переосмыслит прошлую жизнь нации, соответственно и свою, еще раз заскрипит зубами, удержит в последний раз вырывающийся стон и обиду. И все! И никто из его семьи больше не испытает воздействия лжи, неоправданной ненависти власти предержащей и введенных в заблуждение окружающих его людей! А осознание того, что дальше в этой стране, как собственно и во всем мире «российские немцы» как этнос более не существуют, и за это никто ответственности не понесет, - будет уже не так болезненным… Спрашивается, зачем тогда вся эта политическая возня вокруг проблем восстановления справедливости? Вальтер Гельмутович вспомнил недавний разговор, который случился с одним из районных прокуроров на одной из конференций, посвященной трудовому подвигу г. Т…ска в годы Великой Отечественной войны... Помнится, тогда Краузе был одним из выступающих, и он в своей речи поведал о трудовом вкладе в дело победы над Германией эвакуированных граждан, блокадников и… немцев-спецпоселенцев. На его утверждение, что эта категория граждан, имелись ввиду российские немцы, заслужили своим трудом полной и необратимой реабилитации… Зал молчал. Президиум тоже. Докладчики и содокладчики пропустили мимо ушей эту часть тезиса… Только прокурор и то в кулуарах около гардеробной решил высказать свою точку зрения, мол, он лично с глубоким уважением относится к немцам, более того, он вырос среди них и у него очень много друзей немцев, но он категорически против восстановления автономии немцев… На вопрос: - отчего же так? – улыбчивый страж законности с нотками в голосе, не терпящими возражений, ответил: - другие нации тоже не меньше, если не больше, понесли жертв от тоталитарного режима тех лет… И, если все кинутся требовать от нынешней России каких-либо поблажек, а то и компенсаций, то от нашей с вами Родины камня на камне не останется. Краузе тогда ответил своему неожиданному оппоненту одной фразой: - ну, это смотря кто будет просить и на каких условиях… Прокурорскому корпусу никогда и в голову не приходило, что надо сделать так, чтобы от ныне и навсегда не стало предпосылок для развала российской империи. Вот и получается, что, действительно, пока сама власть не поймет целесообразность реабилитации нации, толку от политического движения за восстановление конституционных прав немцев в России не будет… Эх, черт возьми, немецкая проблема в России похожа на придорожный булыжник: возьмешь его, а на нем одни острые края, и каждый больно режет руку… Их, края, либо нужно стесывать поочередно, либо булыжник вовсе выбросить. А выбросить, значит, минимум как самого себя потом не уважать…
… Райсхлер неподвижно сидел над бумагами. Ни один мускул на лице не дрогнул. Слегка побледнел только. Каждый прочитанный листок он аккуратно складывал в той последовательности, с которой ему их подал профессор. Душа ныла. Чувство досады, которую он давно уже не испытывал, словно червь зашевелилась. «Ну, вот, отец, мы и встретились… Как же ты умудрился попасть в руки этих озверевших малолеток-то? Ты же всегда был предупредительно осторожен в поступках… В поступках – да, а вот в мыслях в слух… Эх, отец, отец…» Райсхлер поднялся, подошел к тихо стоявшему у окна профессору. Молчали. По проспекту за окном неслись сплошным потоком машины, народ спешил по тротуарам… Жизнь шла своим чередом для всех…
- Вальтер, скажи… Ты об этом материале кому-нибудь рассказывал?
- Нет, Саша… Этот материал никого не касается… А меня он касается лишь в той части, что Генрих Андреевич мне не чужой человек… Мы ж росли вместе рядом с нашими отцами… Учился у него… Ты, хоть, так встретился с отцом… А я даже представления не имею где искать своих деда и отца… Никаких следов… А этот материал мне попал в руки совершенно случайно, я уже говорил. Промолчать – я не решился на это… Прости, дружище..
Райсхлер снова вернулся к своему месту, взял фотографию отца… Через паузу промолвил:
- И что ты собираешься с этим делать?
- Ничего. Забери эти документы… У тебя сын, внук… Они должны знать о своих предках… так, ведь?
- Не знаю, не знаю… Я-то, как раз, думал, что пусть хоть они проживут жизнь без «черной метки» в душе…
- Тебе решать, Саша. Тебе…
Райсхлер неспешно уложил документы в конверт, в раздумье подержал их, словно проверяя на вес, затем бережно опустил во внутренний карман куртки.
- Ну, а как отчет твой в ректорате прошел?
- Да, в общем-то нормально… Сделаю попытку предложить аспиранту Майеру взяться за проблему перспектив сохранения немецкого этноса в России… Но, не знаю… Стоит ли?
- Не понял…
- Понимаешь, для спецкурса материала слишком мало. Одному мне его не собрать. Подключать аспирантов, - есть опасность, что подведу их. Во-первых, моих публикаций по этой проблеме у меня недостаточно на данный момент, во-вторых, я сам так и не определился с основной концепцией своих научных изысканий… Понимаешь, с одной стороны это нытье и ностальгия по государственности российских немцев у меня, во всяком случае, оскомину набило… Даже Вормсбехер, который в 2003 году обратился к Президенту России с личным письмом, высказал ряд дельных предложений по восстановлению государственности, но обратился он единолично, без поддержки тех же юристов и экономистов. Т.е., если мне в спецкурсе придерживаться экономической мотивации при реабилитации нации, необходим соответствующий союз историков и экономистов, причем, экономистов, которые в теме. Это направление, как мне видится, наиболее свежо и, главное, будет иметь перспективу прикладного значения для утверждения внутренней национальной политики в России, а следовательно и для обеспечения равноправного функционального положения немецкой нации… Это кафедру нужно формировать! А так…. доведу Майера до защиты, продавлю именем своего авторитета, а потом…
- Ладно, Вальтер… Думай. Может, не все так сложно, как ты себе видишь? Будут деньги и кафедру откроешь. А они, деньги, могут быть получены от Германской стороны. У тебя же налажен творческий контакт с национальным культурным центром, ты вхож туда… Вот и прозондируй там перспективу… Наладь научные отношения с тем же Саратовским государственным университетом, он один из фаворитов в научном мире по немецкой проблеме…
- Я думал над этим, Саша, - Вальтер Гельмутович тяжело вздохнул, - годков двадцать скинь мне, и я горы сверну!
Райсхлер подошел к своему взволнованному другу, приобнял его, посмотрел в глаза:
- Ну, положим, годков я тебе не сброшу… А, вот, начать нужно! На подходе у тебя твои ученики! Гоняй на полную их способность, и дело пойдет… Ну, и я рядом! Ладно, пойду… А то там мои подопечные на кровле жилы тянут…
«…Жилы тянут… Жилы тянут»… Райсхлеровские, иной раз, словесные выпады придавливали, так, что приходилось в корне пересматривать свою точку зрения, а то и часть жизни… Те, кто не понимал Райсхлера в такие моменты, более не рисковал на интуитивной ноте вступать с ним в полемику. Вальтер Гельмутович же такое качество друга очень ценил, потому что он всю свою жизнь сверял по райсхлеровскому камертону… Вот и сейчас: с одной стороны перспективность и актуальность выбранного пути научного поиска для немецкой нации, соответственно и для выработки концепции внутренней национальной политики государства манила и захватывала, а с другой – очевидность того, что решение проблемы восстановления государственного статуса нации на современном этапе, мягко говоря, умышленно заведена в тупик, причем, с согласия и санкций России и Германии – жестко приземляла Вальтера Гельмутовича. Причем, общественное мнение обывателей российских немцев, к стати, и не только, загнано в омут концепций неделимости проблемы научным миром… Ну, что значит, например, утверждения тех же Саратовских ученых: - понятие «признаки геноцида по отношению к Советским немцам» не приемлемо в научном обороте? Двуличие в подходах уводит всех, кто мало-мальски имеет отношение к немецкой проблеме в России от истинных причин лишения возможности нации быть в консолидированном виде. А это в свою очередь оставляет нации только одно: - быть «ряженой прослойкой» для других наций российской империи… Хватит ли сил под конец жизни сдвинуть с места этот огромный пласт проблемы, обросший мхом противоречий и подтасовок? Вот, например, 18.10.1991 г. был принят Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 № 1761-1, который констатирует формулировку, полностью отражающую как содержание данного законодательного акта, так и дальнейших правовых актов, его дополняющих: «За годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам. Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как несовместимые с идеей права и справедливости, Федеральное Собрание Российской Федерации выражает глубокое сочувствие жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким, заявляет о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения законности и прав человека». Казалось бы, нет честнее документа, который дает основу для реабилитации немецкой нации, той нации, которая сыграла необратимую роль в строительстве государственности российской на протяжении последних трех столетий! А на деле что? А на деле вполне очевидны факты, что восстановление законных прав нации в сообществе других наций России, создание нормальных условий для национального развития по экономическим, политическим, демографическим и правовым признакам не возможно! Таковы выводы конференции русско-немецкого культурного фонда от 2010 г., прошедшего в Ораниенбурге, равно как и других российских и международных форумов по немецкой проблеме. А между тем, и тут Райсхлер справедливо прав, однажды высказав одну мысль: «Что значит быть российским немцем? Быть российским немцем означает, как и для любого другого человека, ощущать гордость за свои корни и стараться соответствовать тому положительному стереотипу, который традиционно сложился у окружающих людей о немцах». Вот так… Ну, что делать? Надо подключаться к изысканиям. Кто знает, может и удастся успеть создать фундаментальную основу прикладного значения для определения параметров государственности российских немцев с учетом современных политических и экономических условий развития государственности.
…Райсхлер вышел от своего друга облегченным. Успокоилась душа вопреки запросам только что пережитой ситуации… Все же, где-то в глубине, словно омерзительный червь, зашевелилась злость. Александр Генрихович никогда раньше не испытывал этого липучего чувства. Он так привык жить и работать, строить свои взаимоотношения с людьми: когда учил – его понимали. Если пытались спорить с ним – убеждал только такими аргументами, которые опробированы жизнью и доказаны наукой. И внутренне всегда гордился тем, что оппонент вдохновлялся от приобретенной истины. Никогда не было места в его душе ни злости, ни ненависти и, уж, зависти - тем более… Сейчас же сознание, не согласуясь с душой, начинает обрабатывать только что пережитый сюжет. Да, как обрабатывать!! «Если Дело отца преспокойно лежало в информационном центре, и не один год, чего ж тогда власть помалкивала? Я что, был малоизвестным человеком? Тысячу раз бывал в Барнауле на различных форумах, и ни звука… Если со мной так, то, каково желание у власти вернуть немецким семьям их честь и совесть? Выходит, что никакого… Наверное, конечно же, не стоит по своей судьбе делать глобальные выводы, наверное… Но, червь-то зашевелился! Просто выходит так: каждый человек в жизни получает ровно столько, сколько заслуживает. Кто-то, как оказывается, получает несколько больше. Но, это уже благодаря цинизму, наглости и беспринципности. Гражданину из Российских немцев это не дано с молоком матери. А раз так, то спрашивается, а что ему тут, в этой великодержавной делать? Попользовались им, высосали из него все благодатные соки и – пошел вон…» …Александр Генрихович не заметил, как поднялся на четвертый этаж корпуса, на кровле которого трудились его подчиненные. Остановился передохнуть. «Странно: одышка чего-то вдруг запирает дыхание… И сердце колотится нагретым молотом… Ничего, организм знает, что делает. Мозгам-то надо понимать, что прыткая молодость давно уже позади, и надо бы знать свои ограничения… Во-во! Надо бы знать свои ограничения. А, вот, Вальтер, похоже, своих ограничений пока не знает! Чего, спрашивается, на старости лет ухватился за этот толстенный, с ржавыми заусенцами, канат? Руки раздерет до костей, а проблему не выстроит и не вытянет. Патриот, черт его возьми! Оглянись ты вокруг, друг мой… Наши фамилии превратились в экзотику. Услышав ее тот или иной обыватель, в лучшем случае подумает: 0! А какой же он национальности? К стати, это последний признак благодарности от соотечественников российских, которую они смогут проявить по отношению к немецкой нации… Эх, Вальтер, Вальтер…»
- Генрихович! Ты иде запропастилси? Сверху глядим – идет наш шеф… А тя все нету и нету! Чё, заплохело, иль как?
Всклоченная голова Спиридоныча свесилась в лазе пятого этажа. Глаза налились кровью, вены на шее вздулись. Уж больно ему хотелось продемонстрировать свою правоту: самим для себя работать дешевле, следовательно, выгоднее. Задним кряжистым умом ему не терпелось подкатить к своему шефу с предложением: вообще организовать при институте подрядную организацию по ремонту кровель зданий, корпусов, гаражей, да мало ли чего еще? Уж, больно хотелось…
- Ну, чего присел-то, Генрихович, залезай давай сюды! Начальство должно увидеть всё своими глазами!
- Сейчас…, увижу, - Александр Генрихович восстановил дыхание, снял кепку, вытер пот со лба, - давай уступи лестницу-то!
Спиридоныч так же исчез неожиданно из проема чердачного лаза, как и появился, однако, все же руку протянул для помощи. Райсхлер не отказался от поддержки. Взобравшись на кровлю, он приятно был удивлен качеством работы своих подчиненных: рубероид ровными рядами был уложен по основанию. Причем от старого покрытия не осталось и следа. Все сделано аккуратно, главное, быстро. Рабочие остановили работы и с нетерпением ждали доброго слова от своего шефа…
- Молодцы, мужики! Можете, когда захотите!
Спиридоныч, охваченный своей идеей, хотел было тут же взять быка за рога – выдать Райсхлеру свои расчеты и предложения по созданию подрядной бригады при институте, но сдержался. Внутреннее чувство опытного по жизни работяги, подсказывало, что сейчас не время… «Шеф какой-то не такой сегодня. Расхваливать чего-то начал… Тут сам не спишь, как говориться, и этим пацанам не даю! Потому и результаты есть, а, следовательно, и деньжата какие-никакие, но появятся в кармане! Не-ет, чего-то с Генриховичем не так.»
- Ну, и когда закончите с этой кровлей по вашим прикидкам?
- Думаем к концу той недели…
- Это если дождик не вмешается. Смотрите, у нас две крыши…
- Да, не переживай, Генрихович, даст Бог…
- Бог-то может и даст… Спиридоныч, без тебя народ справится, если что?
- Ну, а как же! Чего задумал-то, Александр Генрихович?
- Да, нужен ты мне сейчас.
Спустились. Послеобеденный прохладный ветерок потянул из тайги своими щупальцами по оголенным шеям. Студентки, почуяв неблагоприятные перемены погоды, зацокали каблучками по асфальтной дорожке к главному корпусу. «Бог-то может и даст..» - стучало в голове Спиридоныча. «Куда он ведет меня? Странный сегодня какой-то Александр Генрихович…»
- Николай Спиридоныч!
- Да.
- Не смог бы ты со мной поехать сейчас…. на кладбище?
- Ты, че!? Александр Генрихович!? Спятил, ли чё?
Райсхлер шел медленнее, чем обычно, на реплику своего товарища не отреагировал. Молчал. А что тут можно сказать. Он и сам себя не понимал сегодня. Чувство срыва с опоры своего характера не покидало. А почему срыва-то? Да, потому что он решил для себя: выжить в плену может только тот человек, который сможет использовать один шанс из тысячи! Только сегодня оглянулся на свою жизнь… И что там позади? Сплошная борьба с чем-то и кем-то… Возня за истину вокруг, да около… Шаг вперед, два назад… Классик знал, о чем говорил в период передела истории под себя… Эх, Вальтер, Вальтер! И черт же дернул тебя ввязаться в эту самую возню! Зов мертвых предков, видишь ли, тебя всколыхнул… Вот жгут документы в кармане, как разогретые пламенем угли! А это не мало и не много, а итог жизни, моего отца, матери… А по большому счету – итог жизни целой нации! И что, в этом вся прелесть жизни? Ради чего, спрашивается? Да, конечно, в итоге сын прекрасный, внук Артемка… Но, где гарантия, что и они не пострадают от исторической наследственности? Мама, тогда в 56-м… слегла сразу. Так и не поднялась больше… Вот правильно она все время твердила, что ничего и никому не нужно говорить! Ни детям, ни внукам, ни правнукам, ни друзьям, ни соседям! Никому!! Пусть все люди живут в иллюзорном мире, пусть даже во лжи, это, во всяком случае, безопаснее. Ну а как же совесть? С ней-то как найти общий язык? Плен.. Плен… Плен!!
- Спятил, спятил, Спиридоныч… Ты, как дитя малое, спрашиваешь то же… Просто помоги мне могилку матери поправить…
- Так чего ж ты? Сказал бы… Ребята в миг бы все сделали! Ну, ты даешь, Генрихович!
До кладбища доехали на такси. Без особых пробок на дороге. Могилу нашли без затруднений, несмотря на то, что к стыду Райсхлера бывал он здесь не каждый год. На этот свой стыд Райсхлер или из-за трусости, или из-за того, что не хотел тревожить память матери, каждый год говорил ей: «я скоро приеду, мама, вот улажу свои дела и…». Он чувствовал на себе один и тот же вопрос матери: - сынок, отец ни в чем не виноват, так за что же его так? Найди его могилку и поклонись… Делай, что хочешь, но найди. Иначе, для чего же мы жили-то?
…Райсхлер присел на лавочку. С большим сожалением оглядел заросший бурьяном холмик. Спиридоныч топтался около, не зная с чего начать разговор. Молчали долго. Блудный ветер колыхал могильную траву. Многочисленная мошкара шарахалась из насиженных мест. Воробьи, как пираты, гонялись за ней, с оглядкой на непрошеных гостей. Николай Спиридонович с подозрением оглядел Райсхлера. Старик сидел в какой-то обреченной позе, опершись локтями в колени, смотрел в одну точку себе под ноги.
- Ну, так, че, Александр Генрихович…., помянуть бы надо…, коль пришли, а?
Райсхлер продолжал молчать. Спиридоныч на свой манер решил, что «помянуть» надо заслужить. Вошел в оградку и начал выдергивать сухостой. Работа у него спорилась. Его руки, привыкшие к тяжелому труду, легко справились с бурьяном. Райсхлер продолжал сидеть в одном и том же положении… Не получив от Александра Генриховича слов одобрения или благодарности за работу, Спиридоныч присел рядом.
- Случилось что, иль как, Генрихович? Иль заплохело тебе? Чего молчишь?
Райсхлер выпрямился вдруг, втянул свежий воздух и с тоской посмотрел на низко плывущую хмарь.
- Случилось…. Лет пятьдесят тому назад…
Облака придавливали, и словно пьяные чужеземцы кружили над головами людишек, пытающихся понять смысл жизни на земле этой грешной… Они перестали понимать, что вера в Бога это согласие с его заповедями, а не дань моде креститься по поводу и без, зачастую не всегда с чистыми помыслами… Смерть человека – обычное дело для обывателя, своего рода развлекательная программа. Тот, кто умнее, тот слабее… А быть сильным и умным – удел редких индивидуумов. То, что очевидно сегодня, не согласуется с сильными мира сего. Выгода, циничный расчет – основа эгоизма, который в свою очередь разрушительно воздействует на святое – семейные, общечеловеческие в рациональном смысле, устои. Но, самое страшное то, что люди ничего не предпринимают для того, чтобы спасти эти самые старые, как мир общечеловеческие ценности взаимобытия! Похоже, и правда – мир стабильно и медленно сходит с ума! Райсхлер вздрогнул от беспутных мыслей, словно от нахлынувшей на разгоряченное тело сырости. Оглянулся. Спиридоныча рядом не было. Не видно его и в окрестности. «Странно… пропал мужик…» Спиридоныч появился также неожиданно, как и исчез, чем вновь заставил вздрогнуть Райсхлера. Молча присел рядом, распахнул куртку и достал сверток. Уложив рядом на скамейке кусок колбасы, сыра, достал бутылку вина. Райсхлер равнодушно отвернулся. «Черт, зря я его с собой взял… Им лишь бы повод был…» Николай Спиридонович между тем со знанием дела разрезал на равные дольки колбасу, сыр, разлил в пластиковые стаканчики, не весть откуда взявшиеся, вино. Подал в руки Райсхлеру стакан, до краев наполненный вином. Не удосужив ответом на вопрошающий взгляд своего товарища, выпил залпом горячительное. Райсхлер же не знал что делать… Мало того, что за свою жизнь он ни разу не прикасался ни к спиртному, ни к табаку и прочим забавам, он просто не понимал людей, которые в подобных ситуациях считали своим долгом горе или радость заливать вином… Свою душу он открывал и в горе и радости только в кирхе. А захаживал он туда тайно и крайне редко. Из оцепенения вывел Николай Спиридонович, наполняя по второму разу свой стакан вином.
- Слышь, Александр Генрихович…. Не по-мужски как-то… Чего сидишь, как сирота казанская? Да и я тут с тобой рядом вроде как лишним чувствую себя… Ежели хошь сказать што – говори, полегчает… А нет, так я за память старушки твоей пригублюсь, да пойду… Домой-то дорогу найдешь?
- Нет, нет… Николай Спиридонович… Ты извини меня… Побудь рядом, не спеши…
- Ну, так пригуби, хоть… К матери, ведь, пришел…
- Да, да, конечно…
Райсхлер, сморщившись, медленно, но выпил все без остатка. Спиридоныч продолжал смотреть в упор, ждал… Райсхлер крайне не хотел открывать свои переживания, но молчать было уже не прилично. Николай Спиридонович же, невнимание к себе не терпел ни при каких обстоятельствах. Александр Генрихович медленно достал из внутреннего кармана бумаги и фото отца, протянул их Спиридонычу…
- Что это?
- Да, вот… С отцом, безвинно погибшим, встретился… сегодня… А мать все просила меня выяснить где могилка его… Пойти и поклониться ему. А я так и не удосужился удовлетворить ее волю… Так что, хоть, так сделаю… Спасибо тебе, Николай Спиридонович…
Спиридоныч пытливо стал вчитываться в содержание документов. Долго всматривался в фотографию. Закурил. Лицо стало серьезным. Желваки стали гулять по заскорузлым скулам.
- Э-э, нет, Александр Генрихович, ты тут не только по этому… Не договариваш чего-то…
- Прозорлив ты…
- Ну, славу Богу, не дитя ж… Да и тебя знаю… Тольки знаш, чего скажу тебе… Так кручиниться, как ты себе позволяш, на долго не хватит…
Спиридоныч разлил остатки вина, бутылку аккуратно положил обратно в сверток. Выпил, не приглашая к соучастию своего товарища. Райсхлер к удивлению Спиридоныча не заставил себя долго ждать. В душе как буд-то что-то развязалось, мысли выстроились в порядок. И все то, что его держало до сих пор в узде – исчезло. Спиридоныч же наоборот, даже намека не выдал на похмелье, еще раз взглянул на фотографию, вернул её Райсхлеру. Закурил. Встал. Зачем-то потрогал крест на могиле.
- Крест-то не наш… Ваш, немецкий? Да-а… Все будем вместе… там…
- Все, да не все, - Райсхлер обреченно махнул рукой, - все, да не все…
Спиридоныч гневно сверкнул глазами. Снова присел рядом с Райсхлером.
- Знаш что… я тебе скажу, Александр Генрихович… Я родился в сентябре 45-го… как ты догадываешься от бати маво Спиридона Анисимовича. Войну-то он закончил ишшо в 44-м… Продержали яво в лагери фильтрационном с годик и домой демобилизовали. Меня родил… Я-то тольки по оставшимся фотографиям знаю батю… А в 46-м яво опеть вызвали в НКВД… С тех пор ни мамка моя, ни я не знаем где могилка родителя… А за что с ним так? Вот за что!? Он, ведь, два с половиной года комбатом… Коммунист! В плену, видишь ли, оказался вместе с остатками батальона! Отсидел же год! Вины его не доказали… Ан нет… Что-то не так сочли, уничтожили мужика… Так мало того, мамка моя, Марья Иванна, до 56-го чуть ли не каждую неделю в КГБ вызывалась… Бывало по неделе не возвращалась… А я сижу дома на воде и соли, дожидачи не знамо чего… А я сыном врага народа до шестого класса числился, пока не плюнул на все и ушел из школы… Как ни порола меня мамка ремнем отцовским, как ни отстаивал я свое решение на горохе в углу, - не вернулся туда… Пристал в 58-м к буровой… Мужики меня там и выкормили и приютили. Работать потом стал с нимя… Так до пенсии и прожил там… А мамка моя померла, так и не дождавшись меня. Телеграмму-то я получил, что, мол, прихворнула… Ну, я и сорвалси к ей… Ага, «прихворнула»… Рак у ей оказалси! На пол-дня опоздал… Без меня похоронили… Да, тут недолече, в Елозовским районе…А это как по-твоему!?
Спиридоныч прикурил дрожащими пальцами полусмятую беломорину.
- Так шо ж мне теперя… сидеть и сопли распускать? Да у нас по всему союзу, ежли капнуть, в кажной семье наевшихся «светлым будущим» по самое не хочу!!
- А дети?
- А что, дети? Ты имеш ввиду, знают енту историю, иль нет? Отвечу: - я все сделал што б знали… Сын Егор в Барнауле мастером в теплохозяйстве, внука мне подарил, Анисимом назвал… Пообещалси, што разыщет об деде все, что возможно. Маринка, младшенькая, так та тута товароведом работат… То ж, сказала не успокоится, покуда правды не найдет… И внук и правнуки – все будут знать что и как было в их роду… Жалко тока што моей Настасьи нет уже… Рано померла все ш таки… Жить надо, Александр Генрихович, понял? Жить!!
Райсхлер слушал внимательно своего товарища. Не перебивал. Мучительно старался понять, как может человек, кровно обиженный властью, оставаться с твердым стрежнем в сердце и душе? Только лишь потому, что такой человек в своем мировоззрении ощущает себя властелином над властью! Она – власть зависит от него, а не он от нее… Так-то оно, так, похоже…
- Печальная история, Николай Спиридонович… А я и не знал этого… Почему же не рассказывал?
- А ты и не спрашивал.
- Ну, да, конечно… Только знаешь, Николай Спиридонович, твои дети и внук не смотря ни на что живут в своей стране. Они граждане конституционной родины. Имеют право на православное развитие. Главное, их никто сейчас не упрекнет за прошлое в жизни деда и прадеда… Я и мой сын, прости уж, о таком даже мечтать не можем… Тут эти-то документы попали в руки мне чисто случайно… Так что, Николай Спиридонович, у меня, да и всей нации – российских немцев впереди потребуется масса усилий, чтобы хоть как-то приблизиться к истине…
- Ой, да брось ты, Александр Генрихович! Сами вы виноваты! Вот, скажем, ты… Ты ж уважаемый человек среди всех людей! И все знают, что ты истинный немец… Умный, порядочный, честный! Так ты што, один такой што ли? Я что-то не встречал трудящегося человека, чтобы о советских немцах говорили плохо… Ну, так вы используйте это положение при достижении своих прав! А то ломанулись все за бугор… Обиделись они, видишь ли… Тут ежели каждый от обиды на власть драпать начнет, так на земле этой даже зайцы из тайги убегут…. Прости, Александр Генрихович… Таков, уж, я противный старик…
Райсхлер на секунду почувствовал себя уязвленным словами своего товарища. Однако – истина, которой скорей интуитивно владел Николай, заставляла сдерживать порыв контраргументов. «А, действительно, может решение проблемы немецкой нации лежит совсем рядом и на поверхности? Только кто бы ее поднимал…»
- Знаш что, - пойдем-ка отсель… Не надо беспокоить прах матушки твоей. Пущай в спокойствии будет… А нам с тобой крышу надо доделывать…
Николай Спиридонович, на ходу затолкав в пакет сверток с остатками поминальной трапезы, пошел к выходу с территории кладбища. Сгорбившаяся его спина выглядела в этот раз непривычно: все же воспоминания о своем далеком прошлом для него сейчас были нежелательными… Кто знает, может и он коснулся неприкасаемого в своей памяти? И рискнул он своим запретом только лишь ради друга… «Ничего, небось, аклимается…»
…Все. Больше я не прикоснусь к проблеме российских немцев. Нет смысла. Все, что нужно понять, я понял и высказал на страницах очерка «Прерванное молчание» и здесь. А углубляться в проблему – значит, оказаться быть втянутым в официальную российско-германскую концепцию о неприемлемости использования термина «геноцид российских немцев, как нации». В свою очередь я оставляю за собой право оставаться на своей позиции: - признаки геноцида по отношению к российским немцам за период с 1941 по 1956 годы имели место быть! К стати сказать, что родились эти признаки еще в период 1-й мировой войны. Ну, а с 18-го по 38-й годы сам «хозяин» и голодомором потравил, и расстрелами, и ГУЛАГами - упокоил нацию. А в 41-м? Как можно объяснить мотивированное, причем, заранее подготовленное спецвыселение, депортацию нации не только из прифронтовой зоны, но и из глубокого тыла? В 45- 46 годах репатриацию без права гражданства, сопровождаемая огромным количеством совершенно невинных жертв? Как можно объяснить мотивированное уничтожение детей российских немцев, начиная с 3-х летнего возраста в годы 2-й мировой войны, когда от них уводили на смерть матерей, а детишек бросали на произвол коварной судьбы? И те слюнявые объяснения, мол, ВСЁ мобилизовалось на нужды фронта, лживы и преступны! Никто не считал жертв российских немцев, которые не заставляли себя долго ждать от неправового положения в послевоенный период с 45-го по 55-й годы. Хрущевско-микояновское чванство при встрече с делегацией советских немцев в 65-м, только лишь усугубило положение самых бесправных и нищенствующих слоев граждан немецкой национальности тех лет. Ладно, допустим, я каким-то образом отвечу молчанием на безгеноцидную концепцию некоторых влиятельных нынешних российских, немецких историков и общественных деятелей, допустим… А результат-то каков на сегодняшний день? Российский немец является гражданином Российской Федерации, это факт. Соответственно, он обязан ходить на выборы и голосовать за тех слуг народа, которые категорически против восстановления государственного статуса немецкой нации в России! Он сегодня гражданин своей родины, в которой отсутствует внятная национальная идея, которая могла бы способствовать возрождению национального самоосознания той же немецкой нации в России. Если государственная идеология (которой, собственно, тоже нет в современной России) не приемлет эту здравую, банально простую мысль, то о чем можно говорить сегодня? Только о шутовском использовании нации при возрождении этнокультуры ее. Только тут и «Бурановские бабушки» не помогут… Далее. У меня и к советским, российским немцам достаточно претензий. Обиделись они, видишь ли, на Советскую власть, побежали все на историческую родину за счастливой жизнью. Но, там-то вы те же – чужие! Так и будут это клеймо тащить за собой внуки и правнуки ваши, правда, не с таким унижением, как в России. Здесь-то кто вам мешал консолидироваться, начиная с 85-го года? Что, земли брошенной российскими, безответственными властями мало в тех же местах исторически компактного проживания российских немцев? Достаточно! Так покажите русскому медведю на что вы способны, так как это сделали наши предки тогда в 18 веке! Положите ему на стол конкретные экономические расчеты и проекты развития территории, а, следовательно, и нации! Параллельно налаживайте экономическое, прежде всего, взаимодействие с Германской стороной, которая сумеет, в отличии от России, отыскать свою выгоду и политическую и экономическую, да какую угодно, оказывая помощь в возрождении консолидированной немецкой нации в России. Продемонстрируете результаты своего труда, тогда наверняка сможете решить проблему государственного статуса немецкой нации. Начните с образования поселковых немецкий поселений, потом районных… А там - открытый путь к формированию национальной республики, области, края. Только у вас за плечами уже будет экономический потенциал и политический вес, поддерживаемый Западной Европой! Я-то сейчас озвучиваю совершенно не новые мысли! До меня уже вдоль и поперек эти предложения обговорены тем же Вормсбехером! И у Путина эти предложения лежат на столе давно уже. Ну, не будет внятного ответа от власти. Неужели это трудно понять!? Тогда самим надо начинать действовать в рамках российской конституции. А то, ведь, о ныне действующих двух немецких национальных районах, их успехах в России никто не знает, да там и из руководства Российской Федерации никто, никогда не был… Надо приглашать, убеждать на действующем примере! Вместо этого общественное движение российских немцев, о котором простой обыватель ничего не знает, запуталось среди напыщенных чиновников и разглагольствующих немецко-российских интеллигентов. Деньги, причем, не малые, отпускаемые обоими государствами, идут в основном на развитие этноса. Это, конечно, тоже важно, но, извините, от того, что немецкие ребятишки вместе с русскими попляшут на сцене в национальной одежде, или угостят окружающую толпу национальными блюдами, от этнокультуры к этноэкономике не пробиться. В общем, скажу так: во всем этом мы, российские немцы, носители уникальной культуры, обогащенной опытом совместного взаимодействия с русской нацией, сошли с рельсов, а точнее – размыли грань взаимобытия! И кто в этом ныне виноват больше, - ответит история… (Хотя, она имеет такую привычку – забывать уроки…) Я же сразу отмахиваюсь от упреков тех, кто мне говорит: «Сам-то что сделал конкретного, как немец, гражданин России, для консолидации своей нации?» Отвечаю: - никогда не прятался и не открещивался от своей принадлежности к немецкой нации (за что, собственно, и страдал…). И книгу мою, вышедшую в 2010 г. в г. Камышине о проблемах советских немцев и предлагаемых путях решения этих проблем категорически никто не хочет ни рецензировать, ни издавать для массового чтения, хотя она все время ходит по рукам читателей! У меня достаточно много возможностей было и есть выехать из России в Германию на ПМЖ, но извините, не лежит душа хлебать готовое и угодливо улыбаться новым покровителям… Я, уж, лучше тут, где похоронены мои дед, отец и мать, буду жить по совести своих способностей. Если позовут для конкретного дела на благо нации по моим потенциальным возможностям – пойду! Но, только не позовут. Не позволит мой радикализм в оценках прошлого, настоящего и будущего немецкой нации в России. А теперь последний вопрос к вам: Скажите, а чего хотел в конечном итоге Сталин и Гитлер в своих вожделениях по отношению к Советским немцам? И не являются ли сегодняшние последствия от прошлых политических катаклизмов в судьбе немецкой нации, при молчаливом в общем, созерцании на эти последствия нынешних властей – политическим наследием от этих двух дьяволов к которому все мы приспособились? Подумай сам! Ну, что ж, мой возможный, будущий читатель, желаю тебе вернуться к истокам и начать все с начала!
Да, будет так! Июль 2012 г.
Грань...
© Copyright: Александр Келлер, 2014
Свидетельство о публикации №214121501127
Свидетельство о публикации №214121501127
Рецензии