Преступая против меня. Глава вторая. Часть вторая

Во втором экземпляре актовой записи номер сто девяносто восемь от двадцать третьего марта тысяча девятьсот пятьдесят третьего года можно ясно рассмотреть и весь состав первоначальной версии записи и внесённые исправления.
Тут есть на что посмотреть! Тут есть, чему удивляться!!!
Начнём с того, что сличая оба документа – и саму Запись Акта о рождении №198 от 23.03.1953 и Свидетельство о рождении серии ЮО №384967 мы узнаём из примечания вверху второй страницы, что Свидетельство выдано по исправленной Записи акта о рождении. Поскольку в Первый экземпляр Записи акта о рождении исправления так и не вносились, то единственным источником для самого Свидетельства о рождении является Второй экземпляр Записи акта о рождении №198 от 23.03.1953.
Но в самой Записи нет фамилии «Ратушный», зато присутствует фамилия «Ратушных»! каким же чудом это произошло? Если Свидетельство выписывалось ПО Записи акта о рождении, то никаких разночтений фамилии быть не могло в принципе и в самом Свидетельстве должна была появиться фамилия «Ратушных». Но из самого Свидетельства следует, что его выписывали в городском бюро загса города Свердловска. Расстояние между Свердловском (ныне – Екатеринбург) и Магаданом (где хранится тот самый заветный второй экземпляр исправленной Записи акта о рождении №198 от 23.03.1952) по сведениям из автодиспетчера (господи, каких только ресурсов не встретишь в Интернете!!!) по трассе составляет 8549 км, а по прямой - 4880 км. Каким образом можно было выписывать Свидетельство «по испр. а/з.» на таком расстоянии? У меня сложилось чёткое представление о том, что было на самом деле. На самом деле маме восстановили фамилию, имя и отчество в городе, где она росла и до расстрела её отца, и после, и где компактно (так распорядилась война!) проживали её родная мать, её родная сестра, её родной брат – все в доме номер восемь по улице Карла Маркса (бывшая Крестовоздвиженская!), и выписали одновременно и Свидетельство о рождении на ребёночка (то бишь на Вашего покорного слугу) и некий циркуляр в места весьма отдалённые, где я и явился на свет, с настойчивым предложением ВНЕСТИ ИСПРАВЛЕНИЕ В ЗАПИСЬ АКТА О РОЖДЕНИИ. При этом автор циркуляра не грузил себя и адресата ненужными мелкими подробностями и вместо жесткого прописывания всех деталей скоренько, экономя свои силы и время предложил поменять и у матери и у новорожденного фамилию «Федотовых» на фамилию «Ратушных». Так сказать: «поменяйте Федотовых на Ратушных!». Возможно это было даже не письмо а телеграмма или еще проще – телефонограмма. Клерк в Магадане четко выполнил указание и во второй экземпляр исправление требуемое внёс. Дословно. Так возникла дивная и дикая одновременно версия моей фамилии в Записи акта о рождении номер сто девяносто восемь». При этом непонятно почему клерк не указал ДАТУ вносимого исправления. Поелику государство преступно прячет от меня все подробности этой мерзкой катавасии, я могу только предполагать, как развивались события далее. Возможно клерк в тот день спешил или спешила на обед и решил или решила, что письмо о необходимости исправления в Усть-Омчуг отправит после обеда. А потом в круговерти срочных и неотложных государственных дел запамятовал или запамятовала об этой ДЭТАЛИ. Так или иначе, но в самом Усть-Омчуге никто никаких записей никуда не вносил. И это было уже должностное преступление жертвами которого оказались одновременно и я и государство. Впрочем государству, у которого на совести были сотни тысяч и миллионы загубленных жизней подданных получить еще одно преступление против человечности не составило большого труда. Это оно сделало походя, даже не поперхнувшись. Очень скоро это самое государство устроит небольшой испытательный термоядерный взрыв на Тоцком полигоне и ему – государству – потребуется некая субстанция для лечения своих облученных генералов и адмиралов. И тогда оно среди прочих «доноров» обнаружит меня и широким движением безупречно стерильной руки в безупречно резиновой перчатке безупречно стерильным шприцем отсосёт часть моего спинного мозга. Для моих родных это будет представлено как «прививка от…» Паралич (парез по-научному) лицевого нерва и страшные судороги постепенно останутся в прошлом, я слегка окривею на фэйс собственного лица, у меня появится ряд черт в характере ранее не наблюдавшихся, но в целом «всё что ни делается, делается к» и жизнь моя пройдёт в рамках выделенных мне СУ-ДОРОГ и ДОРОГ. Кому они помогли, мои донорские мозги, я не знаю. Имя его неизвестно… А я, ублюдок лагерный, вша тифозная, тварь заколючная услышу однажды как на весь двор заорёт на меня соседка из Большого дома: «в тюрьме родился, в тюрьме и подохнешь!». И крик этот будет стоять у меня в ушах до сегодняшнего дня. И всю(!), всю свою жизнь моё поведение будет определяться этим, почти звериным, нежеланием вновь попадать за решётку, и снова прививаться от чего бы то ни было. И до шестидесяти лет я так и не узнаю, что нет у меня нормального свидетеля рождения, а есть только Спецотдел Теньлага и идиотик-клерк не удосужившийся хотя бы эту свою работу выполнить на хорошо, если уж не отлично.