Захари. Прошлое

Чтобы вырасти в прекрасный цветок, семя должно пролежать некоторое время в сырой земле, полной одиночества и мелких паразитов, по соседству с трупами и дыханием разлагающей всё живое смерти. Не даром, одни из самых прекрасных цветов растут не на клумбах, а именно на кладбище.

Из обветшалого дома никто не выходил круглыми сутками, никто и не входил туда, вслед за его хозяином. А сам он предавался воспоминаниям, уже без виски, уже без желания утопить прошлое в желчи. нечто новое росло в нём, неизведанное для него самого, и не требующего забвения, как это бывает у нас с вредными привычками. Однажды попробовав вкус табака или крепкого спиртного, мы можем пристрастится к нему, а что потом? На утро болит голова, назойливо преследует тошнота и отвращение к содеянному. Но сладкое воспоминание о том аромате настигает нас снова, ломая нашу волю и вот мы уже снова осушаем очередной бокал, а того глядишь и бутылку, или даже две, ящик, в конце концов. И снова болит голова, тошнота превращается в самую настоящую рвоту и хочется забыть, в этом делириумическом припадке, содеянное, своё прошлое и больше никогда, совсем никогда, не предаваться этой страстной вредной привычке вновь. Но нет, Захари уже перестал томить себя забвением, только память оставалась в нём, память, с которой он мог бы спасти своё настоящее.

После смерти родителей, он недолго оставался в одиночестве. Честно говоря, Захари никогда формально не был одинок - его постоянно кто-то окружал. Вот и случилось, что его в школьном возрасте приметили одни, как это называется, "сомнительные тёмные личности, предлагающие наркотики и проституток на каждом углу". Но вместо непристойных предложений, они взяли его в оборот, взяли быка за рога, как смогли, как получилось взять и завербовали в свой культ. Сердобольные старушки прозвали бы их мерзкими сатанистами, но в конце концов, они же не предлагали их детям наркотики? Да и старушки даже не знали об их существовании, всем членам культа строго запрещалось разглашать информацию под страхом смерти. Захари умел хранить секреты, он был - как могила, в этом плане, да ему и не было кому рассказать. Всё его внимание было приковано к этим новым, доселе неизвестным, людям, от которых он узнавал с каждым днём всё больше и больше и даже не замечал, как они изменяют его, на что они толкают его. Он был там не единственным ребёнком и даже более того - в культ принимали только детей до определенного возраста. У них, можно сказать, негласно висела табличка "Совершеннолетним продажа наших наркотиков строго запрещена". Среди прочих детей, оказалась одна девочка, не имевшая житейского имени. Она родилась в культе, была плоть от крови его. Её прозвище было её именем и оно, как нельзя лучше отражало её суть, чем все эти Сары и Сюзанны, - её звали Ламия.

Ламия всё же была ребенком, пускай и несовершеннолетним, но ребёнком и в ней жил здоровый интерес к жизни, несмотря на отшельнический образ жизни культа. В Захари она увидела осколок этой жизни, которой никогда не имела. Она видела в нём человека, а не брата, вероятно по этой причине она и решила с ним познакомиться ближе, чем с остальными "братьями". И хотя он практически не познал жизни и рано потерял свою семью и "обычную жизнь", но те мелочи, каким он раньше не предавал значения, безумно интересовали её - каково это - ходить в школу, например? Иметь совершенно чуждых соседей, которые не разделяют твои взгляды? Что такое телевизор? Эти и многие другие вопросы она каждодневно задавала ему, когда они были ещё совсем юные и чем взрослее они становились, тем сильнее в ней разгорался интерес к жизни, она хотела вырваться из золотой темницы и познать то, что никогда не знала, жажда жизни была столь непреодолимой, что в ход пошли бы любые средства, любые ухищрения, от кровопускания, до хождения по расколотым черепушкам.

Эти дети были потеряны для своих родителей. У них не было родины, у них было родной семьи, у них было только "братское общество". насаждающее им свои убеждения и взгляды, конечно не без полезных идей, которые каждому из них значительно пригодились в жизни, пока она не закончилась. Но эти двое были самые потерянные из всех. Они были потеряны даже для культа, с момента своего вступления. Единственное, что они не могли потерять - это друг друга, как не разлей вода. И всё же, жизнь таит в себе множество тайн, некоторые из которых познавать непосвященному сердцу слишком больно, в особенности, если в сердце этом уже посеяно семя тьмы.

Всё случается в первый раз. Однажды они решили сбежать.