Мать

МАТЬ

        Твоя  самая  большая  ошибка  в  том,
                что  ты  боишься  ошибиться.
                Томми  Дюар
       Первая беременность молодой Жозефины проходила невероятно сложно, что стоило Юлиусу немалого количества преждевременных седых волос. И её регулярные токсикозы, которые, как он полагал, свойственны лишь ослабленным техническим Прогрессом человеческим женщинам, но никак не здоровенным самкам горилл; и постоянная нехватка в организме беременной минеральных веществ, необходимых для построения нового; и вспышки вконец испортившегося характера. Юлиус жил все эти месяцы, фактически стоя перед Жозефиной на цыпочках, а иногда даже и на коленях, потакая во всём и ей самой, и в особенности – её драгоценному организму; он иногда просто изнемогал, идя на поводу у её импульсивных и порой совершенно бредовых капризов.
       И всё-таки они несколько раз едва не теряли драгоценный для него и неё плод, поэтому после жуткой многодневной гонки Юлиус не стал рисковать на Финише. Он вычислил контрольный срок рождения, и, не дождавшись его две недели, чтобы не позволить находящейся на сохранении Жозефине рожать самостоятельно, и не перекрывать ею себе самому доступ к новорожденному, он просто сделал будущей мамаше « кесарево  сечение », запаяв после этого разрез на выбритом лохматом животе Жозефины биорезонатором. В нужное время он усыпил гориллу, изъял из неё младенца, шлёпнул для порядку, чтобы тот возвестил мир о своём появлении на свет, выкупал, запеленал его, накормил, положил в захваченную ещё с Земли детскую коляску, и повёз по Кораблю в первую ознакомительную экскурсию.
       - « Это  теперь  не  только  мой, но  и  твой  дом  на  всю  оставшуюся  жизнь, малыш, - думал он, медленно катя коляску по коридорам. – Он  большой, наш  дом, и  нам  двоим  хватит  в  нём  места. Мы  прилетим  на  планету  Рай  через  одиннадцать  лет  и  выпустим  там  весь  зверинец, который  везём  с  собой. На  этой  планете  есть  растительность, океаны, кислородная  атмосфера, там  тепло, но  после  падения  астероидов  почти  не  осталось  фауны. Естественным  путём  планете  пришлось  бы  восстанавливать  её  десятки  миллионов  лет, и  мы  решили  помочь  ей  в  этом. Мы  везём  с  Земли  очень  много  разной  её  живности, которой  будет  в  Раю  хорошо, учитывая  полную  идентичность  наших  органик, и  мы  надеемся, что  наши  подарочные  зверушки  заселят  планету  уже   через  миллион  лет. Наши  птички, бабочки, кузнечики, жучки, стрекозы  и  муравьи. Наши  звери  и  рыбы. « Ковчег » полон  ими, а  мы  с  тобой  будем  наблюдать  за  процессом  расселения  наших  зверушек  по  планете. Потом  к  нам  на  помощь  прилетят  другие, а  до  тех  пор  лучшим  моим  помощником  будешь  ты ».
       Юлиус вкатил коляску в маленькое складское помещение, которое он ото всего очистил и превратил в Пантеон. На полке стояли две урны - с прахами его жены и его дочери. Урна жены была с фотографией и её именем; урна дочери – только с именем…
       Юлиус поставил коляску перед урной жены и повернул её так, чтобы фотография могла увидеть ИХ сына…
       - Здравствуй, Луиза… Здравствуй, Селена… - тихо сказал Юлиус, чтобы не разбудить младенца. - Вот мы к вам и пришли… Всё вышло так, как ты хотела, Луиза. Так, как ты об этом мечтала… У нас получилось…
       Он промокнул носовым платком повлажневшие глаза.
       - Ты была великолепной женой, Луиза… Жаль, что мы так и не узнали, какая ты чудесная мать… И ещё ты была гениальной женщиной… Ты точно предвидела свою будущую гибель, и всё сделала для того, чтобы она не стала концом моей жизни и всего проекта « Ковчег »…
       Мы с тобой так хотели дочь – помощницу, а потом сына – помощника… Ты забеременела нашей Селеной, а потом вдруг оплодотворила несколько своих яйцеклеток и положила на криохранение. Я тогда не понял твоих странных манипуляций, ведь мы молоды, и могли бы творить своих детей сами. Но потом вдруг случилась та трагедия из-за аварии в реакторе… Мы чинили его вдвоём, но смертоносный луч выбрал лишь тебя… Ты очень хотела, чтобы я спас Селену, но она умерла в тебе раньше тебя, а резать тебя полуживой я, наверное, не смог бы… Прости…
        После твоей смерти я не мог прийти в себя год, целиком уйдя в работу, а потом вспомнил о твоей просьбе. Я отогрел нашу оплодотворённую клетку и внедрил её в матку гориллы Кармен. Я мешал её организму отторгать чужеродное тело, но так и не смог уберечь от выкидыша… Прости…
       С Жозефиной я был гораздо осторожнее, ведь у меня оставалась всего одна яйцеклетка, уцелевшая после аварии.
       Мы победили, радость моя…У нас теперь есть сын, и я дал ему имя, которое придумала ты. Я буду очень много рассказывать нашему Себастьяну о сказочной матери, которая подарила мне его, прежде чем улететь на небо к Богу… Мы будем часто приходить сюда вдвоём, чтобы делиться нашей жизнью и её новостями. А пока мы пойдём – нашего Себастьяна скоро нужно будет кормить… У него прекрасный аппетит – порадуйся за него… До свидания, Луиза… До свидания, Селена…
       Юлиус выключил в Пантеоне свет, закрыл за собой его дверь, и покатил коляску с Себастьяном по коридорам « Ковчега ».

       Он не стал будить усыплённую наркозом Жозефину после непростой для неё операции, а сразу отвёз в анабиоблок, к своим соплеменникам. Юлиус не хотел устраивать ни в чём не повинной горилле нервное потрясение, связанное с чувством потери выношенного плода.

/ / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       …На столе стоял торт с десятью горящими натуральными свечками.  Торжественный от важного события Себастьян сидел перед ним на стуле в шортах, белой безрукавке и с бабочкой на шее, и нетерпеливо шевелил пальцами в опасной близости от десерта.
       - Ну, когда, папа?!. Ну, когда?!..
       - Ещё не время! – держал его Юлиус, поглядывая на часы. – Всё! Два часа сорок четыре минуты! Ты родился! Ура!
       - Банзай!!! – восторженно заорал Себастьян и стал резать торт на куски прямо при свечах.
       - Ты что?!. – возмутился Юлиус. – А как же Традиция?!.
       - А, задуть!.. – вместо того, чтобы одним мощным выдохом погасить все свечи, Себастьян выключал их поодиночке слабыми, а последнюю даже притушил пальцем.
       - Лентяй! – рассмеялся Юлиус. – Лодырь! Каким родился, таким и остался! Мне когда-то даже молоко за тебя приходилось допивать из твоих бутылочек! Я маму всё обманываю, что ты у нас – в неё, работяга! А ты у нас разгильдяй – в меня…
       Себастьян посмотрел на объёмную фотографию Луизы, стоящую посреди праздничного стола, и вдруг притих, забыв о сладостях. Нож так и остался торчать из плоти торта.
       - Мама сейчас с нами?.. – спросил Себастьян почти шёпотом.
       - И твоя сестра Селена – тоже… - сказал посерьёзневший Юлиус. – И все эти годы они были с нами…
       - Жаль, что только душами… - вздохнул Себастьян. – И почему у вас с мамой так мало фотографий?!
       - Нам с ней некогда было их делать, сынок. Мы познакомились незадолго перед стартом « Ковчега », поженились, и сразу – в небо! А в полёте нам было уже не до фото. Ты знаешь, какой у нас большущий Корабль, а нас на нём было всего двое, и вас с Селеной мы ещё держали в перспективе. Роботы – хорошие помощники, но они лишь исполняют чужие решения, а не принимают их в случае необходимости.
       Потом твоя мама забеременела Селеной, она была от природы слабенькой, мы с ней долго бились, чтобы подарить тебе старшую сестру, но у нас ничего не получилось… Из-за той аварии...
       - Младшую сестру, папа… - поправил Себастьян. - Сначала был я, старший брат…
       - Да, конечно же, младшую… - смутился вдруг Юлиус. – Я немножко запутался от волнения…
       - Со мной всё получилось?..
       - Не просто получилось, но вышло здорово! Ты у нас как-то сам собой сложился крепенький и красивенький! Мы с мамой так радовались, что у нас теперь полноценная семья… Недолго радовались…
       - Она не мучилась?.. – трагическим голосом спросил Себастьян. – Не сильно?..
       - Ты теперь большой, мой мальчик, поэтому я не стану лгать тебе, как ребёнку… Она страшно страдала, сынок… Чудовищно страдала! Она почти обуглилась, в ней жили только сердце и ум. Благодаря обезболивающему и антишоковым препаратам, которые я ей постоянно вводил. И ещё она страдала душевно оттого, что бросала меня одного. Нас… Это для неё было гораздо сильнее физической боли… Она не хотела расставаться навсегда… Её нужно было отпустить сразу, чтобы так не мучилась, но я делал всё, чтобы продлять… Нет, не её страдания… Её Жизнь… Хоть ненадолго, хоть ещё на чуть-чуть, но жизнь, о которой я тогда эгоистично думал гораздо больше… Она после аварии жила почти десять часов… Со всеми этими муками… А потом вдруг как-то сразу погасла, точно вырвалась из уже тяжёлых для неё оков Жизни, в которых я её насильственно держал…
       Юлиус закрыл лицо руками и плечи его беззвучно затряслись.
       Себастьян охнул и, бросившись к отцу, обнял его голову ещё тонкими, но уже сильными руками.
       - Прости, отец! Я никогда не спрашивал тебя об этом и больше никогда не спрошу! Прости!..
       - Ничего… - глухо сказал Юлиус в грудь уже взрослому сыну. – Всё уходит и Боль тоже… Остаётся только Память о ней…
       Он отстранился от Себастьяна и посмотрел своими покрасневшими и влажными глазами в его сухие и твёрдые.
       - Нам сейчас надо думать о другом, сынок. Через одиннадцать месяцев мы прилетаем, и у нас будет много, очень много работы.
       - Я готов! – сказал Себастьян.

/ / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       …Вдвоём они уложились в десять дней, а не за положенные две недели, которые указывались в инструкциях. За какую-то декаду они выпустили в небо планеты привезённых птиц и насекомых над разными точками единственного материка Рая, рыбы теперь плавали в её реках, озёрах и океане, а звери разбрелись по полям, лесам и горам. Большую помощь им оказали андроиды, удивив этим Юлиуса, до того относившегося к ним с незаслуженным пренебрежением.

       На одиннадцатый день они посмотрели на Материк со спутников, снабжённых инфракрасными телеобъективами, прикинули время полной диффузии земной жизни в новом мире, и отправили на Землю гораздо более оптимистическое сообщение, чем там от них ждали. Теперь настало время пассивных наблюдений, а не активных действий.
       - Спасибо, сын! - Юлиус пожал Себастьяну руку, обнял его за плечи и повёл к выходному люку. – Без тебя мне было бы трудно.
       - Пустяки… - сказал Себастьян. – Это для меня была развлекуха…
       - У нас с тобой сегодня заслуженная сиеста. Правда, не по уставу Бога. Там был выходным седьмой день, а у нас с тобой всё закончилось сотворением живности. Местные люди когда-нибудь появятся здесь сами, но мы создали этот мир и можем позволить себе отдых!
       - Рыбалка?.. Охота?.. – намекнул Себастьян.
       - О, это для нас на несколько ближайших лет будет непозволительной роскошью, сынок. Пусть сначала зверушек и рыбок станет побольше.
       Они уже вышли под открытое небо. Юлиус посмотрел на горы, украшавшие далёкий горизонт Рая.
       - Плодитесь и размножайтесь! – сказал он с пафосом тем, кто сейчас заполнял этот, ещё совсем недавно скудный, мир. - А мы потом посмотрим. Может, и устроим отлов или отстрел…
       - Можно, я тут немного поброжу?.. – спросил Себастьян. – По травке, по лесочку?.. Это не опасно?..
       - Подыши свежим воздухом, - разрешил Юлиус. – Выдуй из лёгких одиннадцатилетний корабельный застой. А звери у нас пока ещё ручные и для нас неопасные. Только друг для друга…

       …Отчаянный крик Юлиус услышал, когда рассматривал земную бабочку, с видимым удовольствием питавшуюся нектаром местного цветка, и это настолько его умилило, что на крики он не сразу обратил внимания – земные звери иногда уже сильно шумели в некогда молчаливом мире.
       - « Себастьян!!! » - Юлиус стремительно обернулся и увидел косматую спину огромной гориллы, уносящейся к джунглям с его сыном, переброшенным через её широченное мохнатое плечо.
       Юлиус сзади узнал зверя, у него в мозгу просто не было других каких-то вариантов.
       - Жозефина!!! – заорал он, бросившись за гориллой. – Отдай!!! Это не твой сын!!! Это мой!!!
       Ему было ясно, что гориллу не догнать, но, даже и догнав, просто не отбить Себастьяна у богатырской силы самки, поэтому прекратил бессмысленную погоню и побежал к Кораблю за ружьём, и патронами с усыпляющим препаратом.
       До Юлиуса многое дошло,и потому он интуитивно не боялся, что Жозефина причинит какой-то вред его ( ИХ?!! ) Себастьяну – это было просто НЕВОЗМОЖНО! Причинить вред своему ребёнку способна только человеческая женщина.
       - « КАК?!! – ошеломлённо думал он, несясь по коридорам Корабля к его Арсеналу. – КАК она  узнала  того, кого  никогда  не  видела?!! Она  же  к  нему  ни  разу  не  прикасалась! Она  его не  обнюхивала  и  не  облизывала, поэтому НЕ ЗНАЕТ ни  его  вкуса, ни  запаха!!! КАК?!! Почувствовала?!! Чем?!! Неужели, Сердцем?!! »
       Он уже понял, что Жозефина, которую они оставили рядом, нисколько её  не опасаясь, все эти дни караулила Себастьяна, ловя подходящий момент для похищения.
       Кого? СВОЕГО СЫНА?.. Юлиус придумал легенду происхождения мальчика и для него, чтобы не травмировать детскую психику, и для себя тоже, чтобы морально поддержать, но всё рушилось непонятно от чего и буквально на глазах!
       Значит, Себастьяна пока придётся подержать в Корабле подольше.  Охотиться за Жозефиной, усыплять её, отбивать у СВОЕЙ стаи, перевозить спящую в другой конец Материка, внедрять в другую стаю горилл и адаптировать её в ней – это уже был чудовищный труд для двоих. Даже при поддержке андроидов.
       Значит, надо подождать, пока Жозефина не родит первого собственного детёныша, не привыкнет к нему, и не переключит на него свои материнские инстинкты. Только тогда она забудет того, кого никогда не рожала, а только чувствовала в себе…
       - « А ЕСЛИ НЕТ?!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! »

                Любовь  не  нуждается
                ни  в  оправдании,
                ни  даже
                в  осуждающих…